ЛЕКАРСТВО ОТ ЛЮБВИ
ОПЫТ ЭКСТРЕМАЛЬНОГО САМОЛЕЧЕНИЯ
Предисловие http://proza.ru/2010/09/29/323
Глава 1. Путешествие сильнее любви и смерти.
Любовь – это танец жизни.
Поэтому те, кто не знает, что такое любовь, упустили самый танец жизни.
Они упустили возможность вырасти розами.
Вот почему земному уму, расчётливому уму любовь кажется сумасшествием.
Существует мнение, с которым я вполне согласен, – несчастная любовь является неразделённой разновидностью романтической любви.
С самого детства целая индустрия любви пробивает нам мозг всеобъемлющей, всепроникающей, тотальной пропагандой любви. Уже на подростковую душу, вдруг осознавшую свою особенность и одиночество, вдруг обнаружившую свою половую принадлежность, обрушивается поток песен, романов, рассказов, фильмов, что-то вроде:
…Я тебя люблю, ты меня – нет… мы расстались, я страдаю… небо, луна, губы, руки… любовь – прекрасна… я без тебя умираю… мы счастливы вместе… мальчик мой… девочка моя…
У этой пропаганды многовековая история, в создании которой участвовали величайшие гении человечества: Петрарка, Гете, Пушкин, Толстой, Достоевский… – во все времена ни один великий писатель, поэт – ни один! – не прошёл мимо темы любви. У этой тысячелетней традиции есть мощнейшие основания – сексуальные инстинкты, страх одиночества. Как не пойти вслед за этими крысоловами с их волшебными флейтами?
А сейчас любовь стала, как почти всё, ещё и индустрией. Безотчетный страх и возбуждение чередуются во мне, когда я смотрю телевизор, слушаю радио, брожу в Интернете, читаю книги. Меня преследует неосознаваемый страх, что я не успею попить, съесть, поездить, послушать, намазать на свое тело, а вместе с этим – ещё и не ощутить феерического чувства любви. Плодитесь, коровы, жизнь коротка! А ещё жизнь полна трагических событий и случайностей, которыми всё время ужасают меня новостные каналы. Но после кадров, где в кого-то стреляют, кто-то терпит финансовый крах, а кто-то трагически погибает, я тут же вижу, как умопомрачительная девушка с развратным видом облизывает мороженое.
И я хочу это мороженое! Ещё хочу кухонный комбайн, который всегда думает обо мне, хочу того, что лучше для мужчины нет, и я очень хочу превосходить ожидания и управлять мечтой.
А ещё я, уставший от серых, неотличимых друг от друга дней, хочу любить и быть любимым, точно, как в моих любимых фильмах и книгах. Чтобы хоть кто-то узнал, какой я на самом деле, что я – вот такой, каких больше нет в мире!
«Люби!» - поют шуршащие березы,
Когда на них сережки расцвели.
«Люби!» - поет сирень в цветной пыли.
«Люби! Люби!» - поют, пылая, розы.
Страшись безлюбья. И беги угрозы
Бесстрастия. Твой полдень вмиг - вдали.
Твою зарю теченья зорь сожгли.
Люби любовь. Люби огонь и грезы.
Кто не любил, не выполнил закон,
Которым в мире движутся созвездья,
Которым так прекрасен небосклон.
Он в каждом часе слышит мертвый звон.
Ему никак не избежать возмездья.
Кто любит, счастлив. Пусть хоть распят он.
Как же чувствовать себя полноценным не ощутив этого волшебного, как все говорят, чувства? И в этой смеси навязанных и выдуманных ощущений, эротических фантазий, сексуальных и гормональных взрывов, сложных человеческих отношений возникают надежда, восхищение, сомнения – всё готово, чтобы достаточно экзальтировать влечение. А что потом? Потом нас ждёт разочарование, когда реальность встречается с этим нашим представлением о любви.
Я специально написал эти рассуждения, они встречаются в психологической литературе.
Всё это – бред. Бред ненужный и даже вредный, какое мне дело до того, что всё это разумно? Да если бы я мог сейчас рассуждать разумно! Это всё равно, что человеку с переломом руки, вместо наложения гипса, начать подробно рассказывать анатомическое строение верхних конечностей. Да, я – впечатлительный и нервный, недобитый романтик, для которого любовь – это великое таинство и удивительный танец жизни. Да, сейчас для меня любовь – это катастрофа, саморазрушение и страдание, но я не хочу преодолеть любовь за счёт роботизации своей личности.
