У Маши дома стоял аквариум и там, внутри, всё было очень похоже на наш подъезд во время потопов. Такие же разросшиеся полипы, расползающиеся пузырями по стенам подводного города. В прошлый раз у меня не было времени рассмотреть интерьер подводного жилища, а сейчас я вполне мог этим заняться. В прямоугольной застекленной конструкции большую часть внутреннего пространства занимал подводный город. Передо мной развернулся огромный древний мегаполис, спрятанный за густыми зарослями плотных темно-зеленых водорослей, вязким слоем ила, присыпанный морским песком с камнями и разложившимися деталями потопленных когда-то кораблей. Внешние стены древнего поселения были разрушены от времени, но сохранили легко читаемое очертание. Несколько стен по геометрии своего расположения отчетливо напоминали ряды идеальных колец. Ограждения подводного поселения имели небольшой уклон своей внешней стороны в направлении центра города. Удивительно, но мне показалось тогда, что все ряды стен были выполнены из совершенно разных материалов. Я не мог точно сказать из каких именно материалов, для этого надо было подойти поближе, что сейчас не представлялось возможным. Между стенами располагались небольшие одно, двух этажные полуразвалившиеся строения. За последним кольцом стен находилась ровная площадка, расположенная на возвышенности. В центре площадки возвышалось здание, внешняя часть которого сейчас была открыта, потому что по какой-то причине, кусок его стены отвалился. Центральное здание напоминало пирамиду, но не совсем обычной формы. Если в обычную пирамиду вписать конус, выполненный из прозрачного материала, если радиус этого конуса будет равен шести седьмых частей длины стороны пирамиды, то это будет именно то строение, которое я видел сейчас прямо перед собой. Выходящие из почти прозрачного конуса, детали пирамиды были выполнены из гладко отполированного темно синего камня. Я робко заглянул внутрь зияющей дыры, возникшей из-за сильного разрушения центрального здания и расколовшей пирамиду напополам. Внутри было темно. То есть, я не смог разглядеть абсолютно ничего, и это было очень обидно.
- Ну что же, жители древнего города, пора вас покормить, раз больше вы мне ничего не хотите показать.
Из черных окон- бойниц полуразрушенных домов аккуратно выглядывали большие и не очень мордочки пугливых обитателей стеклянного жилища. Я достал из встроенной в стенку аквариума выдвижной полочки не большую, со спичечный коробок пластиковую формочку с кормом и насыпал его в кормушку. Настороженно наблюдая, я ожидал, что на обед выплывут все обитатели и мне удастся их хорошенько рассмотреть поближе. Но никого не появилось.
- Эй, вы чего там… вымерли что ли?
В аквариуме всё замерло и только черная, слегка размытая в отражениях на стекле, тень, стремительно перемещалась из дальнего конца города, к фасадной перегородке аквариума, напротив которой находилось моё застывшее от напряжения лицо.
- О-ого… новенькая?
Я с трепетом смотрел на рыбку. Удивительно, как четко были прорисованы её чешуйки. Как будто кто-то аккуратно разлил на её тело акварельный подмалевок и потом эти яркие и плавно перетекающие друг в друга разводы красок тщательно обвел тушью, очертив тем самым каждую чешуйку. Рыбку явно не интересовала еда, она внимательно наблюдала за мной, а я за ней.
Жительница аквариума, смотрела на меня, медленно двигая блестящим обручем темно-фиолетового контура рта. Удивительный рот, ведь нам стоит усилий, чтобы открыть свой, рыбкам же стоит больших усилий, чтобы его закрывать. Как только они на что-то отвлекаются, он разжимается снова и они вынуждены повторно его сжимать, видимо, чтобы не выпускать через него лишний воздух или чтобы снова попытаться подумать. Наверное, поэтому рыбкам сложно о чем-то размышлять по долгу, им всё время приходится следить за ртом. Хотя мне кажется, что многим людям постоянно открывающийся рот тоже мешает успевать думать. Но эта аквариумная рыбка не просто сжимала и разжимала свой рот-обруч, а явно что-то при этом произносила. Так как в комнате остался я один, то можно было попробовать узнать, что говорила жительница настоящего подводного мира, которая возможно даже видела самый настоящий океан, самых таинственных и страшных его обитателей на самой большой и темной из возможных глубин. Мне пришлось очень сильно извернуться, чтобы приставить ухо к холодной и пыльной стенке аквариума, в попытках вслушаться в то, что она шептала под водой. Она повторяла одно и то же:
Глубину
Лучше не беспокой
В глубине темнота…
И покой
Погружаясь,
Старайся забыть
Что ты двигаться можешь
И плыть
Суета и твои желания
Вызывают лишь воспоминания
Бой
Тут вызовет только боль
Просто спи,
Просто будь собой
Ты пришел ведь сюда
За ответом?
Хм…
Глубина
Питается светом
От удивления, я сел на корточки и, в стиле человека-пиявки, отполз от аквариума на пол метра.
- Рыбы не умеют… говорить. Не не не… не уме-ют!
