Вообразите, что вы, например, начнете управлять, распоряжаться и другими и собою, вообще, так сказать, входить во вкус, и вдруг у вас... кхе... кхе... саркома легкого... (...) и вот ваше управление закончилось! Ничья судьба, кроме своей собственной, вас более не интересует. Родные вам начинают лгать, вы, чуя неладное, бросаетесь к ученым врачам, затем к шарлатанам, а бывает, и к гадалкам. Как первое и второе, так и третье совершенно бессмысленно, вы сами понимаете.
М.Булгаков
У человечества всего –
То колики, то рези,
И вся история его –
История болезни.
В.Высоцкий
Я врач. Хотя не в этом дело. Не в этом... В наше больное время совсем не обязательно иметь медицинское образование, чтобы быть в курсе того, что в мире кишат сонмы невидимых микробов, которые более живучи, чем мы и нас, невольно вдыхающих и поедающих их, из нормальных и здоровых людей периодически обращают в пациентов. Когда заболевание доводит боль до степени непереносимой, оно не оставляет свободы выбора, вручая собственный план событий и действий: стоны, употребление лекарств, бюллетени и наша помощь – людей в белых и голубых халатах. Припирающий к стенке недуг примиряет с существованием медицины даже самых строгих ее критиков. Невидимы для глаза сами микробы, однако прекрасно заметны последствия их бандитских действий.
На случай болезни – неприятный, но вполне ожидаемый, у многих из нас имеются знакомые врачи. Случись, что где-то заколет, закрутит, запылает – знают, кого звать, куда звонить, к кому бежать.
Но скажите, куда бежать, если заколет и запылает невидимое? Вообще я – человек, к религии не имеющий отношения... Но, несмотря на это что-то такое там во мне незримое побаливает. А если что-то болит, то мне ведь не важно видимо оно, невидимо, существует с разрешения философов или без него. Если есть боль, значит, есть и орган ее вызывающий! Я часто ощущаю органы души, а не должен бы. Внутренности же свои мы не чувствуем, когда они здоровы.
Я не совсем неверующий, я, можно сказать, спонтанно верующий. Потому как знаю, что не меньше физических мне доставляют неприятности так называемые “болезни духа”. На профессиональный взгляд врача (на мой взгляд) все вокруг только и делают, что болеют. Бесплотные же органы подвергаются опасным заболеваниям не реже (это уже взгляд любителя, или, скорее, духовного пациента). Здесь мы, конечно, не замечаем не только “микробов”, но и самого объекта атак.
Однако, чтобы почувствовать боль в физическом органе тоже не обязателен микроскоп. Не нужно резать на себе кожу, определяя патологические изменения внутренностей на ощупь, чтобы зафиксировать наличие заболевания. И чтобы иметь повод обратиться к врачу достаточно симптома – сигнала вполне верного.
Когда же болит у меня душа, я не бегу к духовным целителям, которых теперь развелось как комаров у пруда. Почему? Это ведь так притягательно. Те “доктора” окутаны завораживающей дымкой загадочности.
Просто удивляюсь, с какой самозабвенной страстью многие мои знакомые устремляются в этот туман, отправляя в него непонятные им самим судьбы. В том тумане можно наткнуться на астрологов в причудливых шапках, расписывающих по секундам каждый наш день, что, конечно же, достойно восхищения. Потому как зрение их отличается такой невероятной остротой, что позволяет им, находящимся на расстоянии множества световых лет от звезд, разглядеть подробное меню, наиболее предпочтительное на данное время календарного дня. Беря на себя тяжелый груз планирования и повинность принятия решений, эти герои оставляют за нами только одно священное право – на самостоятельное пищеварение.