И таких, как я – множество. К примеру, на литературном портале www.stihi.ru свыше 250 тысяч авторов, и почти все они пишут о любви!
Итак, с чего же всё началось? Как сказано у классика: «За мной, читатель! Кто сказал тебе, что нет на свете настоящей, верной, вечной любви? Да отрежут лгуну его гнусный язык! За мной, мой читатель, и только за мной, и я покажу тебе такую любовь!»
Конечно, для кого-то эта история покажется безнадежной и настолько же сентиментальной, насколько скучной. Но разве я один пользуюсь привилегией извлекать хрупкие и вечно новые радости даже из боли, из катастрофы и неотвратимости?
Когда мне было четырнадцать лет, я жил в маленьком городке. Я любил читать, был романтичен и мечтателен, и поэтому, когда в наш двор, в гости к бабушке, приехала девочка из далекого, большого города, я тут же влюбился в неё. Как, впрочем, и все остальные мальчишки нашего двора. Но я сумел ей понравиться и, вскоре мы гуляли по улицам, взявшись за руки, ходили вместе в кино и на пляж. Теперь мне кажется, что это было самое счастливое время в моей жизни. Но лето кончилось, она уехала и, почему-то так никогда не заехала ко мне, и не ответила на мои письма, а у меня осталась лишь её фотография, которую я долгое время носил в своем блокноте.
Прошло несколько лет, и, следуя извивам прихотливой судьбы, я стал студентом авиационного института в том самом городе, откуда был эта девочка. Я не пытался искать её: бурная студенческая жизнь, учёба, свобода от родителей, экзамены и зачеты, верные друзья и лихие подруги – что и говорить, «бурь порыв мятежный рассеял прежние мечты».
Окончив первый курс, на летние каникулы я приехал к родителям. Как-то вечером, из книги «Аватары черепахи», которую я взялся перечитать, вдруг выпала её фотография. Я мгновенно вспомнил всё и стал думать о том, где интересно она сейчас, чем занимается, с кем она теперь. Мне подумалось, что должно быть, есть у неё теперь парень. Может быть, она любит его, обнимает при встрече. Вдруг мне представилась очень ярко вся отвратительная механика любви, со всеми физиологическими подробностями – как она целует его, трётся ногами, как он гладит её, как она двигается в такт его движениям, как он пальцем и даже языком…
Я вскочил и стал метаться по комнате. Я не знал, что делать, мне захотелось тут же куда-то ехать. Я вставал, садился, ходил, включал телевизор, выключал телевизор. Сердце билось так, что казалось, меня бросает из стороны в сторону. И тут я кинулся на колени и стал молиться. Я стоял на коленях и, подняв глаза к небу, стал молить кого-то:
- Я хочу с ней встретиться… И пусть она меня полюбит! Пусть она меня полюбит!..
Не помню точно, что я просил, у кого просил и как, но что-то в этом роде.
Вдруг дом вздрогнул как от взрыва, посыпалась штукатурка. Я затих и, забыв обо всём, стал прислушиваться. В ушах стал нарастать свист, вскоре свист стал нестерпим, он резал слух и, наконец, превратился в ослепительный свет. Я увидел, что стены стали рушиться, я оцепенел, взорвался брызгами телевизор. Тогда я вскочил и бросился к выходу, но тут стало темно и тихо. И я увидел длинный, темный коридор, с отвечающим на все вопросы светом в конце. Я пошел туда медленно, медленно.
Дальше я ничего не помню, очнулся на полу, рядом с письменным столом, кто-то звонил в дверь. Я встал и пошёл к двери, голова гудела как Бухенвальдский набат. По дороге я взглянул на часы, был первый час ночи. Посмотрел в зеркало – выглядел я неважно, всклоченные волосы, дикие глаза, у носа – запёкшаяся кровь. Я открыл дверь, там стоял соседский мальчишка-подросток, который протянул мне листок бумаги и сказал:
- Тебе записка от…
- От кого? - глупо переспросил я.
