Обсуждение особенностей нашего нетривиального рейса наконец-то подходило к концу. Теперь уже речь шла главным образом о паучниках, и о возможной их враждебности по отношению к людям. Прогноз Бабая подтвердился полностью. Говорили об увеличении космофлота в целом, особо заостряя внимание на строительстве новых крейсеров, являющихся исследовательскими и боевыми кораблями одновременно. Предполагалось даже разделить их на несколько классов, в зависимости от размера суперсветовика и особенностей вооружения, которое он должен нести. Кроме того, на кораблях разных типов экипажи будут отличаться, как в плане количества людей, так и в смысле их профессиональной подготовки. Собственно говоря, такое имелось и раньше, так как созданные для различных исследований корабли не могут быть одинаковыми, в связи с чем, звучали различные предложения. Дискуссия предстояла долгая, но нас это все пока не касалось, потому что в ближайшее время экипаж "Гремящей Радуги" отправится в санаторий. Мы давно уже должны были уехать туда и задержались лишь по причине нетривиальности рейса. Слишком уж важную информацию привезли.
Так вот, в это самое время меня и вызвал командор-медик, как мы за глаза называем главного врача Совета Космонавтики. А дело было в том, что совсем недавно я побывал в больнице. Причем, не в нашей космофлотовской, а в обычной, и поинтересовался там возможностью сделать там пластическую операцию. Вроде бы обо всем договорился. Как только пронюхать об этом сумели! Василя Молли, по понятным причинам, интересовал именно этот визит, он, уже знал подробности, но все равно потребовал объяснений, и, выслушав их, по-стариковски ворчливо сказал:
- Ну ладно, Максимов, ты, конечно, все равно наврешь, но все же хотелось бы поинтересоваться твоим самочувствием.
Вот это дела! За последнее время мне все эти врачи надоели до чертиков зеленых! Не болит ли у Вас тут да там! Я почесал в затылке, не зная, как еще объяснять, что здоров. Потом сделал стойку на руках, благо кабинет обширный. Прошелся по нему вверх ногами. На кулаках, между прочим, а не на ладошках, как все люди! И, приняв вертикальное положение, выжидательно посмотрел в глаза начальству.
- Раздевайся, - сухо потребовало оно.
- Зачем? – глупо спрашиваю его, снимая куртку, - Давно все зажило.
- Вот, - говорит Василь, - И посмотрим, что в результате получилось.
- Сто раз уже смотрели! – возмущаюсь, показывая ему руку, расписанную полосками швов.
Молли, снова, заставил делать разные движения, сжимать кулак, вытягивать вперед пальцы, шевелить всей кистью. Но тут-то как раз загвоздка. Если движения плечевого сустава у меня ограничены совсем немного, и это почти не заметно, то лучезапястный восстановился несколько хуже. Пальцы работают, а вся кисть целиком хотя и гнется, но меньше, чем следовало бы. И тут командор-медик вдруг берет меня за руку и сгибает ее чуть сильнее, чем это у меня самого получается. От вопля удалось удержаться, но я буквально присел от боли.
- Вот и весь твой выпендреж раскрылся, - констатирует Молли.
А мне сказать нечего. От фактов никуда не денешься. Он продолжает:
- Голова болит?
- Забыл уже, - отвечаю, - Что это такое.
- И давно ли это произошло? - вкрадчиво вопрошает он.
- После старта с Кареоллы было пару раз, а потом все нормально.
- Полгода, в данном случае, срок небольшой, а верить тебе нельзя, - заявляет командор - медик, - Так что завтра ляжешь в госпиталь на обследование, вот тебе направление.
- Какое обследование?!! - взвыл я, - Меня уже просветили, прощупали, измерили все, что только можно было!
- Смотри сюда, - говорит он, поворачивая монитор в мою сторону, и там появляется заключение медкомиссии, а в нем слова:
«…Рекомендуется отстранить от работы в космическом пространстве
и полетов с перегрузками свыше 2g…»
Ошалело смотрю на это, а Молли и сообщает таким это задушевным тоном:
- Тебя, Максимов, комиссовать полагается.
- Ладно! - резко говорю ему, чувствуя, что терять уже нечего, - Только давайте быстрее, а то скоро стартует "Пионер", а меня на Кареолле жена с ребенком ждет!
- Уже все решил? - приподнял бровь командор-медик.
- Нет! - отвечаю совершенно честно.
- Зачем я с тобой разговариваю, знаешь? - вопрошает он.
- Нет!
- Списать можно на основании одного этого заключения.
- И что мешает? - спрашиваю.
- Принято решение пока этого не делать.