Плавают в том тумане и различные нетрадиционные медики, непривычная эффективность методов которых в области врачевания тела становится поводом к проявлению самого глухого невежества. Склоняясь пред ними, точно пред богами, многие вместе с опухолями и грыжами незаметно пытаются подсунуть им духовные узлы и раны – “авось” не заметят и вылечат, заодно. Можно набрести на магов, колдунов белых, черных и иных цветов радуги. У этих вообще феноменальные способности – изгонять не только дурные, а любые мысли из наших задурманенных мозгов свирепым видом и рецептами, украденными у сказочной бабы-яги.
Я не хочу обругивать все подряд. Я просто хочу сказать, что путать чистую медицину, какая бы она ни была современная и нетрадиционная, с мистикой столь же нелепо, как поручать кузнецу чинить дорогие часы. Кузнец – профессионал в своем деле, мы же поставим его в глупое положение!
Если предположить, что духовные беды на нас нападают так же часто как микробы, то колдовать, пытаясь магически заклинать их – то же, что в наш просвещенный век, когда медицина в развитых странах достигла высот своих небоскребов, обращаться к шаману для лечения, скажем, гриппа.
Короче, все это я веду к тому, что как в каждой из областей медицины есть свои специалисты, так должны существовать и специальные духовные лекари. Разве нет? А зачем иначе вообще нужны семинарии, академии эти духовные, сам по себе церковный институт? (На вопрос никто не отвечает... в таком случае я продолжу.)
Появляются в поле зрения наших затуманенных глаз и летающие тарелки, полюбившие ненароком залетать из научного неба на иностранную для них территорию нематериального небосвода. А он и без того уже кишит всевозможными неопознанными объектами. Тем, кто успел прокатиться на тех тарелках, не в силах помочь уже никто кроме хорошего психиатра.
Я не отрицаю, что астрология – наука нужная, астрономия тем более. Может, даже и тарелки эти самые есть. Но разве можно вылечить душу мыслью о том, что на звездах заранее расписан каждый твой вздох? Это ведь то же самое, что от тропической лихорадки прописывать разглагольствования о “закономерности и неизбежности ее возникновения в определенных климатических условиях”. Тарелки от тоски не спасают! Летать летают, а тоска – сама по себе.
И когда выше всякой меры поднимается температура мысли, когда ни тарелки, ни традиционная, ни нетрадиционная медицина не облегчают страданий, начинается самое страшное. Состояние жуткое: дышать тяжелей, чем при воспалении легких; в горле ком, который ничем не выполощешь; лихорадит, уныние наваливается с частотой и неотступностью рвоты при сильном отравлении. Личность раздваивается. Весь распадаешься на части. В жизни наблюдается нестроение. Грызут сомнения, и самые неприятные соображения приходят и не отвязываются. Сколько раз на себе испытывал действие подобного вируса. И, что уже вовсе не переносимо, вдруг разыгрывается совесть со своим не проходящим, как зубная боль, болевым зудом. Что зубы! Язвенная болезнь не идет тут ни в какое сравнение. И требует все это изобилие симптомов действий, самых что ни на есть решительных.
Сам я лечу других, если что у кого с телом, зовите, я прибегу. Но к кому, скажите бежать мне, переодеваясь из своего врачебного в больничный халат? К кому протягивать взывающие и слабеющие руки? Куда подсказывает идти за надеждой болезнь, напирая так, что нету никакой мочи?
Да ни к кому и никуда!.. Сиди себе дома и мучайся “на здоровье”. Я прописываю себе “рецепты” сам. Сам лечусь, хотя не имею права, так как ни институтов духовной медицины, ни даже начальных классов не кончал. И пусть известен мне лучше, чем кому-нибудь другому, вред невежественного самолечения. Но больному положено лечиться, а не бежать впопыхах заканчивать курс медицинских лекций.
И вот оно, мое “лечение”: руки привычным жестом берут бутылку (хорошо, если есть). Слух пытается вобрать бессмысленный шум, заслоняющий тишину, от которой – этой собирательнице бед с блестящей памятью – и заболеваешь. И вот ты потихоньку вовлекаешься в сценарий, на этот раз написанный не болезнью, не жизнью, не судьбой, а собственной рукой под диктовку боли. Тех, кто последовательно его дочитывает, на последней странице ждут психическое заболевание или самоубийство.
