\ 13. Князь Воронцов.
«…Князь Воронцов дал совершено иной вид войне на Кавказе. Его обширному уму стало ясно, что вверенный его управлению край покорится только тогда, когда элементы цивилизации, внесенные русским оружием, подроют и опрокинут дикий быт горцев, только тогда, когда силы необузданной, дикой свободы туземных народов признают победу над собой силе русского просвещения: труд великий, который суждено было завершить и упрочить его преемникам».
Генерал Богданович.
«Полу-милорд, полу-купец, полу-мудрец, полу-подлец, но есть надежда, что будет полным наконец.»
А.С. Пушкин. «Экспромт на Воронцова М.С.»
В истории Кавказской войны имя князя Воронцова должно было вписано только лишь за то, что предложенный им метод «оцивилизовывания туземцев» принес намного больше пользы в усмирении непокорных кавказцев, чем карательные меры Ермолова. Может быть, с него и взяли пример руководители Советского Союза когда, оказывая «братскую помощь Афганистану», привели к тому, что афганцев, уроженцев Афганистана в России – СССР стало больше, чем у себя на родине. Теперь такой принцип действия в отношении мятежных территорий взяла на себя демократическая Россия. Еще не перебиты и не арестованы все полевые командиры чеченских бандформирований, а вузы России переполнены чеченскими студентами. Дело конечно благое, пусть лучше молодые ребята- чеченцы будут заняты учебой, принесут в будущем пользу общему отечеству – России, чем пополнят ряды отрядов Басаева и иже с ними. Только лишь за эту идею имя Воронцова должно быть вписано золотыми буквами в летописи Российской империи.
Однако в истории России Воронцов известен не только одними добрыми деяниями. Более всего имя графа ассоциируется с печально знаменитым «сухарным» походом в Дарго, «столицу» имама Шамиля. Офицер Куринского полка Николай Горчаков писал по этому поводу: «…Была и еще одна причина нашего поражения: среди нас были офицеры, которым уже доставалось от горцев; за князем же Воронцовым пока не водилось этих неудач. Вот и нужно было его поровнять с собою, иначе, если ему сойдет благополучно, старым кавказским воинам было бы совестно. Разница между ними и князем Воронцовым обнаружилась только в том, что каждый из них сгубил по семи тысяч солдат в течение нескольких лет, а князь Воронцов сумел уходить семь тысяч своих же людей в один прием…»
Родился Воронцов Михаил Семенович в Лондоне, в семье Посланника России при Королевском Дворе Англии 18 мая 1782 году. Первые 18 лет Воронцов провел в Англии. Отец будущего Кавказского наместника Семен Романович был личностью замечательной. Участвовал он в знаменитых сражениях под командованием Румянцева у Ларги и Кагула. Затем перешел на дипломатическую работу и в течении двадцати лет представлял Россию в Великобритании в качестве русского посла. В 1801 году, зачисленный уже с четырех лет в лейб-гвардию Преображенского полка, Михаил Семенович вернулся в Россию и вступил в военную службу гвардейским поручиком. По собственному желанию два года спустя после поступления на службу Воронцов отправляется на Кавказ в армию князя Цицианова. Отличился при штурме Гянджи в 1804 году. В составе отряда Глуякова Михаил Воронцов принимает участие в битве на реке Алазани, в походах на Имеретию и Эриванское ханство против персов. За свою храбрость по представлению Цицианова был награжден орденом святого Георгия 4-й степени.
В русско-австро-французскую войну 1805 года Воронцов в Померании под началом генерала П. Толстого участвует в осаде крепости Гамелен. За доблесть, проявленную в сражении под Пултуском во время русско-французской войны 1806-1807 года, Воронцов произведен в полковники и назначен командиром 1-го батальона лейб-гвардейского Преображенского полка. В 1809 году, приняв командование Нарвским пехотным полком, Михаил Воронцов отправляется на войну с Турцией. Отличился при штурме крепости Базарджик и в 28 лет произведен в генерал-майоры. Удостоен ордена святого Владимира 3-й степени, за участие и проявленную храбрость при штурме Шумлы и в сражениях под Батином и Систово.
Осенью 1810 года во главе отдельного отряда генерал Воронцов действовал на Балканах. В компании 1811 года, которую возглавил М. Кутузов, Михаил Семенович отличился в сражении под Рущуком, за что был пожалован золотой шпагой с алмазами. Награжден орденом святого Владимира 2-й степени и Георгия 3-й степени.
С началом Отечественной войны 1812 года граф Воронцов командует сводной гренадерской дивизией во второй Западной армии П. Багратиона. В период отступления русской армии Воронцов участвовал в ожесточенном бою под Дашково. В Бородинском сражении дивизия Воронцова находилась на труднейшем участке позиции. В передовой линии она защищала Багратионовские флеши. К вечеру от четырехтысячной дивизии уцелело всего три сотни. Самого же, командующего дивизией, М.С. Воронцова унесли с поля боя на носилках, раненного в бедро.