- И почему же? - полюбопытствовалось у меня.
- Узнаешь в свое время.
- А пока "Пионер" уйдет, и сколько потом придется дожидаться следующего корабля?
- Отправляйся на обследование, там все решим, - подытожил Молли, подписывая направление.
- А как же, - интересуюсь у него, - Завтрашняя конференция?
- Твое присутствие на ней необязательно. Кстати, не вздумай сбежать!
- Понял! - отвечаю ему.
- Иди, - махнул рукой Молли.
Я быстренько выскользнул из кабинета. Тоска зеленая! Представляете, каково здоровому человеку таскаться по больницам! Но деваться некуда.
Как ни странно, продержали меня в госпитале на этот раз всего неделю. Снова измерили и проанализировали все, что только можно было. При этом мой личный интерес сводился к одной лишь пластической операции. В остальном, все равно, будет, как судьба распорядится. Познакомился с пилотом крейсера "Серебряный Единорог", побывавшим в капитальной аварии. Не повезло парню, а ведь не намного старше меня. С ним то мы и обсудили мотивы поведения, как паучников, так и нашего руководства. В конце концов, Олег Бёрнер сказал:
- Я отлетался, а у тебя шансы неплохие, раз сразу не списали.
- Почему так думаешь? - спрашиваю.
- Причин несколько, - отвечает он. - Но самое главное, ты летал уже после всех своих травм и, судя по всему, весьма успешно, хотя это вообще-то не полагается. А теперь к тому же, твою "Радугу" должны переоборудовать в крейсер.
- Насчет корабля допускаю, он старый, дважды проходил модернизацию и первоначально являлся как раз крейсером, только в последний раз из него сделали грузовик. Но причем тут моя персона?
- А притом, что для переоборудования требуется менять всю киберсистему, а она у вас новая, поэтому полная модернизация маловероятна. Скорее всего, поступят иначе - заменят блок, другой и довооружат корабль.
- Может и так, а дальше что?
- Как это что?!! Киберсистема суперсветовика по своей сути является разумным существом, хотя формально никто этого не признает. Но всем известно, что она с человеком либо сработается, либо нет.
- Ну, и?..
- Твоя Грета может просто отказаться летать с другим капитаном. Такие случаи, между прочим, бывают.
- Думаешь только из-за этого меня до сих пор не выгнали?
- Не только, - уверенно говорит он, - Повторяю, не смотря на свои травмы, ты привел корабль на Землю. Далее, находиться в пространстве тебе уже давно не положено, но ты там работал, причем успешно. Значит, можешь это делать. А сейчас волей - неволей надо увеличивать космофлот, то есть пойдет модернизация старых кораблей. И где, спрашивается, набирать для них экипажи? Новичков сколько угодно можно подготовить, хотя для этого тоже требуется время. Мало того, они должны набраться опыта, при этом пройдет еще десяток - другой лет. У тебя опыт уже есть, причем весьма нетривиальный.
- Какой, - махаю рукой, - У меня опыт. Один рейс откапитанил, и он у меня вообще первый!
- Постой! - удивился мой собеседник, - Сколько тебе лет?
- Календарный возраст - 32 года, биологический – 30.
- Как?!! – воскликнул Олег, ошалело посмотрев на меня. – Ты стал капитаном в 27 лет?!!
Потребовалось рассказывать ему, как это вышло.
- Пилот ты классный! Когда только успел? - продолжал удивляться мой новый знакомый.
Тогда пришлось рассказывать ему, что летаю с 12-и лет, и чем занимался до космофлота.
- Ясно все с тобой! - понял Бёрнер, - И как только они решились из такого…
- Ненормального экстремала, - подсказываю ему.
- Ага!
На следующий день мне предстояло ехать в санаторий с красивым названием "Черная Жемчужина", и командор-медик в напутствие сказал:
- Если ты, капитан Максимов, не будешь лечиться, можешь к своему званию добавить слово бывший.
- Буду! Буду! - торопливо воскликнул я. - Только скажите от чего!
- У тебя, что на томограмме, что на энцефалограмме следы гравитационной травмы просматриваются, а их не должно быть, сообщает Молли.
- Давайте, - предлагаю ему, - Могу Вам на центрифуге доказать, что пусть не 32g, как раньше, но хотя бы 29 точно выдержу.
- Допускаю, - отвечает он, - Но это ничего не значит.
- Почему?
- После санатория ляжешь на операцию. С такой рукой летать ты не будешь.
- С какой "такой"? - возмутился я, - Восстановление практически полное!
- Хочешь пластическую? - с хитроватым выражением лица спрашивает Молли.
