«В своем доме в Р'льехе мертвый Ктулху спит, ожидая своего часа».
«Наступит день, и он, когда звезды будут ему благоприятствовать, их призовет».
«Вечно лежать без движения может не только мертвый. А в странные эпохи даже смерть может умереть».
«Ктулху фхтагн! Ктулху фхтагн!»
(c) Говард Лавкрафт, «Зов Ктулху».
Я измотался за день и, вернувшись к ночи в гостиницу, думал лишь о том, чтобы выспаться. Тяжелый для меня четверг заканчивался. Завтра можно было спать долго – дела уже не подгоняли. Не помышляя об ужине, я принял душ и заскочил в постель, моментально оказавшись в плену сонной неги.
«Как хорошо! Завтра сплю до обеда!». Но этой мысли не суждено было осуществиться. В тот миг я еще не знал, что эта ночь с четверга на пятницу тринадцатого перевернет мои взгляды на мир.
Мой сон был сладок, но короток – жуткий грохот среди ночи разбудил меня. Я открыл глаза и долго не мог сообразить: что происходит? В гостинице царила тишина. Я предположил, что разбудивший меня звук лишь приснился мне, и попытался вернуться ко сну. Но не успел сомкнуть глаза, как стену вновь сотряс сильный удар. Было очевидно, что невероятный шум исходит из соседнего четырнадцатого номера. Мне хотелось пойти устроить скандал соседу, но лень взяла верх и, понадеявшись, что все закончилось, я закутался в одеяло и попытался уснуть.
Только грохот опят повторился.
«Они там что – с ума посходили?!»
Я выскочил из постели, набросил халат и, страшно ругаясь, кинулся скандалить. В коридоре было пусто. Остановившись у дверей с номером «14», я постучал – мне не открыли. Тогда я стал бить кулаком. Наконец, в щелях появился свет и, еще через мгновение, дверь открылась. В проеме показался худой долговязый парень с заспанным и слегка напуганным лицом.
– Кто Вы? Что Вам нужно? – спросил тот, удивленно глядя на меня.
– Мне нужно, что бы Вы позволили мне спать! – заорал я.
– Спите на здоровье. Я Вам мешаю? – обижено парировал мою претензию сосед.
– Вы смеетесь?! – рассвирепел я. – В вашем номере забивают сваи! Это гостиница, а не загородный дом!
– Чушь. Я тут спал, с Вашего позволения, пока Вы не пришли, – начав в свою очередь злиться, ответил парень и хотел закрыть дверь у меня перед носом.
Но ее я придержал.
– Еще хоть писк из Вашего номера и я сильно разозлюсь! – пригрозил я, но дверь все-таки захлопнулась.
«Гаденыш!» – обозвал я в сердцах «долговязого».
Вернувшись, я немного подышал свежим воздухом у окна, чтобы успокоиться, и прилег. Только уснуть не довелось.
На этот раз меня заставил вскочить с постели почудившийся мне истошный вопль из коридора – какая-то женщина закричала так, будто ее разрезали на куски перед моими дверьми.
«Черт знает что! Сумасшедший дом!»
Трясясь от злости, но с опаской, я вышел в коридор, но никого там не обнаружил. Гостиница спала. Я прошелся по коридору, не найдя ни кричавшей женщины, ни кого-либо иного, кто мог бы прояснить ситуацию. Возвращаясь, я бросил взгляд на двери «четырнадцатого номера» и обнаружил свет, пробивающийся изнутри. Это была единственная комната на этаже, где, похоже, не спали.
«Вот, оно! Наверняка, опять сосед чудит. Кричавшая женщина у него в номере – больше негде!»
Я решительно постучал в двери «долговязого» – открывать не поспешили. Но это только еще больше придало мне уверенности и решимости «вывести на чистую воду» гада. Я уже готов был взломать дверь, когда она, наконец, распахнулась, и я встретился взглядом с ошалелыми глазами соседа.
– Что?! Что на этот раз?! – закричал тот, узнав меня. – Я опять не даю Вам спать?!
– Где она?! – грубо оттолкнув парня, я ввалился в его комнату.
Там никого не было.
– Вы сумасшедший?! – поинтересовались за спиной.
Я не ответил и принялся обыскивать комнату, ванную, балкон и даже заглянул за его ограждение. Никого.