За Бородино Воронцов был награжден орденом святой Анны 1-й степени. Едва раны зажили, Михаил Семенович вновь вернулся на службу. В начале 1813 года он отличился в боях у Бромберга и Рогазен, занял Познань. Был произведен в генерал-лейтенанты. Затем – участие в боях у Магдебурга и на реке Эльба. В заграничном походе русской армии Воронцов в составе различных армий союзников участвовал и при Лейпцигском сражении, в боях под Лоаном и Парижем. И, наконец доблесть им проявленная при Краоне, за которую был награжден орденом святого Георгия 2-й степени. В 1815 –1818 г.г. граф Воронцов командует оккупационным корпусом во Франции. Был награжден за ревностную службу орденом святого Владимира 1-й степени. По возвращении в Россию принял командование 3-м пехотным корпусом. В 1823 году назначен генерал-губернатором Новороссии и Бессарабии, и оставался на этом посту 21 год. (Кстати, генерал-губернатор Воронцов покровительствовал сосланному на юг Пушкину. Но из-за увлечения поэтом женой губернатора, жесткая реакция Михаила Семеновича повлекла за собой обиду Пушкина и его язвительные эпиграммы. Так что мнение, выраженное Александром Сергеевичем в адрес великого генерала нельзя воспринимать серьезно. Ф.Д.)
В 1825 году Воронцов уже произведен в генералы от инфантерии. Во время русско-турецкой войны 1828 года граф Воронцов сменил на посту командующего осадным корпусом под Варной Меншикова и за короткий срок овладел крепостью, за что был награжден золотой шпагой с надписью: «За взятие Варны». В 1834 году граф Воронцов за неустанные гражданские и военные труды удостоен ордена святого Андрея Первозванного, а в 1636 году назначен шефом Нарвского пехотного полка, которым когда-то командовал. С 1844 года Воронцов назначен Главнокомандующим войсками на Кавказе и его наместником.
Для данной работы главное значение в биографии Воронцова имеют события, связанные со временем его деятельности в должности наместника Кавказа. Успехи имама Шамиля в начале сороковых годов девятнадцатого века задели, как говорится, императора Николая Второго за живое. Его прославленные полководцы, которые разгромили самую сильную в Европе армию Наполеона, повелевали судьбами целого континента, не могли одержать победы над пусть и талантливым, но простым горцем, даже не княжеского рода. Император не желал и слышать благоразумные советы наместника Нейдгарта о нецелесообразности крупных масштабных походов против мятежников в труднодоступные горы Кавказа. Решено было предпринять решительный штурм цитадели имама селения Дарго, и, тем самым нанеся удар в сердце имамата, покончить с позорящим имя императора буйным и неукротимым Кавказом, вернее с Чечней и Дагестаном. Нейдгарт, так как не устраивал Николая Второго за свое пассивное отношение к грядущему походу, был отстранен от должности. Новым наместником Император назначил «почивающего на лаврах» прославленного шестидесятидвухлетнего генерал – губернатора Новороссии и наместника Бесарабии графа Михаила Воронцова. Конечно, даже несмотря на присвоение ко всем титулам и лаврам приставки «наместник Кавказа», желание идти под пули не входило в планы занятого обустройством и постройкой роскошных дворцов в Крыму Воронцова. Поразмыслив, граф решил: «Я стар становлюсь дряхл, боюсь, что не в силах буду оправдать ожидание царя, но русский царь велит идти, и я, как русский, осенив себя знамением креста Спасителя, повинуюсь и пойду».
Прибыв на место назначения, в Тифлис, 25 марта 1845 года, Воронцов, не откладывая дела в долгий ящик, сразу же отправился на театр военных действий. Разумеется, увеличено было и количество солдат, следом за графом прибыло около 40 тысяч штыков. На Кавказ, в предвкушении грядущих лавров и побед, прибыло и множество честолюбивых офицеров. Грядущий крупномасштабный поход против Шамиля обещал быть грандиозным и триумфальным. Однако Воронцов не ринулся с ходу в бой. Первым делом решено было произвести реорганизацию всего Кавказа. Было решено создать четыре губернии: Тифлисскую, Кутаискую, Шемахинскую и Дербентскую. Позже была образована и Эриванская. В каждой из них был назначен губернатор. Была также предпринята попытка договориться с отдельными наибами Шамиля, такими как Даниель-Султан и Хаджи-Мурат. Всем остальным кавказцам были разосланы прокламации со щедрыми посулами, которые, впрочем, не произвели ожидаемого эффекта. Рассерженный нежеланием имама изъявить покорность, или хотя бы пойти на переговоры, Воронцов, сформировав внушительное для Кавказа количество солдат, 3 июня 1845 года выступил в поход, пообещав раздавить Шамиля и стереть с лица земли Имамат.
В деталях раскрывать все подробности, связанные с «сухарным» походом Воронцова, нет смысла. Об этом писали много раз. Детальное описание злополучного похода русской армии в столицу Имамата Дарго займет много места и времени. С Воронцовым и его генералами имам Шамиль оказался искусным стратегом. Хотя план его был очень простым. Заманив русскую армию в глубь гор, имам просто захлопнул ловушку. Воронцов это понял слишком поздно. Легко было продвигаться в горы, но выйти обратно оказалось делом ужасным и трагическим. На волоске висела жизнь самого наместника. Солдаты остаток пути несли его в железном сундуке. От полного разгрома армию спасло, можно сказать, чудо, имам получил известие о смерти жены Патимат.
Весть о том, что имам покинул место битвы, в лагере Воронцова встретили с ликованием. Оставшиеся без имама наибы не смогли предотвратить наступление стремившего на помощь Воронцову Фрейтага, который 18 июля прорвал кольцо блокады.
Итоги «сухарного» похода был ужасными. Воронцов потерял в общей сложности только убитыми 3631 человек, огромное количество пленных и раненых. Материальный урон был огромным, а пользы никакой. Говорят, что наместник, оплакивая своих погибших генералов, произнес следующее: «Грозил мне шайтан Шамиль, и дело вышло так, как он сказал». Скорее всего это вряд ли соответствует истине.
