Вначале Единый сотворил Айнур - Бессчётное множество могучих существ и даровал им в любви своей великую свободу и клялся, что без крайней нужды не будет препятствовать деяниям их и назвал их тогда Предначальными Детьми Своими. И любил он их великой любовью, но любимейшим из них был Мелькор - Огонь Любви Единого. И решил Единый создать ему удел, где бы сын его возлюбленный мог творить и властвовать себе и отцу на радость. И сказал он: " Да будет Арда!" - и глас его громом разнесся, творя Пространство и Время, созидал Плоть и Суть Арды, и восхищённые голоса Айнур вплетались в сей творящий глас, как кисть смертного золотильщика ласкает раму готовую облечь картину творца. И увидел Единый как прекрасна Арда и молвил: " Вот предел для любимейшего сына моего - Мелькора, и я вручаю судьбу его и власть над ним в руки его, и да творит он и властвует по воле своей, нам на радость. " И возликовал Мелькор и вступил он в Арду и утвердил он Престол Свой на Вершине Мира, дабы обозревать его от края, до края. И полнила радость сердце его.
Но зависть переполнила сердца других Айнур, и вторглись они в Арду, возжелав подчинить себе, а Единый, помня свою Клятву, не препятствовал им. Не мог запретить им этого. Долго сражался Мелькор за юдоль свою, но сильны были враги его. Многие погибли в этой предначальной битве, многих изгнал Мелькор за пределы Арды, но четырнадцать сильнейших, сумели захватить много из удела Мелькора. От битв предначальной эпохи сотрясалась Арда, но, равны, били силы Мелькора и врагов Его. Но устрашились они мощи своей, ибо, пытаясь отнять удел Мелькора, чуть не разрушили его. И страшась этого, удалились они на остров Аман, где стали обдумывать козни свои. Предложили они Мелькору прийти к ним в Аман, чтобы решить, как быть с Ардой, ибо не могли они до той поры предстать перед очами Единого. И пришёл к ним Мелькор с миром, памятуя о том, что братья кто-то ещё решит бросить вызов им, стали укреплять Арду: строили крепости великие и населяли их различными существами, созданными как самими Валар, так и похищенными из других уделах, созданных Единым прежде. Так в Арде появились гномы и эльфы. Но Единый решил помочь Мелькору, и освободил его из заточения, и его в Арду, а дабы помочь ему - создал Орков - Народ Камня. Мелькор построил себе крепость - Чёрную Башню - Барад - Дур, где и поселился вместе со своим народом Орков. Но вновь Валар отправили в бой с Мелькором свои силы из гномов и эльфов
Голос умолк. Сидящий в кресле болезненно поморщился - яркий свет безжалостно бил в глаза, а жёсткий подголовник не давал возможности повернуть голову. Казалось, это продолжается вечность - свет, монотонный голос, свистящий бич, не дающий уснуть и этот опять этот монотонный голос. В начала он пытался сопротивляться, но голод и усталость притупили чувства. Вскоре он перестал различать сон и явь и уже не мог уйти в небытие от этого надоедливого голос...
- Как тебя зовут? - что - то шевельнулось в душе, но губы сами, против воли владельца вытолкнули ненавистное слово:
- Гхаш...
- Громче!
- Гхаш.
- Он готов, мой Повелитель.
- Отправить его в казарму. Пусть там продолжат его воспитание.
- Слушаюсь, мой Повелитель.
Мощные руки вырвали Гхаша из кресла и швырнули его куда - то в пустоту. И тут он испытал неземное блаженство - он, наконец - то провалился в сон...
- Подъём! - резкий гортанный крик сопровождался весьма чувствительным пинком в рёбра. Гхаш с трудом разлепил глаза. Над ним стоял крепкий широкоплечий орк.
- Вставай! Протри глаза и отправляйся драить двор. Через час я хочу, что бы ты управился. Иначе я сильно огорчусь. Ясно?
- Ясно!
- Тогда вперёд и с песней!
- Есть! - слово вылетело не произвольно. И тело послушно отправилось куда послали.
- Левой! Левой! Раз! - два! - три! Левой! Раз - два - три! Правое плечо вперёд! Левой! Левой!
- Ты, урод замученный! Ты Орк, а не стельная корова! Что, долго по деревьям лазил, ноги не сходятся?! - глухой звук удара слился со сдавленным стоном. На середину плаца вытолкнули скрюченную фигуру.
- Упал, и тридцать раз отжался! - парень упал в пыль и, превозмогая боль, стал отжиматься.
- Что встали?! Шаго -о - ом! Марш! Левой! Левой!
- Ты, Урод эльфийский! Тебе сказали тридцать!
Парень попробовал выполнить приказ, но только приподнял живот из пыли.
- Ох... - тяжёлый сапог сержанта ловко влетел под рёбра, и тело парня просто взлетело.
- Раз. Ещё три.
Парень дёрнулся и, подняв тело на трясущихся руках, рухнул в пыль.
- Два. Пошёл. - рывок, удар.
- Три. Ещё раз. - на сей раз даже удар не помог и - парень просто скорчился в пыли.
- Встать в строй! - парень зашевелился.
- Бегом, ублюдок! Все приказы выполняются бегом! - сопровождаемый ударами трости, несчастный доковылял до строя и занял своё место.
- Отряд! На пра - а - ву!
- На ле... - ву!
- Кру... - гом!
- На пра... - ву!
- Кру... - гом!
Громкие команды взрывались прямо в голове, и под их натиском червяк протеста уполз и затаился.
- ...Удар! Блок! Шаг вперёд! Разворот влево! Удар!
- Ты, идиот! Это ятаган, а не скрипка! Держи его от себя!
- Щит опирай на плечо! Принял удар - разворот с ударом! Он блокирует. Удар щитом вдоль руки. Он отводит с разворотом и поворачивается боком! Удар по сухожилиям под коленку! Удар щитом в колено! Закрылся от рубящего сверху! Раскрылся и прыжком вперёд - укол в грудь или шею. Всё! Он готов. Теперь то же самое, но быстро! Пошёл! Раз! Два! Три!..
Гхаш, как заведённый, танцевал около противника. Через деревянный клинок в грудь проникали странные импульсы, которые глушили тоску и обиду. Обиду? На что? Но память вновь подводила и причина обиды ускользала, и где - то в груди опять начинал копошиться, уснувший было, червь. От этого тоска вскипала, и рождалось желание всё крушить. А сладостные удары клинка гасили тоску, давали выход чему - то, что её порождало. И он с наслаждением опускал его на тело противника.
- Молодец, Гхаш! Ты отличный парень. Не за что бы ни поверил, что ещё недавно ты бегал с лютней!
Лютня? Что это? Ах да, это нечто дребезжащее. Да, он знавал одного странного парня с этой штукой. Но это было давно... очень давно. Даже имя забыл. Нет. Он просто путает его и того странного парня.
- Если так пойдёт дальше, то ты высоко поднимешься на службе нашего Повелителя.
- Рад служить!
- Молодец! Ставлю тебя старшим в твоём десятке.
- Оправдаю Ваше доверие!
- Надеюсь. Теперь хватай своих засранцев, и сорок кругов вокруг плаца. Бегом!
- Есть! Десяток! - не понятно, откуда взявшийся властный голос разнёсся по всему плацу. - За мной, бегом, ма... - рш!
- ...Это скрытое подползание?! Ты шумишь больше, чем кабан в буреломе. Для чего ты ползёшь?
- ...
- Ты, придурок дивный, отвечай, когда спрашивают!
- Что бы снять часового...
- Да? А ты не думаешь случайно, что на стражу ставят глухих и слепых?
- Нет... - в голосе Анха явно сквозило недоумение.
- Нет, значит... А тогда зачем их вообще ставят?
- Для охраны.
- Так, повторяю ещё раз: для тупых и дивных. Часовой - это живой труп. В случае нападения они гибнут в девяти случаях из десяти. Но его долг проблеять или запищать, когда его начнут резать. Не убить, а дать сигнал охраняемым. Ясно?
- Так точно!
- Поэтому, что бы его снять его надо убить так, что бы и самому не шуметь и не дать зашуметь часовому. О том, что постараются так убить, часовой обычно тоже догадывается. Дошло?
- Так точно!
- Поставь себя на место часового и представь, что к тебе ползут таким макаром как ты. Что ты будешь делать?
- Ну...
- Ты уже давно бы верещал: " Враги! К оружию!.." - Урод сраный! Так, ну ещё раз.
Анх покорно нырнул в ковыль и пополз. Но, не смотря на старания, шуршание и треск только усилились.
- Ну, жертва пьяной повитухи, я тебя сейчас выучу!.. - сержант взвёл арбалет и наложил вилковую стрелу, с которой охотятся на птицу.
- Так, орк - воин. Я - часовой. Охраняю стоянку эльфов. Вон видишь то облако?
- Да...
- Пока оно не закрыло, солнце ты должен меня снять. Иначе я тебя в навозной жиже утоплю. Понял!?!
- Так точно!
- Ну, так вперёд! Считаю до трёх сот, что бы ты спрятался и залёг. Дальше я начинаю охранять. По жизни. И сопротивляться буду тоже по жизни. Въехал?!
- Так точно!
- Значит, я считаю. Раз... Два...
Анх метнулся в кусты и вскоре затих.
- Триста. Я приступаю к охране!
Все замерев ждали: Анх был свойский парень, но вот ползать по траве и кустам он умел плохо. Это особенно мешало на охоте. Но там его быстро пристроили в загонщики. Но сержант заявил, что без умения скрытно ползать он всех выдаст.
Гхаш увидел качнувшуюся ветку куста, и замер... Нет, сержант не заметил. Маленький, широкий орк был помешан на войне и кроме неё почитал мужским делом лишь охоту. Всё остальное он презирал. Так же как плохих охотников и воинов. Он весьма сурово вгонял военную науку в новобранцев, так, что из сотни рекрутов оставалась едва половина... Новобранцев?.. Откуда?.. Кто нас родил? Кто мои мать, отец?.. Проклятый червь сомнения снова зашевелился... Ах, да... Нас сотворил Эру в помощь Мелькору. Нахлынувшие воспоминания затопили странное чувство, которое вызвал червяк своим шевелением... Из задумчивости Гхаша вывел дикий вопль: на склоне холма, шагах в десяти от сержанта в траве благим матом орал Анх. В ягодице у него торчала стрела.
