- Ты только подумай, какую-нибудь сотню лет назад такого понятия, как семья роботов, вообще не существовало. Никто и не знал, что роботы умеют любить, - милая, восторженная Белла мешала лопаткой вкусно скворчащие в синтетическом масле его любимой марки металлические опилки.
- Да, но мы с тобой - не просто роботы, дорогая. Не забывай, мы - интеллектуальные роботы, а ты..., - Роберт чуть не сказал "моложе меня на целое поколение", но сдержался и сказал, - ты лучше всех.
Ей не нравилось, когда он напоминал ей об их слишком большой разнице в возрасте. Ведь она крутится, как юла, на нескольких работах, а он большую часть времени сидит дома, разгадывая межсетевые кроссворды вместе с такими же, как он, стареющими ветеранами. Он бы тоже хотел постоянно куда-то спешить, быть где-то ещё очень нужным и востребованным, но для этого надо было бы полностью переделать его программу, а под программу - и его самого. Или наоборот. Как тут решить, что первично, что вторично - программа или тело, которое уже начало потихоньку ржаветь?... Иногда он задавал себе вопрос: а за что, собственно, она его полюбила? Один раз расхрабрился и задал вопрос самой Белле, чем застал её врасплох. Она начала кружиться, кружиться, а когда она кружится не на работе, это значит, она очень озадачена.
"Ты мой единственный", - ответила тогда Белла.
"И я бы любил тебя, даже если бы единственной твоей функцией было освещать ночами площадь у вокзала", - подумал он тепло в ответ, и всё равно остался запутавшимся в сомнениях, как в гигантской паутине недавно открытого в Африке паука коркуртапа.
- Я уже опаздываю, Роберт, я бегу, бегу, - Белла с размаху шлёпнула перед мужем сковородку, обдав стол аппетитными брызгами. - Вот я растяпа!
- Ну зачем ты так? - Роберт неуклюже погладил её по руке. - Не надо было специально для меня готовить, я целый день сижу дома, сам могу о себе позаботиться.
- Знаю я твои заботы, - на ходу бросила Белла, застёгивая на плотном теле широченную юбку. - Целый день интеллектуально кроссворды разгадываешь.
- Так я это, чтобы мозги не заржавели.
- Со мной ничего у тебя не заржавеет, - Белла хохотнула. - Ну, до утра!
Длинный Роберт наклонился к жене, и она смачно запечатлела на его макушке, прямо в сигнальную лампочку, быстрый, но очень нежный поцелуй.
- Удачи, милая! - не успел Роберт махнуть жене рукой на прощание, как будто вихрь промчался по комнате - и Белла исчезла.
***
День Беллы начался. Она спустилась в огромный, сочащийся ослепительной белизной подвал.
;Осторожно, подобрав полипролистиролевые юбки, залезла в глубокий цилиндрический чан. Когда полилась холодная вода, она, как обычно, заполошно мигнула всеми своими лампочками, привыкая к новому состоянию, а потом медленно начала раскручиваться. Она крутилась всё быстрее и быстрее, на ходу принимая команды оператора: 400 оборотов, 700, 1000. 2500. Отжим.
Она крутилась и старалась думать только о хорошем. Ведь эту свою работу, функцию номер четыре, она совершенно не любила. Но изо дня в день спускалась сюда и вращалась, вращалась, вращалась...
Электрокары всё подвозили грязные тряпки: шторы, полотенца, простыни из гостиниц, поездов и больниц, а увозили чистое, сверкающее белизной, пахнущее свежим майским ветром идеально выстиранное бельё.
С шести утра до полудня трудилась здесь, рыдая программным сектором высшего уровня, неутомимая Белла, а потом заспешила в другое место.
***
Третьей функцией Беллы была радость, которая освещает лица счастливых детей. Вот эта работа была в радость и ей самой, и она гордилась ей. При звуках детских голосов у Беллы теплело на душе - или в программе - как угодно. Она могла бы крутиться здесь вечность, медленно, осторожно, записывая в свободные зоны памяти чудесные картины и звуки: улыбки взрослых, звонкий смех детей, весь этот день и вечер, пронзённый уже отпылившими тополями, наполненный людским гомоном, лаем собак, тающим дневным теплом, волнующим запахом знакомой реки, мелодичным шорохом велосипедных шин по асфальту.
В этом парке аттракционов она была каруселью.
Пройдя на своё обычное место и закрепившись боковыми захватами на прочной опоре, она по привычке обводила электронным взглядом ждущую толпу, в которой некоторые из детей при виде неё стали подпрыгивать и хлопать в ладоши.