По прибытии в Тифлис Воронцова ожидало еще одно огорчение. Ему было подброшено анонимное письмо нелестного содержания, в котором графа поносили на все лады. Но, вопреки ожиданию, Николай Второй встретил Воронцова милостиво. Наместник был возведен в княжеское достоинство и осыпан неслыханными наградами. Растроганный таким вниманием Воронцов предложил царю вернуться к методам Ермолова. Царь и генеральный штаб во главе с военным министром Горчаковым приняли предложение свежеиспеченного князя. Война на Кавказе стала приобретать иные формы. Впрочем, по принципу «все новое - это хорошо забытое старое».
Во время войны североамериканских штатов на Диком Западе с союзом индейских племен Сиу, Вашингтоном была одобрена и применена тактика истребления основного источника питания индейцев – прерийных бизонов. За 1 американский доллар в специальных пунктах приема принимали от добровольцев и солдат шкуру убитого бизона. В течение одного десятилетия бизоны были истреблены практически полностью. От наступившего впоследствии голода индейцы сиу и сами умирали целыми стойбищами. Уцелевшие сдались на милость победителям, которые загнали их в резервации, где погибло еще большее количество. Можно сказать, что Воронцов по сравнению с американцами отнесся к непокорным горцам намного гуманнее. Новый план наместника предполагал нанести удар мятежникам не в плане еды, а в плане естественных укрытий. Наряду с возведением искусственных барьеров – крепостей, дорог в труднодоступных местах, Воронцов решил объявить Шамилю, окрещенную современниками «войной с деревьями». (Впрочем, он (Воронцов) возвращался к методу Александра Первого – «удерживать за собой все, что завоевано).
Солдаты русской армии целенаправленно начали вырубать леса. Под охраной заградительных отрядов лесорубы ежедневно с раннего утра прокладывали просеки среди непроходимых лесов Чечни. Села попадавшие на пути этой гигантской лесорубки силой заставляли переселяться на плоскость. Непокорных ожидала смерть. Горцы и сами как могли упорно оборонялись. В ответ на действия русской армии имам приказал воздвигать крепости и преграды. Среди селений, превращенных имамом в крепости, под стенами которых полегло немало русских солдат, можно выделить такие, как: Гергебиль (который так и не удалось взять), Чох, Салты и т.д. Особо можно выделить среди названных сел – Салты. Во время штурма Воронцовым этой крепости во главе осажденных стоял талантливый наиб Шамиля Идрис, который прославился до этого упорной обороной крепости Гергебиль. После продолжительного штурма, потеряв при этом немало солдат, Воронцов взял наконец Салты. Это был первый значительный триумф Кавказского наместника. Хотя его победу омрачало то, что в сражении не участвовали ни сам наместник, ни имам Шамиль. Руководивший обороной наиб Идрис был убит. Присутствовавший в описываемое время известный хирург Николай Пирогов препарировал голову знаменитого наиба. Ценный «трофей» был отправлен в Петербург и… находился там до начала 21 века, когда, наконец, потомки наиба Идриса не добились возвращения останков, вернее черепа, на родину в Дагестан, где он и был предан земле.
Князя Воронцова, с другой стороны, можно назвать зачинателем просвещения Кавказа. С самого начала управления вверенным ему воинственным краем им были предприняты реальные шаги оцивилизовывания, если можно так выразиться, суровых мест. И пусть первые начинания его не увенчались успехом, но, как пишет Богданович в книге «Восточная война»: «…труд великий который суждено довершить и упрочить его преемникам». Однако пришел он к такому пути, как говорится, после горечи поражения «сухарного» похода в Дарго. Назначенный в конце 1844 года наместником Кавказа князь Воронцов после вышеописанного неудачного похода предпринимает реальные шаги к замирению непокорного края. В отличие от предыдущих методов: замирение Кавказа путем набегов в горные районы, с целью устрашения местного населения, так называемый ермоловский, и александровский - естественно методично продвигаясь в глубь непокорного края, Воронцов придерживается второго пути, внося значительные изменения: «Его обширному уму стало ясно, что вверенный его управлению край покорится только тогда, когда элементы цивилизации, внесенные русским оружием, подроют и опрокинут дикий быт горцев». Система, введенная Воронцовым на Кавказе, отличалась тем, что наряду с укреплением военных поселений стали строиться и торговые отношения между покоренными горцами и Россией. Вместо жалких торгашей-духанщиков выросло целое сословие предприимчивых и богатых купцов. И, что самое важное, у местного населения возрос интерес к изучению русского языка. Влиятельные люди горских сел сами стали посылать своих детей на учебу вместо насильно увозимых ранее в Россию аманатов-заложников. Но и от своих подчиненных Воронцов требовал, чтобы они и сами изучали кавказские языки (имеется в виду грузинский и армянские языки. Ф.Д.) На первых порах, конечно, было не столь заметно, какую пользу впоследствии могут принести империи решительные меры, предпринятые Воронцовым. Ценность метода князя высоко оценил Император Николай Второй, тем, что, несмотря на поражение «сухарного» похода в 1848 году подарил Воронцову свой портрет украшенный алмазами, а в 1852 году к фамилии князя прибавил титул «светлейший».