- Не плохо для такого увальня. Заткнись! - Анх затих, испуганно глядя на сержанта. По его лицу катились слёзы.
- Но ты сделал одну серьёзную ошибку... Сколько я раз буду повторять вам, ублюдкам, что к часовому надо подбираться снизу! Тогда его видно на фоне неба даже ночью! В отличии от вашей задницы. Да, это клёво и круто прыгать на врага сверху, но представь себе, что это действительно стоянка. Значит, часовых может быть двое, трое. И, что бы их увидеть, надо поднять голову. И когда твоя жопа выше головы, последнюю надо высовывать значительно сильнее, чем в обратной позе. Кроме того, вверх по склону стрелять гораздо удобней, чем вниз - тебя меньше видно. Так, теперь перевяжите этого придурка, и в пещеру - пора ужинать.
- Орки! Подъём! - утробный рык сержанта вырвал Гхаша из объятий сна. Не продрав глаза, он схватил перевязь с оружием, и сам заорал дурным басом:
- Подъём! Десяток, ко мне!
Через минуту переполох, поднятый ночной побудкой, превратился в отряд, стоящий перед сержантом.
- Неплохо... Значит так, задание боевое. В десяти милях к югу, обнаружена стоянка отряда эльфов. Мы совершаем марш и атакуем на рассвете. В пещере остаются раненые и больные. Приказ ясен?
Озадаченные орки молча взирали на командира.
- Приказ ясен. Значит, десять минут на сборы и подгонку снаряжения. Разойдись!
Отряд колоннами шёл через заросли. Сержант, идущий во главе центральной колонны временами издавал вой волка, взявшего след. Гхаш и Шеш, ведущие две другие, отвечали ему воем загона. Через два часа они вышли на степной клин, где между холмов и остановились эльфы. Сержант воем приказал охватить стоянку, после чего затянул песню, которая поётся волками перед охотой.
- Всем лежать. Тихо. Открыть глаза и уши. Как вернусь, доложите, что там у долгоживущих. Старший - Эшт.
Гхаш скользнул в темноту и обернулся, оглядывая, как его отряд замирает в кустах и рытвинах. Который раз он поразился сходству орков с волками - одетые в шкуры, ссутулившиеся от привычки ходить по низкой пещере, они и впрямь напоминали волков. А привычка охотиться отрядом и общаться в лесу воем - только усиливала сходство. Припавшие к земле, они почти сливались с травой и кустами. Окинув свой отряд, Гхаш, припадая к земле, заскользил в темноту.
- Что случилось?
- Волки...
- Что волки?
- Они долго выли, как будто шли по следу в нашу сторону. Потом вожак показал, что увидел добычу. А потом они запели песню охоты, но я не видел ничего, что может заинтересовать стаю.
- Ты думаешь Аданы?
- Я не слышу отличия их голосов от волчьих. Но ведут они себя странно.
- Хорошо, я проверю посты, а ты буди остальных - скоро рассвет и пора в путь.
Гхаш, лежа в кустах, следил за двумя говорившими эльфами. Один, одетый в ярко - алый плащ, прятал под полой что - то громоздкое. Он не казался опасным: из оружия у него был только разукрашенный кинжал. Второй был куда опасней: скользящая бесшумная походка выдавала опытного воина, а лук и длинный меч вызывали уважение. Гхаш уже прицелился в спину второму, когда ярко - алый извлёк из - под полы лютню и взял несколько аккордов. Гхаш вздрогнул, как от удара плетью и стронул спуск арбалета. Вскрик второго оборвал мелодию и, заворочавшийся было червь, снова затих.
- В атаку! - Гхаш, как подброшенный, взлетел в воздух и с маху метнул копьё в эльфа. Выхватив ятаган, но бросился к франту в ярко - алом плаще: лютня не должна снова заиграть, иначе он вырвет себе сердце.
Из полусотни эльфов не ушёл ни один. Орки потеряли четверых убитыми и ещё четверо получили ранения. Остальные, гордые своей победой, бродили по разорённому лагерю и собирали трофеи. Гхаш перевернул франта и снял с его пояса кинжал - тот так и не успел вынуть его из ножен. Не смотря на расфуфыренную рукоять, клинок оказался очень упруг и твёрд. Гхаш, удовлетворённо хмыкнув, сунул кинжал за голенище сапога. Ощупав сукно плаща, он решил, что бросать его глупо, и, расстегнув фибулу, дёрнул его на себя. Лютня, лежавшая до этого в складках плаща, упала на землю и протестующе загудела. Опять, как и в первый раз, червь в душе рванулся, причинив неимоверную боль, и сознание Гхаша заволокла тёмно - багровая пелена ненависти. Очнулся он оттого, что кто - то лупил его по щекам одной рукой, а другой немилосердно выворачивал руку.
- Ну, очнулся?
- Сержант, я в порядке. - Стальная хватка ослабла, и Гхаш смог принять вертикальное положение. - Что это было, Сержант?
- Меня зовут Анах. У многих молодых такое: какой либо предмет, либо символ эльфийской культуры, вызывают жуткую ненависть и желание всё крушить. У меня такое вызывал сапожный нож. У тебя - лютня.
- Сапожный нож?
- Да. Чем - то подобным эльфы режут фигурки из дерева.
- Но, почему?
- Видно, наш Господин столь ненавидит Валар, что тень его ненависти проникает и в сотворённых им существ...
- О, Великий Эру! Сколь велика, должна быть вина, дабы вызвать подобное!
- Не знаю. Но даже к тени привыкнуть сложно. В общем, так, Гхаш. Я решил, что ты будешь командиром правой руки в нашем роду Волка.
- В Роду?..
- Да. Повелитель творить орков, и новобранцев распределяют в разные отряды. Как только наберётся сотня подходящих, опытный боец уходит к ним в отдельную пещеру и готовит из них воинов. После того как отряд проверен в нескольких боях и из него уйдут все слабые, то присылают ещё сотни четыре новобранцев, а отряд становится родом. Наш род - род Волка, а ты в нём - вождь правой руки.
- Спасибо, Анах. А долго ты боролся с этим? - Гхаш кивком указал на остатки лютни.
- Где - то год. Но у меня было очень сильно. Потом я привык и теперь тем же ножом режу рукояти ножей и топоров.
- Мне, что же, придётся бренчать на лютне? - Гхаша аж передёрнуло от отвращения.
- Не обязательно. Но, возможно, придётся некоторое время поносить её с собой. Ну, ладно! Мир вертится по воле Эру, а Мелькор - Сын его!..
- Орки! По десяткам стройсь! - по пещере забухали тяжёлые шаги. Как только орки построились вокруг своих десятников и затихли, в пещеру вошёл вождь Анах
- Братья! Наш Повелитель дарует нашему отряду права рода. Отныне мы - Род Волка!
- У - у - у! - радостный вскрик - вой заглушил слова Вождя. Анах поднял руку, и все затихли.
- Теперь мы должны доказать, что достойны, быть родом. Завтра мы выступаем в большой поход на юг. Мы дойдём до поселений эльфов в глубине их королевств и нанесём удар, которого они не ожидают!
- Слава Вождю!!!
- Хвала Повелителю!!!
- У - у - у!!! - радостные выкрики потонули в вое и грохоте оружия.
Гхаш внимательно оглядывал открывшееся поселение: десяток домов, при взгляде на которые, смертная тоска вызывала нестерпимое желание выть, кони, привязанные у коновязей, весело бегающая детвора. В селе было не больше десятка мужчин, способных оказать сопротивление - лёгкая добыча для рода. Бросив последний взгляд, он скользнул в лес.
К стоянке он пришёл уже поздно ночью. Его чуткие слух и нюх уловили что - то необычное в привычном гомоне стоянки. В ночи чувствовались непонятные, чужие слова, запахи. На подходе к шатру Анаха беспокойство превратилось в тревогу - непонятные запахи здесь усиливались, и, откидывая полы, Гхаш сжимал рукоять ятагана, готовый к бою.
- Наконец - то! - голос Анаха выдавал явное облегчение. - Где ты пропадал?
- Я дошёл до реки на западе. Кроме нескольких сёл, до неё нет никаких поселений. Мы можем без опасений атаковать город. - Гхаш отвесил вождю почтительный поклон.
- Это и есть твой лучший воин? - с явной насмешкой поинтересовался незнакомый голос, произносивший слова со странным придыханием.
Гхаш вскинулся, как от удара, и в полутьме шатра блеснул воронёный клинок. Рядом с Вождём сидел очень похожий на эльфа воин и с презрением рассматривал Гхаша. Кроме него было ещё двое.
- Господин, для чего ты впустил в шатёр этих порождений греха дивной с гномом? - насмешка моментально слетела с лица воина, и тот ухватился за топор, лежащий рядом.
- Я - Кентор, из племени Сокола, вождь рода Стрелы.
- Меня не волнует, что ты вождь, ублюдок! Они умирают так же, как и прочие.
- Я союзник Великого Мелькора, пещерная крыса!
- Я чувствую вину перед Повелителем - мы плохо воюем, раз он вынужден вступать в союз с существами способными плюнуть в лицо хозяина очага, у которого они коротают ночь. Но вина относится только к Повелителю, а не к тебе. И если ты не попридержишь свой грязный язык - твоя печень будет сегодня моим ужином!
- Хватит! Гхаш, вложи ятаган в ножны. - Рука Анаха удерживала руку гостя, силившегося поднять топор. - И ты, Смертный, тоже оставь оружие.
- Я не позволю, что бы Раб оскорблял меня! Эру сотворил меня свободным, а не рабом, как вас!
