Пришло время готовить "Гремящую Радугу" к возвращению на Землю. Мы и так были вынуждены слишком долго задержаться на Кареолле. А ведь есть еще информация о паучниках, которую необходимо доставить в Солнечную. Кто знает, насколько значительными окажутся обнаруженные в системе Элиоса факты. Другой вопрос поставил Бабай: каковы результаты действий спасательной экспедиции в системе Око Дракона, вернулась ли она, имеется ли какая-либо связь между нашими злоключениями и событиями на станции. Всем нам ясно было одно - бортовой компьютер чужого корабля запрограммирован на уничтожение любого, приближающегося к нему, предмета, в том числе и объекта искусственного происхождения. Весь вопрос зачем! И чего ради затевать войну в космосе?! Мы с ребятами так и не поняли этого. Сам факт подобных действий казался какой-то ошибкой, возможно, основанной на чисто психологическом отличии людей и паучников, а так же связанной с этим разницей в конструкциях кораблей. Ведь не случайно речь чужаков не поддается расшифровке.
Но вопросы, не имеющие ответа - неплохой предмет для разговоров, А в плане практическом, прежде всего, необходимо обеспечить корабль запасом вещества перед погрузкой и стартом с околопланетарной орбиты Кареоллы.
И вот тогда, наконец, после долгого перерыва я вновь взялся за штурвал "Альбатроса" и, в соответствии с инструкцией, по пологой спирали повел его на орбиту. Весь экипаж находился на борту.
- Будто пассажиров везешь, - неожиданно заметил Игорь.
- А может быть, так и надо летать, - почему-то возразил ему Нгамо.
- Сейчас свечей пойду! – меня теперь злило, если кто-то напоминал о запрете летать с большими перегрузками.
- Не надо, Рольф! – сказали мои друзья чуть ли не хором.
- Мы ведь просто не привыкли летать по инструкции, - смущенно добавил Игорь.
"Гремящая Радуга" плавно сошла с орбиты и на стандартных 2g устремилась к ближайшему астероиду. Нам пришлось составить довольно странное расписание вахт, в соответствии с которым 12 часов в рубке находился я, как капитан и астронавигатор одновременно. Затеем, дежурили Игорь и Нгамо по 6 часов. Каждый выполнял работу двух бортинженеров. В итоге получалось 24 часа, так как на корабле мы придерживались земной продолжительности суток, а вовсе не кареоллианской, когда один оборот планеты вокруг своей оси составляет 25 часов с минутами. Первоначально ребята предлагали, дежурить по 8 часов. Но я сказал, нет. Во-первых, говорю, ко многим делам вы меня не подпускаете из-за чертовых связок! Во-вторых, астронавигацией можно заниматься и в рубке, не обязательно к телескопу бегать. И что получится? Значит, я свои 8 часов отработал и все. А вам, сколько вкалывать придется?!
Парни поспорили немного, чисто из принципа, и согласились.
Обязанности мальков распределили еще проще. Каждый из них 4 часа обязан был отдежурить в рубке в соответствии с составленным нами расписанием. Это позволяло любому из нас при необходимости отлучиться куда-нибудь на некоторое время. После этого ребята должны были в течение 2-х часов помогать одному из "стариков", причем трое из них работали с Нгамо, трое - с Игорем. Помимо того им предстояло не менее 4-х часов посвящать учебе и далее следовало время обязательной физподготовки. Итого, 12 часов продуктивного времени в сутки. Можно было бы не загружать их до такой степени, но, если оставить малькам несколько больше свободного времени, молодежный экипаж обязательно начнет куролесить. Мы трое это очень хорошо знали.
Все кареоллианские ребята к тому времени уже освоили все более-менее простые виды работ, но знаний им не хватало. Они не умели делать необходимые вычисления, не понимали многие показания приборов, часто не могли сориентироваться по цифрам, и т.д. Естественно, доверить им самостоятельную работу было невозможно. Но, тем не менее, юные помощники оказались на удивление полезными. Появилась возможность немного поспать во время дежурства, что в наших условиях было зачастую необходимо, потому что на практике каждому из нас троих приходилось работать часов по 16 сутки.
После старта из Солнечной "Гремящая Радуга" не получила каких- либо повреждений, дважды пройдя через экзопространство. Но идеально отрегулированные на околоземной орбите системы корабля претерпели определенный износ. В результате теперь приходилось постоянно контролировать работу автоматики. Да еще требовалась заниматься с мальками, восполняя недостатки кареоллианского образования, и при этом, обучать их непосредственно для поступления в Аэрокосмический. Мы взяли на борт шестерых подростков, с которыми в свое время ходили за рудосодержащим астероидом. Так получилось вовсе не потому, что они были с нами с самого начала, просто этих ребят отпускали родители. Кроме того, их кандидатуры одобрила толстушка Кэрри, а уж она-то отбраковала многих, отбирая ребят более придирчиво, чем земная медкомиссия.