- Да!!! - вырвалось у меня.
- Вот сразу все и сделаем, - пообещал Василь и ворчливо добавил, - Если бы ты, Максимов, решил остаться на Земле, никаких претензий к тебе не было бы вовсе, поскольку ты действительно практически здоров. Но для продолжения работы в пространстве этого недостаточно. Космопилот должен быть абсолютно здоровым человеком, а ты таким, к сожалению уже не являешься.
- В чем это выражается?! - не унимался я, - Я могу сделать все, что только может потребоваться, и многие нормативы перевыполняю!
- Да, - охотно соглашается Молли, - Именно поэтому, Максимов, комиссию мы пока не собираем, понаблюдаем за тобой, тогда и видно будет, что дальше делать.
А мне и сказать нечего. Вот, значит, как оно выходит - ни то, ни сё, ни это в результате. И мои попытки хоть как-то прояснить ситуацию ни к чему не привели.
А затем потянулись тоскливые дни в "Черной Жемчужине", как называется санаторий на восточном побережье Африки. Весь экипаж, точнее его остатки находились там же. Но что Игорь, что, тем более, Нгамо приходили только ночевать и то не всегда, в то время как я вынужден был добросовестно выполнять все предписания тамошних врачей. Тоска зеленая!!! И еще одна беда свалилась на мою голову - летать не на чем. От скукотищи страшной сунулся в местный конноспортивный клуб, но земные изнеженные лошади настолько отличаются от диковатых кареоллианских скакунов, что мне стало неинтересно. Нашлась лишь одна радость - серфинг. Быстро научившись обращаться с доской и парусом, я рвался в океан, чтобы летать хотя бы по волнам, обрушивающим на берег свои пенные гребни. Там-то и довелось встретиться с местными экстремалами.
Ничего не попишешь, спокойная размеренная жизнь требует выхода энергии для сильных, ищущих ярких ощущений людей, поэтому поклонники экстрима имеются везде, при этом каждая группа развлекается по-своему. Здесь, на берегу океана, катаются на доске под парусом и без него, уходят далеко от берега на хрупких яхтах, ныряют со скал и все в таком стиле. Я присоединился к ним, легко став своим. Но без полетов местные развлечения быстро теряли прелесть новизны, и, если бы не Джетта, мне бы просто надоело. Все равно нашелся бы какой-нибудь заезженный флаер и тогда, после его ремонта, мне стало бы уже не до всяких там лечебных процедур. Девушка - экстремалка с кожей цвета темного шоколада и шапкой черных как тропическая ночь волос на голове сразу стала близкой и желанной.
Вот она изящной походкой шагает в белом халатике по коридору санатория. А вечером с обнаженной грудью взлетает на волну в облаке соленых брызг, или, гибко изогнувшись, ныряет со скалы в пенящийся океан, и, вскоре после этого, за полупрозрачным столиком кафе держит изящный бокал тонкими пальцами.
Нельзя сказать, что мы с ней сразу полюбили друг друга, но вместе нам было хорошо. На одной доске мы покоряли волны, а потом, обнявшись, лежали на песке, осыпаемые дождем прибоя. Мне нравилось носить ее на руках по узкой тропинке со скалистого берега, где тропические птицы пели над головой, перелетая с ветки на ветку. Мы не говорили о космосе, нас интересовало море. А однажды я неудачно нырнул и, наглотавшись воды, забарахтался на волне. Джетта, не раздумывая, бросилась спасать и, можно сказать, вытащила на берег, хотя для меня не составляло большой проблемы самостоятельно добраться до него. Конечно, она плавает, как рыба, и мне человеку, в общем-то, сухопутному, до нее далеко. Но тогда на берегу, девушка неожиданно спросила:
- Ты болен, Рольф?
- С чего ты взяла? - изумился я.
- Ну, как, же иначе, ведь далеко не все космонавты выполняют предписания врачей.
- У меня нет выбора, - с кислой миной отвечаю ей.
- А если б был? - вкрадчиво поинтересовалась она.
- Давно бы удрал из этой дыры!
- А как же я?
- Если бы не ты, тоже сбежал бы! - почти искренне говорю ей.
Она засмеялась.
- У тебя все тело в шрамах!
- Так уж и все?
- И что-то там с головой, - продолжала Джетта, коснувшись пальцами изуродованной
водородным ежом щеки. - Это было во время аварии?
- Можно сказать и так, при желании, но это не совсем авария.
- Что тогда? - продолжала она.
- Послушай, девочка, - меня уже злила ее настойчивость, - Я буду просто счастлив, если ты узнаешь, что они там обнаружили, моя Грета проверила все и ничего не нашла.
