10 Зима в Ваноцце
Снег укрыл Ваноццу. Морозы наступили такие, что сковало льдом гавань. Замёрзли городские каналы и озёра за городом. До самого дна заледенела оплетавшая столицу полукольцом речка Виницца. Жители прилегавших к каналам кварталов стали передвигаться на коньках и санях, запряжённых лошадьми, прямо по льду.
Канал, что находился напротив дома, в котором проживало семейство Стеенов, через шесть кварталов выходил за город и впадал прямо в реку. Друд с Бордом-Сигюрдом и Эронимасом, когда они находились в увольнении, неоднократно пользовались этим преимуществом. Если в черта столицы им приходилось сдерживать скорость, чтобы не столкнуться с ремесленниками, несущими заказы, разносчиками и слугами, спешащими по поручениям, то на реке можно было развернуться. В том месте, где они обычно катались, вдоль одного берега Виниццы тянулась голубоватая панорама города, а вдоль другого – обледеневшие стены старых городских укреплений. Лёд, припорошенный снегом, искрился и переливался под лучами бледного жёлтого солнца, едва просвечивающего сквозь серые облака. Его поверхность, словно узорами, была изрезана следами виражей многочисленных конькобежцев, соревновавшихся в желании поразить публику прыжками, переворотами или, на худой конец, скоростью. Как-то раз к Друду подъехал парень в красной шапке бычьего телосложения и вызвал на своеобразный поединок. Юноша был удивлён его резкой и грубой манерой обращения, тем более, что они не были знакомы. Оказалось, что девица, с которой этот кавалер пришёл на реку, похвалила манеру Друда кататься, чем возбудила в своём воздыхателе жажду реванша. Не будучи, в силу комплекции, способен к прыжкам, парень предложил соревноваться на скорость. Оба соперника должны были стартовать с того места, где стояла злосчастная девица, доехать до деревянной виселицы, находившейся возле городских укреплений, хлопнуть по её столбу рукой и вернуться обратно. Хотя офицеры, сопровождавшие Друда, предлагали намять парню бока, честь не позволила ему отказаться от соревнования. Парень, не смотря на толщину, оказался очень быстрым. Друд едва поспевал за ним. У него оставалась надежда выиграть, но почти у самой виселицы порыв ветра качнул тела двух фальшивомонетчиков, болтавшихся на ней. Цепи, которыми были обвязаны их просмолённые тела, жалобно скрипнули, сердце Друда ёкнуло, и он упал. Противник его с победой покинул поле боя. Офицеры сетовали, что не намяли-таки наглецу бока и утешали явно расстроенного товарища в кофейне. Друд глядел на них, а сам видел только беззвучно шевелящиеся фигуры и безмолвно раскрывающиеся рты. Заметив, что товарищ их не слышит, Борстен сказал Стену: «Э, да на него опять нашло».
С некоторых пор подобное состояние стало охватывать юношу всё чаще. Он думал, что по мере того, как родители и капитан Эсклермонд будут отодвигаться от него во времени, мучительное чувство неизвестности ослабеет. Друд намеренно задвигал их в самые дальние уголки памяти, но они смотрели оттуда вопрошающе и молчаливо, маячили неясными тенями. И от того, что он не знал, живы ли они или уже умерли, сердце охватывала глубокая, больная печаль.
Война в городе ощущалась всё сильнее. Серьёзнее становились перебои с продуктами. На улицах развелось много лихого люда. Шайки оборванцев нападали на прилично одетых горожан даже при свете дня. Правда, до поры до времени о ворах и грабителях Друд слышал только от служанки, возвращавшейся с рынка с ворохом страшных историй. Но однажды и он с трудом выпутался из весьма неприятной ситуации. Это случилось в тот день, когда он подобрал очередную листовку и свернул в тёмный закоулок, чтобы её прочесть. Оглянувшись через плечо, он увидел две подозрительные фигуры. Друд прибавил шагу, его преследователи тоже. Свернув за угол, он понял причину их настойчивости: там был тупик.