Новый экипаж неплохо освоился на корабле и обходился без прежних дурацких выходок, но проблем и без того хватало. Дело было не столько в недостатке знаний у ребят, сколько в их возрасте. Они, конечно изо всех сил стремились казаться взрослыми, но все же, время от времени, забывали об этом и носились по кораблю, как расшалившиеся щенки. Но теперь мы к этому относились нормально, в конце концов, сами не так давно были почти такими же. Это когда корабль принимали, даром, что нам тогда уже исполнилось по 27-28 лет каждому.
Я продолжал тренироваться по привычной для каждого космолетчика системе, постепенно восстанавливая утраченные возможности. Во многом приходилось начинать заново, причем даже не с нуля, а еще ниже. И каждый раз требовалось контролировать все реакции, зачастую не доверяя ощущениям. Иногда приходилось даже временно снижать нагрузку или же подолгу топтаться на одном месте. Это было непривычно и неприятно. Раньше физподготовка давалась мне легко, часто я брал с налету многие трудные упражнения, что получалось далеко не у всех, а теперь не мог делать так, поэтому очень не хотелось отправляться в тренажерный зал. Казалось лучше заниматься в каюте, где меня никто не видит. А поскольку многие упражнения выполняются в положении головой вниз, и на голом полу заниматься нет смысла, пришлось и тут найти выход из положения, поставив койку под углом 45.
И вот однажды Нгамо застал меня во время такой тренировки. Я, конечно, сразу вскочил, привычно скатившись вниз через голову.
- Не так резко, Рольф, - сразу посоветовал Джексон, - На корабле все-таки двойная сила тяжести.
Я смутился, зная, что он прав, а Нгамо продолжал:
- Думаешь, мальки ничего не знают? Между прочим, почти у каждого из них какой-нибудь родственник или просто знакомый погиб в джунглях.
- Это же совсем другое! – почти сорвался я.
- Капитан, у Элиоса ты спас нас от худшего, чем смерть. Даже наши тренированные сосуды выдержали перегрузки только благодаря эластофану, а ты продержался исключительно за счет собственной выносливости.
Я молчал.
- Ты тогда вышел за пределы своих возможностей, да еще и дозу хватил, думаешь, мы не рассказали об этом малькам?
- Зачем?! – невольно вырвалось у меня.
- Чтоб знали! – мягко ответил друг и вдруг спросил, - А в каком состоянии тебя унесли в медотсек, помнишь?
Я только головой помотал.
- Между прочим, Дик тогда около тебя часов 10 просидел, а Вацлав специальную программу для кибера составил!
- А я сбежал.
- Едва очухался! Думаешь, мы не понимали, что с тобой происходит?
- Мне казалось, будто ничего не заметно.
- Да, конечно, - язвительно заметил Нгамо, - Особенно, когда ты в рубке засыпал и цифры путал.
Я молча покраснел от стыда. Вот, значит, как оно было!
- Мы все прекрасно знали, что ты колешься и держишь медкибера в каюте.
- Грета заставила, - с трудом выдавливаю из себя.
- И кто ее этому научил?
- ???
- И где находились Юлианна с Лизардом и Вацлавом, подозреваю, ты не знаешь.
- В медотсеке.
- Хоть это не забыл!
- Они были слабо подготовлены к перегрузкам.
- Да, но у них и последствий никаких не было! Во всяком случае, к моменту посадки на Флинтину.
- Точно?
- Спроси у Греты!
- Я предупреждала тебя, Рольф! - отозвалась киберсистема.
- Мы с Игорем, между прочим, тоже сходили к толстушке Кэрри, - продолжал Нгамо, - Только добровольно, в отличие от некоторых.
- Ну и как?! - снова встревожился я, хотя давно уже ознакомился с результатами данного визита.
- Нормально, - спокойно сообщил Нгамо.
- Почему вы вообще?..
- Стали немного хуже переносить перегрузки, только и всего.
- А потом?!
- Все вернулось в норму, нам посоветовали пользоваться пищевыми добавками, усиливающими регенерацию тканей и больше заниматься физподготовкой.
- И все?!
- Представь себе! Да мы на Кареолле как в санатории побывали.