- Тогда примирись с последствиями своей свободы. Если бы не приказ Повелителя, я бы не возражал, что бы Гхаш перерезал тебе горло. Но, мне ясно сказано - взять вас в союзники. Так, что, хватит, Смертный.
- Пусти, Раб! Я оставлю жизнь твоему уроду.
- Гхаш, садись.
Гхаш спокойно выложил ятаган и сел к костру.
- Завтра мы должны овладеть этим городом штурмом. И не допустить, что бы хоть кто ни будь, ушёл. Иначе нам не выбраться из этих лесов. Сколько у тебя людей, Смертный?
- Двадцать сотен.
- Три сотни пусть окружат город с севера, востока и юга. С запада беглецов будет ловить сотня Анаха из левого крыла.
- А почему не люди?
- И как вы будете со своими лошадьми и копьями лазить по кустам? Кроме того, эльфы просто уйдут от вас, даже если вы их сумеете заметить. Гхаш, ты поведёшь своё крыло с запада, на твоих вся надежда. Кентор - твои всадники пусть обстреливают осаждённых с юга и востока, а так же атакуют с юго-восточного угла приступом. Я и левое крыло остаёмся в резерве.
- Что, на наших трупах хотите выслужиться?
- Вообще - то, на стены будем лезть мы. А вы, в основном, постреливать.
- Ну да, вся добыча - вам!
- Опять не так! Ну, на живого смертного не угодишь!!1
- Хватит, Гхаш! Иди к своим. Атака утром. Люди с рассветом, а вы - чуть попозже.
- Повинуюсь, мой Вождь.
Гхаш, лёжа на гребне холма, наблюдал атаку стрелков на восточную стену. Эльфы не растерялись, а весьма дружно отвечали смертным. Не смотря на солнце, светившее эльфам в глаза, люди тоже несли потери. Попытку смертных взобраться на стену эльфы отбили быстро и решительно, они даже провели вылазку, но появившиеся новые сотни вынудили их отступить. Смертные, ободрённые успехом, охватили город с юга, и попытались выбить тараном ворота. Но дивные засыпали их стрелами и вынудили отойти.
- Шеш?
- Да, мой Вождь.
- Передай всем командирам команду на штурм. Со мной остаётся моя сотня.
- Повинуюсь, мой Вождь.
Вскоре со склона холма серыми тенями метнулись к стенам отряды орков. Ловко приставив к стенам лестницы, они бросились на приступ. Немногочисленная стража героически гибла под стрелами и ятаганами. Орки, заняв стену, бросились в город.
Гхаш повернулся к кучке десятников, приплясывавших от нетерпения у него за спиной:
- В атаку! - и первый вывел голосом соответствующий вой.
Через мгновение к нему присоединились десятники. Гхаш оборвал сигнал, и, выхватив ятаган, бросился к городу. За ним, мрачной и молчаливой группой, бежал десяток личной охраны. Десятники, присоединившиеся к своим десяткам, бежали следом.
Когда сотня Гхаша ворвалась в город, бой шёл уже на улицах. Не смотря на явный проигрыш, дивные защищались отчаянно, и орки вынуждены были с боем врываться чуть не в каждый дом. Бой был упорным - эльфы и орки не просили друг у друга пощады. Женщины, и даже дети, предпочитали смерть в бою - плену.
- Эш!
- ДА, мой Вождь.
- Бери полсотни и прорывайся к воротам. Надо впустить смертных. Пусть и они подставляют глотки под кинжалы. Остальные за мной - на центральную площадь. На захват домов и грабежи не отвлекаться!
- Слушаюсь, мой Вождь.
Улицу, на которую свернул Гхаш, перегораживала баррикада, из - за которой полетели стрелы.
- Херш! Бери свой десяток и по крышам зайди в тыл. Остальные за арбалеты!
Град тяжёлых болтов заставил защитников баррикады укрыться. Орки рывком сократили расстояние, и снова разрядили арбалеты. Несколько неосторожных эльфов с криками упали в пыль. После чего орки подошли вплотную и с ятаганами на перевес бросились в атаку. Эльфы отважно защищались, но подоспевший Херш, атаковал их с тыла и бой быстро закончился.
- Вперёд!
- Мой Вождь, но добыча... - глаза Херша хищно блеснули.
- Вперёд! - недовольно сопя, орки затопали за Гхашем.
- Что за барлог, сто гномов в печёнку!!!
- Мой Вождь?
- Гляди, пожар! Какой то дурак поджёг город у восточных ворот. Вперёд, идиот, иначе нас зажарят, как перепёлок!!!
Орки, осознавшие опасность, утроили усилия, и вскоре Гхаш ворвался на городскую площадь.
- Разбиться на десятки и построить баррикады на всех улицах. И быстро. Грабежом не увлекаться, а то, лучше быть бедным, но живым, чем богатым - мёртвым!!! Херш!
- Да, мой Вождь.
- Выдвинись на восток до ближайшего перекрёстка, и займи позицию.
- Слушаюсь.
- Лур!
- Да.
- Поднимай флаг крыла.
- Будет исполнено.
Орки не успели толком укрепиться, когда первый вал отступающих эльфов накрыл площадь. Херш со своим десятком пал в бою, и теперь бой шёл непосредственно на восточной баррикаде. Эльфийские мечи сшибались с ятаганами, и отряд Гхаша таял на глазах. Он уже собирался пропустить эльфов, когда в их тылу раздался волчий вой. Подоспевший Эш, ударил в тыл, и эльфы снова были вынуждены отступить, и укрыться в домах.
- Эш?
- Я, мой Вождь.
- Что за валарщина у восточных ворот?
- Смертные подожгли город.
- Их что, Эру разума лишил?
- А, Валар их знает!!! Они чуть не потоптали Круха. Те, правда, быстро накормили их болтами.
- Он где?
- Идёт сюда. Видно, тоже вляпался в драку.
- Ну, если пожар не утихнет, плакала наша добыча - придётся лапы уносить. Всем сигнал сбора! - тоскливый, тревожный вой разнёсся над разорённым и горящим городом.
Гхаш с трудом вырвался из горящего города. Озверевшие эльфы были полны ненависти и готовы были умереть, лишь бы отомстить. Бесконечные схватки отнимали время, и огонь всё плотнее сжимал сеть своего оклада. Орки вырвались в последний момент: ворота и мост уже дымились, а сзади, сквозь стену дыма, прорывались языки огня. Но, всё же на этот раз Эру был милостив, и орки избежали гибели.
Когда Гхаш поднялся на холм к Анаху, рядом, выпятив грудь, уже расхаживал Кентор.
- Это, что за выходки, помёт линялой лисицы?!
- Мелькор приказал уничтожить город.
- Ты чуть не отправил в Аман всё моё крыло! Тебе что, при рождении дерьма в башку набили?!
- Ну, умирать у воина - профессиональная привычка. Мы вот, Смертные, этого не боимся, ибо свободны!
- Что - то вчера ты был не очень то рад умереть!
- Заткнись, раб.
- А ну, оба заткнулись. - Анах был явно не в духе. - Ты, Кентор, ведёшь себя как зарвавшийся мальчишка!!! Ещё одно нарушение приказа, и будете сами ползать в лесах. Гхаш, как только твои передохнут, начинай охват на запад, северней города. Левое крыло - южнее. Твои воины, смертный, пойдут на юг и восток.
- Лошади устали.
- Зато там будет возможность палить всё, не опасаясь стрел и ятаганов.
- Гхаш!
- Слушаюсь, мой Вождь!
Орки Гхаша отрезали беглецам путь к реке и стали перемещаться на восток, громя деревни, грабя, захватывая пленных. Здесь они нагоняли упущенные в городе возможности.
- Мой Вождь!
- Что?
- Впереди село. Но, они, похоже, готовы к отпору.
- И в чём это выражается?
- На улице ни души, все дороги завалены баррикадами.
- Ясно. Арр! Собирай сотню! Десятников ко мне!
- Слушаюсь, мой Вождь.
По лесу поплыл призывный волчий вой. Со всех сторон орки рысью бежали к холму, где стоял Гхаш.
- Арр, Бери четыре десятка и атакуй село. Рех, ты со своими, вон по тому овражку, в тихую пробирайся в село. Остальные со мной.
- Слушаюсь, мой Вождь.
Пятеро десятников рысью бросились к своим десяткам. Несколько вскриков, и орки гурьбой бросились к селу, на ходу взводя арбалеты. Как только они оторвались от опушки леса, в их сторону полетели стрелы. Орки рассыпались и стали отвечать из арбалетов, споро приближаясь к баррикаде, перекрывающей въезд в село. За баррикадой показались эльфы и стрелы полетели чаще, но опьяневшие от грабежа и крови орки с яростными криками и воем атаковали баррикаду.
- Приготовься, сейчас пойдут.
- Кто, мой Вождь?
- Эльфы. Сейчас Арру в тыл ударят конники.
- К бою!
Десятки под командой Арра схватились в рукопашную с защитниками баррикады, когда со свистом и гиканьем, из лесистой балки, вылетело с полсотни конных эльфов. Прекрасные кони плыли над лугом, стремительно сокращая расстояние.
- Вперёд!!! - Гхаш выхватил ятаган и бросился вниз. Остальные последовали его примеру. Схватка была короткой: эльфы, не ожидавшие атаки, попали под стрелы орков, а тех, кого минули стрелы, добили ятаганы. Арр прорвался через баррикаду, а когда десяток Реха ударил с тыла, эльфы решили прорываться. Мужчины с яростью бросились на орков, давая возможность уйти женщинам и детям. Орки скрипели зубами, видя, как уходит добыча, но занятые боем ничего не могли поделать - с сотню эльфов ушло на юг.
- Мой Вождь! Позволь я догоню их!
- Успокойся, Арр. Нам и так дорого эта победа досталась. Ещё одна такая драка и от сотни не останется и десятка. У нас на шее сотни полторы пленных, не считая другой добычи. Так что, не стоит. Если Эру решит - там их настигнет Эш, нет, значит, так тому и быть. Да, убитых не забудь похоронить - не хорошо получить месть таких доблестных врагов.