Она присела, значительно уменьшившись в росте, широкие юбки образовали плоскость, абсолютно параллельную полу, выложенному из мягкого, пружинящего пластика. Из круга карусели, словно подчиняясь взмаху волшебной палочки, рядами выдвинулись разноцветные зверюшки: лошадки, олени, ослики, собачки и даже один огненногривый лев.
Для самых маленьких посетителей места были ближе к самой Белле, и она едва удерживалась от желания чмокнуть гордо проезжающего мимо малыша в тёплую макушку.
"Какое всё-таки чудо - эти люди. Особенно дети", - думала Белла, осторожно вращаясь и следя, чтобы кому-нибудь из малышей не стало вдруг страшно. Если она замечала в толпе особенно раскапризничавшегося ребёнка, которого никак не могли успокоить, она включала спокойную мелодию и начинала тихо мурлыкать под музыку. "Не плачь, вон уже и Белла для тебя поёт", - говорили родители, и плачущий малыш затихал, прислушиваясь к убаюкивающим звукам.
"Пойдём кататься на Белле!" - каждый день с началом сезона тянули малыши родителей в парк.
"Ты сегодня плохо себя вёл, не пойду с тобой на карусель! Белла ни за что не будет катать такого вредного ребёнка," - совершенно точно, это было самой действенной родительской угрозой для всех городских дошколят.
Но всё заканчивается, чтобы потом начаться снова, застывали вечером и аттракционы в Центральном парке. А дети клянчили у родителей мелочь, чтобы и завтра покататься на любимице Белле.
Вот и сегодня она, до шести часов вечера крутившаяся, не покладая юбок, ровно в пятнадцать минут седьмого отцепила корпус от опоры и медленно пошла навстречу своей следующей, второй функции.
У неё был перерыв - целых сорок пять минут до начала передачи, и Белла, воспользовавшись этим, не замерла, отдыхая и сканируя все свои сложные системы, как было положено по инструкции, а покатилась по дорожкам парка, посматривая по сторонам. Она любовалась воробьями, что чирикали в кустах с ранней весны, не умолкая ни на минуту. Любовалась влюблёнными парами, которые заняли все скамейки в укромных уголках парка. Любовалась деревьями, любовалась обыкновенной сорной травой, что кое-где пробилась даже сквозь прочный асфальт.
"Как хорошо - просто быть здесь и сейчас", - думала Белла.
***
Сегодня на передачу она всё-таки опоздала. На целых две минуты и шестнадцать секунд. "Ай-яй", - покачал головой ведущий. "Ты сегодня рассеянна, солнце моё".
Белла в ответ виновато развела руками.
Передача называлась "Чудесное колесо". Участники угадывали даты и события, а в промежутке между этим крутили предварительно разгруженную от лишнего железа Беллу и пытались выиграть суперприз.
Белла всегда сочувствовала играющим. Вот и сегодня обратила внимания на паренька, который беззвучно шептал: "Хоть бы подарок... Всё равно на вопрос не отвечу... Подарок хочу!"
Она никогда никому не подыгрывала, но вот сегодня ей стало вдруг очень жаль этого совсем ещё нового человека. И когда стрелка уже готова была проскочить призовой сектор, Белла виртуозно выключила собственную программу-контролёр и замерла.
- Ура! - закричал ведущий. - Подарок в студию!
Двое фемино-роботов, белоснежно улыбаясь, выкатили на сцену обыкновенный программный пылесос.
Парень вроде остался доволен, и до конца передачи спокойно сидел в первом ряду.
Но когда победителю ведущий вручил ключ-карту от новенького робоавто, парень с пылесосом вскочил с места и стал кричать, что ему не нужен был этот жалкий приз, что он запросто стал бы победителем, если бы не вышел из игры в самом начале, и что это она, Белла, виновата и специально всё подстроила.
Не дожидаясь, пока оператор потребует от неё распечатку тренда, Белла выскользнула из студии в свою большую "гримёрную", быстро облачилась в тяжёлые одежды и выкатилась прочь.
***
Пол машинного зала едва заметно вздрагивал - это не щадя вала своего трудилась сменщица. Белла улыбнулась и спустилась на отметку ниже.
Крепления из прочного сплава легко встали в знакомые пазы. По очереди запищали, присоединяясь, крошки-датчики системы контроля и управления, и Белла захихикала от щекотки. Опираясь на подпятник, распрямилась, глаза горели, как это всегда у неё бывало перед началом. Подняла юбку выше головы.