– Вы скажите – если я Вас раздражаю, я переберусь в другой номер или даже в другое крыло, – ерничал гад.
– Еще раз спрашиваю: где она?! – потребовал я у него прямого ответа, прижав к стенке.
– Кто она?
– Женщина, которая кричала?!
– А кровавые мальчики по коридору не бегали?
Это уже была откровенная издевка. Мне составило большого труда, чтобы не размазать сволочь по стенке. Я был готов его задушить, но взял себя в руки.
«В конце концов, какое мне до всех вас дело?! Единственное, чего я хочу – выспаться. Сейчас пойду к консьержке и потребую перевести меня самого в другое крыло, на другой этаж. И пусть этот гад перережет тут хоть всех женщин!»
Я отпустил парня, потеряв к нему интерес, и вышел из номера. И в этот момент снова услышал надрывный крик.
Тень, как мне показалось, женщины мелькнула в конце коридора, откуда вела лестница в холл гостиницы.
«Вон, она!»
Я рванулся за тенью мнимой «крикуньи» и, в несколько прыжков спустившись на первый этаж, выскочил в холл. Там тоже было пусто, если не считать одинокого постояльца в пижаме, сидящего в кресле под пальмой, и молоденькой консьержки.
Подскочив к последней, я выпалил:
– Тут только что спустилась женщина. Куда она побежала?!
Симпатичная консьержка подняла на меня недоумевающие глаза и попыталась что-то ответить, но, видимо, так и не нашла что. При этом она явно намекала, что никакой женщины не видела. Я расценил это, как издевательство.
– Вы смеетесь?! Как Вы могли не видеть?! – зарычал я.
– Простите... я не знаю... может, у Вас голова болит? У меня есть таблетки, – лепетала негодяйка.
Меня, аж, затрясло от негодования. Я хотел ей сказать что-то грубое, но в глазах вдруг потемнело, а грудь защемило. Неожиданно почувствовав себя плохо, я отошел и рухнул на диван, стоящий в холле. Девушка подскочила и попыталась предложить помощь, но я прогнал ее, потребовав оставить меня в покое. Когда боль в груди отпустила, я вышел на воздух. Немного отдышавшись, вернулся и опять присел на диван.
Подошел человек в пижаме и выставил на столик бутылку и два бокала.
– Вы плохо себя чувствуете? Разрешите предложить глоток коньяка. Поверьте, в большинстве случаев это помогает.
– Вы ее тоже не видели? – спросил я в ответ.
– Кого? Женщину, про которую Вы спрашивали? Нет, не видел. В холл никто не спускался ближайший час.
– Ясно, – мрачно констатировал я. – А Вы, простите, что здесь делаете ночью, вместо того, чтобы спать, как нормальные люди?
– Знаете ли, у меня фобия одиночества. Я просил дать мне двухместный номер. Но гостиница сейчас пустует – в двухместном я бы все равно был один.
– И Вы спасаетесь коньяком? А как Вы будете себя чувствовать завтра, не выспавшимся?
– Не беда. Я приехал на симпозиум – высплюсь на заседании.
– Симпозиум? Интересно. И что за симпозиум? – поинтересовался я. – Какой вопрос на повестке?
– Вопрос важный: «Сколько нам всем еще осталось?»
– Это, в каком смысле: «Когда Армагедон начнется?»
– Бог с Вами! Вернее, с Армагедоном. Мы люди ученые, обсуждаем вещи иного порядка.
– Ну-ну. Просветите.
Разговор начал увлекать меня.
Человек в пижаме налил нам обоим коньяка и достал из кармана небольшую матово-черную коробочку:
– Вы читали Говарда Ловкрафта, «Зов Ктулху»?
– Читал в детстве, – с трудом припомнил я какой-то сказочный бред.
– Как там у него, помните: «В своем доме в Р'льехе мертвый Ктулху спит, ожидая своего часа», «Наступит день, и он, когда звезды будут ему благоприятствовать, их призовет», «Ктулху фхтагн! Ктулху фхтагн!»?
– Что-то припоминается. И к чему Вы это?
Собеседник хлебнул коньяку и указал пальцем на черную коробочку:
– Там спит Ктулху.
– Простите, не понял.
– В этой коробочке спит Ктулху.
Я уже было почувствовал себя совершенно спокойным, но слова незнакомца опять всколыхнули во мне ярость.
