Осень в Питере… Кажется, что дождь и хмурое небо – это то перманентное состояние, которое преследует этот город всегда, и солнечные дни не только редки, но и противоественны всей сути северной столицы….
Такое ощущение было у меня и тогда, 13 лет назад, когда я только перевелась из московского института в питерский…
В группе у нас были одни девушки. Имен я их не помню. Вернее, помню только имена четырех, с кем я, выражаясь по-московски, водила дружбу.
Лена, Таня, Вера, Лиза…
Лена – полненькая девушка среднего роста, с густыми русыми волосами и ямочками на щеках. У нее был приятный тембр голоса и кокетливое выражение глаз, когда она улыбалась. Если бы я была парнем, я бы могла влюбиться, пожалуй, в эти ямочки на щеках и обещание чего-то неизведанного. Хотя, вряд ли бы, любовь эта продлилась долго.
Таня была из Набережных Челнов и провинциализм был во всей ее сущности. Она ходила во все театры без разбора, занималась бальными танцами, старалась модно одеваться, но…Не было в ней той энергетики женской, которая стОит, подчас, и просвещенности, и модных одежд вместе взятых. Если бы я была парнем, я бы не влюбилась в нее никогда, не нашла бы ни одной черточки, которая позволила бы задержать взгляд чуть дольше обычного…
Вера – украинка питерского разлива. Жила с мамой и кошкой. У них в доме я впервые попробовала маринованную корюшку и была очень удивлена, почему питерцы находят в этой рыбке особый изыск…
Вера была миловидна и даже, наверное, сексапильна, но на любителя. Если бы я была парнем (!), я бы, наверное, провела с ней ночь, может, две, а потом скрывалась бы, скрывалась и еще раз скрывалась… Хорошо, что я не парень…(!)
Лена вышла замуж лет в 28. Таня – тоже примерно так. Вера вышла замуж еще в институте, на 4-ом курсе за молодого человека младше ее, который после месяца совместной жизни тоже почему-то стал скрываться. Но история эта не такая уж веселая, потому как к этому моменту Вера успела забеременеть и родила она девочку уже будучи в разводе.
Лиза – истинная петербурженка. Не знаю…, но мне казалось, что истинные петербуржцы должны быть именно такими. У нее была прическа, как у Веры Холодной, полные губы, карие глаза. Кажется, она переживала только из-за своей полноты. Когда мы выбегали между парами перекусить в кафе, она смеялась и говорила, что пирожные ей нельзя, пирожки тоже и выбирала салаты без майонеза и сметаны. Если бы я была парнем, я была бы ей хорошим другом.
Потом мы закончили институт. Помню нашу совместную фотографию на фоне Невы. Устроились работать. Лена – в школу, Таня – в школу, Вера сидела с ребенком, Лиза – тоже в школу. Потом Лиза ушла работать в какую-то контору, где занимались обналичиванием денег. Мы встречались редко, и она рассказывала, как она «уходила чердаками» от милиции, при этом смеясь добавляла: «Представляете, с моей-то фигурой и на чердак»…
Она писала открытки на мой день рождения. Уже была и электронная почта, но она всегда писала от руки и начинала так: «Стрельцу от Стрельца». А я все никак не могла запомнить, когда у нее день рождения – 1 или 3-его декабря.
После института мы встречались с ней несколько раз. Один раз, помню, пошли в кофейню на Петроградской стороне. Она говорила: «Ланка, ты же должна знать, где варят самый вкусный в Питере кофе». Кофе, на мой взгляд, был и не совсем вкусный, но зато была замечательная атмосфера самой кофейни. Там было страшно накурено и сидели, видимо, завсегдатаи , которые вели разговоры о жизни, вернее, о ее смысле.. Когда то тут, то там слышались эти сентенции, то и кофе наполнялся особым ароматом. Мы тоже с Лизкой говорили о жизни… Она рассказывала о том, что любит женатого человека, а он ..он тоже, вроде, любит, но у него семья, дети, долг, и три этих обстоятельства больше одной маленькой любви…
Мы виделись с ней примерно раз в год. После кофейни мы увиделись месяцев через 8. Она позвонила и предложила прогуляться по городу. Я и Баку плохо знала, а уж Питер – тем более. На сей раз мы пошли с ней гулять по Петропавловской крепости. Перешли дощатый мостик…Почему-то в ее присутствии все приобретало какие-то классические черты, и я часто ловила себя на мысли, что Лизе надо было быть гидом, потому что она рассказывала о Питере так, как может рассказывать человек, чувствующий душу города, как свою собственную.
Потом с большим промежутком времени я позвонила ей сама. У меня был очередной "трабл", и очень хотелось кому-то выговориться. Не то что бы она была моей подругой, но ей я бы рассказала. Была зима, у меня был непроходящий насморк, потому что лекарства не компенсировали мне отсутствия солнечных лучей. Мы поехали в Петродворец. Конечно, это была ее инициатива. Гуляли по парку. Оказалось, что снежный наряд очень идет городу, делая его по-настоящему красивым и возвышенным.
Я ей плакалась о своем. Она мне – о своем. К тому моменту она работала в издательстве. Все у нее получалось. Она вела отдельный проект. Хотела и меня переманить к себе. Говорила: «Ланка, ты представляешь, что два Стрельца могут наворотить в издательстве?! Там есть еще, правда, мужик – выпускающий редактор, но вдвоем мы его нейтрализуем».
Когда мы вернулись в город, насморка у меня почему-то не было…
Я позвонила ей примерно еще через год. Она меня огорошила, рассказав, как попала в больницу с подозрением на желтуху, а потом ей сделали операцию на желудок и что врачи темнят и не говорят, что у нее именно.
- Знаешь, как я похудела! У меня не фигура – а конфетка! Правда – шрам от операции вертикальный на весь живот, но это – ничего, можно будет сделать пластику. Я завтра опять ложусь, а потом мы с тобой встретимся…
И опять промежуток между нашими встречами-разговорами оказался очень велик. Я позвонила ей в очередной свой упаднический период с надеждой, что Стрелец Стрельца всегда поймет. Трубку взял мужчина.
- Здравствуйте, Лизу можно будет.
Пауза.
- А Лизы нет. Она умерла. Год назад.
Я не помню, что я ответила…До сих пор надеюсь, что не глупое «как»…
Недавно в Питере был первый снег. Намело за несколько часов. Машины ползли, как сонные мухи. Я проезжала мимо Петропавловки, мимо дощатого мостика. В магнитофоне пела Цесария Эвора свою Солидад… На душе было как в той прокуренной кофейне, что на Петроградской стороне…
Некоторые уходят в 30…