Наверно, я провалился в канализационный люк, подумал я, когда очнулся в небольшой комнате без окон. Голова болела, тело пока еще не принадлежало мне. Я сидел на цементном полу. Руки и ноги были закованы в цепи, которые крепились к стене. Ни в больнице, ни в тюрьме меня бы не посадили на цепь. Комната была почти пуста, рядом со мной слева стояло ведро, а передо мной – стол и стул, до которого мне не позволяла дотянуться цепь. За столом сидел мужчина, одетый в какой-то странный балахон. Комнату освещала настольная лампа. Голова раскалывалась, и дикость ситуации не позволяла сделать мне какие-либо выводы. Я решил ждать, тем более что не помнил абсолютно ничего. Насколько позволял свет, я оглядел мужчину. Он был на вид средних лет и абсолютно среднестатистической внешности. Именно это и навело меня на мысль, что он ненормальный. Но зачем я нужен маньяку? Может, в рабство меня продали? Или начнет сейчас резать меня по кусочкам? Что же делать? Как ведут себя жертвы? Они кричат, рвутся, плачут. Я решил собраться с духом и вести себя спокойно. Лишь бы мучить не стал сразу.
Мужчина увидел, что я очнулся. Он молчал, глядя изучающим взглядом.
- Привет, - сказал я и прикрыл глаза, смотря на него сквозь ресницы. Он щелкнул пальцами. Через некоторое время, он встал, тень его метнулась по стенам, он выключил свет и вышел, лязгнув железной дверью.
Я осторожно встал, изучая жизненное пространство, отпущенное мне прихотливой судьбой. Цепи были крепко вделаны в стены и металлические кольца охватывали запястья и голень. Кольца закрывались висячими замками. Встав, можно было дотянуться до стены слева и справа.
Не знаю, сколько я провел в комнате, о чем я думал, сидя в кромешной темноте? Я хотел есть, а пить я хотел нестерпимо. Я боялся спать, и проводил время в пограничном состоянии, между сном и бодрствованием. Я чувствовал, как отчаяние оплетает паутиной комнату.
Наконец дверь открылась. Свет включился и осветил лицо того самого мужчины. Я подумал: это единственный шанс. Он думает, что я в ловушке, нет, это я охочусь за ним! Эта мысль придала мне силы. Он подошел ко мне на расстояние около полутора метров, в руках он держал металлический прут. Он странно дернул плечом и ткнул меня прутом, но я мгновенно перехватил прут и дернул его на себя. Мужчина от неожиданности потерял равновесие и повалился на меня. Сопротивлялся он отчаянно, но был он тщедушен, а я – отличный спортсмен. Вскоре, я прижал его лицом в пол, заломив руки за спину.
- А вот сейчас я сделаю с тобой все, что захочу! – радостно прокричал я.
Он молчал и тяжело дышал. Я обыскал его, ключей не было. Тут я задумался: а что же делать дальше? Я прикован, его не отпустишь, – вряд ли после этого он принесет мне ключи и освободит меня. В последний раз я ощущал такое отчаяние, когда очнулся в этой комнате.
- Понимаешь, - сказал я злобно. – Если я тебя отпущу, ты убьешь меня. Поэтому я решил сам замучить тебя до смерти. Все равно умирать. Но ты будешь мучиться сильнее.
Он молчал, это меня раздражало, надо было его разговорить.
- Ты нарвался на маньяка, - усмехнулся я.
В ответ – ни слова. «Хорошо!» – подумал я. И сломал ему палец на руке. Я держал его особым приемом японской борьбы дзю-дзюцу, вырваться он мог лишь вывихнув плечо. Он так дико кричал и так извивался, что я боялся его выпустить – тогда конец. Через некоторое время он затих и, всхлипывая, спросил:
- А что же нам делать?
- Ты неглупый человек, - поразился я. – А делать нечего, мы, как и весь мир, умрем от недоверия друг к другу.
Потом он уговаривал отпустить его на разные лады, но, понятно, я не поверил ему.
- Нет, - сказал я. - Я давно хотел кого-нибудь замучить до смерти, а тут представилась возможность замучить сразу двоих – тебя и себя.
Я знал, что придется его отпустить, – иначе не выбраться, но как сделать так, чтобы он вернулся и освободил меня? От голода и недосыпания у меня кружилась голова, и я подумал, что перед тем, как потеряю сознание, я сломаю ему шею. Я стал расспрашивать его о разном: о детстве, семье, родных, работе. Он с готовностью мне отвечал, еще бы – ведь я выкручивал ему руку. Он был абсолютно мне не интересен, отсидевший в тюрьме по глупости и по молодости, ныне слесарь-маньяк Дима. Жил он один, искать его не будут еще долго. Но выяснить я хотел не только кто он такой, главное, что я узнал, где я нахожусь. Мы сидели в бункере под гаражом, на глубине семи метров, выбраться отсюда можно было только по веревке из соседней комнаты. Ключи от замков на цепях он держал в соседней комнате. Он здесь устроил что-то наподобие частной тюрьмы. Ловил людей, сажал их на цепь и заставлял работать. От плохой еды и побоев люди умирали. Я был уже третий здесь. Он как-то очень охотно рассказывал мне это. Чтобы он был откровенней, я сломал ему второй палец.
- Знаешь, Дима, есть маньяки, а тебя я буду звать Маняка, то есть маленький маньяк, - задумчиво сказал я. – Значит, говоришь, что принесешь ключи и отпустишь меня?
- Принесу, принесу…- со звериной надеждой проговорил Маняка.
- Хорошо, но тебе тоже придется мне поверить.
- Не понял…
- Это очень просто, - улыбнулся я. И стальным прутом сломал ему обе руки и голень.
- Ты маньячка, я маньяк, - пел я на известный мотив, стараясь перекричать Диму, который катался по полу.
- Некультурный ты все же человек, Маняка, куда тебе до Ганнибала Лектера. Иди, сползай за ключами, и я подниму тебя наверх.
Он молчал. Я перевернул его лицом вверх, Маняка был без сознания, что если теперь он не в состоянии ползти? Комната опять стала зарастать вечными елями. Но он очнулся.
- Жить хочешь? Тогда ползи за ключами, - сказал я голосом следователя из прокуратуры. Но подумал, а если выбираются отсюда не по веревке? Нет, надо больше доверять людям.
И Дима пополз. Полз он целую вечность. Когда я освободился, он сидел на полу и смотрел обречено. Я вышел из комнаты. Дима не врал, – была еще комната с длинным лазом, ведущим наверх. Я увидел на столе бутылку кока-колы, схватил ее, открыл, но в бутылке оказалось машинное масло. Я бросил ее на пол в раздражении и вернулся к Диме.
- А знаешь, я ведь тебя обманул, ты сгниешь здесь, - сказал я и, не обращая внимания на его судорожное движение ко мне, вышел из комнаты, и взялся за веревку. Наверху дикие вопли Димы были совсем не слышны.
Я вышел из гаража, глаза резанул свет. Я встал на одно колено и стал есть снег.