Наследница. повесть. глава 3, 4

Ева Дудорга
3.

Ребята все лето пропадали на реке. В случае крайней необходимости родители всегда знали, где их искать - их местом была ветла над небольшой кручей. Река в этом месте делала плавный поворот и понемногу вымывала берег.
На речку они шли не столько из-за рыбы, а потому что вместе им было интересно. Они забрасывали удочки, усаживались недалеко друг от друга и вполголоса рассказывали истории, выдуманные и настоящие. Чаще всего это были страшные истории про водяного, русалок, большого сома, жившего в глубоком омуте.
Они любили, когда к ним присоединялась Лиска, девочка из Большого Дома, большая выдумщица и хохотушка. А какие она страшилки рассказывала… У ребят прям волосы шевелились на голове. Или, как они сами говорили – «кожа вставала дыбом».
Закончив удить, они собирали свои снасти, прикапывали бидончики с рыбой во влажный песок и шли играть в мяч. Так проходила первая половина дня. Ближе к полудню, когда вода уже прогрелась,  ребята скидывали одежки и по очереди прыгали с  обрывчика. Взрослых не было и ребята купались вволю, как говорится «до посинения». Накупавшись и озябнув, выбирались на берег. Они даже на обед не шли домой. Каждый вытаскивал из кармана нехитрую снедь, чаще всего это был огурец с хлебом или яблоки, и тут же перекусывали.

Лиса с Игорем делили лидерство. Она была самая начитанная, а он был самый смелый. Она выделяла этого высокого и ловкого мальчика, что приводила остальных ребят в уныние. Но ребята ни за что бы не отказались от ее компании, так как ее присутствие позволяло им блеснуть своими талантами. На спор, они по несколько раз, без перерыва, переплывали реку. Потом, играя в «баба сеяла горох», соревновались, кто дольше пробудет под водой.

Сегодня было тоскливо, ребята все больше молчали, да и не клевало совсем. Река бежала по своим  неотложным делам, лишь иногда, забывшись, притормаживала под обрывом и закручивала один-другой бурунчик.
"Крутит, как Лиска челку, - подумал Игорь. - Вот если бы она была с ними, уж она бы сумела растормошить ребят".
И вдруг Игорь почувствовал, что леска натянулась. Обрадовавшись рыбине, он начал водить удочкой, подергал, но из этого почему-то ничего не получилось.
- Эх, зацепился, - огорченно бросил он удочку.
Посидел немного, потом стал нехотя снимать штаны.
- Да ты крепче дерни, - советовали ребята.
- Не получается, надо лезть отцепить, а то крючок оторвется, жалко, - как бы уговаривая себя, сказал Игорь.
- А может это здоровенный сом, - стали стращать его ребята, - он тебя как цапнет!
- Да не похоже, леска не пляшет.
Удочка и правда, спокойно лежала на траве.
- Ты ж говорил, что сегодня купаться не будешь, - поддразнили его ребята, - давай ныряй.
- А вы? – Игорю почему-то  не хотелось одному прыгать в воду.
- А нам еще не жарко.
- Ну, ладно.
Ребята вытащили удочки из воды. Мальчик разбежался и прыгнул «бомбочкой». Брызги полетели во все стороны.
- Во, дает! А купаться не хотел.
Решив, что рыбалки сегодня не получится, ребята понаблюдав немного за Игорем, стали собирать снасти.
- Ну, что он там возится? – кто-то из ребят подошел к берегу, потом повернулся к остальным и молча показал на воду пальцем. Глаза его были как блюдца. Ребята подбежали к краю обрыва.
Над водой показались руки Игоря, которые били воде, потом макушка. Но вот он снова ушел под воду. Так повторилось несколько раз. Мальчик боролся за жизнь. Самое страшное было то, что он не мог хватить воздуха. Что-то держало его на определенной глубине.
- Сом!? – одновременно выдохнув, прошептали, остолбеневшие ребята и разом зашлись в крике.
Этот мифический сом из их страшилок, отнял у детей остатки смелости, и они могли только кричать, наблюдая за тем, как Игорь сдается и все реже его руки показываются над водой.
На берег прибежали взрослые. Благо, река была сразу за участками, и кто-то услышал детские вопли.  Мужчины, как были, в одежде, прыгнули в воду. Но они ничего не могли сделать. Ноги мальчика запутались в бредне, который в свою очередь, зацепился за корч. И как назло, ни у кого не оказалось в кармане ножа.
Пока сбегали за ножом и разрезали сеть…
Было слишком поздно.