- Твоя Грета? - кокетливо наклонила голову негритянка.
- Бортовая киберсистема.
- Вы ее так называете?
- Да, а что?
- Как будто она человек.
- Она и есть, ну, не человек, конечно, но мыслит почти как человек.
- Как интересно! - произнесла Джетта. - Но скажи, почему же ты стараешься лечь, как только выдается возможность?
- Привычка.
- Поясни.
- Слишком много времени провел в рубке.
- Это не ответ.
- Космонавт не сидит, а лежит, управляя кораблем.
- При больших перегрузках, - парировала девушка, - Если ты предпочитаешь эту позу, значит, была серьезная травма.
- Это не совсем травма, просто пришлось экстренно тормозить, - нехотя признаюсь ей. - Кроме того, ты, наверно, замечала, что так поступаю не я один?
Она кивнула.
- Тут нечто вроде моды, когда хочешь показаться кому-то крутым космическим волком.
- Да, - усмехнулась Джетта, - Это известно всем. Ни слова не сказавши, вы демонстрируете, что много лет провели в космосе.
- Ага!
- Скажи мне, ты был один на борту?
- Нет, но экипаж находился под действием эластофана.
- А почему же?..
- Кто-то должен управлять кораблем, - отвечаю, не отрывая взгляда от волнующегося океана.
- Все понятно, - ответила она.
- Джетта, - взмолился я, - Прошу тебя, узнай, пожалуйста!
- Постараюсь, - мило улыбаясь, пообещала девушка.
Она помолчала немного, потом, взяв меня за руку и поиграв кистью, тихонько нажала на нее. Я лишь поморщился.
- Как же ты летаешь? И плавать, должно быть, больно! - спросила она.
- Вот тут ты не права, - говорю ей, - При обычных нагрузках все нормально.
- Почему тебя не комиссовали? - настойчиво продолжала Джетта.
- Неопределенно все. Поставили условие лечиться, если хочу летать дальше.
- Тебе, ведь, предлагают вторую операцию? - она коснулась пальцами швов.
- Примерно так, - я снова скорчил кислую мину, - Зачем только, не знаю…
На следующий день моя подруга вернулась к этому неприятному разговору. Хотелось уйти от ее навязчивых расспросов, сразу испортивших настроение. Она заметила это и говорит:
- Рольф, я не просто так спрашиваю.
- Ну?
- Хочу замуж за тебя!
- Вот те на!!! Джетта, но ты же знаешь, рейс продолжается минимум два года планетарного времени!
- Что освобождает меня от необходимости постоянно быть чьей-то женой!
- Не понял!
- Никаких обязательств. Хочу, чтобы ты женился на мне, и всегда быть свободной женщиной!
- А если меня спишут?
- Это зависит от тебя самого.
- То есть?
- У тебя, действительно, просматриваются слабые следы гравитационной травмы, но это не главное, они ни то есть, ни то нет! Дело совсем в другом, повреждены мышцы левой щеки, поэтому невозможно точно определить, с чем связана асимметрия лица, только ли с травмой лица, или же в данном случае имеют место нервные явления, вследствие повреждения головного мозга. Данный вопрос будет решаться только после пластической операции, но даже тогда асимметрия полностью не исчезнет. Я выяснила, что тебя хотят оставить в космофлоте на прежней должности. Это еще не решено окончательно, но, мне кажется, ты по-прежнему будешь летать!
За такие слова я расцеловал ее всю, называя всеми ласковыми словами, какие только знал.
- Хочу за тебя замуж! - капризно повторила Джетта.
- Можно ли поставить условие? - осторожно спрашиваю ее.
- Смотря какое, - тем же тоном ответила девушка.
- Моим предкам надо внука или внучку.
- Вероятность рождения здорового ребенка - 96%, - серьезно отозвалась она.
- Когда успела узнать?!! - ахнул я.
- Когда надо! - счастливо засмеялась она.
- Но разве этого мало?
- Ты ведь еще и облучился.
- Все космонавты время от времени немного облучаются, лучевой болезни у меня нет.
- Сама знаю, - Джетта игриво показала мне кончик языка.
- Если что-то пойдет не так, всегда можно прервать беременность, - растерянно говорю ей,
не зная, как еще реагировать.
- Условие принимается, - радостно воскликнула Джетта и, вырвавшись из моих объятий, побежала к морю. - Догоняй! - закричала она, хотя в тот момент я уже мчался следом.