«Точно – надо мной здесь издеваются!»
Мой же собеседник невозмутимо продолжал:
– Вы слышали о стрАпельках – так называемых сгустках «странной материи»?
– Это гипотетический продукт сталкивания микрочастиц в адронном коллайдере? – постарался я поддержать разговор, сдерживая злость.
– Ну, адронный коллайдер – это детская игрушка! В этом саркофаге из «твердых бозонов», – незнакомец снова указал пальцем на коробочку, не замечая растущее во мне раздражение, – храниться сгусток «странной материи» из космоса. Это настоящий Ктулху! Если когда-нибудь он проснется – начнется разрушающая все цепная реакция, которая погубит как минимум всю нашу Галактику Млечного Пути. Вот, об этом мы и говорим на симпозиуме.
Я глянул на зловещий предмет, лежащий передо мной, и с ехидством поинтересовался:
– А Вам не страшно носить это с собой?
Мой собеседник снисходительно посмотрел на меня:
– Сразу видно, что Вы ничего не смыслите в стрАпельках. Совершенно не важно, где она находится. Пока страпелька «спит» в саркофаге, она не активна и не представляет никакой опасности.
– Но ведь «коробочка» может разрушиться.
– Нет, не может, – твердо ответил ученый. – Ее нельзя ни разрезать, ни расколоть, ни прожечь. Только сам Могучий Ктулху, когда проснется, вскроет ее, как яичную скорлупу. И тогда для нас всех все будет кончено. Пока же он спит, не имеет значения, где находится саркофаг: у меня в кармане или где-то еще в нашем мире.
Бредни про Ктулху раздразнили меня больше, чем удары в стену и женские крики. Мой собеседник продолжал говорить, но я его уже не слушал – встал и отправился к себе собирать вещи.
«С меня хватит! Еще есть время до утра найти другую нормальную гостиницу».
Поднимаясь по лестнице, я дал себе слово более ни на что здесь не обращать внимание.
«Собрать вещи и вызвать такси», – была единственная мысль, которой я позволил остаться в моем сознании.
Только сдержать слово мне не довелось.
Я быстро упаковал вещи в сумку и поднял трубку телефона.
– Алло! Девушка! Пожалуйста, машину через пятнадцать минут... Гостиница «Континент»... Что?!.. Повторяю: гостиница «Континент»... К-о-н-т-и-н-е-н-т... Через пятнадцать... Вы меня слышите?!.. Девушка!.. Алло!.. Ты, что, дура или глухая?!..
На том конце оборвали разговор.
«Да, что же это такое?! Сегодня все хотят меня довести до бешенства!?»
Я с силой швырнул телефон в стену, и он разлетелся на мелкие детали. Перед глазами поплыл туман, а голову сдавило стальным обручем.
Когда я стоял, чуть не плача, над обломками телефона, схватившись за больную голову, из «четырнадцатого номера» снова стали колотить в стену. На этот раз удары были периодические и непрекращающиеся.
«Раз, два, три...» – принялся считать я, но терпение скоро иссякло.
«Все! Прибью гада! А потом пойду пешком искать другую гостиницу!»
Бросив сумку, я побежал к соседу. Его запертая дверь меня не остановила – я сходу выбил ее плечом. «Долговязый» сидел на диване с разрезанной дыней в руках и смотрел телевизор. Я опешил – мой план «начистить ему рожу» разбивался об мое неумение бить людей, мирно поедающих дыню у телевизора. Но парень, похоже, был не столь щепетилен. Едва я появился, он кинулся на меня с кулаками.
– Вы параноик! Что Вам от меня надо?! Убирайтесь! Оставьте меня, наконец, в покое!
Я некоторое время отбивался от его атак, пока тот, вдруг выскочив из своего номера, не убежал куда-то в истерике:
– Уберите его! Уберите этого шизофреника!
Окончательно обескураженный я направился к себе.
«Надо сматываться отсюда. Здесь что-то нечисто».
Дверь в мою комнату оказалась распахнутой. Я не удивился – когда отправлялся драться с соседом, номер не закрывал. Но, войдя внутрь, обнаружил, что моя сумка с только что собранными вещами пропала!
– А! Вот и ответы на вопросы! – с некоторым облегчением выдохнул я.
«Шайка гостиничных воров! Вот зачем был нужен весь концерт со стуками и криками!» – сообразил я и бросился в холл.