И понял – от неё! Машинально я взял бумажку, на которой был написан телефон, её имя и самое лучшее слово на свете – «Позвони!».
Я так и не смог разобраться, что же это было. Я никогда не говорил ей об этом, это все равно, что пытаться рассказать сон, и не стал верующим. Хотя, помня то чудо, которое со мной произошло, я пытался молиться. Я истерически падал на колени, простирал руки, всем сердцем жаждал молитвы – всё без толку.
Но так или иначе дальше между нами произошло такое стремительное и естественное сближение, что я немедленно решил – такое может быть только с высочайшей, небесной санкции. И совсем неудивительно, что когда через два с половиной месяца она меня бросила без каких-либо видимых причин, для меня это было, как будто бы весь мир рухнул.
Она нанесла мне несовместимые с жизнью слова «Не приходи больше…» по телефону.
- Совсем? – спросил я, не зная, что сказать.
- Совсем, - не оставила сомнений она.
Но я пришел, и она впустила меня. Дома никого больше не было.
- Почему, Лена, ну почему?
Но она молчала. Не в силах терпеть эту боль, я ударил её по щеке, она схватилась за лицо.
- Я не хотел тебя обидеть… Это, чтобы ты запомнила навсегда…
- Дурак, щека теперь болит…
Я сел у неё в прихожей на пол.
- Лена, прости меня…
- Ничего, я понимаю тебя.
И квартира её стремительно стала зарастать лианами, они вылезали, как змеи из всех щелей, вскоре сквозь непроходимые джунгли ничего не стало видно.
А вот с этого момента – внимание! Тогда я сделал роковую ошибку – не стал добиваться своей любви. Самое правильное было бы поступить так, как некогда советовал Уинстон Черчилль в одном из своих последних публичных выступлений: «Никогда, никогда, никогда, никогда не сдавайтесь!»
И я повторяю: «Никогда, никогда, никогда, никогда не сдавайтесь!» Ведь речь идёт о вашей любви. Нужно звонить, присылать цветы, отправлять sms-ки, не давать проходу, пусть это кажется глупым и даже идиотским – нужно сделать всё, на что хватит вам вашей фантазии, сделать всё возможное и невозможное. Если даже все ваши попытки окажутся неудачными, по крайней мере, вы проживёте происходящее. В вас не останется ничего, в череде деятельности всё пройдёт, потому что не время лечит, а смена событий, которое и есть время. К переживанию, «проживанию» безответной любви мы ещё вернёмся в своё время, на самом деле, это очень и очень важно.
Но психологи не совсем не правы, когда говорят, что романтизм, который всегда включает в себя любовные переживания, мешает построению отношений. У романтика – программа на саморазрушение.
С внешней стороны у меня было всё хорошо, я был то, что называется сейчас – успешный – спортсмен, студент, целенаправленный и энергичный. Но этот успех, как его понимают прочие смертные, действовал на меня наподобие рвотного. Тошнотворное благополучное бытие - жизнь, где нет места ни трагедии, ни душе – это успех? Моя душа жаждала подвига. Я хотел отыскать свою душу, искушать и исследовать её, испытать её, постичь. Я жаждал такого страдания, такой изощренной муки, при которой мне понадобилась бы вся моя вера, все мои жизненные силы. Мне угодно было перестрадать и выйти победителем!
Если человек стремится довести себя до пограничного состояния и ощутить крайние формы любви, страдания, безумия, то он этого добьётся. И вновь любой разумный человек скажет: «Да что такого? У всех была первая любовь, и часто – несчастная. Ну, защемит иной раз сердце, да пройдёт, перемелется – мука будет».
Эта книга – не для таких разумных людей.
По словам психолога Марины Морозовой: «…мы начинаем чувствовать, думать и действовать, как литературные герои. Особенно, такие негативные программы опасны для впечатлительных, романтичных, эмоциональных подростков. Они и так разочарованы в реальной, кажущейся им пошлой, действительности. У них нет в жизни других идеалов, кроме этих страдающих, несчастных героев, и им сознательно или неосознанно так хочется на них походить. «Я страдаю, как героиня, и горжусь этим! Я знаю, что такое настоящая любовь!». Кроме этого, подобная литература помогает создать не только собственный идеал, но и идеал возлюбленного (возлюбленной), которого в реальной жизни просто и быть не может. Несовпадение же реальности с идеалом приводит к большим разочарованиям в жизни, страданиям, постоянной неудовлетворенности тем, что есть. А такие негативные переживания разрушают нашу жизнь, нашу судьбу.