Мы поженились прямо тут же в санатории и, через несколько дней после свадьбы, вместе отправились в Звездный. Я сумел найти на ближайшем аэродроме вполне приличный скоростной флаер и привычно устроился за штурвалом. Джетта уселась в соседнее кресло. Посмотрев на нее влюбленными глазами, говорю:
- Ну что, экстремалка!
Она взглянула на меня, вздернув подбородок.
- Экстрим?!
- Экстрим! - легко согласилась она, еще не зная, как это бывает в воздухе.
Машина свечей рванулась в безбрежное голубое небо. Я бросил беглый взгляд на жену и, увидев ее ошалевшее лицо, понизил тягу двигателей, переходя к горизонтальному полету. Флаер, конечно, не космокатер, но и здесь возможны приличные перегрузки. Для меня восьмерка - ерунда, Джетту она может убить. Вот и сейчас моя экстремалка никак не может прийти в себя, а ведь на этой машине больше восьмерки выдать трудно.
- И что, любовь моя, кто из нас более здоров? - интересуюсь у нее.
- Ты!!! - безоговорочно признала она.
"Гремящая Радуга" уходила к Ганимеду. Приветливо мигали бортовые огни отстыкованного от станции корабля. Слышно, как Нгамо отдает команды экипажу. Заработали маршевые двигатели, не на полную мощность, конечно, но все равно они сразу сделали корабль похожим на примчавшуюся из неизвестности комету. С крыши хорошо видно, как суперсветовик медленно сходит с орбиты, постепенно наращивая скорость.
Я с тоской провожал свой корабль, совершающий рейс в пределах Солнечной системы. Никто не будет держать его на орбите, пока капитан таскается по больницам. А грузоперевозки внутри Солнечной весьма интенсивны, так что, вполне естественно, как только Нгамо вышел из отпуска, ему предложили, временно исполнять обязанности капитана. И вскоре "Гремящая Радуга" со сборным экипажем на борту стартовала по маршруту Земля - Ганимед - Европа - Плутон - Земля. Если меня окончательно спишут, вероятнее всего, Джексон останется на этой должности, т.к. Игорь Норт перешел на уходящий в дальний исследовательский рейс крейсер "Золотая лань". Он заглянул ко мне попрощаться. Мы поняли друг друга без слов. Я пожелал ему чистого пространства, а он мне звания командора.
- Чего это ты?! - удивленно спрашиваю друга.
- Поговаривают, что после рейса внутри Солнечной "Гремящая Радуга" встанет на модернизацию, - уверенно отвечает Норт.
- Как?!! Почему мне ничего не сообщили?!!
- Пока это только слухи, но такое предложение было, и на космодроме считают, что кораблю собираются вернуть прежний статус.
Игорь озадачил меня и уехал, а мы с Олегом обсудили новости.
- А что я говорил, - усмехнулся мой новый приятель. - Попроситься что ли к тебе, может возьмешь калеку.
- Доводилось встречать такого инвалида, - говорю ему, - Который любому здоровому 100 очков вперед даст!
Олег захохотал и пообещал махнуть на Кареоллу в экипаж "Вервольфа".
Прооперировали меня практически сразу после возвращения из "Черной Жемчужины". Плечо на этот раз никто трогать не стал, хирург сказал, что небольшое ограничение движений все равно сохранится. Он похвалил удачную работу толстушки Кэрри и сообщил, что я практически здоров при условии, если буду жить и работать на Земле. Но поскольку мне, вероятнее всего, предстоит снова отправиться за пределы Солнечной, было предложено заменить несколько связок на искусственные, тогда, мол, рука будет работать лучше, чем до травмы. Я согласился. Что еще, спрашивается, оставалось делать? Так что на этот раз занимались только лучезапястным, и одновременно с этим сделали пластическую операцию, чтобы убрать безобразный шрам со щеки.
А поскольку чувствовал я себя намного лучше, чем в прошлый раз, только говорить практически не мог, в первый же день встал, выпросил специальный динамик, позволяющий общаться, не открывая рта, и отправился гулять. Здешний сквер это, конечно, не шикарный парк вокруг кареоллианского госпиталя, но все же лучше, чем ничего.
Вскоре приехала мать. Увидела сына с забинтованной головой и рукой и долго плакала, называя меня непутевым хулиганом, с которым вечно что-нибудь случается. Она, мол, всегда знала, что я когда-нибудь обязательно разобьюсь, и хорошо, мол, что пока еще не насмерть. Но, может быть, хоть теперь Рольф чему-нибудь научился, и будет жить на Земле, как все нормальные люди. Короче говоря, началась старая песенка про спокойную семейную жизнь несовместимую с экстримом. Спорить с мамой бесполезно. Возможно, и получился бы из меня пай мальчик. Но воспитательные речи с детства вызывали желание поступать иначе. И потому после маминого визита, я прямой дорогой отправился на крышу проветриваться. Там моросил холодный осенний дождь, и мокрые вороны клевали из банки какую-то гадость. Но уходить не хотелось, хотя пижама вскоре промокла насквозь, за что последовал втык от медиков, который оказалось нетрудно пропустить мимо ушей, потому как он не шел ни в какое сравнение с мамиными причитаниями.
