Мне было 15 лет. И летом подрабатывал в пчелосовхозе на пасеке. Главное я самостоятельный, от дома двадцать километров в лесу. У меня должность помощник пасечника. В мои обязанности входило. Утром растопить печь и вскипятить воды котел воды 45 литров, а это встать в шесть утра. Подготовить инструмент. Заготовить дров и гнилушек для дымарей. Перемыть посуду. Проверить работу медогонок. И если не было кашевара, то приготовить еду на весь день для всех рабочих. А готовить я умел, все грозились перевести в повара, но никто не желал вставать в шесть часов. Все вылеживались до восьми часов. Пчелы пускали на пасеку, когда солнце поднималось высоко, и начинался медосбор.
И вот однажды утром я увидел, что нет одного улья. И след на росистой траве вел к речке Аван. Я разбудил пасечника. Мы вдвоем прошли по следам до реки, но ничего не обнаружили. За рекой начиналась дорога, и мы решили, что улей украли. Самая большая семья, самая медоносная. Было принято решение дежурить ночью. За день на чердаке омшаника оборудовали место для дежурства. Настелили соломы, разобрали фронтон немного, что бы была видна вся территория пасеки, принесли оружие старый дробовик и старенькая винтовка 4,5 мм калибр.
За работой пролетел день, наступила ночь. Мы с пасечником Эдиком залезли на омшаник. Взошла полная луна. Пасека как на ладони. Меня клонило ко сну. Мое время дежурства с двух ночи и по этому я растянулся на соломе и задремал. Проснулся от толчков в бок. Эдик шипел на ухо тише ты, тише, смотри! Я выглянул в проем. Свет луны заливал всю территорию. Капельки росы как брильянты играли на траве. По тычку кто то в черном вышагивал от улика к улику и приподымал их, как бы проверяя вес. Мы за день у половины семей откачали мед. И вот кто-то проверяет нашу работу. Я схватил дробовик, но Эдик жестом остановил меня. Ты его только разозлишь, зашептал он, и он нас тут так разделает, мало не покажется, это медведь. Утром возьмем карабины, да и попробуем разобраться. Он далеко не уйдет.
А медведь как хозяин продолжал свое обследование пасеки. Вот он подошел к самому полному улью, приподнял, довольный заурчал, и держа в передних лапах, как человек зашагал к речке. Зашел мишка на самую глубину, где вода поднималась до метра, и опустил улей в воду. Подождал немного, приподнял и стал прислушиваться, поворачивая голову к улику правым, то левым ухом. Опять стал купать улей, снова поднял, послушал и выбрался на берег. Крышка и потолочины, утеплитель полетели в воду. Медведь достал первую рамку с сотами и стал уплетать, мокрые пчелы не могли взлететь и защитить свое гнездо. Так медведь съел все соты с медом и расплодом, а корпус столкнул в воду, на берегу не осталось следов, и довольный, скрылся в кустах.
До рассвета мы не могли заснуть. Утром были только разговоры о нашем грабителе.
Позавтракав и взяв карабины, мы пошли осматривать территорию вокруг пасеки. Работа на пасеке не клеилась, рабочие боялись отойти от дома. Ведь старше меня были только Эдик, его жена и повариха. Его жена дробовиком осталась дома охранять рабочих. По чуть заметным следам на траве мы прошли половину пути вокруг пасеки и остановились у старой, дуплистой лиственницы, втроем не обхватишь. Дупло было на верху, в метрах шести от земли. Следы терялись. Мы остановились. Эдик говорит, что сейчас отдохнем немного и пойдем назад надо егерей вызывать. Я присел на поваленное дерево, рядом стоял пень с торчащими остями от слома. Пристроил карабин между коленками, стволом вверх. Эдик стоял в десяти метрах от меня и чуть ниже в ложбине. И тут раздался такой грохот над моей головой. Спуск карабина был очень нежный, а у меня под ногами просел мох, и прогремел выстрел. Что-то черное летело сверху, эхо раскатом летало между сопок. Я испугано упал с колоды. Рядом раздался такой рев, что даже все сопки задрожали от страха. Через мгновение все стихло, только по кустам удаляясь от нас, шел треск и какое-то всхлипывание. Через минут пятнадцать двадцать я пришел в себя и стал оглядываться.
Эдик, улыбаясь, подошел ко мне. – Напугался? А медведь еще больше перепугался, больше не придет. Ты сидел, а я на дупло смотрел. Мишка на половину вылез, разглядывая нас, видно услыхал, как мы разговаривали. Я не успел поднять карабин, как ты выстрелил. Мишка перепугу и сиганул в низ, и приземлился прямо на пень задним местом. Хорошо, что ты упал, а то и тебя своими лапами задел. Мы подошли к пню. На всей поверхности видна кровь и черная медвежья шерсть. Все ости смяты или сломлены на половину. Мы вернулись на пасеку, нас встречали толпой. Наперебой спрашивали. Кто стрелял? Где медведь? Когда обдирать будем? Пасечник всех успокоил. Медведь больше не придет. И рассказал историю как, я перепугал медведя.
Наступила зима, выпал снег. Я приехал на пасеку на выходные. Побродить по окрестностям, поохоться на белок. Но моим мечтам помешали штатные охотники. Они приехали, охотится на медведя, и остановились на пасеке. Попросили сварить, что ни будь, а они угостят мясом после охоты. Поели отварной картошки с салом и луком и ушли. А мне пришлось заниматься хозяйством, топить печь, мыть посуду, да стеречь их вещи. Через некоторое время один на лыжах прибежал и попросил дать коня, привезти тушу медведя. На пасеке был в хозяйстве конь. Он не боялся ни волков и медведя. Эдик рассказывал, как конь копытами забил трех волков возле пасеки. Охотники про него знали. И вот все в сборе. Охотники занимаются тушей. Я кастрюлями и печкой. Пришел Эдик, смеется, а это тот медведь, которого ты перепугал. Охотники с заднего места не могут шкуру снять. Одни щепки и хрящ нарос. Половину вырубили и выкинули собакам.
Когда все было готово, и мы всей компанией сели пировать. Охотники шутили не переставая. Как ты ему занозы загонял по одной или целым стволом бил?
28 октября 2007 г.