Что же тогда делать со своим чадом? Не отбирать же книжки! Тем более что это - классика! Просто надо объяснять, что все, что написано в литературе, бесспорно романтично, красиво и возвышенно, но это – крайность, это – болезнь. И такая любовь ведет к трагедии, саморазрушению, смерти. И это не является примером для подражания, а как раз наоборот, показывает, что может случиться из-за такой любви, и что в жизни есть крайности, которые необходимо осознать».
Очень характерные слова – «это болезнь», но эта болезнь – единственный способ быть человеком творческим. Особенно веселит совет «просто надо объяснять». Профессор Стэнфордского университета Террэнс Кэттер (Terrence Ketter, Stanford, Shool of medicine) в проведённых им исследованиях в очередной раз доказал несомненную связь депрессии и таланта. Так что, если вас сразила депрессия в форме безответной любви, знайте: вы талантливы!
Знаю, знаю, вам от этого не легче. И мне не было легко, вместо того, чтобы упорно добиваться своей любви, я попытался загасить огонь водкой и спермой. Я стал вступать в нетоварищеские отношения с женщинами, пытаясь заглушить свою боль.
Это – вторая ошибка. Некоторые советуют: «Лечи подобное подобным, от женщины может быть лишь одно средство – другая женщина». Это неправда, это никогда не помогает. Другая женщина не может заменить любовь, если вы, конечно, её не полюбите. В душе останется лишь пустота, в которой рано или поздно обязательно возникнет отчаяние.
Отчаяние жгло меня изнутри и я, движимый каким-то огнём, вначале уехал в Москву, затем в Питер. Из Питера я позвонил ей. Она говорила так, что я всеми своими чувствами, обострёнными отчаянием, ощущал, что меня теперь в её жизни – нет.
Я сказал ей:
- Ты знаешь, есть в Тибете буддийская секта, в ней монахи ходят с вениками и метут перед собой, чтобы не дай бог не задавить какую-нибудь букашечку…
- До свидания, - сказала она, с вздохом человека, уставшего от надоевшего собеседника.
- До свидания.
Это последнее, что я когда-либо ей говорил. Потом, выпив для анестезии водки, купленной у каких-то темных личностей на Московском вокзале, я выплескивал любовь из разрезанных вен на ступеньки в каком-то грязном подъезде. Очнулся я в машине скорой помощи оттого, что меня обыскивал санитар.
- Ты знаешь, братан, я еще не умер… - сказал я санитару.
- От этого и не умрешь, дурень, горло в следующий раз режь, – ответил санитар и ударил меня по голове. Я опять потерял сознание.
Но я не умер.
Когда я неожиданно для себя не умер, то в больнице я почувствовал, что острая тоска стала лишь печалью. Жить мне всё равно не хотелось, жизнь без моей роковой девушки не стоила труда жить. Но там, в больнице, произошла моя встреча с одним из важных людей моей жизни – Сашей Горбатенко или Бабайкой, как его звали друзья. Саша приехал в Питер из Кемерово, и тоже попал в эту больницу – его с детства мучили головные боли. Он был чуть старше – из поколения дворников и сторожей. Работал Саша тогда то ли школьным учителем, то ли литературным корректором, и нужно с удивлением отметить, что девяностые годы совершенно не внесли в его мироощущение и миропонимание никаких изменений.
Саша не спрашивал ни о чём, он рассказывал о себе, читал свои стихи, разговаривал со мной. Всё в нём было для меня необычно: он был поэт и музыкант, прозвище у него было Бабайка, он написал роман с названием, от которого у меня двадцатилетнего попросту «башню снесло», - «Бабайка – произвольный бог». В чём-то мы были близки, мы были оба из славного язычества рок-н-ролла, и мы оба были тогда в сложной жизненной ситуации.
Я сам не заметил, как девятиэтажный дом, на балконе которого, раскинув руки, я каждую ночь стоял, начал таять, уменьшаться в размерах, теряя свою инфернальную материальность. В этом смысле он спас мне жизнь.
