Встречается мне, как-то, один знакомый, Пашка Мотыль, бывший подземный рабочий с шахты "Центральная", а нынче безработный. Возбужденный такой, взвинченный, глаза с сумасшедшим проблеском, словно мигалка милицейская.
Увидал и бросился ко мне. Я, от неожиданности и стремительности его порыва, чуть деру не дал.
А что? Видели бы вы его физиономию! Решимость не человеческая и жуткая целеустремленность. Так вот, подскакивает ко мне и орет:
- Заберите меня в Гималаи!
Ну, думаю, всё, кончился человек и остались от него одни песни, да и те, чужие. Безработица и голод, хоть кого с ума сведут, но другие сходят с ума, как-то цивилизованно, тихо; жену ли свою укокошат по причине отсутствия опохмельной дозы, или повесятся где-нибудь, но чтоб так, с песнями? А Пашка, Мотыль, значит, продолжает стращать меня:
- А не то, я завою, залаю и козлом заскочу!
С помешанными, говорят, нужно обходится осторожно и деликатно, особенно на улице, а то могут, запросто, ухо или нос откусить, а с помешанного, по закону, и взятки гладки.
Мне деваться некуда, коли знакомый, а знакомого он в первую очередь оприходует, как пить дать.
- Пашенька, - обращаюсь к нему со всей нежностью в голосе на которую способен был в столь экстремальных условиях, - ну на что тебе Гималаи, ведь там одни гималайцы живут и языка нашего не знают.
И что вы думаете, он мне ответил?
- А пусть хоть яки, мне-то какое дело до твоих гималайцев?
Вот так! Это мои, выходит, гималайцы? Это я, выходит дело пел дурным, не поставленным голосом, да не пел, а орал: "Заберите меня в Гималаи!" А теперь получается, я же и виноват? Ну, все, думаю, если ему и гималайцы и яки все в одну масть, значит, действительно, "приехали".
И тут, заметил я, что Мотыль от меня чуток отошел и в сторону подался. Эге, смекаю я, дело ясное, это он "со спецом" в такой маневр ударился, чтобы ловчее в ухо вцепиться и оттяпать. Нет, думаю, не на такого простака напал, что бы ухо не за понюх табаку лишиться.
Подобрался я малость, подготовился к нападению, а Пашка меня и спрашивает
- Ты чего?
- Я-то не чего, а вот ты, чего? Думаешь, я не понял для чего ты с боку ко мне заходишь?
А он меня и спрашивает: - Для чего?
С ума-то сошел, а ведь хитрость, да смекалка ни куда не девалась! А у меня безвыходное положение, ну я ему правду-матку и вылепил:
- Ухо откусить хочешь, вот зачем!
Тут лицо у Пашки посерело, потухло лицо-то, он отошел от меня шага на три и так жалостливо, так сочувственно смотрит, что от этого человеческого взгляда, верите - нет, слеза навернулась. В последний раз на меня мать так смотрела лет сорок тому назад, а Мотыль-то и говорит:
- Бедный, ты бедный, дописался. Говорил я тебе – тронешься умом, разгребая демократическое дерьмо. Говорил же!?
Откровенно сказать, я обалдел от такого поворота событий; так кто рехнулся, я или он?
- А чего ты кинулся ко мне, с этими Гималаями?
- К тебе? С чего ты взял что к тебе? Трамвай отходил, хотел успеть, да на тебя наткнулся.
- А это: "завою, залаю, козлом заскочу», что, тоже трамвай?
- Работа у меня такая, чтоб ей репей под хвост! Записи прослушиваю, чтобы качество и всё такое. По полчаса потом отхожу. А, ты что подумал?
И тут мы. оба, поняли, что к чему и расхохотались, без удержу и остановки:
- Ты, ты, ты! - Он тычет в меня указательным пальцем и колотит себя по ляжкам.
Я так же не отстаю от него. Народ вокруг нас собирается, трамвайная остановка все-таки, а мы хохочем, мы хохочем, уже и бока скололо и горло осипло, один хрип идёт, а от того, что народ глазеет, нам и вовсе хохотно, ведь не знают, дурни из-за чего мы хохочем, не знают! Ха-ха-ха!
Ничегошеньки не знают, а туда же, вылупились! В Гималаи! Заберите меня! Ха-ха-ха! Так, значит: завою! Козлом заскачу! Ха-ха-ха! А я-то подумал! Ха-ха-ха!
Вот лежу я сейчас в больнице, под замком и думаю:
- От чего это Пашке в голову пришла мысль, в Гималаи податься? А ведь, я четко помню, что "мальчик хочет в Тамбов"? А Тамбов-то у меня, за стеной! Если хорошенько подумать, то и в Тамбов не нужно, а приезжайте все ко мне в Лондон.