- Ничего себе курорт!!! - воскликнул я. - Вечно какая-нибудь мерзость тебя сожрать норовит!
Нгамо продолжал, не обратив внимания на мою реплику.
- Ты сделал для поселенцев очень много, в отличие от нас. Мы не ходили в джунгли, не боролись с цирсой, не испытывали на себе вакцину…
- Он правильно говорит, - вмешалась Грета.
- И, между прочим, кареоллианские ребята подражают именно тебе, поэтому, если ты сейчас чего-нибудь отмочишь, они поступят так же.
Я задумался, "так же" по их меркам означает хоть к черту в пасть…
- Сейчас следует хотя бы минимально подготовить их к приличным перегрузкам, мало ли что,
- заметил Нгамо.
- И как ты себе это представляешь? - я еще не успел уловить, к чему он клонит.
- Пойдем, подадим им пример, - сказал мой друг.
И мы пошли. Действительно, надо готовить мальков к экстремальным ситуациям, чему до сих пор уделялось слишком мало времени.
Первоначально за дело взялись вдвоем, и, если до сих пор два часа, отведенные на физподготовку, кареоллианские ребята сами по себе развлекались в зале, то теперь они оказались там не одни. А вскоре большая часть работы с ними досталась мне, потому что Нгамо постоянно отвлекали какие-нибудь дела. С Игорем получилось так же. Ну а подростки легко втянулись в ритм занятий. В плане физподготовки заниматься с ними одно удовольствие. Они легко осваивали то, на что землянам требуются месяцы упорного труда. Способствовал тому, как их юный возраст, так и условия жизни на полудикой планете, где людям приходится выполнять гораздо больше физической работы, чем на Земле. Я занимался вместе с ними, хотя многие упражнения пока что мог им только показать. Связки еще толком не разработаны, да и повязка мешала, ограничивая движения в плечевом и лучезапястном суставах. В это время мальки как обезьяны скакали по тренажерам, несмотря на двойную силу тяжести.
Как ни странно, но с началом регулярных занятий в спортзале, повысилась дисциплина на борту. За счет чего это получилось, мы не поняли, но каким-то образом изменение поведения мальков было связано с тренировками.
Новый камень установили тоже нормально. Уже освоившиеся с работой в невесомости и инструментами, юные помощники четко выполняли команды. Теперь они прекрасно знали, когда необходимо подчиняться, и в какой ситуации можно шутить, возражать и балагурить. Так что "Гремящая Радуга" благополучно вернулась околопланетарную на орбиту Кареоллы, где началась будничная работа по погрузке корабля. Необходимо было поднять на орбиту ценную древесину местных пород – прекрасное сырье для химической промышленности.
На Земле давно уже ничего не строят из дерева, но все корабли везут растительное сырье, откуда только возможно. Медики, парфюмеры, кондитеры, химики получат ценные вещества из этих деревьев, естественным путем вырабатывающих дорогостоящие органические соединения, которые часто приходится синтезировать искусственно.
Помимо древесины грузили золото. Без этого ценнейшего металла не полетит ни один космический корабль, не смогут работать автоматические заводы. Наши предки бездумно растранжирили запасы незаменимого в электронной промышленности металла на безделушки, и теперь приходится завозить его для удовлетворения потребностей человечества в кибернетических системах, без которых современная цивилизация совершенно немыслима. Земля могла бы производить золото путем ядерного синтеза, но его себестоимость получается намного выше, чем у привозимого из других планетарных систем.
После возвращения на Кареоллу, мы много летали, перевозя людей и грузы, что было необходимо как для удовлетворения нужд колонии, так и для загрузки нашего корабля. Индастри-сити давал большое количество древесины, необходимой фермерам и требовал все новых и новых рабочих рук для строительства крупного металлургического комплекса. Не хватало ни людей, ни техники. Бабай пожаловался, что для них с Анитой ферма окончательно превращается в дачу. Это было закономерно, с чем старик легко согласился. Но, видимо, земледелие все же каким-то образом привлекало его, поэтому он жалел о том, что не имеет времени заниматься плантациями инопланетных пряностей, которые развел на своем участке в немалом количестве. А мы, трое землян, возвращаясь из полетов, стремились каждый к своей женщине, с которой скоро предстоит расстаться навсегда. Что делать, иного нам не дано. И наши кареоллианские возлюбленные хотя и стремились подольше задержать нас, но, тем не менее, казалось, были готовы к расставанию.
