Акварелий Дмитриевич Хомяков как всегда с утра объезжал микрорайон в поисках нецензурных надписей на заборах. Сегодня было как-то пустовато. Точнее, совсем глухо. Ни одного, испорченного тремя известными буквами муниципального забора, он так и не обнаружил. Если так продолжится и дальше, то настроение будет загублено. Да и что он скажет своей совести? В очередной раз попросит у нее прощения за упущенных хулиганов? Сможет ли он ночью спать? Не говоря уже о том, чтобы пить питье и есть еду. Разве можно этим заниматься, когда где-нибудь поблизости наверняка творится безобразие?
Почесав свободной от руля своей розовой "Оки" рукой левую подмышку, Хомяков недовольно зевнул и собрался уже свернуть в переулок, как вдруг внимание его привлек симпатичный, невысокий заборчик вокруг частной двухэтажки.
- Ты-то мне и нужен, - радостно прошептал Акварелий, - и направил свой авто вдоль забора. - Есть!- чуть ли не заорал он, увидав в левой части конструкции шаблоном запечатленную в памяти надпись. Сердце возбужденно заколотилось. Хомяков поставил "Оку" на ручник, достал из багажника краску с валиком и вприпрыжку побежал к забору.
В это же время из пункта А ( продуктового магазина ) в пункт Б ( двухэтажка, окруженная забором) двигалась женщина с тяжелой сеткой. По пути она стыдила шалящую ребятню в песочнице, грозила указательным пальцем быстро размножающимся кошкам, и напевала про себя "клич пионера - Всегда Будь Готов!". Женщину звали Гуашева Грозильда Эдуардовна.
Через некоторое время она приблизилась к припаркованной возле ее дома розовой "Оке" и в ужасе остановилась, увидав на ее пыльном крыле надпись из трех букв.
Достав из кармана носовой платок с алыми цветочками, она стала ловкими движениями стирать нецензурную надпись. Но автомобиль не дал ей закончить, засвербив сигнализацией.
- Эй, женщина, отойдите от моей машины! - прикрикнул на нее какой-то дядька в старомодном берете. А что это он там мазюкает на ее заборе?
- Послушайте, вы, немедленно покиньте территорию частной собственности! Это мой забор! - заорала в ответ Грозильда и решительным шагом направилась к Акварелию. - Что это вы наделали? Испортили мой забор. Теперь перекрашивать надо.
Хомяков глянул на стенку, и только теперь заметил - краска, используемая им, сильно отличалась от той, что была на поверхности большей его части.
- А это что еще за "уй"? Вы написали? - насупила брови Гуашева.
- Гражданочка, я как раз замазывал нехорошую надпись, но успел закрасить только одну букву, - с чувством выполненного долга отрапортовал Хомяков.- А вот что вы делали возле моей машины?
- Как что? - возмутилась Грозильда.- Ваш тарантас испохабили нехорошим словом, вот я и пыталась стереть его носовым платком.
- Это у меня-то тарантас? Да кто вам дал право трогать личное имущество? - Акварелий рассердился не на шутку. - Да я на тебя телегу напишу в администрацию!
- А я тебя посажу на пятнадцать суток! Не фиг чужие заборы пачкать. И не надо мне тыкать. Индюк.
- Это я-то индюк? Да ты лучше бы заткнула пасть, лахудра, б..дь, а то схлопочешь у меня!
- Слушай, говнюк, немедленно стирай свою краску ацетоном и убирайся к е..ной матери!
- Да пошла ты на .уй, крыса водяная, мне твой забор как собаке третий хвост.
- Ты еще здесь? А ну у.бывай, засранец, .б твою мать!
- Ах ты .изда гремучая, поцарапала .лядь, машину, да и .уй с ней, только от.бись от меня!
За всей этой перепалкой из окна девятиэтажного дома с ужасом наблюдал внештатный инспектор охраны морали Подслухин. Дистанционный микрофон был настроен, магнитофон все писал, фотки участников конфликта были сделаны. Скоро он вложит кассету и изображения в толстый, коричневый конверт бандероли и направит по нужному адресу.
- Ой, какие нехорошие люди, это надо же - так плохо ругаться! - тихо сам себе шептал Подслухин, одним глазом посматривая телепередачу "Уровень преступности среди клопов и тараканов".- И вроде взрослые, а ведут себя как .уй знает кто. Позор,.лядь!