– Позовите охрану! Двое – женщина и долговязый! Это воры! Они не ушли далеко! – крикнул я консьержке и, не дожидаясь реакции, выскочил на ночную улицу.
Только там было совершенно пусто. Некого было даже спросить, куда побежали подонки.
Вслед за мной выбежала консьержка.
– Что случилось?!
– Вещи у меня украли! Двое! Парень и женщина! Вы их должны были видеть!
– Успокойтесь – никого не было.
– Да хватит уже! – взревел я – Сколько можно?! Это уже не смешно! Со второго этажа лестница ведет только в холл! Они мимо Вас должны были пробежать!
И тут меня осенило: может, они действительно не спускались вниз, а затаились где-то на этаже, и я зря кричу на девушку? Это было бы глупо с их стороны – второй этаж достаточно высоко, но, возможно, у них была своя логика.
Я попросил девушку остаться на улице наблюдать за окнами, сам же кинулся назад, прихватив со стола в холле массивный декоративный подсвечник. Невозмутимо попивающий коньяк «ученый», казалось, не обращал на мою беготню никакого внимания.
Поднявшись на этаж, я двинулся вдоль пустынного коридора, внимательно вслушиваясь в тишину. За одной из дверей – я был убежден – затаились эти двое. Сердце колотилось, адреналин в крови бушевал. В тот момент решимости и боевого духа мне хватило бы, чтобы проломить голову кому угодно. Я чувствовал себя терминатором, жаждущего встречи с исчадием негодяйства.
Какое-то не то заклинание, не то воинственный клич вертелся все время у меня на языке. Мне даже показалось, что это уже не единожды пыталось сорваться сегодня с моих уст. Только слова эти – возможно ругательства или восклицания – были неведомы мне доселе. Я напряг сознание, пытаясь прояснить, что рвалось из меня, когда за спиной скрипнула дверь. Рука сжала подсвечник. Я резко обернулся.
«Долговязый» появился из туалета. Но, увидев меня с тяжелым орудием в руке и, видимо, страшным выражением лица, он прислонился к стене и обреченно сполз на пол.
Я грозно склонился над ним:
– Верни вещи, гад.
Последовавшая реакция меня обескуражила – парень захохотал.
Пока я соображал, как мне поступать дальше, на этаже появилась консьержка со здоровым охранником.
– Что здесь происходит?! – потребовала она объяснений.
– Я поймал бандита.
– Это? Это не бандит – это наш программист. У него нет своего жилья, и он живет тут у нас.
– По-вашему ваш программист не может быть бандитом?
– Нет, не может. У него очень много работы, и ему некогда заниматься другим.
«Ясно – женская логика».
Все! Я устал. Эмоционально перегорел.
Как защитная реакция психики, воинственная решительность вдруг сменилась полным безразличием ко всему происходящему, в том числе и к украденным вещам. Мне вновь захотелось на воздух или под пальму к «ученому» – попить коньяка и поговорить про Ктулху.
Оставив в покое хохочущего программиста, я прошел мимо консьержки с охранником, кинув им:
– Я там двери сломал – занесите в счет.
– А как же вещи, которые у Вас украли?
– Какие вещи? Никто ничего не крал.
Ученый в холле допивал коньяк, когда я подсел в соседнее кресло.
– Простите, можно попросить глоток?
– Да-да, конечно. Правда, осталось мало.
Человек в пижаме вылил остатки мне в бокал и взял свой.
– Ваше здоровье! Кстати, по-моему, Вы сильно перенервничали.
– Да, немного. У меня украли вещи.
– Не может быть! – с искренним сокрушением воскликнул мой собеседник.
– Пустое. Забудьте. Расскажите лучше о «космических сгустках странной материи», о Ктулху.
– Вам это интересно? Мне показалось, что нет. Судя потому, как неучтиво Вы покинули меня ранее.
– Приношу свои извинения. Нервы. На самом деле мне очень интересно. Как Вы там говорили: «В своем доме в Р'льехе мертвый Ктулху спит, ожидая своего часа»?
– Да, именно так.
– И какого ж часа он ожидает?
Собеседник хлебнул коньяка и без тени иронии стал рассказывать:
– Понимаете, во Вселенной, кроме векторов пространства и времени существует еще вектор нравственности. Вектор этот определяет не то, что есть, а то к чему стремится всякая внутренняя подсистема в своем развитии, и насколько это согласуется с другими подсистемами.