Юлианна с Кариной ждали детей и были чрезвычайно рады этому. А я сделал для Коньковых небольшой грузовичок очень полезный на ферме. На этой машине Карина и ее родители стали ездить в Космотаун, предпочитая наземный транспорт в качестве основного средства передвижения. Женщины ни за что не соглашались летать с Гариком на его "Фанезавре".
Но не все шло гладко, случались и происшествия, особенно в районе Индастри-сити и "У Белых скал", где строился Северный морской порт. То какая-нибудь очередная зверюга нападет, то сломается что-то, и ремонтом нередко приходилось заниматься нам - четверым космолетчикам. Помимо мелких поломок, случались и более серьезные аварии, чаще в районе гор, где шло строительство металлургического комбината.
Специалистов не хватало, и руководителями часто работали люди, не имеющие специальных знаний, просто потому что у них это получалось лучше, чем у других, вследствие чего часто совершались ошибки, исправлять которые было, по сути своей, некому. Привлекали нас. Но ведь космолетчиков никто не учит, как надо строить заводы, соответственно, мы тоже много чего не знали. Приходилось импровизировать. Кроме того, казавшаяся надежной, ровная поверхность оплавленной космическим лазером планетарной коры, скрывала пустоты, находящиеся сравнительно неглубоко. К счастью все они располагались в районе гор, где вскоре были обнаружены карстовые провалы и целая система пещер естественного происхождения. Тогда в Индастри-сити случилась беда, которую просто аварией назвать уже невозможно.
Произошло это как раз во время моей смены. Дело в том, что мы установили для всего экипажа график дежурств, при котором один человек из старого экипажи и двое кареоллианских ребят дежурят сутки и делают при этом, что потребуется, а потом двое суток можно отдыхать на поверхности планеты. В тот день полностью готовый к старту "Альбатрос" стоял в ангаре "Гремящей Радуги" перед полетом в Индастри-сити за грузом.
На связь вышел Ирвин. Мы обменялись приветствиями, и Мак-Нелли поинтересовался, не смогу ли я срочно вылететь к строителям.
- Туда и собираюсь, - отвечаю, - Что-то опять случилось?
- Да, - говорит он, - Там у них обвал какой-то произошел на одном из участков, говорят, вся гора оказалась изрыта пещерами. Есть раненые, погибшие, и кто-то там вместе с бульдозером провалился, вытащить не могут.
- Хорошо, вылетаю! - обещаю я, - Посмотрю, что можно сделать.
- У меня, - говорит Ирвин, - На тебя вся надежда. Флаер к полету не готов, поэтому для меня самого дорога займет часов семь, не меньше. Твои ребята в данный момент неизвестно где, Бабай тоже куда-то запропастился, до вечера искать бесполезно.
- Что, у них так срочно? – спрашиваю, - Они там сами справиться не могут?
- Не знаю, - разводит руками Мак-Нелли, - Мне бы самому туда попасть, но раньше вечера все равно не получится.
- Понял, вылетаю! – ответил я и переключил связь.
По пути к космокатеру обдумал ситуацию. Придется спускаться максимально быстро, а не два часа в атмосфере болтаться в соответствии с инструкцией, поэтому, воспользовавшись общей корабельной связью, говорю:
- Девочки! Давайте бегом в медотсек, хватайте там всех киберов и вылетаем!
- Что за спешка? – спрашивают они.
- В Индастри-сити авария, имеются раненые, погибшие, - говорю им, - Давайте быстрее!
Они умчались. Я же, захватив противоперегрузочные скафандры, направился прямиком к "Альбатросу". В кабине разделся и сорвал повязки. Сегодня мне нужна максимальная свобода движений. Девчонки притащили киберов. Мы закрепили их, и я велел переодеваться. Света удивленно подняла брови.
- Через пять минут стартуем! - отвечаю на немой вопрос девчонок.
Они заторопились, а я, быстро надев противоперегрузочный скафандр, включил двигатели и сказал:
- Сегодня устраивайтесь на пассажирских местах, пристегнитесь по всем правилам, кресло в положение лежа.
- Почему? – не поняла Антуанетта.
Вместо ответа, я улегся на свое место и пристегнулся, зная, что девчонки поступят так же. Космокатер мягко выскользнул из ангара и устремился к планете. Света попыталась, было, завести разговор на тему, что случилось, но пришлось порекомендовать ей помолчать. Сегодня любое неточное движение способно привести к гибели.
