Как-то, в 2004ом мне снилось, что был вторник, я был пьян, у меня болел левый глаз. я сидел в самом обычном подъезде на подоконнике и пил вино. Рядом со мной сидела девушка. Мы играли в шахматы. Девушка была моей невестой, и мы с ней разговаривали о будто бы предстоящей на следующий день свадьбе. Лица я, жаль, не помню. Помню, девушка мне определённо нравилась. Странно, мы говорили о свадьбе, а мне было глубоко наплевать. Она говорила мне:
- Гляди, жених, не опоздай, как обычно. Будильник поставь на без пятнадцати шесть, она говорила про вечер! - в десять минут седьмого должен быть на месте. Понял?
- Да.
- Повтори.
Я с неохотой повторил.
- Не опоздаешь?
- Не опоздаю.
- Ну смотри же, а то выйду за кого-нибудь другого, благо, претендентов хватает. - Она как-то зло засмеялась, – шучу, не хмурься.
Она поставила мне шах, и вот я думал теперь, как выкрутиться. Я закурил. Она строго посмотрела на меня и горько вздохнула. Не помню сейчас, во что она была одета. Она взглянула на меня исподлобья и как-то проникновенно сказала:
- Не опоздай, прошу тебя. Ради меня.
- Ладно, - я как-то глупо улыбнулся.
- Ну и дурак же ты!.. – шепнула она и встала с подоконника. – Я пошла.
- Пока.
- До завтра. Жду.
Из окна я видел, как она выходила из подъезда. Я докурил сигарету, взял бутылку с вином, отхлебнул из неё и тоже пошёл домой.
Потом мне снилась среда, я проснулся, позавтракал, надел свою повседневную одежду, старую, грязную куртку и чёрную шапку, испачканную в подъездной побелке. Перед тем, как выйти, посмотрел на часы. Было минут пятнадцать седьмого. Только выходя из подъезда, я сообразил, что опаздываю или уже опоздал, только не помнил, куда.
Не помню, как я добирался до места. Помню, были серые, незаметные люди. На улице их было много. Погода хмурая, ноябрь какой-нибудь. Я шёл быстро, стараясь не цепляться за что-нибудь мыслями. Вот наконец-то я через дорогу от здания, где всё должно произойти. На другой стороне улицы я увидел её – мою невесту. Она стояла в толпе приглашённых, одетых всех в парадное. У здания стояла коляска, запряжённая двумя лошадьми. Невеста была грустна, задумчива, строга и красива. Видна была на её лице понятная сердитость. Она резко выделялась из толпы. На ней было белоснежное свадебное платье с кринолином, а в волосах – цветы. Я был поражён её красотой. Она всё высматривала кого-то среди людей, искала взглядом. Она была очень взволнована. А потом она увидела меня. И так мы стояли минуту – я здесь, а она – по другую сторону улицы. В глазах был укор. Затем она резко рванулась к коляске, ей помогли залезть. Она в гневе крикнула "трогай!", и коляска умчалась.
Я был подавлен. Болел левый глаз и кружилась голова. Помню, шёл по улице, потом помню парадную, куда заходил. Помню, сел на подоконник и стал напряжённо вглядываться в мельчайшие подробности двора. Скоро я почувствовал на себе чей-то взгляд. Я оглянулся. Это была симпатичная девушка чуть постарше меня. Её сестра. Я вяло спросил:
- Тебе чего?
Она сказала чуть слышно:
- Ну что же вы так. Опоздали... Подвели её, нас... Вы понимаете... Да разве так можно! Объясните, как вы могли позволить себе такое?! – она говорила с негодованием, - как вы могли!..
- Вина хочешь? – спросил я. Она в удивлении подняла свои изящные чёрные брови. Как она похожа на неё...
- Да ты и верно рехнулся, жених тоже мне. Ты ведь даже и не думаешь о ней! Ведь так? – она строго на меня поглядела.
- Почему же не думаю. Так, думал немного.
- Ты специально опоздал?
- Нет, - я улыбнулся, - я просто забыл.
- Вот так просто?!
- Ну да. Не завёл будильник и всё. – Я закурил.
- Ой, фу! Не дымите на меня, - она опять перешла на «вы». Напряжение спало.