А если духовный озноб от домашних средств вообще не проходит: не заливается, не заглушается, не упрятывается внутрь?! Что тогда – искать средств более действенных?.. Проверенное лекарство – друзья. Разделят беду – и как бы и нет ее. Есть еще книги, природа, работа, музыка. Все средства хороши, если помогают, но... Не всегда. Не всегда помогают – вот в чем печаль!
Пусть я преувеличил. (Хотя, может, и преуменьшил.) Пусть не всякая духовная проблема обяжет тебя броситься на поиски целителей. Пусть не каждый физический недуг настолько запущен, чтобы необходима была немедленная госпитализация. Многие вообще предпочитают, чтобы их уж лучше немножко “погрызли” микробы, чем медики.
Но в духовном (как и в физическом) организме человека однажды может приключиться приступ такой силы, когда ни пилюли, ни настойки, ни припарки уже не понадобятся; когда ничего не сделают и разведут руками друзья, когда музыка будет выключена, книги с раздражением отброшены, и смерть (в этот момент желанная) будет далеко. Когда все старания отвлечься вызовут противоположный эффект, окажутся тщетными, как попытки погасить костер бензином. А может случиться и так, что чем настойчивее станешь отвлекаться, тем быстрее достигнет цели отчаяние. Вот тогда не импровизированные методы, тогда врач понадобится!
...Здесь кончается логика очевидных сравнений и становится совершенно непонятно, почему, если нет недостатка в духовных лекарствах, и врачи – на месте, так мало людей, желающих воспользоваться их услугами? Храмов, слава Богу, хватает. “Ибо пришел еси во врачебницу, да неисцелен не отыдеши” – такие слова ежедневно произносят во время таинства исповеди. Остается удивляться, отчего же так мало тех, кто, бросая дела, в эту врачебницу стучится, с трепетом и надеждой на облегчение.
Не только я, многие ведь не устремляются. Целителям с крестами на груди доверяют меньше, чем “врачам” в потешных астрологических колпаках или с кровавыми пятнами на халатах. С неуклонным упорством мы отрицаем наличие в себе духовной болезни, отчего – из вредности? Ведь если у тебя язва, не уходишь из клиники. Конечно только в том случае, если...
Именно! – “в том случае”... Продолжить легко. В том случае, если ты ни уверен заранее, по печальному опыту, что врачи ничего не стоят, ничего не смыслят в своем деле, и не только не помогут, а усугубят мучения. В стране, где разрушена не только медицина, прекрасно известно, что значит обращаться к медикам с одним заболеванием, а уходить с десятком “благоприобретенных”.
У врача вообще не может быть другой рекомендации кроме “помогает” или “не помогает”. А когда хирурги у здорового человека станут вырезать его нормальные органы и выбрасывать их как заразу; когда симптомы болезни начнут приветствовать как признаки выздоровления; когда вместо раздачи целительных снадобий станут всем поголовно прививать вирусы, придет конец не только медицине, но всему что дышит и движется. Просто вымрут все! Что говорить...
А когда вырежут все, что еще теплится здорового в человеке, разлагающегося физически, психически, да еще и духовно!.. Когда его немногочисленные достоинства, те, кто называет себя целителями, объявят грехом и тут же с усердием будут корчевать; а смердящие гнойники и пороки культивировать как добродетели!.. Придет конец тому, что связано с жизнью каждой личности! С ней же связано все. Может нас ждет такое, невероятное – останемся совсем без души?..
Как бы ни была несовершенна медицина в нашей стране (приходится признать это, несмотря на профессиональную честь), какие бы бедные средства она ни имела, сколь бы допотопна ни оставалась по сей день ее технология, те, кто вынужден страдать от ее услуг, нашли для себя лазейки. Ценой больших усилий, когда приходит нужда, находим нужные лекарства. Можно даже сказать, что в том, что касается тела, обмануть нас стало невозможно. Мы следим за постановкой диагноза, не спешим принимать незнакомые пилюли, дотошно проверяем способность усвоения организмом этих препаратов и избегаем побочных вредных действий, читаем толстые медицинские справочники, проверяем качество одноразовых шприцев... С ума сойти!