Окруженный пламенем тяжелый космокатер огненным болидом ворвался в верхние слои атмосферы. Вокруг обшивки горел воздух, змеилась плазма. Температура в кабине постепенно росла. Меня не интересовала, реакция пассажирок, они такого еще не видели. Если скоростной спуск на планету напугает их настолько, что они уйдут из экипажа, что ж, туда и дорога. Все внимание сосредоточено на управлении стремительно падающей машиной. Стало жарко. Снижаю угол спуска. Скорость падает. С крыльев срываются клочья огня, постепенно их становится все меньше и меньше. И через 20 минут после старта, шасси "Альбатроса" мягко коснулись поверхности Черного Плато. На огромной скорости космокатер промчался через все поле, остановившись около стройки. Нажимаю кнопку выдвижения трапа и, привычным движением отстегнув ремни безопасности, встаю. Бледные девчонки так остались в креслах.
- К обшивке не прикасайтесь, обожжетесь, - сухо говорю им, выходя из машины.
На месте аварии зиял огромный провал. Чтобы заглянуть внутрь него, пришлось просить Грету перекинуть изображение на забрало гермошлема. Иным способом посмотреть, что находится внутри ямы, было невозможно. Но даже с орбиты, при большом увеличении трудно было увидеть, что находится внизу.
Наполовину утонув в темноте, выделялись неясные очертания каких-то предметов. Точно было известно лишь одно - на дне провала оказалось пять человек. И нет под рукой не вертолета, ни даже флаера с вертикальным взлетом. Как еще добраться до оказавшихся в ловушке людей?! Неровные края ямы не позволяют подвести к ней тяжелую технику. В любой момент возможен новый обвал. Люди пытались спуститься на тросах, тоже не вышло. Необходим вертолет.
Что делать?!!
Примерно прикидываю время полета. До Космотауна почти 5 тысяч километров. На сверхзвуковой даже с пассажирами за пару часов добраться сумею. А если через ионосферу - "Альбатросу" потребуется минут сорок. Решение пришло сразу. Значит, часа через два можно будет спуститься в яму. Флаер же долетит сюда лишь через пять – шесть часов. Договариваться пришлось при помощи Греты.
- Через 40 минут вертолет будет готов к погрузке! – отозвался Игорь.
- Спасательную команду возьмешь? – спросил Ирвин.
- Да, разумеется.
- Ждем на космодроме, - прозвучал в шлемофоне голос Нгамо.
- Минут через 7 стартую! – отвечаю им, широким шагом направляясь к космокатеру.
Там я прогнал девчонок, приказав им бежать со всех ног к строителям.
- Зачем?!! – не поняли они.
- Увидите сами, - говорю им, - Да шевелитесь быстрей, сейчас тут фейерверк будет.
После спуска на планету в ореоле пламени они уже ничему не удивлялись и могли бы сами догадаться, каким будет старт. А я вошел в кабину, закрыл гермошлем и пристегнулся по всем правилам. Можно было бы, подняв на выдвижных опорах нос машины, взлететь с места. Ради быстрейшего достижения необходимой скорости следовало поступить именно так, но тогда необходимо, прежде всего, эвакуировать людей из опасной зоны. Кроме того, включение космических двигателей на полную мощность обязательно вызовет новый обвал. Мало того, и людей, и находящуюся поблизости технику горячим ураганом потащит прочь от взлетающего вертикально космокатера. Пришлось отогнать машину подальше, плавно наращивая мощность двигателей. И лишь когда катер начал отрываться от поверхности планеты, включаю полную тягу.
"Альбатрос" стремительно метнулся в небо. Громоподобный рев двигателей разнесся по окрестным джунглям. Там, наверно, все зверье от страха попряталось. Скорость растет. Вокруг крыльев вновь зазмеилось пламя. Скользя по плоскостям, оно клочьями падает вниз, словно пена с губ бешено мчащегося коня. Ионосфера. Две тысячи километров поверхности планеты осталось позади. Начинаю спуск. По обшивке бегут каскады искр, срывающихся вниз огненным дождем. В кабине жарко. Скорость максимально возможная. Медленно снижаю ее, входя в более плотные слои атмосферы. И вот уже стеклобетон космодрома мчится навстречу, совершающему посадку, космокатеру. Тридцать две минуты полета пронеслись, словно единый миг. Шасси касаются посадочной полосы, стреловидная машина плавно тормозит и, описав широкий полукруг, останавливается около мастерских, где уже собралась группа людей, готовых отправиться к месту катастрофы. Подруливаю к ним, и еще до полной остановки машины вызываю своих ребят.
- Игорь! Позаботься, чтобы ни у кого не было ожогов при погрузке.
- Понял! – звучит в наушниках голос друга.
- Открываю трюм! - сообщаю, разворачивая машину.