Только теперь я понял всю важность этого события, и сейчас говорю вам, прежде чем попытаться умереть от передозировки отчаяния, обратитесь к друзьям.
Именно к Саше в Кемерово я вскоре уехал, так как не мог находиться на одном месте дольше недели, а потом мы поехали с ним на остров Сахалин на путину. Пут;на – это время промыслового лова рыбы, когда массой идёт горбуша и кета. С момента, как мы с Сашей и ещё человек сорок студенческой бригады сели в самолёт, я уже почти ни о чём не думал. Пить водку мы начали ещё в самолёте, и затем, почти не просыхали все несколько месяцев путины, а иначе трудно было бы выдержать двенадцатичасовые рабочие дни без выходных.
Приключения начались уже в самолете, когда мы летели из Хабаровска в Южно-Сахалинск. Все были изрядно пьяны, даже зачем-то заходили к пилотам в кабину и просили порулить. Я вдруг обратил внимание, что наш самолет летит уже несколько дольше положенного по расписанию. Тогда я стал смотреть в иллюминатор, где кроме великолепного моря и сопок, я заметил также туман и то, что самолёт сделал несколько круговых заходов над посадочной полосой, но не садился. Я понял, что мы не можем сесть из-за тумана, сказал об этом соседу, который впоследствии получил кличку Хроник, так как трезвым его никто на острове не видел. Хроник посмотрел на меня одновременно мудрым и бессмысленным взглядом и хрипло рассмеялся:
- Так выпьем!
Самолёт вернулся в Хабаровск. Мы с трудом шли по терминалу аэропорта раненные алкоголем, опираясь друг о друга. Кто-то из встречающих спросил:
- Ребята, вы откуда прилетели?
На что главный юморист отряда немедленно отреагировал:
- Из Хабаровска…
На Сахалин мы всё же попали, и остров поразил меня морем, сопками, яркой природой и сказочными названиями, которые, казалось, были из приключенческих книг юности: залив Терпения, бухта Тихая, мыс Свободный. Мы работали на рыбозаготовке – солили рыбу – горбушу и кету. Работали по двенадцать часов в сутки, кроме трудовых болестей мы ощущали беспрестанное желание спать. Ещё бы! Работа заканчивалась в девять вечера, а самому старому из нас ещё не было тридцати, конечно, мы ложились спать не раньше двух часов ночи.
Мы солили рыбу и икру, соль была кругом. На острове была высочайшая влажность и даже маленькая ранка долго не заживала, а соль помогала не забывать об этом. Старый попсовый хит «не сыпь мне соль на раны…» стал для нас почти гимном.
Моя специальность была – тузлучник, я заливал в бочки с рыбой водный раствор соли. Занятно было встретить татарское слово на краю света, «тоз» или «туз» в тюркских языках означает «соль». Чтобы приготовить тузлук – соляной раствор, я должен был высыпать соль из мешков в огромную бочку с водой. Мешки нужно было приносить из огромного грота, который был метрах в двадцати от бочки. Мешок с солью весил сорок килограмм, но к концу работы, когда я взваливал его себе на плечо, он тянул не меньше чем на сто пятьдесят. Вскоре мышц у меня не осталось – лишь несколько стальных жил.
Понятно, что боль от несчастной любви стала утихать. Да, что там! Я о ней просто и думать забыл!
Я вернулся с Сахалина почти спокойным. Я был бородат, просолен морскими ветрами и у меня была куча денег в кармане.
И лишь сейчас я могу очень ясно сформулировать для себя простую и сияющую истину:
Путешествие сильнее любви и смерти.
Если вас терзает неразделённая, безответная любовь, то существует радикальное средство – уезжайте. Бросайте всё, и – уезжайте куда-нибудь далеко и не менее, чем на два месяца. Потому что не время лечит душевные раны, а новые и яркие впечатления.
Подведём итоги:
1. Если вашу любовь отвергли - «Никогда, никогда, никогда, никогда не сдавайтесь!»
2. От любви может быть лишь одно средство – любовь, смена сексуальных партнёров не поможет!
3. Обратитесь к друзьям!
4. Путешествие по впечатлениям равно любви!