- Привет, красавица, - будто выдохнул Гена Рейтер, устраиваясь на ней поудобнее. Поворочался, состыковывая вал. Опёрся своим подпятником на широкую юбку, ставшую теперь крышкой Беллы. Крышкой небольшой водяной турбины, которая каждую ночь заливала ярким светом улицы города.
- Белла
- Турбелла. Полное имя, пожалуйста, Рейтер. Не отвлекайтесь. Мы на работе.
- Скажи, почему ты любишь его, а не меня? Со мной проводишь все ночи, а с ним - только несколько часов по утрам, да и то в заботах об его старческом скрипящем здоровье, - вкрадчиво спрашивал Рейтер. - Неужели он тебя ко мне не ревнует, а? После всего того, что мы тут с тобой вытворяем?
Белла хотела ответить "Надоел", и потом пожалела бы об этом, она никогда никого не обижала,- ни людей, ни роботов,- потому что знала, что необдуманно сказанные слова порой бьют больнее кулака или полутонной кувалды-аннигилятора. Но вот дружище Курс, главный оператор и мозг станции, много лет сиднем сидящий один в десяти шкафах, дал команду на пуск. Направляющий аппарат Турбеллы с готовностью приоткрылся, и она начала вращаться. Чтобы заставить крутиться навязчивого толстячка Рейтера, её собственных сил было недостаточно, в этом ей помогала вода. И это было прекрасно, не то, что вертеться волчко в огромном чане с едким мыльным раствором!
Ах, как же она любила эти мгновения! Когда вода реки вначале осторожно, а потом мощным, набирающим силу потоком льётся на лопасти колеса, заставляя её крутиться всё быстрее и быстрее, будто всерьёз желая увлечь за собой в омут страсти любвеобильное сердце Рейтера.
-Р-р-р, - начал раскручиваться тот. - Будь со мной, Белла! Белла-а-а-а.....
Её немного потрясло волнительной дрожью восторга, как это всегда бывало при разгоне, а потом она успокоилась и всецело отдалась потоку стремительной реки...
Водяной вихрь закрутил Беллу в сумасшедшей тарантелле. И уж замолчал над ней увлекаемый танцем Рейтер, бесшумно отдавая городу киловатты энергии, и уж премудрый Курс, перейдя на следящий режим, погрузился в мысли о бескрайних просторах Вселенной, а она всё кружилась, кружилась, кружилась...
- Я люблю тебя, Роберт. Мой единственный...
***
Роберт вздохнул, распрямляя сутулую от каждодневных сидений за компьютером спину, выдвинул до упора каждую из тридцати секций своей длинной и крепкой шеи, и выбросил вперёд руку с растопыренными крючковатыми пальцами. Тут же на ней заколыхалась большая ёмкость со строительным раствором. Роберт расторопно поставил корыто на двадцать четвёртый, предпоследний этаж очередного дома, который вот-вот должен был принять в свои стены ещё одну тысячу счастливых семей, и споро потянулся за следующим.
Гигантский робот Роберт, а по табличке на корпусе "Интеллектуальная кран-машина системы Bаuer_R-54, класс NM-35" самозабвенно работал. Мягкой чёрной кошкой прыгнула на город тёплая летняя ночь. Роберт вынужден был включить на своём темени сигнальные лампы, чтобы пролетающие мимо самолёты замечали его голову, едва не пронзающую низкие кучевые облака. Город был ещё совсем тёмен, и Роберт обеспокоенно подумал: "Не замечталась бы сегодня Белла", и тут, словно в ответ на его мысли, друг за другом зажглись огни во всём городе.
Спокойным, мирным светом вспыхнули в окнах люстры, настенные светильники и старомодные торшеры. Скользкой россыпью огней залились улицы, проспекты, городские площади. Заискрились, побежали яркими лентами вывески у круглосуточных магазинов, кинотеатров, аптек.
Пролетающий над залитым светом городом Антуан, заметив под собой знакомую макушку, приветственно мигнул Роберту сигнальными огнями. Он уверенно набирал высоту, пассажиры удобно устроились в креслах и с нетерпением ожидали стюарта с напитками, а сам Антуан, скучая, сканировал бортовые системы.
"Привет Турбелле!", - принял сигнал Роберт. "Какая же она у тебя... многофункциональная. Не то, что мы с тобой. Эх, что же я раньше тебя с ней не встретился! Береги её, старик".
Роберт улыбнулся про себя, одной рукой размешивая раствор, а другой один за другим кидая кирпичи в прочную кладку.
"Да, я стараюсь, брат, - ответил он Антуану, с теплом думая о жене. - Она не просто многофункциональная. Она - моя единственная. И, кроме того, лучше неё никто в мире не танцует тарантеллу".;;