Современники Воронцова справедливо сравнивали имама Шамиля и наместника Кавказа как двух великанов, равных по значимости и авторитету, вернее, как бы выразились сегодня, харизме. Дикая мощь и неустрашимая отвага горных племен выдвинули имама Чечни и Дагестана – Шамиля, Россия поставила, как говорили его современники, еще более величавую фигуру цивилизатора и устроителя края Воронцова. Да, можно упрекнуть наместника за поражение во время «Сухарного похода», но если бы не его методы «оцивилизовывания» края, неизвестно, сколь долго бы еще лилась кровь на Кавказе. Как показывает мировая практика, подавить партизанскую войну только грубой силой невозможно. Победить можно, лишь прибегнув к полному истреблению непокорных, к геноциду. А допустить таковое Россия не могла по многим причинам. Первое – целью царизма не было истребление горцев Кавказа как народа. Второе – перед мировым сообществом, вернее, перед Европой, эмиссары которой, что не секрет, вели исподволь шпионскую деятельность на Кавказе, Россия предпочитала показать себя цивилизованной, европейской страной. Третье – перед мусульманским миром, перед Азией, желательно было выступать как миролюбивая страна. Взять, как называли современники, крепость Кавказ нахрапом, «закидав шапками», не вышло. Жесткий путь, начатый еще Ермоловым, который на первых порах попытался реанимировать Воронцов, вновь провалился. Но и мирный путь, на котором в свое время настаивал Александр Первый, тоже не привел Кавказ к покорности. Надо было искать иные пути. И Воронцов этот путь нашел, вернее, он указал этот путь. Впоследствии его преемники на должности наместника Кавказа продолжат его дело и наконец усмирят непокорный край. В этом смысле Воронцов действительно заслуживает похвалы.
Кстати, подобным методом Россия победила в нынешних событиях, во время так называемой «чеченской войны». Да, можно согласиться и со скептиками, считающими этот метод методом «кнута и пряника», что и в той Кавказской войне, и в нынешних событиях, как показала практика, утвердиться Россия смогла лишь после того, как начала привлекать на свою сторону, где силой, где подкупом часть тех же самых мюридов или боевиков, которые и воевали против России. И Воронцова поистине можно назвать пионером в этом деле. Самому наместнику Кавказа не довелось присутствовать при окончательном развале Имамата Шамиля, но он был в курсе всех событий, происходивших на Кавказе. Воронцов вел обширную переписку с Барятинским, а до этого с Бебутовым.
Перечисляя достоинства поистине великого наместника Воронцова, нельзя и упускать и то, что еще в его правление был разработан план, который позже осуществил Муравьев-Карский, о формировании отрядов из непосредственно самих кавказцев, своего рода отрядов местной самообороны от действий мюридов Шамиля. Правда, поначалу план предусматривал подчинить отряды местной милиции казачьим сотням, то есть план, получивший негласно название «оказачивание горцев». Родилась эта идея вследствии того, как писал Воронцов в 1852 году военному министру Долгорукову, что жители Большой и Малой Чечни, самый беспокойный и своевольный народ из всех племен кавказских, «претерпевшая беспрестанные от наших войск поражения, будучи стесненными в своих заблуждениях и средствах к существованию отнятием у них в последнее время лучших земель, стали переходить в значительном числе и теперь беспрестанно являются с желанием переселиться под покровительство России».
Саму идею, позже названную оказачиванием горцев, предложил командовавший тогда на левом фланге Барятинский. Правда, в его плане предусматривалось особое управление чеченцами, назначив специального начальника чеченского народа с представлением ему помощников и необходимых средств, создать особый суд и учредить округа под управлением наибов и старшин из местных жителей. Император Николай Первый ухватился за эту идею и приказал сообщить Воронцову, что для окончательного устройства покорившихся чеченцев «должно иметь в виду слить их со временем с казачьим населением края и для достижения этой основной цели исподволь вводить их в круг обязанностей, казакам присвоенных». Воронцов предвидел, что формирование из чеченцев отрядов с подчинением казакам не сулит ничего хорошего, и настоял на том, чтобы из кавказцев формировались отдельные сотни. Это план впоследствии претворил в жизнь ставший после Воронцова наместником Кавказа Муравьев-Карский. (И надо сказать, что идея эта оправдала себя и в нынешних, так называемых, чеченских событиях Ф.Д.)
Одним из положительных деяний Воронцова в должности наместника современники считают то, что он принялся, как выражаются, обустраивать Кавказ, и особенно его столицу, Тифлис. Обустройством Кавказа Воронцов занялся как в смысле материальном: вместо старых мазанок и трущоб появились дворцы и дома, не уступавшие по красоте европейским, так и в духовном: изменилась сама одежда, вместо черкесок и папах местная молодежь стала одеваться в европейские платья, в культурном: местная молодежь начала обучаться европейскому образу жизни, на вечерах и балах, которые организовывала жена наместника, стали появляться грузинки. Буквально за несколько лет от их затворнического образа жизни не осталось и следа. У представителей купеческого и дворянского сословия стало модным выдавать своих дочерей замуж за русских офицеров. Но Воронцов, тем не менее не был ярым противником всего старого, архаичного. Он очень высоко ценил местную культуру, старался сделать так, чтобы вместе сочетались и новая культура и старые традиции.
Оборотной стороной медали деятельности великого наместника можно считать его страсть к подкупам и уговорам. Однако они были направлены в первую очередь на стабилизацию военной обстановки, в первую очередь на то, чтобы наконец закончить затянувшуюся бойню, называемую Кавказской войной. С первых дней своей деятельности Воронцов втайне, за спиной имама вел переписку с его наибами. Известны случаи его переговоров с Даниель-беком и Кибит-Магомой, а также переговоры с Хаджи-Муратом. Для того чтобы победить имама идейно, то есть оружием самих мюридов - религией, Воронцов возобновил начатую еще Ермоловым политику противодействия имаму через духовных лиц. Уже в марте 1845 года Воронцов в донесении Николаю Первому писал о необходимости отправить из Крыма на Кавказ видного крымского кадия Эспера. За свои услуги в противодействии тарикату имама Шамиля кадий Эскер сеид Халиль эфенди по представлению Воронцова получил специально для мусульман выпущенный орден Святой Анны 2 –й степени. Остальные члены делегации, которая прибыла с кадием, были произведены в чиновники 14-го класса.