Жизнь шла своим чередом, тоскливо и однообразно. Игры в настольный теннис с выздоравливающими, в шахматы с соседями по палате, разговоры с Олегом и другими товарищами по несчастью. Каждый день заходила Джетта, устроившаяся на работу в соседнее отделение. А еще очень хотелось есть, а рот почти не открывался, из-за чего приходилось питаться исключительно всем жидким. Но, тем не менее, денька через три после операции я начал понемногу тренироваться. Это сразу вызвало бурный протест со стороны медперсонала. И тогда сдуру я додумался рассказать им, насколько мне было плохо в прошлый раз после четырехмесячного отсутствия физической нагрузки. И вот тут врачиха, внимательно выслушав меня, пожаловалась на непослушного пациента командору-медику, а он очень скоро вызвал к себе в кабинет.
- Ну, давай, Максимов, выкладывай, что там с тобой приключилось на Кареолле, - без предисловий потребовал Молли.
Попытки выкрутиться ни к чему хорошему не привели. Командор-медик нажимал, задавал каверзные вопросы, выпытывая подробности.
- Складывается впечатление, - подытожил он, - Что ситуация с твоим здоровьем несколько хуже, чем мы ее до сих пор себе представляли.
- Почему Вы такое говорите?!! - возмутился я.
- Потому что не знаю, сколько ты наврал, - вполне резонно заметил он.
Тогда пришлось рассказать ему о входе в атмосферу Кареоллы в кольце пламени, о взлете из Индастри-сити с перегрузкой была 16g. А поскольку об этом имеется запись, сделанная бортовым компьютером корабля, ни о каком вранье речи быть не может.
- Это не важно, - безаппеляционно заявил Василь. - Речь идет не о том, что ты что-то скрываешь, а о том, что именно стремишься утаить. Что это за заболевание?
Тут возникла весьма продолжительная пауза. Единственным, чего не знал Молли, была история с инфрастимулоном, и сообщать о ней, кому бы то ни было, мне совершенно не хотелось.
- Сам расскажешь, или послать запрос на корабль? - сухо спросил командор-медик.
Запоздалый страх пополз по спине липким холодком, и было от чего. Если эта информация выплывет, пройдет по официальным каналам связи, попадет в руки людей, никогда не работавших в дальнем пространстве, доказать им что-либо будет уже невозможно. Достаточно самого факта длительного употребления инфрастимулона. А Молли все-таки когда-то немало времени провел за пределами Солнечной и, кто его знает, с чем там сталкивался. Он-то как раз способен понять меня, даже, если не мог одобрить определенные поступки. И, наконец, решившись, я выложил ему все. А потом достал из кармана коммуникатор, предназначенный для использования на неосвоенных людьми планетах.
- Киберсистема "Гремящей Радуги" подтвердит каждое слово.
- Тебе не положено носить с собой персональное устройство связи с кораблем, - заметил Молли, взяв приборчик.
И пока он разговаривал с Гретой, я отошел к окну. Все было кончено. Оставалось лишь вернуться на Кареоллу. В конце концов, брак с Джеттой фиктивный. Сегодня же позвоню парням из экипажа "Пионера", и даже если к моменту старта не снимут швы, все равно отправлюсь с ними. Управлять космокатером одной рукой мне еще никогда не доводилось. Всегда имелась хоть какая-то возможность пользоваться левой. В крайнем случае, программировал автопилот. Сейчас на это времени не будет, как в тот единственный раз, когда прямо с космодрома пришлось ехать в госпиталь. Но тогда годилась одна из стандартных программ. Сейчас, похоже, придется отправляться в таком виде, в каком есть, причем без автоматики. Я стоял у окна и ломал голову, как такое можно сотворить, не разбившись при этом. Так углубился в размышления, что даже не сразу отреагировал на слова командора-медика.
- Иди-ка сюда, Рольф, - позвал он своим обычным брюзгливым тоном.
Медленно подхожу к столу, и Молли возвращает ком, отвечая на мой немой вопрос:
- Теперь это твое по-праву.
- Почему?
- Скоро узнаешь.
- ???
- Пока воздержись от упражнений, связанных с положением тела головой вниз и руку побереги. Мешать больше никто не будет.