Но у загадочной собеседницы было иное мнение на этот счет. Рыбка прищурила глаза, как будто ухмыляясь мне в ответ. И вот уже я открыл рот и что-то шептал, словно стал беззвучно говорящим подводным существом. Моя собеседница же продолжала свой монолог:
- Ну-ну, может просто кто-то не умеет слушать?
Произнося это, её овальная мордашка сменилась на лицо какой-то не знакомой мне девушки. Как будто кто-то стянул маску с головы рыбки, сильно потянув сзади и теперь было видно, как она выглядела на самом деле. Во всём остальном, она продолжала быть обычной рыбкой. То есть, она продолжала двигать жабрами и шевелить плавниками. Её ухмылка сменилась на спокойную улыбку, а коварство во взгляде сменилось на очень спокойное и даже трогательно грустное выражение. Это заставило меня подойти поближе и сев на коленки, снова потрогать стенку аквариума потной от волнения ладошкой, как бы гладя загадочную собеседницу по длинным черным волосам, которые в аквариуме казались слегка синеватыми. Её тело было таким маняще блестящим, а чешуйки переливались от сине-фиолетовой подсветки стеклянного искусственного жилища самыми различными цветами. Казалось, что она играла всеми возможными красками, этим она чем-то напоминала радугу, которую опустили в мутную от остатков корма и водорослей воду, покрыли чешуйками и слегка подсветили сине-фиолетовой лампой.
Изнутри девушка-рыбка как будто что-то излучала. Но её чешуйки не давали этой энергии вырваться наружу. Может в глубине живут и не рыбки вовсе, подумал я и неосознанно произнёс вслух:
- Я обязательно доберусь до этой… глубины. Я думаю, чтобы попасть на самую глубокую глубину, надо прыгнуть, с самого высокого высока. Например, с неба.
Не успев это договорить, я почувствовал, как аквариум зашевелился, как если бы в него положили что-то гораздо большее по размеру, чем нужно. Я поднял голову. Прямо напротив меня было её лицо. Оно было уже вне аквариума. Придавив меня к полу и упираясь в мой лоб своим, она продолжала выходить из уже маленького для неё жилища.
Её белоснежное лицо от каждого вздоха всё отчетливее и отчетливее необратимо менялось. Брови и ресницы загадочной жительницы подводного города стали частью орнамента. Казалось удивительным, что и они и орнамент были выполнены из лазурита небесного синего цвета. Чуть выше широких, распахнутых как крылья чайки бровей было что-то напоминающее глаз. В перламутровом горизонтальном овале, обрамленном тонкой рамкой из того же лазурита, располагался зрачок хамелеон. Круглый кусочек бирюзы естественной природной огранки, переливался то нежно голубым, то темным и почти черным ультрамарином. Из-за этого искусственный третий глаз казался живым. Он как будто каждую секунду оживал, становясь светлым и радостным, как весеннее небо и тут же умирал. Умирая, он становился мрачным как море пред грозой, а десятки голубовато-белых прожилок в камушке-зрачке сверкали в это время подобно молниям. Само же лицо загадочной незнакомки покрывал тонкий и изящный орнамент из белого золота.
Чтобы не свалиться на пол, пришлось вжать голову в плечи, но девушка продолжала нависать и не добронамеренно смотреть всеми тремя глазами прямо в меня. Это не ошибка, тогда казалось, что она смотрит даже не в мои глаза, а куда-то гораздо глубже. Я отчетливо понимал, что не имел ни малейшего представления о том, что ей видно, ведь так глубоко в себя я точно не заглядывал.
Она шептала какие-то непонятные мне слова, похожие на древнюю поговорку на непонятном языке или на старинные заклинания. То ли от этих слов, то ли от её обжигающего холодом дыхания, становилось не по себе и мурашки от меня ползли волнами по ковру, скомканному упирающимися в него детскими руками. Очень хотелось разглядеть, что же всё-таки выходило из аквариума, ведь судя по шуршащим звукам это было уже не тело рыбки, а что-то иное. Но отвести взгляд от её черных как самая глубокая ночь зрачков и глаза-хамелеона я был не в силах. Продолжая напирать, девушка медленно открыла рот, и создалось ощущение, что она собирается зевать. С каждой секундой рот незнакомки всё больше начинал напоминал пасть, а воздух в комнате становился всё более плотным. Ещё миг и вдыхать его стало практически невозможно. В моих изумленно распахнутых глазах всё происходящее начало искажаться невидимыми волнами, похожими на разводы кругов на воде. Именно это сейчас происходило с пространством в помещении, которое ещё минуту назад было всего лишь гостиной комнатой в квартире моей соседки, в нашем доме, захватываемом невидимым таинственным пятном. Вибрации исходили вместе с глубокими завываниями, вырывающимися из горла девушки - последовательницы древнего, не известного мне культа, как будто её горло являлось горном дунг-чен. Звук становился всё более глубоким, а волны, расходящиеся по поверхности картинки, перед глазами, становились всё более частыми. Вскоре я перестал ощущать, где я нахожусь, где находится верх и низ, как долго всё это происходит и почему Маша уходит всегда, как только должно произойти что-то интересное. Я закрыл глаза и почувствовал как невидимые волны и глубокие звуки из горла девушки, когда-то рыбки, растворяют меня, будто стирая в одном месте, для того чтобы нарисовать в новом.