4.
Страшная смерть Игоря, уличного заводилы и отменного пловца совсем выбила Василису из душевного равновесия. Он был для девочки больше, чем друг и поняла она это только сейчас.
Вернувшисьь с похорон, Лиса поднялась в свою комнату, взяла ножницы и обрезала эту непослушную, вечно спадающую на лицо прядь.
Совсем.
Теперь она стала похожа на взъерошенного галчонка.

Василиса, зазвав Трифона, часами сидела под  вишней. Она ни с кем не разговаривала, и на приглашения к обеду безразлично мотала головой. Девочка вспоминала их дружбу с Игорем, совместных походы на речку, катания на велосипедах, костры с печеной картошкой и их перемазанные рожицы…
Она не могла простить себе, вдруг вспыхнувшую нелепую обиду на слова Игоря, и страшную, неведомо как родившуюся  мысль.
- Это я виновата, - в очередной раз вынесла себе приговор Василиса и, упав на траву, заревела.
Ее косы, как змеи, спрятались в траве и начали жить своей вольной жизнью. Казалось, они смогли бы уползти, если бы не были накрепко привязаны к девочке. Каждое вздрагивание напоминало им о Хозяйке. Да, ножницы их сильно напугали…

У раскрытого в сад окна, заложив руки за спину, стоял мужчина. Глядя на его прямую спину и не подумаешь, что ему уже почти пятьдесят. Только седина в аккуратно подстриженных волосах, выдавала возраст. Это был Степан, муж Насти.
- Надо показать Василису врачу, психотерапевту, - не оборачиваясь, проговорил он.
- Надо, - отрешенно согласилась Настя.
Она уже кокое-то время мешала остывший кофе и ее карие глаза, смотревшие в никуда, были печальны.
- Настуся, детка, а может вам куда-нибудь уехать на время, на море например, или к матери в Бульбашию - повернулся к жене Степан, - она же у тебя от испуга лечит.
- Да, - покачала головой Настя, - и не только, - тихо, как бы себе, добавила  она.
- Ну, раз так - не будем откладывать, завтра же отвезу ее к врачу, а потом  поезжайте к бабушке, - подытожил Степан.
Он, как всегда поцеловал жену в макушку и вышел из дома. Настя услышала, как Степан завел машину и куда-то уехал.

Степан был намного старше Анастасии. Отношения в их семье складывались по принципу «папа-дочь». В угоду мужу Настя играла роль послушной девочки,  и поэтому создавалось впечатление, что  все шло так, «как сказал» Степан. Да, она не перечила указаниям мужа, но, не смотря на внешнюю покорность, Настя имела характер и все делала так, как считала нужным. А Степану было достаточно того, что Настя с ним соглашалась.
У мужа был свой бизнес. Миллионами он, конечно, не «ворочал», но Настя могла не работать.
Они жили в большом двухэтажном доме в подмосковной деревне, от которой было рукой подать до столицы. Совершенно случайно «подвернулся» этот домик с огородиком и Степан, давно мечтающий о собственной усадьбе, не долго думая, продал свою трехкомнатную квартиру и выкупил двор.
Многие семьи их уровня нанимали себе домработниц, но Настя была против чужой женщины в доме. Да неужели она, молодая еще женщина - ей и тридцати-то нет, может нуждаться в том, чтобы за ней кто-то заправлял постель, стирал белье и мыл посуду? Тем более, что дом был полностью оборудован бытовой техникой и это позволяло быстро справляться с обязанностями мамы-жены-хозяйки.
Для генеральной уборки, которую она устраивала в последнюю пятницу каждого месяца, она приглашала девочек-студенток - Машу, Веру и Наташу. А во время «супергененральной» уборки, как называла ее Василиса, весной – к Пасхе и зимой – к Новому Году, девчата, прихватив еще двух-трех подружек доводили дом до стерильной чистоты.