Правое крыло вернулось на стоянку последним - обилие пленных сильно задерживало передвижение.
- О, Гхаш! Ныне Эру милостив к тебе!
- Ну, не все ж мне прорываться через огонь, с пустыми руками. Как у остальных?
- Эш тоже привёл с сотню пленных. Из них четыре женщины. О! Да, эти - Анх презрительно кивнул в сторону лагеря людей - привели сотни четыре. Там женщин много. Наверное, десятка два.
- Ну, от конных даже эльфам уйти тяжело.
- Это не эльфы. Смертные привели смертных, и говорят, что они враги.
- Странны пути Эру, но ещё дивнее пути смертных.
- Да, уж: объявить свою кровь врагами...
- Но не даром же сказано, что Эру сотворил смертных в гневе своём. Ладно, раз Повелитель приказал воевать вместе, значит, будем воевать: на всё есть Воля Эру и Мелькора, Сына Его.
- Ты сейчас куда?
- К Вождю. Надо же объявиться.
- А, вот и ты! Я уже стал беспокоиться!
- Пленных много, мой Вождь.
- Женщины есть?
- Есть.
- Мы решили, что надо устроить турнир, где призами будут женщины.
- Анах, пожар в городе, должно быть, видели многие. Кто поручиться, что эльфы не отправили сильную дружину? Лучше уходить.
- Завтра, Гхаш, завтра. А сегодня - турнир. Сколько у тебя женщин?
- Ну, пять или шесть...
- Всего?.. Мы привели тридцать! - презрительно скривил губы Кентор.
- Смертных. А эльфы готовы умереть, лишь бы дать уйти женщинам и детям.
- Значит, вместе с твоими, у нас тридцать смертных женщин и десять эльфиек. На двадцать сотен смертных и десять с половиной ситен орков.
- Ну, одна на сотню рыл. Даже меньше. Подраться все не успеем.
- Я предлагаю поединок на боевом оружии, до смерти. - Подал голос Кентор.
- Драться друг с другом!?.. - в голосе Анаха сквозило явное удивление и недоверие к серьёзности сказанного.
- А, что? Женщина стоит того.
- Я предлагаю другое: от каждого отряда выходит боец и вождь выставляет женщину на него. Победитель, пусть выбирает, какая ему нравится, а вторую пусть дарит другу. Тогда орк не сойдётся в бою с орком.
- У нас не хватит женщин, Гхаш.
- А мы смертных тебе подарим, вот и будешь их выставлять. - Оскалился Кентор.
Турнир проходил с явным перевесом в пользу орков - на шесть убитых смертных, пришлось два орка. Кентор явно нервничал: его масляный взгляд, прямо таки прилипал к обнажённым телам эльфиек, которых с воем радости, победители уносили к своим шатрам.
- Кентор! - Анах был явно доволен - У нас последняя, но какая красавица - стоит всех смертных у твоих столбов!!!
Как только эльфийку ввели в освещённый костром круг, весь громадный лагерь затих. Все с восхищением рассматривали это совершенство. Она была столь прекрасна, что даже пьяные от вина и крови солдаты смотрели на неё скорее с восхищением, чем с вожделением.
Кентор судорожно вздохнул:
- Я буду за неё драться!
- Со мной. - Гхаш восхищённо посмотрел на костёр вдоль лезвия ятагана, который он сосредоточенно правил весь вечер. Упорный труд не пропал даром: лезвие было не менее совершенно, чем эльфийка.
Эльфийка была явно напугана, врождённая гордость взяла верх, и когда Кентор протянул руку к её лицу, острые крепкие зубы содрали кусок кожи с его запястья. Кентор отпрыгнул.
- Ах ты, подстилка эльфийская!!! - он подскочил с явным намерением отвесить пощёчину, но кинжал Эша, охранявшего приз, недвусмысленно прижался к его шее.
- А ну, вон из круга, или я тебе улыбку сделаю. Выиграешь, тогда и лапать будешь! А то Гхаш, вместо того, что бы развлекаться, будет её до утра отмывать.
- Хорошо. - Кентор вышел из круга, очерченного вокруг костра, и как только кинжал оторвался от его шеи - схватился за меч. Из темноты, с взведёнными арбалетами, вышел личный десяток Эша.
- Ну, я с тобой рассчитаюсь позже.
- Ты доживи, хотя бы, до утра, Смертный!
Кентор молча развернулся и пошёл к своему углу.
Гхаш появился сразу же, как только затих звук рога, вызывающего бойцов. На нём была волчья безрукавка, поверх воронёной орочьей кольчуги. На поясе висел увесистый ятаган. Кентор появился, сияя в свете костра эльфийской кольчугой и шлемом. На поясе висел длинный нолдорский меч.
- К бою! - голос Анаха раздался в гробовой тишине. Даже неугомонные сверчки перестали стрекотать. Противники извлекли оружие и приняли боевую стойку.
- Начали!
Кентор упругим прыжком сократил дистанцию, и льдистая полоса меча мелькнула в ночном мраке. Лязгнул ятаган, столкнувшийся с мечём. Гхаш неуловимым движением нырнул под руку Кентоа. Ятаган проскрежетал по кольчуге и наборный эльфийский пояс упал в пыль. Кольчуга немедленно закрыла колени. Кентор нанёс удар с разворота. Снова лязг, и Гхаш тенью метнулся вперёд. Удар и вскрик - ятаган рассёк кольчугу на левом плече, и та весьма не эстетично перекосилась на левую сторону. Озверевший от неудач Кентор бросился вперёд. Гхаш рывком сократил расстояние, и навершие ятагана вышибло воздух из лёгких Смертного. Скрежет удара и кольчуга упала у рог владельца. Гхаш со смаком влепил Смертному в зубы левой. От неожиданности, тот рухнул, выпустив меч. Шлем слетел от удара о землю.
- Свободный, ты готов умереть?! - Кентор зашевелился.
- Подлый раб...
- Я таков, каким меня сотворил Мелькор. А тебя Эру сотворил свободным. Так зачем ты воюешь с эльфами?
- Я воюю за правое дело! - Кентор поднялся на колени.
- За правое дело? Ты своим не далёким умом можешь судить дела Мелькора и Валар?! Ты просто жалкое подобие эльфа! А остальное? Всё эльфийское! Меч, шлем, кольчуга, одежда... Ты просто не можешь перенести того, что кто - то может то, чего не можешь, или не имеешь ты! Мнишь себя Венцом Творения, а драку полез из - за жалкой эльфийки! Ты просто от зависти к ним, убиваешь... - Кентор нащупал меч и поднялся.
- А ты?
- Я враг эльфам, поскольку таковым меня сотворил Мелькор. Я ятаган в его руке и только. А ты же ему ровня...
- Может, по твоему, и Мелькор сцепился с Валарами из зависти?..
- Защищайся и умри, Смертный!
Кентор рванулся вперёд. Лязг и вскрик. Ятаган, пройдясь по животу, взлетел вверх. Левая рука Гхаша метнулась к ране, и через мгновение он сжимал вырванную печень Кентора. Ухмыляясь в гаснущие глаза смертного, он откусил здоровенный кусок и с довольным урчанием стал жевать. Эльфийка вскрикнула, и, обмякнув, повисла на привязанных руках под нечеловеческий истеричный визг смертной.
В предрассветных сумерках раздался отчаянный вопль часового:
- Эльфы! К оружию!
Гхаш мгновенно проснулся и выскочил из шатра. Эльфы, поняв, что обнаружены, подняли дикий шум и бросились в атаку. Гхаш тревожно завыл, созывая своё крыло. Вокруг уже стоял готовый к бою его личный десяток. Подлетел взмыленный Арр.
- Откуда они прорвались?
- Через лагерь смертных. Их часовые слишком увлеклись вином и пленницами.
- Ясно. Стрелков вон в ту лощину. Прикрой их парой десятков мечников. Остальных собирай здесь.
- Слушаюсь, мой Вождь!
Подбежали два других сотника.
- Курк, ты всей сотней атакуй вон по той лощине с юга. Надо дать возможность выйти из боя Эшу и Анаху.
- Слушаюсь, мой Вождь.
- Рул. Ты атакуй в центре, как только они сцепятся с моей сотней. После того, как все будут готовы, я подам сигнал отхода. Выводите свои сотни сами.
- Повинуемся, наш Вождь.
Сотники бросились к своим сотням.
Бой в лагере стремительно разрастался. Эльфы, уже захватившие лагерь смертных, стремительно прорывались через лагерь левого крыла к Анаху. Орки левого крыла гибли, не успев организовать отпор, но оставшиеся в живых упорно сопротивлялись с яростью обречённых. В лагере Анаха эльфы встретили уже организованное сопротивление, но мощный удар разорвал центр и клин эльфийской атаки ударил в лагерь правого крыла. Сотня Арра встретила эльфов копьями в плотном строю. Как только конные обтекли ромб орков, из лощины полетели стрелы арбалетчиков, а с другой стороны ударила сотня Крука. Эльфы, потерявшие ход и оказавшиеся в окружении, потеряли своё преимущество и отчаянно пытались прорваться через стрелков. Но лощина и ятаганы надёжно перекрывали дорогу, и эльфы полностью смешали строй.
- В атаку! - голос Гхаша перекрыл грохот. Орки с яростными криками бросились вперёд, разя врага. Ошалевшие эльфы галопом влетели в лагерь Анаха, посеяв панику, а когда ударила сотня Руха, они вынуждены были прекратить атаку, чем воспользовался Анах и вывел остатки центра к лесу.
- Уходим! Арр! Отбой! - тягучий, тоскливый вой разнёсся над разгромленным лагерем. Орки, заслышав его, бежали к лесу.
Гхаш влетел в шатёр и схватил свой походный мешок. В углу сидела вчерашняя эльфийка, глядя на него умоляющими глазами:
- Не убивай!
