Виталий Бондарь
Просто пинать мяч и играть в футбол с большими мальчишками это совсем не одно и тоже. Прыгучий резиновый снаряд мечется между моими воротами и Витькиными в поисках малейшей бреши в обороне. Когда он ее находит, один из нас кричит «Гоол !» и бурно радуется, а другой жаждет реванша. Ворота, обозначенные булыжниками, отстоят друг от друга метров на десять. Мы пытаемся поймать мяч, больно отбивая себе ладони.
В игру с настоящим кожаным мячом на футбольном поле нас не принимают. На поле кипят не детские страсти, и несется такой мат, что с деревьев осыпаются недозрелые абрикосы. Главным матерщинником и авторитетом считается Толик Перс. Перс -одновременно и кличка, и национальная самоиндификация. Самый взрослый из наших пацанов, лет четырнадцати или пятнадцати, он уже бреется и хриплым басом выкрикивает ругательства, если кто-то
медлит отдать ему пас. Он приходит на поле со своим мячом и организует игру.
Кто с кем играет, определяет жребий, у нас это называется конаться. Я до сих пор не знаю, как правильно пишется это слово и есть ли для него правило в русском языке. Толик Перс набирает к себе в команду игроков получше и требует, чтобы все играли исключительно на него, центрального нападающего.
Он не только совершает стремительные проходы по краю со смещением в центр, но и громко комментирует их:
- Слава Метревели проходит по краю, обводит одного, второго, третьего, четвертого…поубиваю…,сколько вас гадов на Славу Метревели? Опа, получи!
Получивший удар по ногам или пинок под зад, падает на траву, а Толик Перс, он же Слава Метревели закладывает слалом с элементами рукопашного боя и продирается корявым дриблингом к чужим воротам, сметая все на своем пути.
-Удар – гооол! Слава Метревели забивает десятый гол в ворота противника.
Иногда он бывает Михаилом Месхи или Гаринчей, Понедельником или Пеле, все зависит от слабого эха, доносящего до нас имена прославленных футболистов.
В городе недавно началось телевизионное вещание, но работает только одна местная программа. Привычки слушать радио и читать газеты пацаны в себе выработать не смогли и вЕсти о футбольных битвах до нас доносит в основном устное народное творчество. Надо признать, что оно по яркости и информативности на голову превосходит СМИ.
Мы например, знаем, что в воротах сборной Бразилии раньше стояла обезьяна и наши никак не могли забить ей гол. Но Виктор Понедельник, которому разрешалось наносить удары только с левой ноги, правая - у него была смертельная, на бедре даже красовалась специальная повязка, разозлился и так засадил с правой, что убил несчастную мартышку.
Мы искренне верим в такие истории, и вера наша подпитывается все новыми и новыми футбольными небылицами.
Так совпало, что латаный перелатаный мяч Толика Перса с клееной переклеенной камерой, наконец, сдался и развалился окончательно, а мне отец купил давно обещанную мечту в три полоски стоимостью четыре рубля сорок копеек. Большие деньги по тем временам, когда зарплата в шестьдесят рублей считалась приличной. Мы накачали его велосипедным насосом и зашнуровали сыромятным ремешком прорезь для камеры. Я взял его в руки и понес на поле, где за неимением мяча гоняли какую-то рвань.
Понятно, что владельца такого сокровища нельзя игнорировать и дискриминировать по возрасту или по любым другим параметрам.
- Будешь играть? Иди в мою команду, ты играешь за нас,- Толик Перс сделал мне предложение, от которого, как я узнал впоследствие из фильма про Крестного отца, невозможно было отказаться.Конечно, меня взяли исключительно из-за мяча, и Перс сразу же определил мое место в команде, так же жестко, как это делают в банде
- Вставай назад и всю дорогу будь на стреме, вперед не лезь, стой там и никого не пропускай, всех вырубай нахрен.
Это моя первая игра, похоже, я справляюсь, но все портит старшая сестра, она пришла загонять меня домой. Сгустились сумерки, пора ужинать, да и мяча почти не видно, но счет равный, а Толик Перс настроен на победу:
-Ладно, играем до гола,- командует он.