В 1852 году Воронцов опять обратился к военному министру с просьбой направить на Кавказ благонадежных представителей мусульманского духовенства из других областей России. Следует заметить, что Воронцов был категорично против идеи привлечения на сторону России или обучения в пределах России представителей духовенства из числа выходцев Чечни и Дагестана, так как считал их весьма неблагонадежными. Но военный министр посчитал более эффективным другой метод, метод подготовки агентов из числа духовных лиц из представителей коренного населения Кавказа. Высказывалось опасение, как бы муллы, прибывшие на Кавказ, сами не прониклись учению мюридизма и не распространили это учение в других областях империи, населенных мусульманами.
Итак, были открыты несколько духовных школ на Кавказе, где обучались благонадежные царизму духовные лица в духе противодействия мюридизму. В итоге эта практика в будущем принесла плоды. С начала пятидесятых годов 19-го века представители духовенства на Кавказе стали активно вести пропаганду, направленную на то, чтобы прекратить борьбу с Россией.
В 1853 году, ввиду приближения Крымской войны, заботы Воронцова переключились на укрепление границы с Турцией и защиту черноморской береговой линии. Престарелый герой Кавказа и многих славных битв отпросился у Николая Первого в отставку. Поражение русской армии под Севастополем и другие неудачи в Крымской войне Воронцов переживал с болью. В 1856 году в день коронации нового императора Алексанра Второго Михаил Семенович был пожалован в генерал-фельдмаршалы. Умер Воронцов в том же 1856 году, 6 –го ноября в Одессе, где и был погребен в соборном храме со всеми подобающими почестями.
Михаил Семенович от брака с графиней Елизаветой Ксаверьевной Браницкой имел сына, князя Семена Михайловича, впоследствии умершего бездетным.
14. Хаджи-Мурат.
«трудно представить то значение, которое имел в это время Хаджи-Мурат в глазах всех кавказцев» Л. Н. Толстой.
«Однажды мюриды расхвастались друг перед другом своими саблями. Они говорили о том, из какой прекрасной стали сделаны и какие прекрасные стихи из Корана начертаны на них. Среди мюридов оказался Хаджи-Мурат – наиб великого Шамиля. Он сказал: - О чем вы спорите в прохладной тени чинары? Завтра на рассвете будет битва, и ваши сабли сами решат, которая из них лучше».
Р.Гамзатов «Мой Дагестан».
В данной главе речь пойдет о второй по значимости и известности после имама Шамиля личности, наибе Хаджи-Мурате. Правда, об этом ярком представителе вооруженного сопротивления горцев колониальной экспансии России поведал Л.Н. Толстой в повести «Хаджи-Мурат». Забегая вперед, можно лишь добавить, что великий классик в своем произведении осветил лишь заключительную часть жизни неукротимого наиба. Знакомство с предыдущей частью жизни наиба покажет, что, если продолжать проводить параллели между двумя вышеозвученными событиями, Шамиля Басаева скорее можно ассоциировать не с имамом Шамилем, а с его наибом Хаджи-Муратом. Личность Хаджи-Мурата недостаточно освещена в истории России. Хотя в разные годы в энциклопедических словарях встречается это имя…
«Хаджи-Мурат – уроженец Аварии: стал известен со времени отражения от Хунзаха скопищ Кази-Муллы. Когда под ударам пал преемник последнего, Гамзат-бек, то аварцы единодушно выбрали Хаджи-Мурата своим предводителем. Он принялся за водворение в стране порядка: власти же в Тифлисе, пожаловав ему чин прапорщика милиции, оставили его управлять Аварией до прибытия хана Казикумухского, а потом Мехтулинского…
Сблизившись потом с Шамилем, Хаджи-Мурат стал наибом Аварии. Когда в 1843 году Дагестан восстал против русских, Шамиль послал Хаджи-Мурата взбунтовать и Аварию. Под Зырянами он обложил отряд Пасека, на Лезгинской линии также имел успех. Затем участвовал во всех значительных предприятиях Шамиля»...
Энц. воен. и. мор. наук. Под гл. ред. Ген. От инфантерии Леера т. 8, С.-П. , 1897 г. с. 207.
«Хаджи-Мурат – отважный сподвижник имама Шамиля в его многолетней борьбе с Россией. Совершив в 1851 году с набольшим отрядом мюридов удалое вторжение в Кайтах и Таба-Сарань, Хаджи-Мурат после двух неудачных стычек в ноябре сего года бежал от гнева Шамиля и, передавшись близ крепости Воздвиженской отряду полковника князя С.М. Воронцова, был отправлен в Тифлис. Но уже весною 1852 года он сделал попытку ускакать в родные горы, и был убит в геройской защите против своих преследователей»…
«Русские деятели в портретах», изд. ред. «Русской старины», Собрание второе, 1886 год.
Русский Библиографический Словарь, т. 21, С – П., 1901. , с. 206.
