1920 год, Пенджаб, город Дамдама. Праздник Весны.
Начинался праздник Весны. Для проведения воинских игр в небольшой городок Дамдама съезжались ниханги. В этом году в Дамдама собралось не менее трех тысяч нихангов. Лохматобородые, в огромных тюрбанах, увешанные оружием, они бродили по городку и никто ни в чем не смел им перечить, отказывать в просьбе или спорить. Это было неудивительно – кроме восхищения ниханги вызывали стойких страх, потому что ни не ценили ни своей жизни, ни чужой. Сикхи, населяющие штат Пенджаб, имели одинаковую фамилию – Сингх, что означало «Тигр», и, в большинстве своем были храбрецами. Еще более храбрыми являлись те, из них, которые звались кесадхари. Это были члены хальсы - воинской религиозной общины, основанной в Анандпуре десятым гуру Говиндом Раи. Каждый кесадхари имел пять обязательных признаков их боевого братства, название каждого из которых начиналось на «к». Они не стригли волос и не брили бороды. Это называлось «кеш». Одетые в свободные одежды, традиционных синего и желтого цветов, воины хальсы носили штаны из плотной ткани под названием качх, в их черных волосах прятался железный гребень кангха, на запястье - железный браслет кан-кан, за поясом - острый, как бритва кинжал кирпан. Но самыми храбрыми среди сикхов были ниханги, члены особого ордена хальсы, его боевого авангарда, возникшего при десятом гуру сикхов Говинде Раи. Они давали клятву умереть в бою, и, в большинстве своем, старались эту клятву исполнить.
Но сегодня, в праздник Весны, ниханги не собирались терять свои жизни. Пока нещадно пекло солнце, они слонялись по Дамдама, отдыхали в тени и варили на кострах пищу и пили бханг – отвар специально обработанной конопли на молоке. Его же они давали своим псам и лошадям. Одурманенные наркотиком собаки рычали и кидались друг на друга, а кони неистово ржали и рвались с привязей. Насколько спадал зной, настолько нарастало возбуждение нихангов, подстегнутое бхангом. Когда наступал вечер, съехавшиеся в Дамдама ниханги выстраивались в процессию, во главе которой на белом слоне в золоченой беседке ехал их предводитель. Следом следовали «пятеро любимых» - ниханги, символизирующие первых воинов, вступивших в хальсу. За ними нестройной толпой шли увешанные оружием рядовые члены хальсы, одетые в традиционные синие и желтые цвета. Тысячи крепких босых ног подымали клубы бурой пыли, сквозь которую бесчисленными вспышками сверкали блики на клинках сабель и наконечниках копий. Когда процессия нихангов приблизилась к прямоугольнику сжатого просяного поля, вождь на белом слоне дал команду остановиться. Воины выстроились по периметру поля, и вскоре начались воинские игры. Сначала ниханги упражнялись в кавалерийском исскустве, рубя на скаку чучела и метая в мишени дротики. Потом настал черед пеших игр. Воины исполняли ритуальные воинские пляски, соревновались в рукопашном и сабельном бое, бросали в цель чакры – тяжелые железные кольца с острой кромкой, которые для броска ниханги раскручивали на пальцах.
В день праздника Весны все население Дамдама было так или иначе подчинено общему настрою и находилось либо в числе зевак, либо тех, кто помогал этот праздник провести. Но в нескольких десятках метров от сжатого просяного поля, вокруг которого толпился воинственный люд, начинался негустой лес, и этом лесу, в хижинах из тростника, ветоши и пальмовых листьев жили люди, которым нельзя было не только смотреть на воинское веселье, но и попадаться на глаза его участникам. Это было поселение чандалов – самого презираемого и бесправного сословия в Индии. В сикхском Пенджабе не действовала кастовая система, но положение бежавших сюда из других областей Индии чандалов не стало от этого намного лучше. Может быть и сами чандалы, ничтожные плоды межкастовых связей, не заслуживали лучшего отношения, потому что в большинстве своем мало отличались образом жизни и повадками от обезьян, в изобилии населяющих Индию. Городские чандалы жили лучше. Им вменялась самая тяжелая и грязная работа –чандалы трудились землекопами и каменщиками, собирали нечистоты и мусор, выделывали кожу. Но этот труд давал им деньги, иногда немалые, а деньги позволяли иметь жизненные блага. Сельские чандалы жили в лесах и не знали денег. В их деревнях стоял смрад и роились тучи мух. Вместо посуды они пользовались черепками, не ведали ни ножниц, ни бритвы и почти не носили одежды, а то, что можно было видеть на их грязных худосочных телах, было невообразимым тряпьем, подобранным на свалке или снятом с мертвецов. Они питались объедками из мусорных куч, дикими плодами и кореньями, воровали с полей пшеницу и сахарный тростник. Чандалы, нередкие гости желудка лесного зверя, сами охотиться не умели, поэтому обитатель джунглей мог попасть в их животы только в виде падали. Членам презренной касты запрещалось иметь любых домашних животных, кроме ослов и собак.