Нет, бесплотный наш “больной” не может похвастаться таким замечательным уходом. Лечебницы духа в плачевном состоянии (не внешне, снаружи – все в золоте). А ведь больные граждане уже получили государственную санкцию не только на наличие, но и на абстрактную возможность лечения духа.
В такое благоприятное время, как ни странно, не до того, чтобы быть разборчивым, ожидая высокой степени мастерства. Изголодавшись по духовному целительству, соглашаемся сходу с любым диагнозом, готовы нахватать кучу “рецептов”, ни капли не сомневаясь. Да и возможности усомниться в необходимости приема незнакомого средства нет, мы в этой области профаны, я, например, ничего не знаю. А чтобы проверить эти рецепты, как проверяют собственный диагноз, следя за рукой недоучившегося районного терапевта, надо иметь хоть какое-то представление о духовных лекарствах.
Краем уха слыхал я про то, что: “надо покаяться”, “начать жить по-новому”... Но что это все значит, что надо делать, как меняться, даже если уже понятно, что действительно надо?.. Я как ребенок, чувствующий боль, не в силах определить страдающую область души. А ведь эта незадачливая непосвященность грозит полной победой лже-помощи. “Помощники” надевают не белоснежный халат, а черную рясу и с сознанием собственной правоты, с озабочено мудрым видом записывают всех в пациенты лаборатории, из которой похожим на себя редко кто выходит. Те, кто имели несчастье проверить их “лечение” на себе, рассказывали...
Вот был один случай в духовно-медицинской практике. Постигло человека большое несчастье: в духовном “теле” образовалась опухоль, под названием гордыня. Начала разрастаться, искажать сознание, под влиянием ее как в дурном наркотическом сне стали менять форму и размеры предметы. Самые маленькие и незначительные выросли, заслонив собой важные, а те, другие, затерялись где-то на задворках симпатий. В работе больного воображения, подточенного болезнью, происходил сбой. Оно сообщало своему хозяину, что, переступая лужи, он перешагивает моря, что парит над землей, когда на самом деле он расшибался о фонарный столб, который ничего не ведал о его величии. Психиатрия тут была еще не при чем, а диагноз был простой и ясный: “гордыня обыкновенная”.
И вот в результате нескольких столкновений с жизнью, не соразмерной персоне, больной осознал в себе наличие вируса. Начался поиск помощи, попытка справиться с наваждением. Судьба милостиво протягивает руку и указывает “дорогу к храму”, в лечебницу духа, так сказать. Казалось – спасение. Но искавший больницу попал в таинственную лабораторию.
С виду здесь не нарушалась врачебная клятва: от гордыни, что вполне естественно, предложили как противоядие “смирение”. Но не успел посетитель принять лекарство, начали происходить таинственные превращения. В руках невежественного “лекаря” возникли не пилюли, а ножи, хотя никто не давал и не спрашивал согласия на операцию. Не успев опомниться, несчастный оказался на “операционном столе”, где под воздействием какого-то то ли наркоза, то ли гипноза его всего заново перекроили. Как сквозь сон залеченный чувствовал (хорошо, что еще было чем) как вместо опухоли гордыни из него вырезали весь духовный хребет. Смелость, способность мыслить были подведены под черту диагноза и удалены. Результат операции – потеря элементарного чувство собственного достоинства.
Вышел он из врачебницы согбенный, всех и даже самого себя боящийся; из раболепства готовый на любое унижение.
И что особенно интересно, в результате сделанных процедур, пострадавший приобрел множество грехов, каких у него раньше никогда и не было: трусость, безликость, человекоугодничество, способность к предательству и неоправданным компромиссам. И, что самое смешное (хотя какой уж тут смех!), ни на йоту не избавился от основного, то есть от гордыни, из-за которой все и началось.
