СТАРЫЙ ДОМ
Она сидела на бревне и смотрела, как ломают её дом. Крыши уже не было. И ей было жаль, что она не успела еще раз взглянуть на вертушку, которая так весело крутилась от ветра на краю конька. Её смастерил старший сын Сережа. Она помнит, как он тогда потянул её за руку: « Мама, иди, погляди, что я придумал». Ребятишки со всей улицы сбежались, смотрели с восхищением на блестящие лепестки, издававшие тонкое посвистывание.
А солнце в тот день было такое ласковое. Счастливое было время.
А потом была война.
Похоронная на Сергея пришла в такой же теплый погожий день. Она вскрикнула, упала, зашлась в хрипоте рыданий. Сбежались соседи, и кто-то из ребятни отметил: «А она крутится». Вертушка посвистывала еще много
лет. Её подновляли несколько раз, только сын уже не слышал её.
Новый хозяин ломал старый дом, не жалея. Совсем еще хорошие доски потолка сбрасывали в общую кучу мусора.
А с каким трудом они добывали эти доски. Иван сбивал потолок плотно, доска к доске. Она сама красила его. За много лет помнила каждую трещинку. Как они радовались, глядя на него, когда ночевали в недостроенном еще доме. Мечтали о том, каким он будет. Как хорошо будет в нём их детям.
Какой счастливой была она тогда, в пахнущем свежим деревом новом просторном доме.
Когда пришла казенная бумага, она сразу поняла: «Иван». Он даже не знал, что старший сын погиб. Она лежала на широкой лавке и сухими глазами глядела на потолок. А он опускался всё ниже и ниже, чёрной тяжелой глыбой давил на грудь.
Второго сына Мишу провожали осенью. Проводы тогда были недолгими. Она всю ночь ходила по избе, собирая нехитрую кладь. Прощаясь, попросила тихо: «Вернись, сынок, сбереги себя». Но не уважил мать: одно письмо только и прислал.
Горе не закаляет, к нему нельзя привыкнуть. Она носила его в себе молчаливо и строго.
По ночам пряла шерсть, вязала, шила. На трудодни тогда ничего не давали. Голодное было время. Еле таскала ноги, старалась накормить девочек.
Дочери родились уже в этом доме. Как радовался тогда Иван. Всё хотел дочку, а родились двойняшки. Он тогда сказал ей: «Ну, мать, потешила ты мое сердце. Спасибо тебе».
Зима в тот год стояла морозная. Он топил обе печки, приговаривая: «Пусть моим ласточкам тепло будет».
Дом был теплый. Бывало, вся семья вечером садилась за стол, за окнами завывала вьюга, а в доме было тепло. Самовар, блестя боками, стоял на столе, и Иван сам любил наливать из него кипяток.
Как хорошо и уютно было. Каким счастьем был наполнен дом.
Подросли дочки, вышли замуж, дом опустел. По привычке, она еще долго держала скотину. Прибегали внуки, их баловала, но они уходили, и дом снова становился пустым. Она казалась себе маленькой и потерянной в этом большом доме. Ходила по комнатам, садилась на пустые, всегда застеленные кровати, словно выбирая, с кем сегодня ей поговорить. Кровати напоминали ей о своих хозяевах. На стенах висели фотографии сыновей. На них вся их короткая жизнь. Школа, война - и больше ничего.
Когда трудно стало, продала всю живность, дом и перебралась к дочери.
И вот теперь она с трудом дошла до своего старого дома, когда услышала, что его ломают. Хотелось проститься с ним. Он был для неё, как живой. Слезы мешали ей смотреть, как рушили её родное гнездо, где она прожила почти шестьдесят лет. Распадался дом. Бревно за бревном падало вниз. Стены становились все ниже и ниже. И вот уже осталась одна печь.
Сколько хлеба она напекла в этой печи. Печь и сейчас была ещё крепкой. Иван сам клал её. Печь получилась небольшой, с лежанкой, дров просила мало, а тепла давала много. Сколько людей приходило смотреть её, чтобы сложить такую же.
Она с тоской думала о том, что война разрушила всё, чем она гордилась; унесла жизни тех, кого она любила. Теперь рухнуло последнее прибежище её памяти. Каждый брошенный кирпич уносил частицу её жизни. Голова кружилась, сердце своим неровным стуком заполняло всё её тело, набатом било в виски. Веки стали тяжелыми. Она навалилась на штабель досок, опираясь руками на палку, казалось, спокойно смотрела и ждала конца разрухи. Но не дождалась. Сердце остановилось.
Теплый ласковый ветер принес несколько пушинок одуванчика. Они зацепились за пряди седых волос, звездочками сверкая под лучами солнца.
В. Склизкова