НЕСКОНЧАЕМО ДЛИННЫЙ НАДГРОБНЫЙ ХОЛМ
Из газетного интервью моего деда в день 85-летия (за день до смерти): «ЧЕРЕЗ НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ ПО ДВОРАМ НАЧАЛ ХОДИТЬ СЕКРЕТАРЬ КОМСОМОЛЬСКОЙ ОРГАНИЗАЦИИ, СОБИРАЯ НЕ ДОСТИГШУЮ ПРИЗЫВНОГО ВОЗРАСТА МОЛОДЕЖЬ В ДОБРОВОЛЬНЫЕ КОМСОМОЛЬСКИЕ ОТРЯДЫ ДЛЯ ОТПРАВКИ НА ТРУДОВОЙ ФРОНТ. ГОВОРИЛИ, ЧТО ОТПРАВЛЯЮТ НА ОБОРОННЫЕ РАБОТЫ В СМОЛЕНСКУЮ ОБЛАСТЬ».
Уже 3 июля 1941 года в 14 часов дед, а вместе с ним еще 500 парней и девушек Товарковского района, отправился со станции Жданка г. Богородицка на строительство оборонительных рубежей в Смоленскую область. Известно, что вместе с дедом ехали некоторые его одноклассники, в том числе Саша Зенякин.
В этот же день по всесоюзному радио прозвучало легендарное обращение Иосифа Виссарионовича Сталина к советскому народу. Это было первое с начала войны выступление главы СССР, которого ждала вся страна. Сталин признал суровую правду состояния дел на фронте в первые дни войны и призвал весь народ вместе с Красной Армией подняться на борьбу с врагом. Фактически Сталин определил основные направления борьбы с врагом и на фронте, и в тылу, указав на недопущение паники и дезертирства, необходимость всеобщей мобилизации и организации партизанского движения.
Известный поэт Сергей Михалков так оценил силу воздействия речи Сталина 3 июля 1941 года на советских людей: «Хотим мы сегодня признать или не хотим, но ведь именно его речь, начавшаяся словами «Братья и сестры!», в сорок первом вызвала невиданный энтузиазм у людей самых разных возрастов. Они пошли на призывные пункты добровольцами. Вера в слово - огромная вера, если произносит его авторитетный человек. А то, что Сталин был для миллионов авторитетной личностью, отрицать можно либо по скудоумию, либо по злому умыслу».
Воевавший против СССР немецкий генерал Курт Типпельскирх в своей «Истории Второй мировой войны» признал, что призыв Сталина «нашел отклик в сердцах людей. Они откликались на него тем охотнее, чем дольше затягивалась война, чем больше тускнел ореол непобедимости Германии и чем больше обнаруживалась неспособность немецкой военной администрации создать в оккупированных областях такой режим, который отличался бы от прежнего большей свободой».
На строительство оборонительных объектов из Богородицка отправилось 13 вагонов. В каждом вагоне разместили по 40 человек и назначили старшину. Девушки ехали отдельно от парней. К поезду прицепили 3 вагона с продовольствием, в которое входили хлеб, колбаса, сахар, масло, сыр, кондитерские изделия и даже папиросы.
МЫ ПОНИМАЛИ, ЧТО ВНОСИМ СВОЙ ВКЛАД В БОРЬБУ С ВРАГОМ, И РАДОВАЛИСЬ ЭТОМУ. ПОСЛЕ НЕОПРЕДЕЛЕННОСТИ ПЕРВЫХ ДНЕЙ ВОЙНЫ ВЫСТУПЛЕНИЕ СТАЛИНА ВСЕЛИЛО НАДЕЖДУ. КОГДА ПОДЪЕХАЛИ К БРЯНСКУ, НАВСТРЕЧУ ПОДОШЕЛ ВОЕННЫЙ СОСТАВ С РАНЕНЫМИ БОЙЦАМИ. ОНИ КРИЧАЛИ НАМ: «КУДА ВАС ВЕЗУТ, ТАМ ЖЕ СТРЕЛЯЮТ!»