А ею никто и не занимался! Она только получила новую питательную среду в виде лже-здоровья и осознания пациентом собственной непогрешимости.
Другой случай. Тоска, мрак, ощущение беспросветности и безрадостности – список симптомов одного больного. Спасительное духовное снадобье, “терпение”, было прописано верно. Но действие выписанной добродетели оказалось подобным действию некоторых сильных психотропных препаратов. Снадобье подавило активность, волю, превратило бывшего до того дня нормальным человека в тихое, послушное животное, невольно довольное всем. И если можно согласиться с тем, что бесчувственность и амебное равнодушие к боли “облегчают” перенесение неудач, то только в этом случае можно предположить, что “лечение” принесло облегчение.
Будь у больного небольшая доля надежды... Но и она была прописана особым образом – в виде порошка ожидания загробных радостей и посмертного облегчения. Что ни говори, “действенная” помощь. Представляю, приходит ко мне больной с грыжей, а я ему: “придите после смерти, я обязательно о вас похлопочу...” И вот, надеялся человек на чудо, а приобрел безволие, слабость, дурацкий вид и взгляд, устремленный вникуда.
Третий случай. Заболевший составлял из своих будней страницы любовных романов и перелистывал их, не дочитав. Пораженный недугом распутства, он разжигал повсюду крошечные огоньки любви, так никогда и не узнав, что был способен гореть вечным огнем страсти. Наконец разбитое сердце и постоянные неудачи в любви привели такого пациента к коленопреклоненному раскаянию – к таинству.
Тут за него и взялись духовные санитары, на этот раз отправляя его под струю чудодейственной воды “целомудрия”. А дальше как по писанному – с “целомудрием” начинает происходить, подобная прежним, метаморфоза. Из прохладного целебного душа оно превращается в ледяной ушат. Не очищает, не скрепляет “составы души”, а превращает ее в кусок льда, не способный к любви вообще. Нежность записана в личную карточку больного в отдел: болезни детства. Результат лечения – закомплексованность и паралич ханжества.
Какой же вывод сделали трое, пострадавшие таким чудовищным образом? Что добродетели заразили их грехом? Именно так они и решили: что ни терпение, ни целомудрие, ни смирение, ни покаяние не способны их спасти. И ни один не предположил, что под видом лекарств в них проникли сами вирусы, запрятанные в красивую фармацевтическую упаковку. Случаются же у нас массовые отравления таблетками из-за преступной халатности работников фармакологической промышленности, правда, к счастью, не часто, за этим есть кому следить. В загадочной же сфере, духовной, никто ни за чем не следит.
Я хорошо знаю, как самое современное импортное медицинское оборудование, которое дарят нашим врачам, ломается в неумелых руках; как из-за неумеренной экономии шприцы, вакцины, препараты, таблетки используются не по инструкции и без должной доли интенсивности. Это у нас.
А у медицины духа, конечно, должны быть тоже свои чудодейственные средства? Рассуждая логически, ими должны стать добродетели. Главный Целитель, как известно, даже воскрешавший мертвых, конечно, не мог не оставить лекарств. Но, не зная, как пользоваться ими, изобретая собственные и называя их красивыми древними названиями, нас обманывают...
По всему этому судя, должны мы были давно уже помереть. Но живы, вот выносливость! Умерли бы обязательно, если бы хотя бы один профессионал, посетив мрачные обители болезни, ни прервал кошмар невежества. Это было необходимо, и это случилось.
Должен был появиться целитель, чтобы попасть в самый эпицентр врачебной фантасмагории, где живут и движутся маленькие человечки-уродцы. Он и оказался там, где искромсанные и обрубленные, эти несчастные умудрялись охранять как здоровье свое духовное уродство.