Повинуясь странному импульсу, Гхаш рывком закинул её на плечо, и, выскочив из шатра, рванулся к лесу. За ним, не отставая, бежал его десяток. Уже на опушке, им пытался заступить дорогу десяток эльфов, но уже почуявшие спасение орки, яростной атакой прорвали заслон, и, оставив на земле четыре своих трупа, скрылись в лесу.
Гхаш вышел на место сбора ещё до полудня. С ним было всего двое - весь лес кишел эльфийскими лучниками.
- Что будем делать, мой Вождь?
- Ждать до вечера, а там уходить. - Гхаш устало положил эльфийку в тень. Та выглядела ужасно. Бешеная гонка через лес даже Кхашу далась тяжело, а её скачка просто вывернула на изнанку.
- Зачем ты её таскаешь, мой Вождь? Оставил бы в лагере.
- Может, мы до сих пор живы, что эльфы не рисковали стрелять, видя её платье.
Эльфийка повернулась на бок, и её вырвало слизью - всё остальное она уже оставила по дороге. Гхаш вынул пробку из фляжки с водой и осторожно умыл её.
- Прополоскай рот, и потом пей.
Женщина жадно припала к воде. Гхаш вынул кусок мяса и протянул ей. Та с сомнением посмотрела на еду. Гхаш криво усмехнулся:
- Ешь - это кабан. Кух!
- Да, мой Вождь!
- Принеси воды и следи за лесом со стороны прохода.
- Слушаюсь. - Орк взял пустую фляжку у Гхаша и другого орка и направился к ручью.
- Рух! Ложись спать. Через час сменишь Куха.
- Повинуюсь, мой Вождь. - Орк блаженно потянулся.
Эльфийка изящно поглощала сушёное мясо, осматривая окрестности из - под опущенных ресниц
- Не советую, красавица. Конечно, твои соплеменники шикарно поставили оклад, но всё же, по лесу могут шататься и орки, и смертные. И, что они с тобой сделают, лучше не описывать. Особенно последние... Ведь из - за тебя погиб их вождь.
Эльфийка со страхом посмотрела на Гхаша.
- Как тебя зовут?
- Кельэль.
- Длинное имя.
- По нашему - Серебряная звезда. - Её передёрнуло от звучания собственного имени.
- А тебя?
- Гхаш.
- Зачем я тебе? Ведь ночью ты ко мне не притронулся...
- Ты же была в обмороке. Кроме того, я устал, как гончая, а утром собирались уходить.
- Ты думаешь, я останусь с тобой?!
- Где уж! Я отлично понимаю, что ты мечтаешь сбежать. Я тоже не против этого. Но, твоё тело защищает лучше любой кольчуги. Так что, давай, заключим договор: я не претендую на твоё тело, а ты не создаёшь мне сложностей. Как только я доберусь до Северной Гряды - отпущу тебя у эльфийского селения. Идёт?
- А что мне остаётся делать?
- Вот и хорошо. Ложись спать. Вечером уходим.
Гхаш свернулся калачиком и мгновенно уснул.
- Мой Повелитель! Мы нашли в лагере восемь эльфиек. Все живы. Но...
- Что но?
- Многие не в себе, особенно те, что были в лагере Аданов.
- А что ещё можно ожидать от этих животных?
- Но две утверждают, что нет Кельэль.
- Кельэль?! Я слышал о ней. Слава о её красоте и песнях достигла и моих ушей.
- Двое из заслона у Тенистого ручья видели орка с женщиной на плече.
- Как, они не остановили его?!
- Орки изрубили заслон. А выжившие - тяжело ранены.
- А засады? Следопыты?
- Он ушёл от следопытов - те потеряли его след.
- О, Светлая Элберет! Что же это за орк такой, способный уйти из такого оклада, и при этом запутать следы так, что лучшие следопыты потеряли их?! Пленные есть?
- В основном Аданы. Орки не дают, но и не просят пощады.
- Морготово семя... Веди аданов и тех женщин, кто говорить может.
- Слушаюсь, Мой господин.
- Кух!
- Да, мой Вождь.
- Кто ни будь ещё появился?
- Нет.
- Ничего себе: трое из всего рода. Тысячи проклятий на головы смертных!
- Мой Вождь, откуда их столько?
- Горящий город был виден за три дня пути. Вот и прислали выяснить, что здесь твориться. Говорил я Анаху: уходить надо. Ладно, Эру милостив, прорвёмся. Собираемся с закатом уходим.
- Как вы делили женщин?
- Сражались два бойца: человек и орк. Было две женщины. Одну победитель брал себе, а другую дарил своему другу.
- .кому досталась Кельэль?
- Кто?
- Самая красивая из эльфиек, придурок.
- Гхашу - людоеду.
- Людоеду?
- Да, про него давно ходили страшные слухи, а вчера все видели, как он у ещё живого Кентора вырвал печень и съел.
- О, Эру праведный! - принц был явно Мой Повелитель! Мы нашли в лагере восемь эльфиек. Все живы. Но...
- Что но?
- Многие не в себе, особенно те, что были в лагере Аданов.
- А что ещё можно ожидать от этих животных?
- Но две утверждают, что нет Кельэль.
- Кельэль?! Я слышал о ней. Слава о её красоте и песнях достигла и моих ушей.
- Двое из заслона у Тенистого ручья видели орка с женщиной на плече.
- Как, они не остановили его?!
- Орки изрубили заслон. А выжившие - тяжело ранены.
- А засады? Следопыты?
- Он ушёл от следопытов - те потеряли его след.
- О, Светлая Элберет! Что же это за орк такой, способный уйти из такого оклада, и при этом запутать следы так, что лучшие следопыты потеряли их?! Пленные есть?
- В основном Аданы. Орки не дают, но и не просят пощады.
- Морготово семя... Веди аданов и тех женщин, кто говорить может.
- Слушаюсь, Мой господин.
- Кух!
- Да, мой Вождь.
- Кто ни будь ещё появился?
- Нет.
- Ничего себе: трое из всего рода. Тысячи проклятий на головы смертных!
- Мой Вождь, откуда их столько?
- Горящий город был виден за три дня пути. Вот и прислали выяснить, что здесь твориться. Говорил я Анаху: уходить надо. Ладно, Эру милостив, прорвёмся. Собираемся с закатом уходим.
- Как вы делили женщин?
- Сражались два бойца: человек и орк. Было две женщины. Одну победитель брал себе, а другую дарил своему другу.
- .кому досталась Кельэль?
- Кто?
- Самая красивая из эльфиек, придурок.
- Гхашу - людоеду.
- Людоеду?
- Да, про него давно ходили страшные слухи, а вчера все видели, как он у ещё живого Кентора вырвал печень и съел.
- О, Эру праведный! - принц был явно потрясён сказанным.
- Аяре, есть хоть один живой орк?
- Есть. Много, но большинство тяжело ранены и не доживут до утра.
- Тащи любого. Я хочу знать, кто это такой, Гхаш...
Эльф вышел из шатра, отвесив принцу поклон.
- Для чего подожгли город?
- В этом походе командовали орки, и их вождь, Анах, решил не дать нам добычи. Нас в город пустили орки, которые должны были атаковать с противоположной стороны.
- Вы подожгли город, что бы лишить орков добычи?!
- Да...
- Но всё пепелище завалено костями! Вы заживо спалили женщин и детей только для того, что бы не дать оркам разжиться лишним браслетом?!
- Ну... Там и орки чуть не сгорели...
- Как орки?
- Ну, их вождь, этот самый Гхаш, орал, что, чуть ли не всё его крыло вырвалось из огня в последний миг.
- А этот Кентор, был случайно не ваш вождь?
- Да, был.
- О, Великие! Свирепы орки, но, пожалуй, в них больше благородства, чем в вас, аданы...
- Конечно! Это же эльфы, служащие Морготу!
- Смертный... Ты пришёл на мои земли, убивал женщин, детей. Грабил их дома. Сжёг город. Трусливо дрался, наконец! Я не говорю, что Гхаш - людоед хороший. Нет. Но он сумел отразить атаку, которую вы проспали, насилуя женщин! Он жесток, как мороз Хилкараксэ, но он выручил своих соплеменников, и пытался вывести своих воинов. И не его вина, что большинство орков осталось в лесу, где в засадах сидят шесть тысяч бойцов, и ещё тысяча следопытов идёт по следу!!! Не его вина, что он не смог отбить атаку десяти тысяч бойцов, но сумел вывести из боя своих... И если сравнивать тебя и его, то он более достоин уважения, чем ты. Вы оба злодеи, но в нём есть благородство. Да и злодей он потому, что его таким создали, а ты сознательно встал на путь тьмы. И после этого, ты кидаешь мне обвинение в несправедливости?!
- Да, кто я такой?.. Я лишь жалкий пленный...
В шатёр внесли носилки. На них лежал забинтованный орк.
- Что с ним?
- Нет правой кисти и четыре стрелы на вылет. И, похоже, копытами помят.
- Как твоё имя?
Орк гордо приподнял голову:
- Эш. Вождь левого крыла рода Волка, Народа Камня.
- Кто такой Гхаш?
- Вождь правого крыла нашего рода.
- Он вчера выиграл эльфийку?
- О, да! Такая красавица, что пока он её не взял под свой кров, смертных приходилось гонять арбалетными болтами и ятаганами.
- Как её звали?
- Не знаю, но лапочка такая, что пальчики оближешь! Жаль, не успел попользоваться парень.
- В смысле?.. - эльф был несколько ошарашен.
- Спать завалился. Тем более что красотка в обморок свалилась.
- Как его можно узнать?
- У него на груди, к кольчуге, прикреплена бляха с волчьей головой. Принесите мне его тело, и я его узнаю.
- Похоже, он вырвался вместе с девушкой.
- Вырвался! Хвала Эру! Есть справедливость под Луной! Такая краля как раз по этому парню. Теперь я умру спокойно.
- Не забывайся! А то и эльфы умеют пытать.
- Принц...?
- Форве.