Из воспоминаний друга и коллеги деда Григория Моисеевича Каданера, в 1960-80гг. заместителя начальника Следственного управления Тульской области, который по иронии судьбы в эти дни правдами и неправдами вместе со старшей сестрой выбирался из прифронтового Смоленска в глубь страны: «Отец уже в июне ушел на фронт, на оборону Смоленска. Мать не отпускали с работы… Меня с сестрой одних посадили в поезд, который шел на восток, в надежде, что мы сумеем добраться до Москвы, где жил дядя. Но на станции Колодня мы попали под бомбежку … Из пылающих вагонов выбирались кто как мог, прыгали из окон, хватая детей. Одна из беженок была с тремя детьми. Двоих лет восьми и шести сумела схватить и вывести на улицу. А младший, еще грудной ребеночек, так и остался в горящем вагоне. Потом в дороге мы несколько раз встречали ее … от горя она сошла с ума. На станции находились и красноармейцы - молодое пополнение. У них было новое обмундирование, но не было никакого оружия: их просто не успели вооружить. Высадившийся немецкий десант буквально расстрелял безоружных солдат. Мы с сестрой пробирались между горящих вагонов вместе с уцелевшими во время бомбежки людьми. «Не наступите на нас», - обращались к нам раненые, которые сумели выбраться из разбомбленных составов и лежали теперь на земле, обессиленные и истекающие кровью. От Колодни мы пошли дальше на восток. Добрались до Гжатска, где, усталые и голодные, попросились на ночлег у встретившейся нам на улице девочки. Она указала на один из домов: «Он пустой, там никого нет, кроме одной тети, которая не совсем в себе, - пояснила девочка. – Днем она зачем-то все бегает на станцию. А ночью ложится, кладет сверху головы подушку и так засыпает». Мы решили остановиться в этом доме, вошли в него и видим ... нашу маму. Ее все-таки отпустили с работы. Она пыталась навести какие-либо справки о нас, … но ей отвечали, что поезд … так и остался в Колодне, разбомбленный ... и нужно смириться с мыслью, что детей уже нет в живых...»
Колодня – по тем временам ближайшая к Смоленску станция, сегодня вошедшая в черту города. В самом начале войны враг продвигался достаточно быстро, поэтому вопрос постройки оборонительных сооружений стоял особенно остро.
УЖЕ ШЛИ БОИ ЗА СМОЛЕНСК, ПОЭТОМУ НАШ ЭШЕЛОН ДАЛЬШЕ ДОРОГОБУЖА НЕ ПРОПУСТИЛИ. МАЛЬЧИКОВ И ДЕВОЧЕК РАССЕЛИЛИ ПО РАЗНЫМ ЛАГЕРЯМ. ЖИЛИ В БРЕЗЕНТОВЫХ ПАЛАТКАХ. ЕЛИ ЗДЕСЬ ЖЕ, ЗА СПЕЦИАЛЬНО СДЕЛАННЫМИ ДОЩАТЫМИ СТОЛАМИ. СРАЗУ ЖЕ ОПРЕДЕЛИЛИ ФРОНТ РАБОТ: СТАЛИ КОПАТЬ ПРОТИВОТАНКОВЫЕ РВЫ. ПЕРВЫЙ – НА ПОЛЕ ЦВЕТУЩЕГО ЛЬНА. ПОТОМ РЫЛИ НА РЖАНОМ ПОЛЕ, ПОРОСШЕМ ВАСИЛЬКАМИ.
- ДЕД, КАКИХ РАЗМЕРОВ ДОЛЖНЫ БЫЛИ БЫТЬ ВЫКОПАННЫЕ РВЫ? У ВАС БЫЛА КАКАЯ-ТО ТЕХНИКА?