Вова Андроникян по кличке Джилтуз бегает быстрее меня, а в темноте он проносится вихрем и забивает гол в наши ворота.
Все осложняется, потому что Перс имел в виду до гола не в те ворота и, похоже, игра затягивается.
Сестра занудничает, стоя в ауте, войти в поле и взять меня за шиворот она не решается.
-Пошли домой, папа уже приехал. Мы садимся ужинать, если не придешь, тебе попадет,- она пугает, но мне не очень страшно.
-Скажи, что ты меня не нашла,- канючу я, понимая, что уйти, забрав мяч, никак нельзя, но оставить его прохиндею Персу тоже невозможно.
Меня спасает то, что соперники не хотят продолжать игру в полной темноте, да и всем пора расходиться по домам.
-Ну что, забздели? Кто убежал, тот просрал, вам засчитывается поражение, за трусость и за то, что драпаете.
-Ты же говорил, что играем до гола.
-Правильно. А отыграться? По правилам положено отыграться, святое дело…Слышь, шкет, мячь оставь мне, я его заберу.
-Нет, я не могу, что я отцу скажу?
-Ты в футбол хочешь играть с нами или с харипаном? В какую смену шкандыбаешь?
-Я еще не хожу в школу.
-В детский сад, что ли?
-Нет, в детский сад я не хожу.
-Тогда сходи куда-нибудь и там пописай, а мы все во вторую смену мучимся, завтра до школы еще успеем мяч погонять.
Толик Перс школу бросил и болтается без дела. Об этом все знают, но спорить с ним тяжело. Деваться некуда, мяч приходится оставить сиплому вымогателю.
Сестра полагает, что папа избаловал меня подарками, поэтому за ужином закладывает меня в педагогических целях.
-Папа, он мяч отдал этому хриплому Персу, ты ему покупаешь, а он все раздает, ничего не бережет
-Зачем ты отдал мяч, не свое никто беречь не станет?
-Они меня тогда не примут.
-Кто они, этот сиплый?
-Да
-С ним не то, что играть или разговаривать, рядом стоять нельзя.
-А с кем мне тогда в футбол играть, без него никто не играет?
-Хорошо, только насовсем не отдавай, а то уважать не будут, и вообще, чей мяч забудут.
Футбол в нашем городе переживал пору расцвета. Грозненский «Терек» вышел в класс «А», обыграв в стыковочном матче Ереванский «Арарат» со счетом 5:2. Этот счет вошел в историю под названием Армянский или Араратский. Если случалось ему повториться в наших уличных матчах, то выигравшие упивались славой, а проигравших покрывал позор.
Можно было проигрывать с любым счетом, но только не с этим. Аналог из современной истории это песня «Какая боль, какая боль, Аргентина – Ямайка, пять - ноль.
Имена игроков «Терека» знали абсолютно все горожане от мала до велика. Я и сейчас помню давно забытые имена наших кумиров: Жердев, Шкодня, ХристофорДанилов, Бордовских, Жеребицкий, Дудаев..., последнего называли король воздуха. На стадион ходила масса народу, все в городе жили футболом.
Летом под эгидой пионерии и комсомола разыгрывались финальные игры среди детских дворовых и уличных команд на кубок «Кожаный мяч».
У нас тоже своя уличная команда и мы мечтаем поехать в Москву на финальные игры. Но для этого нужно победить в территориальной зоне в своей возрастной группе. Тренера или другой авторитетной личности у нас нет, и в команде царит полная демократия с элементами анархии. Авторитетный человек Толик Перс лет пять, как трудится на лесопилке, и к футболу охладел после одного случая.
Известно, что авторитет в незрелых общностях часто держится на страхе и задача по его поддержанию требует периодически этот страх нагонять на борзеющий контингент.
Гормональный шторм пубертатного периода застал нашего защитника Бена Косого в секции бокса, куда он ушел из вольной борьбы. Навыки, приобретенные на ковре и в ринге, помогали ему защищать подступы к родной штрафной площадке. Толик Перс недооценил взрывную агрессию подросшего единоборца, когда по привычке дал ему пинка под зад на футбольном поле. И тут произошло доселе немыслимое, Бен закатил Персу такую оплеуху, от которой тот едва устоял на ногах.