- Ну, так вот, принц Форве, мне жить осталось несколько часов. Мучительных часов. И любая пытка только избавит меня от них. Я не боюсь смерти.
- Унесите его. Если он хочет, то дайте вина, или что там ещё.
- Спасибо, принц. Ты щедрый вождь.
В молчании носилки унесли.
- Он ещё более жалкий пленник, адан. После смерти его ждёт Мандос и суд Валар. Ты же, после смерти, свободен. Но он ведёт себя куда достойней, чем ты. Так что, не от силы и власти зависит мужество.
- Ну, ты его как родного принимал...
- Увести его. И повесить!
- Нет, принц, пощади! - крепкие эльфы быстро скрутили смертного и поволокли в ночь.
- Да побыстрее! А то его голос вызывает тошноту. Всем в погоню: если не орка, то девушку надо найти.
Гхаш, петляя, как заяц, шёл на юго-запад. Признаков погони не было уже второй день, но он предпочитал не рисковать и гнал свой маленький отряд со всей возможной скоростью.
- Мой Вождь! Впереди селение. Тянет дымом.
- Потухшим пожарищем. Приготовьте арбалеты. Вполне возможно там осталось, что ни будь съестное, а то моих запасов хватит только до завтра.
Село действительно было пустым. Не считая истерзанных останков. Первым они увидели труп, пришпиленный к стойке ворот. На исклёванном лице зияла рубленая рана.
- До конца стоял. Даже копья не помогли. Снимите его и похороните.
- Слушаюсь, мой Вождь!
Дома были почти целые - ливень, прошедший неделю назад потушил пожар. Везде валялись тела, брошенные без погребения. К полу обгорелой стене дома был пришпилен труп эльфийки, иссечённой мечами. Напротив, на колах, виднелись два детских трупа. Гхаш мрачно посмотрел на колы:
- Осина.
- Что?.. - похоже, эта фраза вывела Кельэль из объятий немого ужаса.
- Смертные считают, что тело убитого оборотня надо пробить осиновыми колами.
- Ты пытаешься злодеяния своего народа свалить на младших братьев!
Гхаш носком сапога вытолкнул из травы обломок меча:
- Только Смертные так портят железо. И, кроме того, он мало похож на ятаган.
Кельэль с ужасом и отвращением оглядела побоище:
- Это сделали аданы?!
- Ну, не орки же.
Кельэль резко повернулась к нему:
- Что, вы куда лучше?
- Нет. Но я бы не стал жечь село. Пожар далеко видно.
- Но вы же спалили Амер!
- Его подпалили Смертные. Я чуть выбрался оттуда, вместе со своим крылом.
- А ты, я вижу, ненавидишь аданов.
- А что они мне такого сделали, что бы я их любил? Ты меня ненавидишь за то, что я орк и слуга Моргота. Я ненавижу эльфов потому, что меня таким сотворил Мелькор и они слуги Валар. Смертные презирают и орков и эльфов, прячась за нашими спинами от ваших стрел, и за вашими от наших ятаганов. Эру их создал в гневе на Валар...
- На бунт Моргота!
- Какая разница, всё равно они создания гнева. А что можно творить в гневе, кроме разрушения? Вот они и разрушают: и нас, и вас, и весь удел Мелькора.
- Арду!
- НУ, в общем, всё сотворённое Эру.
- Они ещё дети! Мы их воспитаем.
- Посмотрел бы я, как ты воспитала бы Кентора...
- Кентор? Это кто?
- Это тот смертный, о смерти которого ты так переживала, что аж лишилась чувств.
Кельэль обомлела:
- Это тот, кого ты живьём начал жрать?!!
- Он самый.
- Мразь!
- И я о том же.
Появились Кух и Рух.
- Мой Вождь! Мы похоронили того у ворот. А что с остальными делать будем? Осмотрите вон тот дом на предмет жратвы, и будем сносить туда. Всех мы похоронить не успеем. Значит, подарим огню.
Орки зашли в дом, но вернулись невероятно быстро - видно люди поработали на совесть.
- Мой Вождь! Пусто. Только под лавкой лежало вот это...
Рух держал на вытянутой руке чехол с лютней, как будто в нём копошились ядовитые змеи. Гхаш перевёл взгляд с лютни на Кельэль, глаза которой горели не меньшим вожделением, чем у Кентора в последнюю ночь жизни.
- Отдай ей.
- Ох!.. Спасибо...- Кельэль обняла лютню как горячо любимое существо.
- Ты посиди, вон там, в стороне. А мы займёмся похоронами.
Кельэль присела у колодца и бережно извлекла инструмент.
- О, Эберет!!! Работа самого Фаора!
Под перебор настраиваемых струн орки принялись перетаскивать останки в дом.
Солнце уже клонилось к закату, когда Кух и Рух, тихо ругаясь, стали отмываться, а Гхаш, высек огонь и с мрачным видом подкладывал растопку под все углы дома. Закончив это действо, он присоединился к Куху, который оттирал свою спину песком, поливаемый Рухом из ведра. Кельэль, глядя в огонь, задумчиво перебирала струны. Гхаш, с удивлением отметил, что на этот раз эти странные звуки не вызывают ярости и раздражения. Вдруг Кельэль запела:
О, Серая Гавань - так стены светлы!
И мчатся на Запад твои корабли.
Вновь возвратиться к тронам Валар
Судьбой предназначено нам.
О, Серая Гавань - прекраснейший град.
И дев твоих косы звёзды слепят.
Отважны сыны и стройны тополя.
Тут наша родная земля.
Но что - то нас гонит на запад - в Аман.
Припасть к изумлённых Валаров стопам.
Так манит запретный для смертных порог -
Видно мой срок в Средиземье истёк.
Видно, уж ждут меня корабли,
О, Серая Гавань, у края Земли.
Кончается времени бурный поток
И ждёт меня в вечность измеренный срок.
С последним аккордом Гхаш осознал, что стоит, согнувшись и прижав к шее горсть песка. Только теперь, глядя на катящиеся по лицу Кельэль слёзы, он понял, что её горе, пожалуй, не меньше чем его - она уже дважды теряла свою родню, и ещё не известно, что ждёт её потом.
- Рух!
- Да, мой Вождь!
- Где вода?
- Сейчас.
На спину Гхаша полилась вода, и он стал оттирать трупный запах, въевшийся в кожу.
Гхаш, с оленем на плечах, уже подходил к эльфийскому селению, когда запах свежего навоза, заставил его насторожиться. Ржание раздалось в селе. Сбросив тушу, Гхаш зарядил арбалет.
Лошади у коновязи принадлежали Смертным: ни один уважающий себя эльф не довёл бы седло до такого состояния. И уж тем более не стал применять шипованных удил. У колодца лежал Рух. Несколько кровавых пятен вокруг указывали на то, что он дорого продал свою жизнь. С крыльца дома, где они ночевали, свешивался Кух. Дверь и стены были утыканы стрелами. Под навесом лежало более десятка мёртвых. Похоже, смертные сумели подойти только когда у него кончились стрелы. Гхаш осторожно вошёл в сени. И вдруг по нервам полоснул дикий, тоскливый женский вопль. Выбив прыжком дверь, Гхаш с колена выстрелил в толпу смертных. Тяжёлая боевая стрела, пробив двоих на вылет, впилась в стену. Стремительный прыжок, и ятаган быстро укоротил на голову ещё четверых, удерживавших обнажённую Кельэль на лавке. Та, почувствовав свободу, быстро закатилась в угол, блестя оттуда обнажённым кинжалом. Ещё двое пытались защититься, вынув мечи, но Гхаш в подкате, просто отрубил им ноги. Дверь чулана открылась, но, увидев разъярённого орка, смертные решили не рисковать, и заперлись изнутри на засов.
- Ну, ну...- Гхаш поставил тяжёлую лавку поперёк двери и взвёл арбалет. Три стрелы надёжно прибили лавку к полу и стене. Отложив арбалет, Гхаш подойдя к застывшей в углу Кельэль, осторожно взял кинжал из её руки. Приподняв её, он ещё раз подивился её лёгкости и тому, как её сотрясает крупная и частая дрожь. Он осторожно накинул на неё свою волчью куртку, и вынес во двор. Сел на южной стороне дома, осторожно покачивая девушку. Вдруг Кельэль обняла его и разрыдалась безудержно и горько.
- За что?!.. Я же им ничего не сделала!..
- Не за что, а потому что. Они, видя тебя, чувствуют свою ущербность. И, что бы избавиться от этого, показывают свою власть над тобой. Вот и берут силой то, что ты больше всего ценишь.
- Ну почему... Почему...
- Ты же их хочешь перевоспитать. А по мне, резать их надо, прямо в колыбели. Не место им в уделе Мелькора.
Кельэль, прорыдавшись, уснула, доверчиво прижавшись к волосатой груди орка. Гхаш осторожно уложив её на попону, снятую с коня и накрыв курткой, отправился собирать вещи.
- Эй, Орк, это ты?
- Ну, я.
- Выпусти нас. Мы тебе ничего не сделаем.
- Если бы я не торопился, я бы остался посмотреть, как это у вас получится. Но у меня мало времени. Так, что оставайтесь в уверенности, что вы лучшие воины Севера.
- Э, ты не понял! Мы служим Мелькору!
- А мне не наплевать? Вы убили моих воинов, хотели изнасиловать мою девушку... Вы - враги, кому бы вы ни служили.
- А, ты надеешься выслужиться перед эльфами!
- Девушку я выиграл в поединке со смертным. И мне решать: будет она кормить червей или рожать моих детей. Но, в любом случае, я старался не для смертных. Тем более что вы даже не поинтересовались, как я смотрю на это. Так что, бывайте!
- Но мы не знали, что она твоя!
- Так же как и те два орка?
- Ну, да.
- А то, что они орки вы поняли?
- Естественно! Но рядом была эльфийка!
- Вот - вот. И вы убили моих воинов, пытались украсть мою женщину... Вы - враги.
Гхаш, прихватив лютню Кельэль, вышел.