Перед лицом попавшего в эту круговерть возникли и затряслись у самых глаз чьи-то старческие, скрюченные, указующие пальцы, выдающие осуждение, занудство и надоедливость за научение и отеческое наставничество. Появились лизоблюды, гнущие спины якобы для добродетели, которую они назвали внушительным и украденным из монастыря словом “послушание”. Замелькали безумные глаза фанатиков, считающие свои психические отклонения заботой о правоверии и чистоте веры.
И хотя почти все они были уверены, что здоровы, под проницательным взглядом специалиста со всей ужасной и беспощадной подробностью открылось настоящее положение вещей.
* * *
Я так и продолжал бы скептически относиться к духовному целительству, если бы не увидел как о н лечил. В стране, где медицина держится только на героях, работающих за себя и за сотни других бездарных, одаренному от Бога духовному медику очень не сладко пришлось. В двери е г о маленькой деревенской “врачебницы” набивалось множество народу, встававшего в очередь, как в приемном покое.
На е г о плечи легла ответственность не только за исцеление впервые обратившихся за помощью. По большей части приходилось перелечивать. Когда методы твоего лечения уникальны, не удается отделаться формальностью, ограничиться постановкой приблизительного диагноза, выписыванием рецепта и пожеланием доброго здравия. Остановись о н на назывании нужной добродетели по имени и пожелании быть смиренными и терпеливыми, какая это была бы помощь? Где гарантия, что человек, с верным духовным “рецептом” не прибегнет к действию лжедобродетелей? Ведь “аптек” с нормальными лекарствами нет.
Предлагаемые и м методы лечения и лекарства уникальны не потому, что имеют известные названия добродетелей, а потому, что в “составе” их находится один очень важный компонент. Как он называется – его профессиональная тайна. Но, видимо, это – необходимая часть духовной вакцины, которая должна срабатывать как иммунитет для тех, кто впервые ощутил боль и как противоядие для тех, кто был залечен при попустительстве поголовной религиозно-суеверной безграмотности. Это действенное средство можно прописывать, не опасаясь, что лечение превратится в мучение, а больной – в подопытного кролика.
Истории болезней моих знакомых, которые я приводил в пример, благодаря тому, что им повезло попасть к нему на прием, смогли быть дописаны и сданы в архив.
Случай первый. Пришел к н е м у жаловаться на боли тот, что приобрел дополнительный “букет” вирусов, представив свою “гордыню с осложнениями”. Шамкающий и бесхребетный – почти уже не человек, не смиренный, а смирный – он не умел сказать ни одного твердого слова. Конечно, такой не выдержал бы больше действия того “смирения”, которое ему выдавали прежде (нечаянно перепутав его со смирительной рубашкой).
И вот, врач принимается за дело, чудом наращивая больному вырезанный хребет. Гениальная и невиданная духовная операция. С помощью вакцины-противоядия находится на задворках личности чувство собственного достоинства. Реанимируется самоуважение. После чего пациенту выдается смирение, в состав которого входит “вещество”, способное раскрыть его характер, не убивая при этом богатства внутреннего мира. Настоящее смирение, как оказалось, “усваивается” духовным организмом с большой охотой и эффективностью, потому как не отнимая таланта, разума и знаний, оно просто открывает их людям. Не чувствовать себя самым лучшим, не превозноситься, не самоутверждаться за счет других, не мечтать о себе больше, чем надо – вовсе не значит “перестать быть собой”. Взаимодействие с миром, похожее на выдох и вдох в методе лечебного дыхания, стало очищать спертый, удушливый воздух самомнения, отсутствием кислорода провоцировавший миражи. Воображение успокоилось, явления обрели подлинную значимость.
Второй случай. Пришел к н е м у на прием и тот, что, стискивая зубы, довольно долго понуждал себя к “терпению” и оттого на лице его можно было заметить характерную бледность, следы апатии, грозящей внезапными взрывами непримиримости и бесконтрольного раздражения. Конечно же, его привели друзья, сам он уже не был способен ни к какому действию.