- РВЫ БЫЛИ ГЛУБИНОЙ 3 МЕТРА И ШИРИНОЙ 5 МЕТРОВ, КОПАЛИ ИХ ПРИ ПОМОЩИ ЛОМА И ЛОПАТ, ЗЕМЛЮ ВОЗИЛИ ТАЧКАМИ. КОПАТЬ ЗЕМЛЮ ПРИХОДИЛОСЬ УСТУПАМИ: СТОЯЩИЙ НИЖЕ ПЕРЕКИДЫВАЛ ЛОПАТОЙ ЗЕМЛЮ ВЫШЕСТОЯЩЕМУ НА ПЛОЩАДКЕ, И ТАК ДО САМОГО ЛУГА С СИНИМИ ЦВЕТАМИ ЛЬНА.
Подростки и женщины выполняли очень важную задачу: строили первую полосу государственного оборонительного рубежа, которая должна была помочь нашим войскам остановить рвущихся к Москве фашистов. Строительство началось уже в конце июня 1941 года. Через Дорогобуж проходила первая сплошная полоса обороны. На ней сооружались противотанковые рвы в два ряда, замаскированные укрытия для солдат и военной техники, которые окружались колючей проволокой и минными полями. Примерно в 40 – 60 километрах от первого рубежа строился второй рубеж обороны. Его оборудовали уже не сплошь, а лишь на отдельных участках.
С 5 июля 1941 года фашисты начали регулярно бомбить Дорогобуж, что в полной мере испытали и строители оборонительных укреплений. Местная жительница Тамара Тимашева, в ту пору 14-летняя девочка, вспоминала: «Ослепительный солнечный день. Россыпи цветов на некошеном лугу: ромашки, колокольчики, луговые гвоздики, лютики. В тот день на село упала первая бомба… Мы собирались завтракать, когда послышался рокот моторов. Выбежали на улицу. На другом берегу Ужи над противотанковым рвом снижался самолет и расстреливал работающих там людей…. Самолеты неслись к городу на небольшой высоте, были видны кресты на крыльях».
Несмотря ни на что работы продолжались. Ежедневно на строительстве противотанковых рвов к северу и северо-западу от Дорогобужа работало до 15 тысяч человек. Лучше всего это масштабное строительство под Дорогобужем описано Иваном Стаднюком в повести «Война»: «…сколько охватит глаз, земля была распорота глубокой раной, именуемой противотанковым рвом, и в этой ране, в ее незаметно нарастающей глубине и на пологой крутизне выброшенной на одну сторону рва земли, пока высившейся как нескончаемо длинный надгробный холм, копошились с лопатами и кирками в руках тысячи и тысячи людей… пестрое разноцветье платков, косынок, беретов, блузок и кофточек на женщинах и девушках. Белые, голубые, красные, зеленые, оранжевые, они, будто цветы на порывистом ветру, колыхались, наклонялись и выпрямлялись, от чего рябило в глазах. Ров и копошащийся в нем и над ним людской муравейник тянулись от Минского шоссе, через чуть сгорбившееся жнивье, до далекого леса, подернутого сизой дымкой…»
В середине июля 1941 года Дорогобуж официально объявили прифронтовым городом. Началась спешная эвакуация жителей. Из книги воспоминаний Тамары Тимашевой: «Снова наступило утро, когда мы услышали: – Уезжайте! Уходите! Немцы на Соловьевой переправе! … Мама мечется по комнатам, хватает какую-то одежду… В селе послышался вой. Женщина выла и причитала. Услышав это, я задрожала и заревела. – Чем реветь, лучше найди мою карту! Она пригодится! – крикнул мне отец. И побежал в поле за коровой».
Через Дорогобуж постоянно шли отступающие части Красной армии, участились бомбардировки, но работы не прекращались.