Кельэль проснулась только вечером.
- Где я? - спросила она, испуганно выбираясь из попон
- Если я не ошибаюсь, то мы у Эра. Так, что ещё пару недель, и та вновь окажешься в приличном эльфийском обществе. А теперь пошли есть.
- Человечина?
- Фу! Я не угощаю девушек такой гадостью. Всего лишь благородный олень, зажаренный на углях.
Гхаш галантно потянул ей прутик, на котором аппетитно дымились куски сочного мяса. Кельэль вздохнула, подозрительно принюхалась, и принялась за жаркое. Гхаш, в который уже раз, поразился, как у неё это красиво получается. Сам он ел быстро, ловко, но изяществом это не грешило. Он сравнивал свои и её движения: вроде бы одинаковые, однако на Кельэль хотелось смотреть, что о себе он сказать не мог. Последнее его сильно занимало: как у неё это получается?
- Зачем ты взял столько лошадей?
- Пусть думают, что нас много.
- Но, ведь следопыты поймут, что лошади идут без груза.
- Тогда, могут решить, что это просто косяк отбившихся лошадей.
- Ты думаешь обмануть наших следопытов?!
- Красавица, ищут трёх орков с девушкой, а не три десятка верховых. Когда они сообразят, что тут что - то не то, я уже подойду к Чёрной Гряде. Дам тебе лошадей, и ты поедешь в одну сторону, а я в другую. У них просто не хватит времени меня догнать.
- Вот как...
- Оно самое.
Гхаш вытер руки о свою куртку.
- Гхаш...
- Да?
- У орков есть песни?
- Есть.
- Спой, пожалуйста.
Гхаш подтянул к себе флягу, сел по-турецки, и стал отбивать чёткий ритм. Хриплым, низким голосом он запел:
У нас мечи и латы,
Мы - лучшие солдаты.
Хоть кто - то об этом не знает до поры!
Верны вождю и делу
За них мы бьёмся смело
Кто против - ступайте под наши топоры!
А мы идём войною!
Вперёд любой ценою!
Шагаем, преграды сметаем на ходу!
Испытаны мы в деле,
Верны вождю и цели.
Нам думать не надо, куда они ведут!
Они за нас решают.
Они всё лучше знают.
И всё мы исполняем, не чувствуя вины.
Мы только лишь солдаты.
Ни в чём не виноваты.
За что же, скажите, ответить мы должны?
( автор Зарубин С. В.)
- У тебя прекрасное чувство ритма.
- Ну, песня строевая и ритмичная.
- Здесь есть несколько сбоев ритмического рисунка, но ты сумел их виртуозно обойти. А какие инструменты вы используете?
- Инструменты... Ну, барабаны...
- И всё?!
- Наверно... Собственно, и барабаны редко. Ритм можно отбивать на чём угодно.
- О, Великие! Ты не знаешь ничего о музыке!
- Ну, орку это и не надо.
Кельэль взяла лютню.
- Вот, смотри. - Она провела пальцами по струнам - Каждая струна имеет свой звук. Разница между звуками струны и её половины образуют октаву.
- Ну, и?.. - Кельэль с радостью отметила, что сумела заинтересовать орка.
- Октаву делят на двенадцать частей - тонов.
- А почему двенадцать? А не три, шесть, десять, сорок?
- Очень легко разделить барабан на двенадцать частей. Меньшие тона тяжело улавливать, а на другие тяжело делить.
- То есть, тон - это наименьшая слышимая разница?
- Ну, в общем, да. Не подготовленному человеку меньший отрезок не услышать.
- Опять смертные...
- Они наши братья... Ну, так вот. Есть струны грифовые, то есть, натянутые на гриф. Высоту их звучания можно изменять, зажимая их пальцами на грифе - на ладах. Здесь двадцать ладов, что даёт почти две октавы.
- То есть, сыграть любой тон можно почти на любой струне?
- Ну, да. Только басовую нельзя заменить на нижних тонах.
- Ну - ну...
- Вот эти струны - дековые. Они настроены на одну высоту и выдают только один звук одной высоты. Эти струны, в некотором роде, арфа и выдают верхние ноты, которые уже не извлекаются на первой грифовой, на самом нижнем ладу. Хочешь попробовать?
- Ну, давай. - Гхаш осторожно взял лютню.
- Положи её себе на колено.
Неожиданно грубые пальцы с обломанными ногтями, уверенно и ловко легли на гриф. Гхаш неуверенно положил пальцы на дековые струны и извлёк несколько звуков, подцепив струны снизу подушечками пальцев. Большой палец зацепил несколько струн на грифе, а пальцы левой неожиданно уверенно зажали несколько ладов. Гхаш выгнул шею и, мыча, помотал ей из стороны в сторону, но лютню не оставил. Хаотично извлекаемые звуки и аккорды вдруг превратились в резкую, ритмичную музыку. И, к удивлению Кельэль, хрипой Гхаш запел чистым и сильным голосом:
Глотая дым костров походных,
Мы вновь идём за счастьем и судьбой.
А честь оставим снобам благородным.
Мы без неё прекрасно проживём.
Вот и сейчас, взлетает к небу
Предсмертный крик из-за кустов.
Каким бы ты при жизни не был,
Ты мной зачислен в общество врагов.
Я не сержусь - не думай, не горюй.
И лишь за горсть презренных медяков
Ты заработал смерти поцелуй.
Мелькает нож - и ты уж без оков.
Что тело, коли не темница духа?
И счастлив ты средь Мандоса хоров.
А я не тороплюсь - я туг на ухо,
В презренный сомн убитых дураков.
Гхаш выпустил лютню и схватился за голову:
- О, Эру! Почему так больно! Будто из сердца вырвали кусок!
Кельэль с ужасом смотрела на орка, катающегося по земле от боли.
Утром Гхаш с трудом проснулся. Он оглядел лагерь и заметил отсутствие двух лошадей и эльфийки. Следы вели на северо-запад, в сторону ближайшего эльфийского селения.
- Ну - ну, красавица. Тебе всё равно придётся взять к северу: иначе не перейти через пойму. А там гряда. А перейти её можно только по высохшему руслу.
Измученная, Кельэль под вечер достигла гряды. Ей удалось переправиться через топкую пойму Эра, но пришлось поворачивать на север, где ей преградил дорогу вал из камней. В отчаянии, она повернула на восток и наткнулась на высохшее русло, по которому лошади пошли куда веселее, чем по заросшему кустами лугу. Солнце уже скрылось, когда она увидела, как русло образует проход в гряде. На фоне неба светился костёр.
- Хвала Варде! Квенди! - она пришпорила коня.
Костёр горел перед входом в уютную пещерку, вырытой в лёсе гряды. Стенка, сложенная перед входом, защищала от ветра.
- О, Светлая Элберет! Пост Квенди! - она как на крыльях влетела в пещеру.
- Я - Кельэль! Умираю от усталости и голода.
Фигура в глубине пещеры повернулась:
- Я уже стал беспокоиться. Садись, ужин остыл, но вполне съедобен.
- Гхаш?! Как?
- Это единственная дорога. Либо на юг, либо на север. Так что, ешь и будем спать.
Кельэль осторожно выглянула из - за кустов: расстилавшийся луг тянулся до самого горизонта. Там, далеко на востоке, в дне пути, если верить Гхашу, а верить хотелось отчаянно, лежало эльфийское поселение. Она вознесла молитву Эру и Валар: с тех пор как дорога, словно в насмешку, снова привела её во власть орка, прошла уже неделя. Но её по прежнему трясло от ужаса. Она на каждом привале выспрашивала Гхаша, становившегося всё разговорчивей, о жизни орков, но только сегодня решилась повторить побег. И вот ненавистный, странный орк скрылся за грядой, и она с жадностью смотрела на мили свободы, ведущие домой. Наконец она решилась и тронула бока коня.
Цепочку всадников, едущих на север, она в начале приняла за разъезд. НО, всадники, быстро обменявшись какими то возгласами, рассыпались цепью и устремились в её сторону. Вскоре дистанция сократилась настолько, что она сумела разглядеть кричащие цвета плащей и одежды.
- Аданы!.. - с ужасом воскликнула она и оглянулась в отчаянной надежде увидеть преследующего её орка. Но, сзади никого не было. Происшедшее в селении всплыло в памяти с пугающей чёткостью и яркостью. Развернув коня, она бросилась на северо-запад - туда, где по её мнению должен был быть Гхаш. Аданы, поняв, что жертва убегает, пришпорили коней, с азартом отдавшись погоне.
Пока Кельэль спасало лишь наличие заводной лошади и умение перескакивать с одной лошади на другую на ходу. Но всё равно расстояние между ней и преследователями неумолимо сокращалось: те, похоже, считали делом чести поймать одинокую всадницу.
Уставшая лошадь с трудом преодолела гряду и с неё Кельэль с радостью увидела Гхаша. Надежда придала новые силы, и она рванула к своей последней надежде на спасение.
Аданы взлетели на гряду через несколько минут после Кельэль, и взялись за луки. Первая стрела просвистела далеко вправо, но вскоре лучники пристрелялись, и очередная стрела угодила в круп лошади. Кельэль ловко соскочила с падающей лошади и запрыгнула на заводную.
- Гхаш!!! - дикий, отчаянный крик достиг ушей орка: тот уже развернулся и галопом мчался на встречу.
Очередная стрела угодила лошади в бок и Кельэль с отчаянием поняла, что всё - надежды нет. Сзади накатывался радостный, весёлый визг смертных. Рука сама потянулась к кинжалу: лучше смерть, чем - то, что ей готовили смертные. Она вздрогнула, когда её слуха достиг низкий, утробный волчий вой: такой она слышала, когда орки атаковали её село. С ним они остервенело лезли на баррикаду, где с мечём в руках сражались отец и братья, с таким воем цепь орков поглотила отряд, где скакал, размахивая мечём восторженно влюблённый в неё Ирме, готовый в одиночку одолеть всех орков. А теперь орк, убийца её родичей, людоед, волком летел под этот вой спасать её, и она молила пресветлых Валар, что бы он успел, и ей не пришлось, с отчаянием, погружать кинжал в своё замирающее от тоски и безнадёжности сердце.