Затем бойцы, стоя друг против друга, тяжело сопели и матерились, пытаясь уничтожить противника морально. Бену такая боксерская стойка была более привычна, и он инстинктивно сделал движение левой.
Внезапно Толик Перс, видимо, приняв это движение за начало атаки молодого мятежника, бросился бежать. Бегал он лучше увальня Бена, к тому же фора, которую дал ему тот, потрясенный неожиданным позорным бегством нашего детского ужаса, была велика. Перс спрятался дома, а на переговоры с обидчиками выскочила его престарелая бабушка Фатьма, изрядная матерщинница и изощренная скандалистка. Такого позора еще не знали джунгли, ладно бы убежал семнадцатилетний парень от четырнадцатилетнего, так он бабушку позвал на помощь.
Этот случай вошел в анналы, как крушение Толика Перса. Триумфатор Бен, свергнув диктатра, к своей чести превращаться в нового дракона не пожелал. Гражданские свободы, в одночасье сменяющие авторитарные диктатуры, не способствуют укреплению командной дисциплины. Наступила череда умеренной анархии.
Команда у нас очень даже неплохая, мы выигрываем почти все игры даже у команд с явными подставниками-переростками. Иногда все же проигрываем из-за неявки ключевых игроков, и из-за нелояльного судейства.
И все же наши победы яркие и красивые. На футбольном поле 48 школы в хулиганском районе «Сахалин», нас пытаются запугать расправой, если мы попытаемся выиграть у местной команды. Вспомнив фильм о матче смерти Киевского «Динамо» с фашистами, решаемся биться до конца. Победный гол забивает Вова Андроникян, он же Джилтуз, ему же и достается больше всех в послематчевой разборке. Мы малочисленны и не в силах защитить своего героя, впрочем, досталось каждому.
Наше футбольное поле постоянно подвергается атакам и притязаниям людей чуждых игре. Солдаты из соседней части терзают его своими большими и малыми саперными лопатами, постигая науку зарываться в окопы полного профиля. Какой-то чумовой трактор перепахивает его чернозем на наше горе и на радость черным грачам, клюющим упитанных червяков у нас на глазах. Приходится собирать с миру по нитке, нанимать грейдер, запахивать и разравнивать землю и утаптывать ее ногами.
Газон мы не сеем - трава и так растет у нас в изобилие. Штанги ворот и перекладины рачительные виноградари из близлежащих домов периодически воруют. Они распиливают и пускают их на шпалеры. Правда, таких мародеров немного. Дети этих вандалов в футбол не играют и к нашему братству не принадлежат. Не имея возможности отомстить по-взрослому, мы отыгрываемся на чуждых нашей страсти сверстниках.
Летом в городе, окруженном горами, воздух становится раскаленным и неподвижным , но это не останавливает футбольной баталии. Лица покрываются налетом белой соли, с потом испаряются последние капли воды с нашей обожженной кожи. Чуть-чуть и наступит обезвоживание. Кто-то не выдерживает и первым бросается к водоразборной колонке на углу улиц Жуковского и Циолковского. За ним вдогонку несется разгоряченная футбольная рать.
Отпихивая друг друга, лишь на мгновение удается припасть открытым ртом к тугой прохладной струе. Но высшее наслаждение - в ожидании и предвкушении, надо только перетерпеть и переждать. Наконец отваливается последний торопыга-водохлеб, и ты подходишь к воде с отрадным чувством полного права. С пониманием, что радости утоления жажды никто не станет отнимать от тебя и никто не пнет тебя под зад коленом, и ты не ударишься пребольно зубами о стальной сосок колонки.