ТРУД БЫЛ ОЧЕНЬ ТЯЖЕЛ ФИЗИЧЕСКИ, НО МОЛОДОСТЬ БРАЛА СВОЕ. ВЕЧЕРАМИ МАЛЬЧИШКИ, ПРОЙДЯ НЕСКОЛЬКО КИЛОМЕТРОВ, НЕ ЗАБЫВАЛИ НАВЕСТИТЬ СВОИХ ОДНОКЛАССНИЦ. ПРИНОСИЛИ С СОБОЙ КУСОЧКИ ЗНАМЕНИТОГО ДОРОГОБУЖСКОГО СЫРА. ЧТОБЫ ДЕВЧОНКИ ЕЛИ И НЕ СТЕСНЯЛИСЬ, ОБМАНЫВАЛИ: «А ВАМ РАЗВЕ СЕГОДНЯ В ПАЙКЕ НЕ ВЫДАВАЛИ?»
ЗАТЕМ ПОСТУПИЛА НОВАЯ ЗАДАЧА: ИЗМЕНИТЬ ФОРМУ БЕРЕГА ДНЕПРА, СДЕЛАТЬ ЕГО ИЗ ПОЛОГОГО ОТВЕСНЫМ, ЧТОБЫ ЗАТРУДНИТЬ ДВИЖЕНИЕ ТАНКОВ. СКОРО ВСЛЕД ЗА НЕМЕЦКИМИ «РАМАМИ» (САМОЛЕТЫ-РАЗВЕДЧИКИ) ПОЯВИЛИСЬ И БОМБАРДИРОВЩИКИ. РАБОТАЛИ УЖЕ ПОД БОМБЕЖКАМИ И ОБСТРЕЛАМИ. КОГО-ТО УБИЛО, КОГО-ТО РАНИЛО. А ВАСИЛЬКОВОЕ ПОЛЕ БЫЛО ДО НЕУЗНАВАЕМОСТИ ИЗУРОДОВАНО ВОРОНКАМИ ОТ БОМБ, НАПОМИНАВШИМИ ЖУТКИЕ ШРАМЫ. ФАШИСТСКИЕ САМОЛЕТЫ БОМБИЛИ ДОРОГОБУЖ И ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНУЮ СТАНЦИЮ ВЯЗЬМА.
Самый крупный налет вражеской авиации на Дорогобуж случился 25 июля. Накануне в Дорогобуж приехал военный корреспондент «Красной звезды» известный писатель Константин Симонов: «…Я обратил внимание на то, что Дорогобуж был довольно сильно укреплен. Кругом него было много противотанковых рвов, блиндажей, укрытий, отсечных позиций. Местами было 5 - 6 рядов колючей проволоки. Очевидно, тут был подготовлен один из узлов линии обороны… Впереди был хороший, утопающий в зелени городок с несколькими церквями и каменными домами, а в остальном почти весь деревянный. На стеклах играло солнце. Я хорошо запомнил это, может быть, еще и потому, что в тот день это была последняя возможность увидеть Дорогобуж таким... К вечеру следующего дня его уже не существовало… Дорогобуж горел. Даже нельзя сказать, что он горел... его просто-напросто не было. Было сплошное море огня. Горел весь город. Весь целиком. Многие дома уже сгорели, торчали только одни трубы, другие догорали. Местами, где не обрушились еще стены, казалось, за пустыми окнами сзади подложена сплошная красная материя. Через эти дыры горящих окон, через обвалившиеся дома город был виден весь насквозь. Стояли невероятный треск и грохот. Когда горят и коробятся одновременно сотни железных крыш – похоже на залпы… ехать через такое сплошное море огня было невозможно. Грузовик двинулся в объезд ... Отсюда, с окраины, немного поднимавшейся по склону над городом, горящий город был виден чуть-чуть сверху, и это было еще страшней. На наших глазах покачнулась и упала пылавшая верхушка колокольни. К счастью, Дорогобуж был заранее эвакуирован, жителей в нем не оставалось и во время налета погибло только несколько шоферов, остановившихся или проезжавших через город во время бомбежки. У двух городских водяных колонок сгорели выставленные к ним часовые…»
- ДЕД, НЕУЖЕЛИ ТЕБЕ НЕ БЫЛО СТРАШНО?
- БЫЛО ОЧЕНЬ СТРАШНО.