Первая арбалетная стрела выбила адана из седла, когда тот пытался схватить её. Второго она полоснула по запястью, и с радостью почувствовала скрежет металла по кости. В тот же миг третий вылетел из седла пробитый на вылет. Смертные, сообразив, что орк шутить не намерен в вчетвером бросились ему на встречу, а оставшиеся семеро, перебросив Кельэль через седло, попытались уйти. Стрела, попавшая в крестец лошади, заставила её взвиться на дыбы. Всадник, нелепо взмахнув руками, вылетел из седла. Кельэль ловко спрыгнула на землю и, увернувшись от цепких рук адана, бросилась на встречу орку. Ещё одна стрела ссадила с седла устремившегося за ней адана, когда четверо схлестнулись с орком. Ятаган со скрежетом скользнул по сабле, и голова адана, оставляя кровавый шлейф, отлетела в сторону. Послушный всаднику конь метнулся в сторону и выбил из седла другого. Гхаш взвёл арбалет и снял с коня ещё одного смертного, нацелившегося поймать девушку. Проскочившие мимо Гхаша смертные, развернулись и взялись за луки. Гхаш развернул коня и в свечке снял первого и, спрыгнув с убитой лошади, свалил второго. Взводя арбалет, он увидел, как Кельэль снова перекинули через холку. Очередная стрела убила лошадь, и аданы сгрудились, пытаясь поймать отчаянно сопротивляющуюся эльфийку. Пара стрел угомонили ещё двоих, а оставшийся в живых решили, что пора бежать. Но бежать было поздно: тяжёлая стрела пробила ему грудь на вылет через кольчугу. Кельэль вскочила и бросилась к своему спасителю.
- Ну вот, как братья - так аданы, а как бежать - так к орку! Это не последовательно.
- А женщины и не бывают последовательными, мужлан.
- Больше не бегай. После завтра я тебя выведу чуть не к околице, и мы с тобой расстанемся, надеюсь навсегда.
- Что случилось?
- Эльфы.
- Квенди?!
- Да.
- Но ты же говорил, что впереди нет сёл!
- Там разъезд. Похоже, ещё кто - то угодил в засаду. Но у меня нет времени петлять. Так что тихо.
- Хорошо.
Гхаш расседлал лишних лошадей и снял уздечки.
- Пошли.
Ведя лошадей в поводу, Гхаш осторожно пробирался через лес.
- Где квенди? - шёпотом поинтересовалась Кельэль.
- Там. - Гхаш взмахом указал в сторону прогалины и снова стал высматривать кого же окружили эльфы, когда за спиной раздался стук копыт.
- А, Валар тебя дери! - Хлестнув коня, он, пригибаясь, рванулся в оклад.
- Стой! - выскочивший из кустов эльф не успел сообразить, что перед ним орк, за что и поплатился жизнью.
Через час бешеной скачки через, Гхаш достиг ущелья, где были видны следы крупного отряда, прошедшего через ущелье не более трёх часов назад.
Гхаш долго стоял за спиной часового. Орк весьма беспечно обгрызал баранью ляжку. Гхаш, не выдержав, запустил ему камнем в шею.
- Стой, кто идёт?! - заорал благим матом часовой.
- Я иду. И хвали Эру, что не эльф. А то ты уже с пол часа как скалился бы в небо. Кто тебя так учил на часах стоять? Придурок.
- Да я тебя... - орк выхватил ятаган и бросился на Гхаша. Тот легко отвёл удар и на возврате с силой ударил того рукоятью в грудь.
- Ох... - ятаган выпал и орк осел, держась за грудь.
Из кустов, с топотом и треском, вылетел с десяток орков. Гхаш ловко отступил в тень.
- Что случилось?
- На меня напали...
- Кто? Здесь никого нет.
- Не знаю...
- Вот не думал, что я дух бесплотный. - Орки ошалело уставились на Гхаша.
- Ты кто?
- Гхаш. Вождь правого крыла рода Волка.
- А где твой род?
- Остался там лежать. - Он неопределённо мотнул головой на юго - восток.
- А ты почему жив?
- Да он просто смылся с поля боя!..
- А ты, заткнись. Не знаю, может сам Эру вас хранит, но эльфы уже взяли вас в кольцо, и не понятно почему они ещё не здесь.
- Не Эру, а лишь Гортхауэр ужасный, что тоже не мало.
- Точно. Видно боятся упустить.
- А ну, сдай оружие!
- А больше ты ни чего не хочешь?
- Ятаган не для трусов!
- Да? Тогда возьми, если ты столь смел.
- Ладно... Пошли к Гортхауэру.
- Пошли.
- Так что стоишь?!
- Веди.
Шатёр Гортхауэра Ужасного был поистине роскошен: чёрный шёлк, вышивка, камни блестели и переливались изо всех углов и складок. Сам хозяин был под стать шатру: Чёрная кольчуга, чёрный, подбитый мехом соболя, плащ, длинный меч, сияющий кровавыми камнями.
- И кого это вы привели?
- Я - Гхаш, вождь правого крыла рода Волка.
- Да, помню. Он недавно был послан на юг, для захвата пленных. Не так ли?
- Так. И ещё был приказ связаться со смертными.
- О! С каким это презрением сказано: смертные. Уже осознал собственное бессмертие?
- Видно, Эру, при творении, забыл вложить им в голову мозги. Я дважды за сутки целовался с Намо. И оба раза утром: Один раз чуть выцарапался из подожжённого ими города, а другой, они проспали атаку эльфов, которые пришли выяснять: кто так замёрз, что такой большой камелёк затеплил.
- Не забывай: Аданы - любимые дети Творца.
- Я это помню. Говорят, он их после смерти к себе берёт.
- Ну, да...
- Очень правильно. И чем быстрее все смертные переселятся к нему, тем лучше. И для нас и для смертных.
- Ну, язык у тебя так же остёр, как и ятаган, раз мои доблестные стражи не решились его забрать. Что скажешь?
- Уходить надо. И чем быстрее, тем лучше.
- Со мной две тысячи аданов и пять тысяч орков. Чего мне бояться?
- Эльфов.
- Они не осмелятся напасть.
В ночи раздался вскрик, и следом последовал хруст кустов.
- Да?
- К бою!
Гхаш вылетел из шатра на улицу. Со всех сторон летели крики, стрелы. Метались кони, люди, орки. Мелькали эльфийские плащи. Не ожидавшие нападения бойцы, теперь метались по лагерю без цели, погибая от летящих из тьмы стрел. Гхаш схватил за шиворот двоих бегущих мимо.
- А ну, стоять! Волки задолбаные! Где арбалеты, ублюдки?!
- Не знаю.
- А где твоя задница знаешь?!
- При мне.
- В дерьме! По самые уши! А ну, ятаганы в зубы и встать на этой тропе. Всех эльфов в Мандос, орков в кучу! Ясно?!
- Повинуемся, мой Господин!
- Все сюда! Народ Камня! Все сюда! - Мощный голос Гхаша перекрыл шум и гвалт. На его призыв откликнулись, и вскоре орки весьма успешно обороняли место вокруг шатра.
- Гхаш. - голос Гортхауэра вырвал Гхаша из горячки боя.
- Да, Мой Повелитель!
- Организуй прорыв. Бери под свою команду мою личную сотню и уходим.
- Слушаюсь, Мой Повелитель! - Гхаш рванулся к сотникам:
- Ты и ты! Атакуйте вдоль того склона в тыл.
- Повинуемся!
- Ты атакуешь эльфов вон в тех кустах.
- Будет исполнено.
- Остальным - держать оборону.
- Слушаемся!
Стремительная атака имела успех: Гхаш прорвался через отряды эльфов и вывел конвой. Нахлёстывая коней, они уходили от погони на север. Уже занимался рассвет, когда Гхаш скомандовал привал. К нему подъехал сам Гортхауэр.
- Что случилось?
- Коням надо дать отдых. Иначе придётся идти пешком.
- Что с тобой, мой доблестный Воин?! Ты весь в крови!
Гхаш отвернул полу куртки. Под вспоротой копьём кольчугой зияла кровоточащая рана.
- Кажется, отъездился. Не думал, что так плохо.
Гортхауэр в замешательстве посмотрел на него:
- Ты понимаешь, что мы не можем тянуться из - за раненых?
- Понимаю. - Гхаш заткнул рану куском куртки, и закрепил сверху широким ремнём - Я остаюсь и хоть немного, но задержу погоню.
- Может...
- Нет. Я лучше погибну в бою. Счастливо жить.
- Сворачиваемся! Уходим!
Гхаш устроился в завале камней над тропой, и разложил с десяток взведённых арбалетов. К нему подъехал Гортхауэр:
- Я горд, что мой Господин может творить воинов подобных тебе.
- Мне?
- Да. Ты одно из лучших его творений. Жаль, что так вышло.
- В моей душе дыра. Я заполняю её ненавистью. Во мне чего - то не хватает, и я ненавижу всё, что мне об этом напоминает. Например, эльфов.
- Эльфы - это творения предателей Валар.
- А, тогда я сочувствую Мелькору. Небось, из-за Арды он сцепился с Валарами из зависти: хочется сотворить подобное, а не может. А всех уже оповестил, что сейчас творить буду. Вот и вышла свара. Я жалею его.
- Ты!!! Мерзкий раб!!! Ты - предатель!!!
- Я? А разве может предать ятаган? Если он плохо рубит и отбивает руку, то виновен хозяин, не заточивший его. Я - раб. Я не могу предать. И, если я жалею своего хозяина, то так же, как ятаган жалеет меня. Он и я похожи - в душах обоих пылает зависть.
Гортхауэр метнул испепеляющий взгляд, и пришпорил уставшую лошадь. Гхаш, блаженно улыбаясь, подставил лицо солнцу.