Коньяк теплой волной разлился внутри меня, а от слов «ученого» трепетная нега пробежала по телу. Я слушал его с удовольствием.
– Если существует подсистема, которая в своем развитии пренебрегает всем остальным, кроме себя, она представляет страшную угрозу для Вселенной. Ибо не просто разрушает другие подсистемы, рубя одновременно с этим сук, на котором сама же держится, но еще и заражает своей пагубной философией мир. Это как вирус. Вирус безнравственности. Если дать ему распространиться, то с какого-то момента его уже будет нельзя остановить. При этом «больная» Вселенная начнет с нарастающим ускорением скатываться к хаосу, к гибели.
– Так-так. И что из этого?
– Мир существует до сих пор только потому, что в нем есть нечто – назовем это «антитела», которые выжигают чуму в зародыше.
– И этими антителами...
– ... выступают космические стрАпельки – сгустки «странной материи» или Ктулху, – продолжил мою мысль ученый. – Это бомба, призванная уничтожить часть мира, породившую вирус, ставшую его носителем и разносчиком «чумы».
– Вы говорите: часть. А если она уничтожит всю Вселенную?
– Как бы ни был могуч Ктулху, он не может уничтожить всю Вселенную. Страпелька не стабильна – она вырождается по мере увеличения общей массы образуемой «странной материи». Вот «вирус безнравственности» может. Чем шире он распространен, тем он сильнее.
– Простите, а кто ставит диагноз: какая галактика «больна» и подлежит уничтожению?
– Никто. Страпельки разбросаны повсюду в космосе. Но опасен только проснувшийся Ктулху.
– И что может его разбудить?
– Заклинание.
– Заклинание? Какое?
– Зачем Вам знать? – ученый строго посмотрел на меня.
– Надо же знать, чего нельзя делать.
– Простите, Вы глупы. То, что мы знаем, рано или поздно мы обязательно сделаем. Познавший «заклинание Ктулху» когда-нибудь его да произнесет. И мир, его породивший, будет уничтожен.
– Не слишком ли это жестко?
– Жестко. Но другого выхода нет. Лучше лишится бесконечно малого, чем потерять бесконечно большое.
– Но ведь мы можем случайно произнести это нечто.
– Нет. К «заклинанию Ктулху» можно лишь закономерно прийти в своем развитии. Если, например, человечество изберет для себя неверный «нравственный вектор», то однажды кто-то из нас откроет и озвучит его. И это будет последнее слово, что прозвучит в нашем мире – он, породивший нас, должен будет исчезнуть. Со Слова все началось – Словом все и закончиться.
– Вот как, – я надолго задумался. – Тогда считайте, что сегодня могла погибнуть наша Галактика.
– О чем Вы?
– О «заклинании Ктулху». Этой ночью Он хотел, чтобы я Его разбудил. И я чуть было это не сделал.
– Я боялся этого, – хмуро и немного неожиданно для меня признался ученый, но, тут же смягчившись, он достал «черную коробочку». – Успокойтесь. Я наговорил Вам много глупостей. Не обращайте на них внимание.
С этими словами он стал открывать «саркофаг». А я невольно вздрогнул.
– Что Вы делаете?!
– А Вас легко взять на понт! – расхохотался мой собеседник. – Смотрите, там всего лишь монпансье! Угощайтесь!
В раскрытой коробочке лежала горстка леденцов.
К нам подошел охранник, неся мою сумку.
– Это Ваши вещи?
– Мои. Где Вы их нашли?
– В Вашей комнате, – зло ответил верзила. – Пить надо меньше. Кстати, там у Вас на полу разбитый телефон – надеюсь, Вы не станете утверждать, что это мы его поломали?
– Не стану. Только Вы не говорите так грубо. Не будите Ктулху.
– Что?!
Я не стал заедаться с охранником – эта ночь меня кое-чему научила. Я взял вещи и, отправляясь к себе, обратился к ученому:
– Спасибо за рассказ. Он во мне многое перевернул. Только... может, я и сумасшедший, но вниманием не обделен – час назад Вы показывали мне совершенно иную вещь.
Наступало утро нового дня. Сколько их еще будет, пока кто-то не разбудил Ктулху?
15.09.10