- ПОЧЕМУ ЖЕ ВЫ НЕ УШЛИ? ВЫ ЖЕ НЕ БЫЛИ ВОЕННООБЯЗАННЫМИ.
- МЫ ЗАЩИЩАЛИ РОДИНУ. ДА И НИКТО ТОЛКОМ НЕ ЗНАЛ, КУДА ИДТИ, ЧТОБЫ НЕ УГОДИТЬ К НЕМЦАМ. ПРИКАЗ ПРЕКРАТИТЬ РАБОТЫ МЫ ПОЛУЧИЛИ ТОЛЬКО В НАЧАЛЕ АВГУСТА. ДО СТАНЦИИ БРЯНСК ДОБИРАЛИСЬ 90 КИЛОМЕТРОВ ПЕШКОМ. ШЛИ ПО НОЧАМ, ДНЕМ ПРЯТАЛИСЬ В ЛЕСАХ ОТ НАСТУПАВШИХ НЕМЦЕВ. НА СТАНЦИИ ЭШЕЛОН СИЛЬНО БОМБИЛИ.
Тем не менее, дело было сделано. По словам Ивана Стаднюка, «итог работ мог только изумлять: вокруг Москвы к концу лета был вырыт 361 километр противотанковых рвов, 331 километр эскарпов, построено 4026 пушечных и 3755 пулеметных дотов и дзотов, устроено 1528 километров лесных завалов…»
Дальнейшая история Дорогобужа трагична и удивительна. 7 октября 1941 года город оккупировали фашисты. Сразу же начал действовать карательный отряд, открылось несколько концентрационных лагерей. Так, уже в декабре 1941 года в обнесенный колючей проволокой полуразрушенный скотный двор у станции Дурово было брошено 1800 больных и раненых красноармейцев. Чтобы спастись от обморожения, полураздетые и голодные люди зарывались на ночь в навоз. К весне в лагере уцелело только 100 человек.
И именно Дорогобуж стал островком свободы, почти 4 месяца (с 15 февраля по 7 июня 1942 года) находившимся под контролем партизан вопреки тому, что вокруг на многие километры тянулась оккупированная территория.
Много жителей погибло от голода и эпидемий. Часть населения немцы угнали на каторгу в Германию. Из двух тысяч довоенных зданий к моменту освобождения 1 сентября 1943 года могли быть восстановлены только 64 дома. Исторические памятники 800-летнего города, пережившие нашествия шведов, литовцев, поляков и французов, исчезли. Современный Дорогобуж возведен заново.
А те противотанковые рвы, на строительство которых в самом начале войны были брошены огромные силы, советским командованием по назначению использованы так и не были. Фашисты прошли их, не встретив никакого сопротивления. При новом порядке противотанковые рвы стали местом массовых расстрелов, сопровождаемых пытками и истязаниями. Известно, что там нашли последний приют несколько сотен обитателей Дорогобужского дома инвалидов и красноармейцев забытого госпиталя. Гитлеровцы объявили, что перевозят их в Смоленск… Только в одном из противотанковых рвов в 2 километрах севернее города обнаружили более 3 тысяч трупов мужчин и женщин всех возрастов. Все тот же Иван Стаднюк очень точно назвал эти противотанковые укрепления «НЕСКОНЧАЕМО ДЛИННЫМ НАДГРОБНЫМ ХОЛМОМ».
Литература:
1. Константин Симонов «100 суток войны». Смоленск, 1999.
2. Иван Стаднюк «Война». М.: Воениздат, 1987.
3. Тамара Тимашева «Не много лиц мне память сохранила». Дорогобуж, 2010.
4. «Акт о зверствах немецко-фашистских захватчиков, составленный жителями гор. Дорогобуж Смоленской области».
5. К. Типпельскирх «История Второй мировой войны». СПб.: Полигон; М.: АСТ, 1999.
6. Радиовыступление И.В.Сталина 3 июля 1941 года // «Правда» от 03.07.1941г.