Впрочем, некоторая спасительная возможность оставалась: в нише одного из домов находились сквозные деревянные ворота, но они были заперты на запор и снизу завалены всяким мусором. Даже если бы Друд добежал до них, оставались неясными три следствия попытки спастись подобным образом. Во-первых, пролез бы он сквозь них, во-вторых, сумел бы открыть запор, если бы не пролез и, в-третьих, устойчив ли был мусор, припорошенный снегом. Эти три причины могли стать роковыми в подобных обстоятельствах. Оставалось прорываться с боем. Друд резко повернулся и помчался прямо на преследователей, надеясь взять их врасплох и проскочить. Однако обе подозрительные личности не растерялись и вцепились в юношу мёртвой хваткой. Один из них достал из кармана короткий нож.
-Караул! Грабят! – завопил Друд не своим голосом, зная, что в таких случаях, случается, и убивают.
На его счастье в этот момент за сквозными воротами возник патруль под командой офицера. Последний быстро приказал оцепить дома. Подозрительные личности было засуетились, бросив свою жертву, но поздно. Через несколько минут их схватили солдаты.
-Вы не того схватили! – начал вопить один из бандитов. – Он – бунтовщик! У него в кармане листовка! Мы только хотели задержать его!
Офицер, невозмутимый молодой человек с усиками, медленно повернулся к Друду и бесстрастно сказал:
-Обыскать.
У юноши потемнело в глазах, и он побелел, как снег, покуда солдаты хлопали его по бокам, выворачивали манжеты и карманы. Однако то ли он плохо сунул листовку в карман, то ли она выпала при борьбе, но солдаты её не нашли. Друд ещё плохо верил в свою удачу, когда офицер принёс свои извинения и попросил описать происшествие.
-Я шёл по улице, а они увязались…
-Обыщите его получше! Мы - истинные патриоты! – не унимались грабители, перебивая друг друга. – Спросите, зачем он пошёл сюда, ведь здесь тупик! Он испугался, что мы увидели у него листовку!
-Объясните, у вас были дела в этом тупике? – всё так же бесстрастно спросил офицер Друда.
-Нет.
-Зачем же вы сюда пошли?
-Мне показалось, что меня преследуют, - замялся Друд. – Но я не был уверен… Бежать без причины как-то стыдно, вот я и свернул, чтобы проверить, в этот двор. Думал, что он проходной…
-А листовка? – неожиданно спросил офицер.
-Какая листовка?
-Которая у вас была, по утверждению этих людей.
-У меня не было. Может, у них была.
-Заткнись, мозгляк, мы читать не умеем! – рявкнул один из грабителей.
-А если так, то как вы можете утверждать, будто у меня в руках была листовка?
-Логично, - задумался офицер и приказал: - В тюрьму этих двоих!
Затем он повернулся к Друду и, смерив его с головы до ног пронизывающим взглядом, сказал:
-А вы свободны.
Сначала Друд даже не мог поверить такому счастью. Все предметы вокруг приобрели в его глазах невиданную до тех пор яркость и чёткость. Он словно опьянел от свежего морозного воздуха. Друд вышел на улицу и быстро пошёл домой, ощущая такую радость, словно заново родился.
Узнав о его приключении, Осе Лакнселин сначала потерял дар речи, а потом устроил Друду головомойку:
-Тебе мало, что ты ещё в розыске как Дэвид Рудольф? Хочешь быть арестованным как Дорстен Эсклермонд? Только помни, что счастливые случайности два раза не происходят! За кражу ещё можно отделаться каторгой, а за листовку, да ещё в военное время, - нет! Да я бы не дал медного гроша за твою жизнь, если бы у тебя нашли листовку в кармане!
-Зачем же тогда ваши люди их разбрасывают?
-Чтобы народ знал правду о ходе войны, которую от него скрывают.
-Я – тоже народ и хочу знать правду.
-Ты её мог бы спросить и у меня.
Взяв с Друда слово, что в следующий раз он так и сделает, Осе признался, что приехал по делу, которое может показаться его другу интересным. Речь шла о том, чтобы побывать в доме у тёти Ланселина в числе гостей, приглашённых на день рождения его сестры.
-Но я её совсем не знаю, - засомневался Друд.
-Не важно. Ты будешь приглашён с моей стороны. Я, видишь ли, обязан обеспечить женскую половину гостей, которых пригласит она, кавалерами для танцев и прочих развлечений. Моя тётя мало кого принимает, и у тебя, может быть, единственный шанс проникнуть в наше жилище. Если повезёт, ты увидишь самого наместника.
-Было бы любопытно. А кто ещё идёт?
-Борд-Сигюрд.
-А Борстен и Даль?
-Борстен будет занят по службе, а Даль – человек серьёзный и такие вещи не одобряет.
