Сороковые
Сибирский посёлок Бачаты, или Бачатский расположен на перекрестке трех железнодорожных линий, связывающих Кемеровскую область с Алтайским краем , Новосибирской и Томской областями. Здесь же- бассейн трёх рек- Ини, Ура и притоков Чумыша. Именно сюда были эвакуированы в первый год войны моя мать и я. Отец воевал на фронте где-то на Дальнем Востоке и довольно долго не мог с нами связаться. Я почти ничего не помню из того времени, потому что была маленькая, но кое-какие пятна мозаики всплывают в памяти. Вот я вижу, как мы с матерью идем в темноте ночи , и я несу большой керамический сосуд, называемый КОРЧАГА. Вот я вижу, как при ярком лунном свете под дерево у нашего окна садится человек на корточки и что-то делает. Позже я узнала, что именно в то утро у нашей хозяйки увели корову. Корова давала пропитание хозяевам и эвакуированным квартирантам, потому воровство было горем не только для хозяев. У нашего хозяина на стене висело ружьё, я это помню, но стрелять из него не пришлось - воры увели скотину задолго до тревоги.
Помню большой стол во дворе дома, на котором рубили лебеду для поросенка и варили суп для нас, эвакуированных детей и женщин. Вкус супа я не помню, а вот цвет лебеды запомнила - такой молочно-пушистый. Иногда нам перепадал огурец из огорода, душистый и сочный, плитка желтого жмыха, пахнущего подсолнечником, старый картофель, который мы натирали на терке и делали из него крахмал для киселя. Наши детские игры были связаны с едой и магазином. В вагонах, подолгу стоявших на путях возле нашего дома, была белая глина. Это было сырьё для цинкового завода в городе Белово. Мы набирали самые белые куски цинковой породы и играли. Растворяли куски в воде и получали всё, что хочешь. Сметану, сливки, молоко, масло. Можно было и пожевать мягкие комочки. Никто из нас не умер, не заболел. Набирали кленовые «самолетики» и продавали как товар в игрушечном магазине. У меня были премиленькие кувшинчики и тарелочки из глины, подаренные матерью ко дню рождения.
Любимым занятием детворы было собирание «сокровищ». Мы бродили по помойкам и собирали красивые стеклышки, остатки разбитой посуды, яркие тряпочки, которые потом заботливо стирали и сушили. Свои сокровища мы прятали – вырывали ямку в сырой земле, укладывали туда сокровища, закрывали большим стеклом и засыпали землёю. Стекло было нужно, чтобы иногда приходить, убирать землю и любоваться сокровищами сверху, не трогая их. Родители мастерили своим детям калейдоскопы, соединяя три длинных стекла или зеркала гранями, закутывая эти стекла в черную тряпицу, но предварительно на дно калейдоскопа (а дно было сооружено из двух пластинок стекла) помещали красивые стеклышки или камушки. Калейдоскоп вращали и одним глазом рассматривали красочные орнаменты. Это была прелесть !!!!
Через некоторое время мать переехала в город Белово, расположенный к северу от посёлка Бачатский, тоже на пересечении железных дорог. Наш двухэтажный дом, покрашенный розовой известью, стоял на краю болотца, которое отделяло квартал от железной дороги. Над болотцем был проведен какой-то трубопровод, по которому мы очень любили лазать или ходить. Ходили во весь рост самые смелые, это были мальчишки, а мы, девчонки, ползли, обняв трубу руками и уткнувшись носом в мокрое железо. Не дай Бог было свалиться ! Жижа внизу была глубокой и вонючей. Родители не знали, какому риску подвергали себя их дети, путешествуя по трубопроводу. Не знали они и того, что мы частенько наведывались за железнодорожные пути, пройдя при этом не один километр по рельсам. Мы ходили в гости к цыганам, которые стояли табором на зеленом лугу. Днём табор был пуст, только старая цыганка сидела в шатре, курила трубку и командовала пацанами. Однажды она приказала нам принести угля для костра. Мы добросовестно наворовали куски черного антрацита с составов на путях и принесли ей. Старуха взбеленилась, она вышвырнула куски каменного угля, прекрасного каменного угля высшего сорта, и приказала своему внуку выгнать нас из табора. У внука в руках была железная клюшка от игры в «колесо». Помню, как он догнал меня и со всей силы ударил по правой ноге. У меня долго на том месте видна была вмятина, но родители не обращали внимания. И совсем недавно, когда я упала в подъезде и повредила ту же самую ногу и мне делали операцию в отделении гнойной хирургии на Володарского в Питере, хирург обнаружил под свежей гематомой старую, давнишнюю гематому, уже превратившуюся в твердую заизвестковавшуюся опухоль. Рану я лечила пять лет. Почему же цыганка озверела?? Оказывается, ей был нужен уголь древесный (!!!!), а мы принесли каменный……
В Белово я пошла в школу, там же родился мой брат, оба с ним мы переболели корью, и там же я видела над собою, когда металась в жару и бреду, огромную коричневую руку гуманоида, который хотел меня забрать с собой. Смешно, но эта рука явилась мне в реале несколько лет назад, в музее Улан-Батора. Она была найдена археологами в пустыне Гоби , и о ней я написала в своих мемуарах «Монгольские встречи». В Белово же меня, семи-восьмилетнюю девчушку, грубо обманули впервые в жизни. И об этом я тоже написала в своем маленьком рассказике «КУКЛА».