Существовал, нет, сначала жил на свете этом один поэт. Не только он талант имел. Жизнь была у него такой. Совсем поэтической.
Творил он и день, и ночь. И вдохновение мог найти в пролившейся воде, на зависть дилетантам. Шелест листьев записать он мог в словах. На гаммы мог бы разложить он щебет соловья. Он знал, что он - поэт, а это значит, что творец. И был он счастлив.
Но пошатнулся его мир. На толстой подошве война зашла, не оповестив. И рухнул мир, и замолчало всё.
И был поэт несчастен, и потерял поэт себя. Кричал, искал засохший танец, но вдохновение пропало, но вдохновение ушло.
Спадает покрывало на холодную плиту, но последний слог его на ней читаем.
"И шелест листьев запишет он в словах.
И щебет соловья разложит он на гаммы.
Ведь он - поэт.
Ведь он всё ещё творец.
И вдохновение нашёл он там, где остальные молятся богам."