"Альбатрос" неторопливо останавливается, при этом в задней его части открываются створки грузового шлюза. Автоматически выдвигается широкий трап, ложась на стеклобетон, как только космокатер замер, готовый принять в свое объемистое чрево людей и технику.
- Вертолет готов к погрузке! – докладывает Игорь.
- Включаю погрузочное устройство! - пальцы касаются нескольких клавиш, приводя в движение стрелу подъемника.
- Магниты! - звучит из динамика знакомый голос.
- Есть магниты! - отвечаю, коснувшись нужной клавиши.
- Контакт установлен! - докладывают снаружи.
- Всем от машины!
- Есть всем от машины! - бодро рапортует Нгамо.
Тем же способом прихватили еще и кран с вездеходом Ирвина. А пока наш экипаж закрепляет оборудование в трюме, на борт поднимаются пассажиры. Показываю им, где можно расположиться, куда пристроить инструменты вместе с остальными вещами. Входят мои ребята. На этот раз уже не ложусь, а сажусь в кресло. Игорь устраивается рядом.
- Экипаж к старту готов! – доносится голос Нгамо.
- Всем пристегнуться!
И снова взревели двигатели, сдвигая с места тяжелый космокатер. Сначала он медленно, словно неохотно, развернулся, потом все быстрее и быстрее помчался по стеклобетону, устремляясь в небо, чтобы через час, пятьдесят семь минут земного времени опуститься на Черном Плато. Мы идем без больших перегрузок, но все же достаточно быстро. Ускорение всего лишь 4, 5м/с;. Но пассажирам и этого кажется много, что неудивительно.
Нгамо показал большой палец, поднимая вертолет в воздух мол, хорошо долетели. Я махнул рукой ему в ответ. И винтокрылая машина унесла моих друзей к месту аварии. Следом уехал Ирвин. Там они разберутся. Нам же предстоит другая работа, теперь необходимо доставить пострадавших в Космотаун.
- Это было так красиво! – воскликнула Антуанетта, имея в виду взлет.
- И страшно! – серьезно добавила Света. – Особенно когда был взрыв!
- Это не взрыв, - объясняю девочкам, - Просто в момент отрыва машины от земли я включил все двигатели на полную мощность, а удар перегретого воздуха действительно по звуку напоминает взрыв, так как здесь тоже имеется мощная ударная волна. Но зарубите себе на носу, чтобы летать так необходимо вести машину на пределе ее возможностей. Автоматика здесь не поможет. Необходимы навыки. Одно неверное движение, и все находящиеся на борту изжарятся, а потом сгорит катер.
Светлана нервно передернула плечами, как будто ее уже начало припекать.
- Необходимо забрать восемь человек и еще пятерых, упавших вниз, - сообщили мне.
- Если они живы, - добавил кто-то.
И мы с девочками занялись подготовкой к погрузке раненых, протягивая тросы для крепления носилок, но вскоре меня вызвал Игорь, и малькам пришлось работать самостоятельно.
- Срочно нужна твоя помощь! – деловым тоном сказал Норт.
- Что случилось?
- В провал придется спускаться двоим, одному там не справиться.
- Понял. Жду! - отвечаю другу.
Спустя несколько минут вертолет опустился рядом с трапом "Альбатроса". Мы не хотели привлекать кареоллианцев к самой сложной части спасательных работ. Людям нужно что-то объяснять, показывать в условиях, когда каждое действие очень опасно, самих может придавить. Даже скафандры не спасут.
- Сами мы быстрей справимся, - говорил Нгамо. - Спустимся вниз, а ты машиной управлять будешь.
И вот ребята в провале. Закрепили тросы.
- Давай! – раздается в шлемофоне.
Шестилопастной винт мерно стрекочет над головой, поднимая груз над неровными краями глубокой темной дыры, и вскоре оттуда снизу показывается покореженный бульдозер с мертвым водителем.
Второй заход. Снова удерживаю машину точно над центром ямы, чтобы затем по команде друзей осторожно набрать высоту. Из кабины видно, как Нгамо, зацепившись за крюк, бережно держит в руках покалеченного человека. Он отдает раненого подоспевшим медикам, и опять спускается вниз, где остался Игорь.
- Нужен еще трос!
- Спускаю!
- Поднимай! - звучит после долгой паузы, и платформа с тремя трупами, слегка раскачиваясь, появляется над поверхностью темного провала. Норт и Джексон держатся за нее.
- Там есть еще вездеход, но он уже не подлежит ремонту, - сообщают они мне.