«Хаджи-Мурад – уроженец Хунзаха, один из самых энергичных и способных горских вождей…
В 1851 году счастье ему изменило: поход его на Табасарань кончился неудачей и послужил поводом к размолвке с Шамилем; опасаясь мщения последнего, он бежал в 1851 году в Чечню, и притворно сдался русским властям, которые предполагали воспользоваться популярностью Хаджи –Мурада среди горцев для привлечения их на нашу сторону. Мнимая измена его обнаружилась на следующий год, когда он сделал попытку бежать в горы, и на дороге был убит в смелой схватке с казаками».
Энц. Словарь Брокгауза и Эфрона т. 36-А, 1902, с. 951.
«Хаджи-Мурат, сподвижник Шамиля, один из даровитейших горских вождей, отпрыск аварского ханского рода… Пятнадцать лет Хаджи –Мурат был правою рукой имама. В 1851 году Шамиль разгневался на него за одну военную неудачу, и, Хаджи-Мурат, боясь за свою жизнь, бежал к русским. Сдача не была искренняя. Он, по-видимому, лишь хотел выиграть время и вернуться к Шамилю с каким-нибудь новым подвигом. Однако, агенты Воронцова проникли в его планы»….
Энц. Словарь Русск. Библ. Инст. Гранат. Т.45, ч.2, М.,1932, с.84-85.
«Хаджи-Мурат (ум. 1852 г.), крупный феодал, участник реакционного антинародного движения мюридизма на Кавказе, один из ближайших помощников Шамиля; был наибом (наместником) Аварского ханства. В 1851 году с шпионской целью сдался русским войскам. Убит при попытке бежать из плена».
Энц. Словарь. Гл. ред. Б. А. Введенский, т.3. М. 1953, с. 544.
«Хаджи-Мурат ( ум. 1852 г.) – один из вождей крупнейшего массового движения кавказских народов 20-60 г.г. 19 в., имевшего антикрепостнический характер и направленного против политики колониального парабощения Кавказа царской Россией»…
Б.С.Э. Гл. ред. О.Ю.Шмидт, т. 59, М., 1935, с.379.
«Хаджи-Мурат (конец 90-х г. г. 18 в., Хунзах, ныне Даг АССР, - 23. –04 (5. 05. по н. с.). 1852 г. близ г. Нуха, ныне Шеки Азерб. ССР.) один из главных предводителей горцев Дагестана и Чечни в освободительном движении, направленном против царских колонизаторов, а также местных феодалов и проходившем под лозунгом мюридизма»…
Б.С.Э Гл. ред. А.М. Прохоров, т.28, М. , 1978, с. 473.
Как видно, на каждом историческом этапе развития страны историки по-разному оценивают эту незаурядную личность. Так кто же он был на самом деле: герой национально-освободительного движения, или абрек, сорвиголова; выражаясь по-современному, террорист. Ответить на этот вопрос сложно. Надеюсь, что рассказ о жизненном пути, биография «призрачного» Хаджи-Мурата, как его называли друзья и враги, поможет читателю определиться в своих симпатиях или антипатиях.
Хаджи-Мурат родился в Хунзахе в начале 19-го века (точной даты рождения история не сохранила). В первый раз его имя стало известно в тридцатых годах девятнадцатого века, как имя знатного бека, отличившегося в схватках с Кази-Муллою, первым имамом Дагестана. Аварцы под предводительством Хаджи-Мурата одержали победу над мюридами Кази-Муллы. Знамена и значки своих врагов Хаджи-Мурат отправил в Тифлис к барону Розену, как доказательство преданности аварского народа царю. Однако существенную помощь царское правительство своим новым верноподданным оказать не смогло. Пока Хаджи-Мурат находился в Тифлисе у Розена, преемник Кази-Муллы имам Гамзатбек взял Хунзах и истребил семью аварских ханов. Хаджи –Мурат, который был молочным братом аварских ханов, со своим братом Османом, составил заговор. Гамзатбек был убит в мечети в пятничный день. Но, невзирая на помощь, оказанную Хаджи-Муратом России, аварским ханом царское правительство назначило Ахмед-Хана, происходившего из боковой линии ханской фамилии. Тем не менее, учитывая влияние Хаджи-Мурата на массы, русское начальство все же произвело его в офицеры, отправив предварительно наибствовать на незначительный участок Хебдалаль. Между Хаджи-Муратом и Ахмед-Ханом Аварским начались трения, которые закончились тем, что Хаджи-Мурат был арестован и отправлен в Темир-Хан–Шуру (ныне – г. Буйнакск), для дальнейшей высылки в Россию. По пути каким-то чудом Хаджи-Мурату удалось вырваться из рук конвоиров, прыгнуть в пропасть вместе с одним конвойным и выжить. Обида на русских, за то, что они поверили Ахмед-Хану Мехтулинскому, а не ему, и помощь, высланная имамом Шамилем на подмогу, когда русские решили штурмом взять село Цельмез, оплот Хаджи-Мурата, примирили его с имамом. Следом за этим последовала еще одна роковая ошибка русского командования. В отмщение за неудачу, Ахмед-Хан приказал арестовать трех двоюродных братьев Хаджи-Мурата, а затем - казнить. Это было окончательный отход Хаджи-Мурата от русских. И в течении 12 лет после этих событий имя неукротимого наиба гремело по всем местам Чечни и Дагестана. Он был неуловим и «призрачен». О нем ходили легенды. Пожалуй, самая объективная характеристика безумной храбрости и бесшабашной отваги Хаджи-Мурата отмечена журналом «Русская Старина» за март месяц 1881г.