Друд выразил согласие на участие. Ему было любопытно побывать в особняке Ланселинов. Однако его радость несколько остудил Ивэн Даль, к которому он зашёл на следующий день.
-Ты хоть понимаешь, куда идёшь? Там будет толпа нашей доморощенной знати, уверенной с младых ногтей, что у всех людей течёт в жилах красная кровь, а у них – голубая, у всех – чёрная кость, а у них – белая. Эти люди всю жизнь толкутся на различных собраниях, изощряясь от скуки в злословии друг против друга. Да они сразу разглядят, что ты не их породы, и сделают из тебя мишень для насмешек. Кстати, в чём ты пойдёшь?
Друд не был согласен с Ивэном, что он ниже местных нобилей, ведь как-никак его родная матушка была урождённая Кассандра Виоль из Ленхорленса. А вот вопрос одежды, действительно, мог стать серьёзным препятствием. Юноша знал толк в дорогих вещах, а также хорошо помнил, с какими насмешками отзывались о плохо одетых людях дамы, приезжавшие в гости к его матушке, да и он сам до похищения из школы. Глядя на задумчивое лицо Друда, мысленно прикидывавшего стоимость необходимого ему наряда, Даль словно прочёл его мысли и сказал:
-Ты ещё не отказался от этой мысли? Подумай, что в глазах знати честный корабль и все подвиги капитана Эсклермонда?
Друд спохватился. До этой минуты он думал о приглашении Осе лишь как о возможности вернуться в достойный его круг общения. Но в своём увлечении он позабыл, что является уже не сыном крупного судовладельца, чьё состояние, украшенное знатностью его жены, заставляло смолкать даже крайних ревнителей чистоты родословной, а всего лишь сыном капитана корабля. Это соображение заставило его серьёзно заколебаться. Однако, сообщая вечером свои сомнения Ланселину, Друд облёк их в такую форму, чтобы дать ему их развеять. Так оно и случилось.
-Что за глупости, Друд? Это ведь не твои мысли, а Даля? Ивэн – славный малый. У него – хорошие предки, но дворян в роду не было, отсюда и это болезненное отношение к чужому высокомерию. Не спорю, на празднике будет десяток-другой спесивых дураков, которым, кроме титула, похвалиться нечем. Возможно, ты услышишь из их уст что-нибудь насчёт «наглых торговцев и плебеев», но я дам тебе противоядие. Помни, добрая половина аристократии Скалла – Веры состоит на содержании у полиции наместника. Они презирают купцов из зависти к их деньгам и тут же тайком продаются полиции. Они на словах беспощадны к «грязной черни», а сами каждый день должны отрабатывать свои пенсионы доносами. Думаешь, они любят меня или мою сестру? Да за нашими спинами злобно шепчутся, что наша мать – купеческая дочка, а отец – повешенный бунтовщик.
-Зачем же они пойдут к вам на праздник?
-Некоторые придут ради наместника, который нам покровительствует, некоторые – ради блеска собрания, некоторые – чтобы потолкаться среди известных лиц, а некоторые – просто поесть.
-Если вы всё это понимаете, зачем их приглашать?
-Человек не может жить вне общества, а идеальных людей нет. Кроме того, мы – часть этого круга людей. Мои тётя и сестра, не самые плохие женщины, просто слепнут перед сиянием титулов и родословных. Они мечтают о новом расцвете и возвышении дома Ланселин.
-Но тогда им, вероятно, не понравится, что ты пригласил сына простого капитана.
-Во-первых, им это знать не обязательно. Во-вторых, ты не жениться на моей сестре собираешься, а всего лишь весело провести время на её дне рождения. Здесь важна не знатность кавалера, а хорошие способности к танцам. В-третьих, они будут не единственными женщинами на празднике.
-Даже если так, моя одежда…
-Друд, ты хочешь увидеть мой дом и погулять на празднике?
-Сказать честно, мне очень любопытно.
-Так отбрось все сомнения и собирайся, а вопрос о твоём наряде предоставь решить мне.
Друд поступил так, как советовал Осе. Через неделю у него была рубашка фламандского полотна с кружевным галстуком, шёлковые чулки, бархатные штаны, вышитый камзол и сидевший прямо по фигуре зелёный кафтан. Всё это великолепие венчали длинный завитой парик и отделанная золотым галуном шляпа.