Теперь можно пойти купнуться на Сунжу, правда, никому это родители делать не позволяют- уж слишком радужный слой мазута с НПЗ покрывает поверхность воды. Нашим матерям не отстирать простыни и наволочки от нефтепродуктов, приносимых в дом на наших спинах, животах и головах. Мы камуфлируем наши походы на Сунжу, намыливая голову и смывая пену под струей ближайшей колонки, но коктейль, составленный из сбросов НПЗ, мясо комбината и консервного завода, имеет особо стойкий запах, и куcок хозяйственного мыла не в силах его истребить.
Напились, купнулись, помылись, сорвали с веток недозрелых слив или абрикос, или яблок.
Подкрепились и на футбольное поле. Солнце клонится к закату и не палит так нестерпимо, хотя жара и духота по-прежнему висят в воздухе. Появляются первые звезды и выплывает лунный лик. Ура, полнолуние -света достаточно. Игра продолжается каждый раз до гола, только при уговоре, каждый считает, что этот гол будет в чужие ворота.
За мной опять приходит сестра, каждый раз одно и то же, когда ей это надоест?
-Папа приехал, мы садимся ужинать, бегом домой!
-Подожди, мы играем до одного гола.
-Я это уже слышала, каждый раз одно и тоже, надоело.
Наконец, игра заканчивается, и мы идем домой.
-Папа сказал, что ты во сне ругался матом, теперь тебе попадет.
Я испуган, матом у нас никому ругаться не позволяется, даже папе.
-Ты врешь, я не ругался.
-Я тут причем? Папа сказал, он сам слышал вчера ночью, ты кричал и ругался.
- Во сне не считается. Я во сне даже убить кого-нибудь могу...Ну, не по правде, а это сон, и что, меня за это в тюрьму надо сажать?
Ты зачем мне это все рассказываешь, зачем оправдываешься? Ты папе это все расскажешь. Я сама слышала, как ты на поле ругался, а не во сне.
-Ты что, папе рассказала?
-Пока нет, но если ты будешь надо мной издеваться, обязательно расскажу.
-Ты сама издеваешься.
-Ну вот, видишь, как с тобой разговаривать?
Ну, хорошо, я не буду издеваться.
-И слушаться меня будешь?
-Буду.
-Ладно, поверю последний раз.
Видимо, папа тоже считает, что во сне не считается, во всяком случае, про мат за ужином и после, и до самого сна - ни слова.
Я ложусь и моментально засыпаю. Во сне я играю в футбол.
Мы выходим в городской финал розыгрыша кубка «Кожаный мяч» Все решится завтра. Очень плохо, что это суббота, значит мы можем не досчитаться кого-то из наших ключевых игроков.
Гирихан Дудургов или просто Гришка или еще проще – Пипетка боится и уважает своего малорослого, но очень властного отца, а тот считает игру в футбол выдумкой шайтана.
В ответственный момент он заставляет Гирихана пасти коров или находит ему другую работу по дому. Оно и понятно, когда многодетная семья сводит концы с концами, такой блажью, как футбол не грех и пожертвовать.
Другая многодетная семья Андроникянов, откуда рекрутированы в команду Вова и Гена, чтобы выжить занимается ранними овощами. Инвалид-фронтовик отец и мать надрываются на огороде, и помощь детей-подростков существенно облегчает им жизнь.
Мы готовы придти на выручку, ведь мы одна команда, мы тоже можем пасти коров и спасать огурцы от кошмарной засухи. Но дело не в разовой авральной помощи, мы не понимаем родительской педагогики и вмешиваемся в воспитательный процесс, уходящий корнями в иную традицию.
Они переходят на родной язык, из которого мы понимаем немного.
-Гирихан, вале чу,- командует Гришкин отец, и тот, понурившись, идет домой.
-Ара, якстэ,- это Вазген Андроникян подзывает к себе заупрямившегося сына.
Финальную игру мы проигрываем в дополнительное время, нам так не хватает нашего бомбардира Вовы Джилтуза. Нас, правда, награждают грамотой, но, что она нам? Нас поздравляют со вторым местом, а у нас на глазах слезы. Мы амбициозны и бескомпромиссны, для нас существует только первое место. Мы плачем и нам не стыдно, ведь в Москву поедет только одна команда, и это не мы. Мы - аутсайдеры.