Я ничего не мог понять, лишь почувствовал, как снова вернулась головная боль. Она пришла еще у окна, и, похоже, каким-то образом отразилась на моем лице, потому что Молли сумел это заметить и сразу задал прямой вопрос. Врать было уже бессмысленно, поэтому, сказав да, я лишь обессилено опустился в кресло. Командор-медик включил незнакомый мне аппарат, закрепил датчики и вскоре удовлетворенно хмыкнул.
- Так и должно быть.
- Объясните хоть что-нибудь!
- Смотри сюда, - он немного повернул монитор, чтобы мне было видно. - Не может у тебя, Максимов, не болеть голова, если это случится в неподходящий момент, ты имеешь все шансы отключиться на какое-то время.
- Не могу. В глазах потемнеет и только.
- Этого достаточно.
- Есть способ, - говорю ему, - Совсем ничего не будет.
- Что принимаешь?
Называю ему. Он немного помолчал, а потом спрашивает:
- Как часто пользуешься лекарствами?
- Можете мне не верить, - медленно отвечаю, - Но в последний раз это было при прохождении светового барьера, я тогда решил перестраховаться на всякий случай. И сейчас, после операции, снова началось…
- Вот и скажи теперь, как с тобой поступать?! - воскликнул командор-медик, - С одной стороны, ты являешься человеком, который достаточно долго и весьма успешно работал в пространстве после двух серьезных травм, прошел через несколько критических ситуаций, следовательно, мы обязаны оставить тебя капитаном корабля. С другой стороны, по логике вещей, ты же от перегрузок должен сознание терять!
- Сознание не терял, но на грани с этим было одно время, - сознался я.
- Уходи с моих глаз долой! - ворчливо сказал Молли. - Попробуем сделать что-нибудь.
Он сразу же вызвал моего врача, а я ушел, свалился на койку и проспал до вечера, так и не поняв, почему мне вернули передатчик, если ничего еще не решено. А на следующий день Олег Бёрнер, проявивший живой интерес к происходящему, посоветовал не паниковать, а вместо этого просто дождаться дальнейшего развития событий, которые, по его мнению, не за горами. И действительно, едва сняли швы с лица, позвонил Баранов. Осведомившись о здоровье, он сходу заявил:
- Требуется твое присутствие на ближайшем заседании Совета.
- Вы чего? - спрашиваю его, - С ума сошли? Не видите, что ли, я болен, и в таком виде нигде выступать не могу.
Но этот хитрый старый лис ничуть не смутился:
- Кроме того, капитана Максимова желают видеть в сразу нескольких местах. Если точнее, на вполне конкретных опытных заводах, где необходима информация из первых рук, следовательно, тебе надо там побывать, - не давая мне заговорить, он продолжал, - Предприятия эти находятся далеко, поэтому получишь в свое распоряжение флаер новейшей конструкции с хорошим автопилотом.
Он знал, чем меня соблазнять!
- Где машина? Когда и куда лететь? - спрашиваю, еще не успев осмыслить происходящее.
Тут командор радостно захохотал, затем сообщил, что завтра в 10 я должен быть готов, и отключился. К чему только готовиться?
На следующий день меня привезли в здание Совета Космонавтики, где начиналось скучнейшее заседание. Обсуждали возможность восстановления старых кораблей. И лишь в конце речь пошла о "Вервольфе", из-за которого, собственно говоря, потребовалась моя персона. Уважаемые люди задавали вопрос за вопросом. Я отвечал, как мог, показывая на чертежах, где какие имеются повреждения, и как их можно устранить. А после заседания мы с Мариком Вайзе из конструкторского бюро продолжили разговор в буфете, потом перебрались в кабинет, где мой новый знакомый показал проект будущего ремонтного корабля, который, оказывается, строится на Луне. У меня от такого аж глаза округлились.
- Суперсветовик на Луне!!!
- На планету земной группы, да еще с биосферой в придачу, его все равно не посадить, - вздыхает Марик.
- Построить можно где угодно, - говорю ему, - Как только вы его с поверхности поднимать собираетесь?!
- Этот корабль, - заявляет мой собеседник, - Должен садиться хотя бы на лишенные атмосферы планетоиды.
- Не проще ли послать катер?
- Практика показывает - не всегда.
Так мы с Мариком обсудили немало интересных вопросов, пока в конце рабочего дня ни объявилась, наконец, Арабелла - секретарша Баранова. Она прервала наш разговор, и потому пришлось, попрощавшись с новым знакомым, отправляться в приемную командора за папкой с бумагами. Это, значит, где надо побывать в ближайшее время и что там делать придется.