В селении чандалов возле Дамдама насчитывалось с десяток жалких хижин. Одна из них стояла особняком от других и отличалась большими размерами и добротностью. В ней жил староста селения Акрам, его жена и трое детей – два мальчика-близнеца десяти лет и грудная девочка. Семья старосты отличалась от остальных чандалов так же, как их хижина. Жена носила поношенное, но чистое сари и дети были пострижены и не очень грязны. Акрам, сухопарый маленький мужчина лет пятидесяти, ходил босой, но в серой пиджачной паре европейского покроя, одетой на голое тело. У Акрама было живое и умное обезьянье личико, которое мгновенно портилось, когда он открывал рот. Зубы старосты были безобразной формы и росли уродливым частоколом не в ряд. В противовес им, его короткая сивая борода была чистой и аккуратно пострижена.
Акрам с семьей пользовались посудой и мылом, а еще имели то, чего не было и в большинстве домов «чистых» жителей Дамдама - радиоприемник.
Центральное место в хижине предводителя чандалов была бронзовая статуя танцующего многорукого Шивы, стоящая на небольшом постаменте из грубо сработанных глиняных блоков. Бронзовый Шива стоял на одной ноге, а в пяти из шести рук были бубны, обрамленные колокольцами. Шестая рука Шивы, нижняя левая, была обращена ладонью вверх, с оттопыренными мизинцем и большим пальцем. На мизинце висел зеленый кожаный кисет размером с грушу. Вдоль большого пальца под согнутые указательный, средний и безымянный была просунута курительная трубка чилам.
Поселение чандалов близ Дамдама появилось пять лет назад. Горстку забитых грязных существ привел за собой Акрам. Про него говорили, что раньше он принадлежал к брахманам, имел дом, слонов и деньги. Но уличенный в нечистокровии, был лишен всего, что имел и низвергнут из высшей касты в бесправное сословие чандалов. Так ли это было, неизвестно, но Акрам явно отличался от своих грязных соплеменников интеллектом, чистоплотностью и манерой приятно изъясняться. Некоторые чандалы становились свидетелями того, как их староста, думая, что одинок, декламировал стихи на неизвестном мелодичном языке.
Накануне каждого Праздника Весны к хижине Акрама приходил молодой сикх, живущий в Дамдама. Они недолго говорили между собой, потом сикх разворачивал перед Акрамом полотняную тряпицу и Акрам осторожно клал в нее брусок темно-зеленого, терпко и пряно пахнущего вещества. Сикх заворачивал тряпицу и бросал в узкую смуглую ладонь Акрама деньги. После они расходились не прощаясь. Так было четыре года подряд. Так было и в этом году. Но сейчас, когда Праздник Весны был в самом разгаре, Акрам, вышедший вместе с сыновьями-двойняшками к опушке леса, чтобы поглазеть на воинский праздник издали, опять увидел идущего к нему сикха. Сикх был не один. Слева и справа от него шли двое ряженных в желто-синее нихангов, пожилых, коренастых, с пышными седыми бородами и усами. У нихангов были злые лица. И еще с ними был высокий белый с аккуратными рыжими усиками, в тропическом френче, шортах, высоких ботинках и пробковом шлеме.
- Сканда, Ганеша, бегите в деревню. – Акрам развернул мальчиков лицом к джунглям и подтолкнул их к тропинке, ведущей к селению чандалов.