- Понял! Держитесь крепче! - почти кричу в находящийся перед губами микрофон.
Ну что ж, хотя бы один из пятерых пострадавших остался жив, и то хорошо. Теперь ребята останутся работать на месте аварии, и только девочки полетят вместе со мной, потому что после посадки в Космотауне предстоит вернуться на корабль для подготовки катера к следующему рейсу.
На этот раз "Альбатрос" с пострадавшими на борту плавно отрывается от поверхности Черного Плато и, медленно набирая высоту, пробивает пушистые облака. Мы идем на небольшой скорости, поэтому лишь за три с половиной часа доберемся до Космотауна. Тяжелая скоростная машина движется, словно пассажирский лайнер, где можно запросто гулять по салону, даже при взлете и посадке.
Пока выгружали раненых, я заблокировал ручное управление, и обратился к девчонкам с просьбой помочь мне снять скафандр. Сам сделать это уже не мог. Выложился полностью. Два скоростных полета за день многовато для одного человека. И потом, когда пришлось пилотировать вертолет, требовалась еще большая точность движений при ручном управлении машиной, т.к. раскачивающиеся тросы способны ударить груз о края ямы, покалечив находящихся на платформе людей. Когда напряжение спало, левая рука почти перестала слушаться, будто снова повредил ее. Но, поскольку космокатер полностью автоматизирован, проблем при возвращении в Космотаун не возникло. Даже посадка производилась в автоматическом режиме, а девчонки и не заметили ничего.
- Сейчас отправляйтесь на корабль для техобслуживания катера, - инструктирую их, - Полетите без меня, на автопилоте.
- Почему? – поинтересовалась любопытная Света.
- Потому что завтра - послезавтра необходимо будет лететь за грузом. Далее, вы обе до самостоятельных полетов еще не доросли, поэтому автоматика поднимет машину на борт корабля и поставит в ангар гораздо лучше вас, что потребуется делать скажет Грета.
- А Вы, капитан? – спросила Антуанетта.
- В госпиталь.
- Зачем??? - хором воскликнули обе.
- Похоже, связки порвал.
- Зачем Вы сняли повязку? – возмутились они.
- Затем, что нужна была свобода движений.
- Но………
- Иначе бы мы сгорели при скоростном спуске, - отвечаю.
Антуанетта тут же полезла в аптечку.
- Не надо, - прошу ее, - Найди лучше какой-нибудь наземный транспорт.
Девочка убежала, а я спустился по трапу и, увидев, что электрокар из госпиталя еще не уехал, побрел к нему. Света шагала рядом. Из-за шасси вынырнула Антуанетта.
- У них есть свободное место, - прокричала она.
Иной раз удивляют привычки кареоллианцев, спрашивается, зачем так громко орать, если и так хорошо слышно.
- Рольф! Садитесь сюда! – позвал водитель.
- Если все обойдется, денька через два буду на борту, - обещаю девочкам.
- Ясно, капитан! – хором ответили мальки.
Но на самом деле получилось не денька два, а несколько больше, и вовсе не потому, что я потянул не до конца зажившие связки. Просто Карина родила девочку.
На следующий день Кэрри поинтересовалась:
- С какими перегрузками ты летал? – спросила она.
- Не больше шестнадцати же, - отвечаю ей, - И все было нормально, только устал очень, еле ноги потом тащил, да рука теперь не слушается совсем.
- Ничего страшного, - сообщила врач, - Просто летать тебе пока рановато, и нагрузка была очень большая даже для абсолютно здорового человека, а в результате получилось основательное растяжение, естественно рука не работает.
- И как же быть? - спрашиваю ее.
- Полежи несколько дней, - предложила Кэрри.
И я согласился. Все равно в ближайшую пару недель работник из меня никакой. Сообщил экипажу, чтобы пока обходились без меня, успокоил разволновавшуюся, было, Грету, которая отреагировала на происходящее вовсе не с бесстрастностью вычислительной машины. Вроде бы все уладил, но тут произошли события, которые следовало ожидать именно в это время, о чем я, по глупости своей, совершенно забыл.
В тот день я мирно валялся на кровати, когда в палату влетел Гарик и с порога заявил, что привез Карину.
- Как это она согласилась с тобой лететь? - удивленно спрашиваю его.
- Так куда же ей деться-то было! - выпалил мальчик.
- Что случилось?!! - страх липкими мурашками пополз по спине, мало ли что могло произойти на необжитой еще планете, образы местных хищников сразу всплыли перед глазами.
- Она родила! - тоном заговорщика ответил мальчик.