Проблем с готовкой у Анастасии никогда не было. Да и какие проблемы, если продуктов полный холодильник. Каждую субботу они ехали в супермаркет и, гуляя между рядами полок и контейнеров, заполненных всякой всячиной, нагружали пакетами, банками и бутылками тележки.

Степан, жалея времени, на обед никогда не приезжал. Завтракал легко - каша на молоке и черный кофе с сахаром. На ужин Настя готовила мясо или рыбу. И салат. Всякие там макароны и картошку Степа не любил. На ночь они пили зеленый час с мятой.
Иногда он просил Настю приготовить ему на завтрак гречневую кашу со стаканом чуть подогретого молока (этот завтрак напоминал ему детство). Степан, до поступления в институт жил в маленькой деревушке на берегу красивого озера с лилиями.
Он любил вспоминать корову Зорьку и то,  как он, «взрослый» уже десятилетний пацан, ходил ее доить. Если мать задерживалась дотемна в поле, то он, с увязавшимися за ним сестрами-погодками, прихватив большую кружку, шли к корове за молоком.
Прося у Зорьки молока, они прижимались лбами к ее черно-белому плюшевому боку  и так стояли минут пять. То ли Зорька считала их своими телятками, то ли просто любила хозяйских детей, но она добрела от их поглаживаний, ее глаза еще больше влажнели и, подпустив Степу, она давала  полную кружку парного молока. Тут же, в просторном хлеву, слушая размеренное дыхание их кормилицы, они, по очереди припадая к кружке, делили молоко на троих.

Благодаря тому, что Настя так продуманно организовала домашнее хозяйство, у нее оставалось достаточно времени на небольшое хобби – написание статей и рассказов для женских журналов, в которых она печаталась она под псевдонимом «Анастасия Матвеева». Настя была дипломированным журналистом, правда, выйдя замуж на четвертом курсе, перевелась на заочное, но институт все-таки не бросила. 

Утром, отправив мужа на работу, а Лису в школу, она, как правило, усаживалась в кабинете и щелкала клавишами, выплескивая на экран монитора свои мысли. Чаще всего ее статьи были обращены к состоятельным Дамам, скучающим в своих золотых теремах-клетках и забывшим свое прошлое. Она пыталась расшевелить их, напомнить им о  детстве, о юношеских мечтах, студенческих капустниках, о временах, когда они делились последними чулками и кавалерами. То есть о том времени, когда их сердца были горячи, души чисты, а кошелек пуст. И как ни странно тогда они были более веселы и открыты. А может, потому,  что им нечего было терять?

Давно уже втайне от всех она завела тетрадь, куда записывала семейные легенды, которые слышала в детстве от бабушки, а потом и от мамы. «Пусть будут», сама еще не зная зачем, решила Анастасия.

Будучи еще подростком и мечтая о своей семье, Настя почему-то представляла себя мамой троих детей и хозяйкой большой квартиры. Самое смешное, что она всегда говорила Светке, своей школьной подружке, что бросит парня, если он ей предложит жить в деревне, так как «ковыряться» в земле она никогда  не любила, хотя и родилась на селе. Но, как говорится, «никогда не говори никогда».
Как смог Степан уговорить Настю отказаться от столичной жизни? Все просто. За огородами была река! Она хоть и не была такой широкой, как река ее детства, но она была.  Вот она-то и примирила Настю с сельской жизнью.

При коттедже был участок в двадцать пять соток, который усилиями нанятых работников из ландшафтной компании был превращен в райские кущи.
Настя приняла активное участие в разработке плана. Они умудрились даже еловый лес посадить, который имел форму капли и делил почти пополам зеленую зону. А было в том лесу семь елей, и самую маленькую, которая ближе других была к дому, они всегда украшали к Новому Году.
Слева от «елового леса» была зона отдыха, с просторной беседкой в японском стиле, к которой вела дорожка, выложенная бутовым камнем, Лискина вишня и Настин «пляжик». А справа от колючей капли был домик для гостей и примыкающий к нему огородик, соток на пять и  русская баня.
И разумеется, за всей этой красотой нужен был постоянный уход. Кусты подрезать, цветники прополоть, газон подстричь, забор перекрасить…
Надо было подыскивать садовника.