Пострадавший совсем потерял надежду. В глазах – полное отсутствие мысли; в который раз за последнее время он почти механически перечислял симптомы: духовное несварение, неприятие словесной пищи. Он уже готов был к тому, что сейчас к его заботам приложат еще столько же...
В этом, не менее тяжелом, случае действие особой вакцины нейтрализовало не подчиняющуюся рассудку гневливость, сняло эффект заторможенности, уничтожив унылую покорность лже-терпения.
Наконец пациент получил согревающий глоток терпения настоящего, которое пробуждало и побуждало его к действию. И как только высвободилась нормальная, здоровая человеческая активность и появилось стремление к преодолению неудач, пришло долгожданное равновесие, которого своеобразно добивались с помощью парализации. Воцарилось оно в душе само собой, без истязаний. Терпение оказалось стремлением к добру в самых тяжких обстоятельствах, борьбой со злом, а не принесением себя ему в жертву.
Третьим пациентом был тот, что нес на себе печать “болезни века”, не умея справиться с тем, что на его родном языке называлось красиво: “свободная любовь”, а строгими духовными врачами с крестами на груди определялось грозно как “разврат” и “блуд”, и грозило не только душевными, но и другими неприглядными заболеваниями.
Уже осознав (от страха лечения) всю тяжесть вины пациент прибегал к помощи многих духовных лиц. Но болезнь не только не сдалась, а приобрела скрытый, хронический характер “нездорового интереса”, который, перемешавшись с ханжеством, стал давать симптомы двойной и лживой личности. “Благородная” сила воли полностью затрачивала себя на честную, беззаветную и совершенно безрезультатную борьбу.
В различных духовных клиниках с куполами такому несчастному успели сделать множество внушений относительного опасности “смертного греха”. Он не раз слыхал, как в лечебных воззваниях к народу постоянно муссировался “щекотливый вопрос”, (до того активно, что у пациента возникло подозрение, что и для самих грозно взывающих вопрос этот не совсем здоровый). Сами, видимо, заболевшие духовные врачи со всем невежественным пылом рисовали вселенскую трагедию грехопадения в жанре опереточной мелодрамы, весь конфликт которой, состоял, якобы, в том, что Адам и Ева, оказавшись наги, умело “воспользовались” ситуацией. О высочайшем же повелении: “плодитесь и размножайтесь”, о сотворении мужчины и женщины друг для друга, в этих речах, конечно, не упоминалось. Все эти речи поставили последнюю точку в истории болезни пациента, добавив к его характеру окончательную сексуальную закомплексованность.
Но отрезвляющая доза правды, введенная эффективно, упростила диагноз. Растопила ханжеский лед, успокоила сознанием, что паралитическая скрюченность никакого отношения к целомудрию не имеет; смягчила стенки духовного желудка, делая его способным к получению нового лекарства. Предлагаемое и м взамен ложного, целомудрие – не яд, оно не убило ни стремления к красоте, ни к нежности, ни к поэзии, на которую было когда-то способно тело больного. Он реагировал на эту добродетель, не чувствуя необходимости, вырываясь на редкие мгновения из-под запрета, судорожно хватать обрывки телесной романтики.
Усиленный акцент, почти мистическая тайна, связанные с “больным вопросом”, были устранены. Манящий покров недозволенности был снят с вопроса как старая повязка с раны. Врач уничтожил неподписанный никем, (а значит, за последствия никто не отвечал) диагноз, где запрещалась к применению вся область любви, связанная с телом. После этой подготовки оказалось, что ложный диагноз и явился основным рассадником вируса разврата, что он и заставил рваться за запретные линии, не очень разглядывая, что за ними. Снятие запрета само по себе погасило воспаление излишних страстей. И результат: вслед за “вопросом”, пациент сам перестал быть больным.
Начали работать духовно-природные травы целомудрия и верности. Они свое дело сделали. Как говорил сам врач – “человек по природе моногамен, если он любит одного, то уже не любит другого”.