«Сказать, что это был храбрец и удалец из самых храбрейших и удалых горцев – значит, еще ничего не сказать для его характеристики: бесстрашие Хаджи-Мурата было поразительно даже на Кавказе. Но его отличие было не только в этом свойстве: он был вполне необыкновенный вождь кавалерии, находчивый, предусмотрительный, решительный в атаке, неуловимый в отступлении. Довольно сказать, что бывали моменты, когда этот витязь держал как на сковороде столь умных полководцев, какими были князь Аргутинский - Долгоруков и победитель при Краоне князь М.С. Воронцов, держал этих полководцев как на сковороде, т.е. во время борьбы с ним заставлял их быть настороже до чрезвычайности. И, несмотря на крайнюю их бдительность, Хаджи-Мурат пролетал между их отрядами, обходил засады и, похитив, например, у них пред глазами ханшу из города, уносился, как вихрь, по неведомым тропам и адским кручам. Словом сказать, перенеси этого гениального дикаря всего, каков он был, в армию французов, либо еще лучше в армию Мольтке, в какую хотите европейскую армию, всюду Хаджи-Мурат явился бы лихим командиром кавалерии и в челе ея во всякой армии был бы совершенно на месте.»
«Русская Старина», том 30, 1881, март, с. 676 –677.
Но вопреки всему этому (вышеизложенному) все-таки не правы те, кто пытается противопоставить Хаджи-Мурата имаму Шамилю в роли «верховного» командующего. Имам был политиком, лидером, мозгом всей борьбы кавказцев за свою независимость, а Хаджи-Мурат…
«Как ни велика была слава, приобретенная Хаджи-Муратом в этих беспрерывных походах и битвах, но справедливость требует сказать, что он, подобно многим горским вождям, не обладал способностью руководить большими военными предприятиями, и потому часто терпел поражения. Его настоящим призванием были набеги, и в них никто не превосходил его отвагой, сметливостью и предприимчивостью.
«То был искусный партизан-налет, - говорит Окольничий, - вроде некогда знаменитых панов Сапеги и Лисовского. Для него ничего не стоило с четырьмя, - с пятьюстами конных появиться в тылу войск, далеко в глубине занятого нами края, перейти сегодня семьдесят, завтра сто верст, отвлечь фальшивой тревогой войска совершенно в другую сторону и, пользуясь всеобщей суматохой, ускользнуть безнаказанно».
Вот эти блестящие способности и создали Хаджи-Мурату ту популярность в народе, ту громкую известность в горах, какой не достигал до него ни один наиб и которая повременам пугала даже самого Шамиля.»
В.А Потто. Гаджи-Мурат. «Военный Сборник», 1870, №11.
Однако Хаджи-Мурат был и остается личностью незаурядной, окруженной ореолом безумной отваги. Среди его многочисленных «подвигов», то есть всяких набегов и разбоев, пожалуй, самыми дерзкими и невероятными считаются: похищение красавицы Нох-Бике, вдовы Ахмет-хана Мехтулинского (злейшего врага Хаджи-Мурата), и попытка выкрасть генерал-лейтенанта Орбелиани. В первом случае операция закончилась удачно. Во главе двух сотен храбрецов Хаджи-Мурат ночью пробрался в село Большой Дженгутай. Набег был настолько дерзким и быстрым, что ни местное население, ни русский гарнизон не успели собраться для отпора. В другом случае подобной дерзости набег закончился неудачей, и то потому, что вместо дома генерала Орбелиани, которого он намеревался выкрасть, Хаджи-Мурат ошибочно попал в госпиталь. Легкое замешательство Хаджи-Мурата и мгновенная реакция русского командования чуть было не лишили жизни наиба. С большими потерями ему удалось вырваться и на этот раз. Перечислять все безумные и дерзкие по замыслу и, главное, исполнению набеги «призрачного» наиба в данной работе не представляется возможным. Следует подчеркнуть, что далеко не всегда лихачество и «джигитовка» Хаджи-Мурата приводили к благоприятному исходу дела, за которое боролся имам Шамиль. В результате таких «подвигов» некоторые народности, а иногда и целые «вольные общества» предпочитали присягнуть царю и искать у России защиты и поддержки от грабительских набегов Хаджи-Мурата. Все это не могло не расстроить отношения имама Шамиля и его отчаянного наиба.
Разногласия между имамом Шамилем и Хаджи-Муратом, как по русской версии, так и по версии кавказцев, начинаются после того, как имам на съезде в своей «столице» Дарго объявил своим наследником сына Кази-Магомеда. Будто бы и съезд имам созвал для того, чтобы проверить слухи о том, что Хаджи-Мурат сам желает занять место имама. Правда, на съезде Хаджи-Мурат всего лишь попросил имама не спешить с передачей власти сыну, мол, имам и сам пока еще не такой старый и вообще передача власти - решение не самое удачное на тот момент. Недруги Хаджи-Мурата, такие, как Султан Даниель-Бек, Дебир Инкачилау, превратно передали имаму слова Хаджи-Мурата и, по местным преданием, передали имаму, будто бы Хаджи-Мурат после того съезда сказал: «Шамиль при своей жизни хотел передать имамство своему сыну, но разве Денгау (отец Шамиля) принадлежало право на имамство? После смерти Шамиля обязанности имама примет на себя один из храбрых, у кого будет острее шашка».