- Девушка! - говорю ей без всякого стеснения, - Вы понимаете, что меня из госпиталя никто пока не выписывал!
- Да, - лаконично отвечает она и вручает документ, из которого следует, что я могу жить в своей квартире, если захочу, а, при желании, имею возможность вернуться в госпиталь, но в том и другом случае обязан продолжать лечение.
- Что за спешка? - спрашиваю ее. - Выдергиваете больного человека из постели, тащите неизвестно куда, как будто подождать нельзя!
Арабелла посмотрела на меня каким-то странным взглядом и вручила документы на персональный флаер.
- Не знаю, в чем тут дело, - смущенно произнесла она, - Передаю лишь то, что приказал командор Баранов.
- Приказал?!! - вырвалось у меня, - Выражения-то какие завелись! Можно подумать, мы с паучниками уже воевать начали!
- Машина стоит на посадочной площадке, готовая к вылету, - казенным тоном сообщает Арабелла.
- Благодарю Вас, мадмуазель! - воскликнул я, пытаясь поцеловать ей руку.
- Вот плут! - раздался из динамика голос Баранова, который, оказывается, он все слышал.
- Иди, больной человек, долечивайся и про дела не забывай!
- Понял, командор! - радостно отвечаю ему и, выскочив из кабинета, спускаюсь по лестнице, прыгая через три ступеньки, а уже на улице чуть ли не бегом направляюсь на взлетно-посадочную площадку, на ходу высматривая номер нужной машины.
Короче говоря, выделили мне, оказывается, персональный флаер да еще самой новейшей конструкции, с суперумным автопилотом. Можно одни голосовые команды подавать и к управлению не прикасаться совсем. Такую модель я еще не видел, но, бегло осмотрев пульт управления, быстро пришел к выводу, что с этой машиной и одной рукой справлюсь. Если что, система безопасности все равно разбиться не даст. А поскольку, на этот раз, шину наложили только на запястье, и пальцы немного работают, можно в полете кое-что делать левой. Поэтому, наполовину отключив автоматику, запускаю двигатели и по крутой траектории ухожу в небо. На радостях вздумалось тут же крутануть насколько косых петель. И тут ожили динамики:
- Капитан Максимов, - раздался ворчливый старческий голос.
- Слушаю! - официально отозвался я.
- Вам разрешили летать только в автоматическом режиме.
- Но…
- Высший пилотаж для Вас пока недопустим.
- Понял, - говорю, положив машину на крыло для разворота в нужную сторону.
- Извольте включить автопилот, - приказал динамик тем же голосом.
- Включил.
Получается, за взлетом следили, впрочем, тут и удивляться нечему, поэтому опускаю спинку кресла пониже, здесь даже такое предусмотрено, и пытаюсь поудобнее устроиться. Рука болит, не давая это сделать. Порылся в кармане и проглотил обезболивающую таблетку. Снова ожил динамик.
- Если Вы плохо себя чувствуете, лучше вернитесь в госпиталь.
Черт побери!!! Оказывается, они видят, что я тут делаю! Ничего, в ближайшее время начальство лишится подобной возможности, надеюсь, Баранов это прекрасно понимает!
- Чувствую себя нормально для человека, у которого еще не все швы сняли после операции!
- на этот раз нагло отвечаю им, добавив, - Когда вы целый день меня по кабинетам таскали, об этом никто не спрашивал!
В динамике щелкнуло, видимо что-то переключили, но, похоже, не так, как следовало, потому что до меня донесся голос Баранова:
- Я тебе говорил, рано его списывать!
- Не понимаю, как решились доверить корабль такому хулигану!
- Из-за привычек доверили, он самостоятелен.
- Избыточно, - констатировал ворчливый старческий голос.
- Сам знаешь, какая была ситуация, - оправдывался Баранов.
- Теперь надеешься, будто из этого поклонника жесткого экстрима получится капитан крейсера?
Я чуть не подпрыгнул, услышав такое. Вспомнились слова Олега. Неужели, правда?!!
- Во всяком случае, Дик его рекомендует, - заметил командор, имея в виду Бабаева.
Вот это дела!!! Чертова окрошка, блин!
- Давай подождем с решением, у него травмы с последствиями, - ворчливо напомнил старик.
Затем они, вероятно, заметили, что не так переключили киберсистему, поэтому продолжение разговора услышать не удалось, но информация и без того сногсшибательная, и потому всю дорогу мне не давала покоя мысль о том, что "Гремящую Радугу", действительно, собираются переоборудовать в крейсер! Интересные пироги получаются!