Насмотревшись на все это, даже сам я решился к н е м у поехать, ощутив в себе жуткий вирус – лже-покаяния. На первой стадии болезнь выражается в сознании подозрительно усиленной вины за грех, а постепенно доходит до тягчайшего комплекса неполноценности.
И достаточно мне было одного глотка чудесной вакцины, принятой из е г о рук, чтобы мое невидимое здоровье поправилось, а бесконечное и бесполезное самокопание, эгоцентрическая сосредоточенность на своих пороках, стали утихомириваться. Я подумал, что если вспыхнет пожар в доме, даже если по собственной халатности, не станешь ведь биться головой об стены (тогда или – ожоговый центр, или – психиатр на помощь), завывая, что сам виноват. А позовешь пожарных, побежишь за ведром, в общем, что-нибудь начнешь предпринимать. Покаяние, которое он мне прописал применять раз в две недели перед исповедью, погасило пожар души уже тем, что залило огонь вины, вместо того чтобы ранить не обожженные еще места.
...И вот я снова чем-то болен, и нет со мной того, кто может помочь. Одного врача не хватило на всех. Легче оказалось устранить того, кто умеет лечить, чем переделывать всю систему духовной медицины.
Но неужели все и теперь осталось, как было? Неужели после того, как узнали на себе его лечение, мы снова отдадим свою душу под голодные ножи “врачей-садистов”?
* * *
Думаю, что нет. Думаю, поздно торжествовать непрофессионализму, некомпетентности, направивших острие своего недовольства на светило самой таинственной из “наук”. Изменения в духовной медицине, сделанные им, необратимы. Псевдомудрости уже не просто будет называть грехи добродетелями.
Ложные препараты... я хочу повторить их названия. Вот некоторые из них, красиво упакованные и заклеенные яркими “этикетками”. Читайте и будьте осторожны:
Лень и конформизм некомпетентные врачи называют терпением,
компромисс со злом – добротой,
неискренность и сентиментальность – любовью,
убогость и внутреннюю серость – смирением,
лицемерие – благочестием,
лизоблюдство, человекоугодничество, рабскую покорность – отказом от осуждения,
осуждение и ущемление личной свободы – наставничеством,
нетерпимость к чужому мнению, конфессиональную узость, туполобый фанатизм – правоверностью, заботой о чистоте веры,
страх перед телесным, материальным, закомплексованность и ханжество – целомудрием, чистотой,
косность и неповоротливость жизни и мысли – приверженностью святой традиции.
...Вооруженные правдой – может быть, именно она была его чудесной вакциной? – против вирусов лже-добродетели, оказавшихся причиной большинства эпидемий, мы можем стать устойчивыми к воздействию многих заболеваний.
И это хорошо, что температура духа у нас поднимается – значит, больной еще не умер, и у него есть шанс выздороветь! И это ничего, что она от рожденного болью равнодушия, падает – значит, мертвый еще не разложился и может воскреснуть! И это совсем неплохо, что температура у нас в душе держится подолгу – значит, мы еще не потеряли веру, и ее подогревает оптимизм!..
И к тому же, нас уже не просто склонить к вредоносному лечению. Не просто запутать в диагнозах, называемых специальными, мудреными терминами непонятного нам старославянского языка.
И пусть разваленная медицина духа этой, по всем статьям несчастной, страны, еще долго будет собирать себя по крохам – уже известно, как помочь себе.
Опять приниматься за самолечение?.. В данном случае его достаточно, чтобы выжить. Но... Если хочешь не только выжить, а нормально жить, нужны врачи и, как понятно, хорошие. Риторический вопрос: откуда бы им взяться?
...А, может, быть священником – это мое призвание? Вдруг – действительно? Стать “профессионалом” духовной медицины? А почему нет? Переквалифицироваться в духовные медики...
Неплохая идея. Надо обдумать...
(Часть 1. Глава 7. Из книги о протоиерее Александре Мене "И вот, Я с вами...",
фото Сергея Бессмертного)