После этих слухов и разногласий имам отправляет своего наиба в заранее обреченный на провал поход в Табасарань, дабы проверить, испытать наиба в деле. По возвращении из этого бесславного похода, во время которого Хаджи-Мурату не удалось привлечь на свою сторону жителей Южного Дагестана (напротив, они были настроены против Шамиля), имам начинает открытое преследование неукротимого наиба. Вот тут-то и начинаются разногласия версий: русской и кавказской. По русской версии Хаджи-Мурат сам, добровольно изъявил желание перейти на сторону русских. По кавказской версии, спасясь от гнева имама, он (Хаджи-Мурат) случайно наткнулся на засаду, и, не желая быть бесславно взятым в плен, принял единственно верное с его точки зрения решение - сдаться на почетных условиях. Чтобы потом, при удачном стечении обстоятельств, опять перейти к Шамилю. Русские решили воспользоваться столь неожиданно подвернувшимся счастливым шансом. Как-никак, второй человек после имама Шамиля переходит на их сторону. Однако Хаджи-Мурат медлил с тем, чтобы исполнить желание русского командования. Он не соглашается открыто участвовать в военных действиях против Шамиля, мотивируя свои поступки тем, что семья его находится у имама и тот через своих лазутчиков угрожает в случае чего расправиться с ней.
22-го апреля 1852 года Хаджи-Мурат в сопровождении своих нукеров и шестью казаками из гарнизона города Нуха, где он жил после перехода на сторону русских, выехал за пределы города, якобы на прогулку. Отъехав версты полторы от городской заставы, он вдруг выхватил из-за пояса пистолет, и почти в упор застрелил урядника, командира сопровождавших казаков. Нукеры добили остальных казаков. Но одному казаку удалось спастись и поднять тревогу. Чтобы запутать следы, Хаджи-Мурат бросился бежать не в горы, а на плоскость, в противоположную сторону. Но на незнакомой местности заблудился, чем привлек внимание местных жителей, которые тут же оповестили милицию. Окруженный казаками, милицией и местными добровольцами, силами примерно в пятьсот человек, Хаджи-Мурат отказался сдаться в плен и вместе с пятью нукерами принял последний, неравный и заранее обреченный на неудачу, бой. Мюриды его зарезали своих лошадей и, устроив из их трупов засеку, бились отчаянно до последнего патрона.
«Хаджи-Мурат умер отчаянным храбрецом, каковым и жил. С четырьмя пулями в теле, шатаясь, он с одним из своих людей бросился с шашкой в руке вперед и был изрублен саблями и кинжалами. Пять голов были отправлены в Нуху, а голова Хаджи-Мурата будет прислана сюда, где Андреевский хочет ее препарировать и отослать в Академию в Петербург (куда Пирогов когда-то привез череп наиба Идриса, убитого в Салтах); голову прислали из Закатал; она прибыла, как мне говорили, в отличном виде и находится в госпитале. Любопытство видеть ее общее; но я не счел приличным выставить ее на базаре, как многие бы желали, а только позволил, чтобы приходили осматривать ее и удостовериться в ее действительности в госпитале, где ее приготовят для отсылки черепа; это полезно в том отношении, что никому нельзя будет сомневаться или притворяться сомневающимся в том, что этот человек – ужас стольких людей и провинций – действительно умер».
Из писем князя М. С. Воронцова.
«1 мая. 30 апреля доставлена из Закатал голова Хаджи-Мурата. Несмотря на то, что уже прошло 8 суток со дня его смерти, голова, которая была положена в спирт, сохранилась очень хорошо. Большое стечение народа в больницу, где голова, впредь до отправления черепа в Петербург, останется в продолжении трех суток выставленною в анатомическом столе».
Из дневника доктора Э. С. Андреевского: 1852-й год
Но есть народное предание, которое немного не согласуется с официальной версией. Решив бежать из Нухи, где ему было назначено дальнейшее местожительство, по словам предания, Хаджи-Мурат решил отомстить нухинскому хану, который вел себя высокомерно. Само бегство произошло во время похода, в котором участвовал и нухинский хан. Хан при этом был убит. Хотя на самом деле нухинский хан не был убит Хаджи-Муратом. И в этом случае надо признать, что версия Л.Н. Толстого выглядит более правдоподобной. Тем не менее, в глазах народа, Хаджи-Мурат оказался в стане врагов совершенно случайно, в силу фатальных обстоятельств. И при первой же возможности попытался вернуться обратно, и был убит как герой. Как настоящий мужчина и горец. Память о нем жива в народе и дагестанцы по праву гордятся им.
Как ни странно смерть Хаджи-Мурата была выгодна царскому правительству больше, чем его лояльность и возможное, дальнейшее сотрудничество.
«Было бы чересчур длинно, входить во все подробности о том, что я увидел и что узнал об удивительном характере этого человека. Скажу одно: смерть его освободила меня от большой ответственности. Этот неустрашимый человек -–обоюдоострый меч, и причинил бы нам много хлопот и беспокойства, потому что его честолюбие равнялось только его храбрости, а храбрость его не знала пределов. К тому же, его религиозные мнения всегда казались мне искренними и в будущем могли нас ставить в большое затруднение…»
Письмо князя Воронцова Военному министру.
Эпилог. Тело Хаджи-Мурата было захоронено в городке Кахи, на территории Азербайджана. Но только тело. Голова этого незаурядного человека, воина и наиба, даже в век демократии, вот уже полтора столетия покоится в запасниках Антропологического музея Санкт- Петербурга. И, несмотря на многочисленные ходатайства, череп до сих пор не соединен с телом, вернее с останками. Создается такое впечатление, будто бы он (Хаджи-Мурат) и полтора века спустя после своей смерти все еще наводит ужас на своих врагов.
(продолжение следует)