- В шахматы будешь?! – зачем-то спросил я, хотя никаких шахмат там не было.
- Нет, это ваша с ней игра...
- Вот глупо получилось, – и я как-то глупо расхохотался. Она тоже засмеялась:
- Вот дурной-то!
Насмеявшись вдоволь, она повернулась и пошла вниз. Перед тем, как хлопнула подъездная дверь внизу, я ещё раз услышал её смех. Я выглянул в окно. Она помахала мне рукой и ушла.
А я встал с подоконника, хлебнул вина и стал подниматься вверх по лестнице, на чердак, вышел на крышу (крыша уже была не стандартно-питерская, а новостроечная).
Прекрасен этот город весной (впрочем, как и летом, и осенью, и в снегопад...), когда начинает таять снег и с крыш капает. Когда солнце становится тёплым и ласковым и греет спину. Когда можно особо тепло не одеваться. Когда вокруг всё оживает. Даже львы на мостах, и те как-то изменяются. Этим он и страшен – заманивает, чёрт побери, в свою воронку и не успеваешь заметить, как всё! – ты уже попался, закрутился, забился, а выхода никакого и не видно. Впрочем, оставим эти гоголевские отступления и перейдём, пожалуй, к дальнейшему повествованию... (мда, ох уж эти дурацкие вставочки в шестнадцать лет: читать стыдно, оставлять тоже, но пусть будет, для истории).
...Она сидела на краю крыши, всё ещё в свадебном платье. Я подошёл и сел рядом с ней. Она встала.
- Слушай, дай глотнуть, а? – она протянула руку за вином, - и закурить...
- Возьми, - я дал ей бутылку и сигарету. Никогда я не видел, чтоб она курила. Она глотнула прямо из горла и сказала:
- Либо ты дурак, либо я дура – этого я не знаю. Одно знаю наверняка: мы что-то с тобой не так делаем. Я устала. Я очень устала, понимаешь? Хотя, что ты можешь понять? Ты очень глуп в этом. И сестра тебе всю эту чушь зря говорила. Никого ты не подвёл. От тебя другого просто ожидать нельзя было. Потому что дурак ты. И я дура. И знаешь, ведь ты мне не нужен вовсе. Я к тебе равнодушна. Хотя вру. Но не люблю я тебя - это точно. И простить тоже не смогу. Никогда.
- А с чего ты взяла, что я прощения просить собрался?! Мне просто тебя жалко. И всё. Ничего кроме жалости и сочувствия.
- И всё? И всё?! Как? Как ты можешь?! Ты... Ты очень жесток. Я не думала, что ты такой... (короче говоря, мелодрама в диалоге)
- И всё, – сказал я.
- Боже, что у тебя с глазом-то?
- Не знаю. Болит просто. С самого утра.
- Понятно. Вчера у тебя тоже так было, а сейчас ещё больше.
- Забей. Чёрт с ним, с глазом.
Она улыбнулась:
- Всегда ты так говоришь. Нельзя так.
- Давай лучше доиграем, - я посмотрел на неё. Она села рядом. Между нами стояла шахматная доска с фигурами. Я поставил ей мат. - Мой король вне опасности. А твой сдох. Ты проиграла. – Я улыбнулся. Её чёрные глаза засверкали.
- Ты жестокий. Смотри не опоздай. Будильник без пятнадцати шесть – помнишь? Повтори! Повтори, я сказала!
(тут вообще начинается полный бред, да и присочинил дофига, не могу же я слово в слово помнить всё, что было сказано во сне. у неё просто случилась истерика и она вдруг исчезла).
Затем я шёл домой, вероятно думал, болел левый глаз. Помню, как открыл свою дверь ключом; и меня встретила на пороге мать. Посмотрев на моё лицо, она строго спросила:
- В чём дело? Где ты так долго шлялся?
Я молчал.
- Что пил? Отвечай!
Я психанул и наорал на мать, заперся в ванной. Немного отдышавшись и успокоившись, я посмотрел в зеркало. Мой левый глаз был налит кровью, как после удара. На самом деле, видимо от вина.
- Вот чёрт! – я сполоснул лицо холодной водой и проснулся. На часах было без пятнадцати шесть.