- Когда?!! - облегченно спросил я.
- Сегодня!
- Где она?!!
- В родильном отделении, где ж еще? - не понял Гарик.
- Пойдем к ней! - предлагаю ему.
- Туда же не пускают! - удивился мальчик.
Некоторое время до меня доходил смысл его слов, почему это кого-то могут куда-то не пускать, да еще на Кареолле. Но в очередной раз, стараясь не показать свое невежество, коротко бросаю:
- Пойдем!
В отделение нас, естественно, не пропустили, но крыша и чердак - места знакомые, пройти там можно куда угодно, поэтому через несколько минут я уже целовал Карину, даже успел выяснить, что у нее все нормально, и с ребенком все хорошо, и рассказал ей, что у меня все обошлось. За это время женщины успели накормить Гарика конфетами и дать ему кучу разнообразных поручений. Потом пришла санитарка, увидела нашу весьма нетипичную для данного места компанию и долго ругалась, называя меня безответственным шалопаем, а не по больничному одетого мальчика - разносчиком инфекции. Но, не смотря ни на что, удалось-таки уговорить ее никому ничего не рассказывать, и мы с Гариком тихо ушли тем же проторенным путем, каким проникли в родильное отделение, то есть через чердак.
Целый год наш корабль находился в системе Джессики. Еще две - три недели, и "Гремящая Радуга" вновь уйдет в бесконечность космического пространства. Кончается время, отпущенное судьбой для нашей недолгой любви. Когда-нибудь мы, может быть, снова увидимся, в этом случае Карина, скорее всего, будет несколько старше меня. А Луиза, как назвали девочку, к тому времени имеет все шансы стать взрослой и обзавестись собственными детьми.
- Сумасшедший ты мой, ненормальный звездолетчик, как я люблю тебя такого, какой есть - чокнутого!
- Любовь моя, в твоих словах есть доля истины, но, прошу тебя, открой великую тайну, в чем заключается моя чокнутость на этот раз?
- И он еще спрашивает!!! – притворно возмутилась Карина, - Можно подумать, нормальные мужья своих жен из роддома на крышу гулять водят!
- Ну, хорошо, согласен, я ненормальный. Зато ты у меня самая нормальная, самая хорошая, самая любимая, самая правильная и привлекательная!
- Нормальные женщины от таких как ты детей не рожают! – тоном строгой учительницы отвечает Карина.
И мы вместе смеялись на жесткой холодной крыше, глядя, как над нашими головами рассыпал свои разноцветные огоньки Млечный Путь. И вон там, в небе движется яркая мигающая точка, это "Гремящая Радуга". Но что такое?!!
- Я тебя засекла, Рольф! - чисто по-женски хихикнула бортовая киберсистема моего корабля, - Ты там, на крыше сидишь с Кариной!
- Чертова техника! – невольно сорвалось с языка.
- Тебе от нее в подвале прятаться надо, чтобы не подсматривала! – давясь от смеха, произнесла Карина.
- Смотрите не простудитесь! - Грета, как всегда, была в своем репертуаре, и ведь не смущается совершенно ничем, зараза кибернетическая!
- Ненормальный ты мой! - ласково сказала Карина и снова поцеловала.
А, спустя несколько дней, я посадил флаер возле госпиталя и, сдвинув назад шлемофон, крепко поцеловал Карину, державшую на руках малышку Луизу. Ребенка она мне не доверила, мол, уронишь еще!
- Что ты, дорогая? Как можно! - пытаюсь оправдаться в ее глазах не известно от чего.
- Младенцев держат двумя руками, - пояснила она, - Это тебе не штурвал.
Пришлось брать увесистую сумку и тащить ее к машине. А в это время навстречу нам по дорожке шла толстушка Кэрри, издалека напоминающая колобок с ножками. Мы с Кариной поприветствовали ее, и главврач Кареоллы окинула нас оценивающим взглядом, который задержался на пустом рукаве летной куртки.
- И куда это ты, голубчик, собрался в таком виде, да еще с грудным ребенком в придачу? – иронично спрашивает она после приветствия.
- Да вот, домой надо, - отвечает за меня Карина.
- И не боишься ты, милочка, летать с таким вот сумасшедшим? - саркастически интересуется Кэрри.
- С Рольфом не боюсь! - радостно ответила моя жена.
- Ему же хоть кол на голове теши! - констатировала врач.
- Это точно! - со смехом согласилась Карина.
- Что это Вы женщину с ребенком пугаете? - не выдержав, возмутился я, - В машине автопилот есть, между прочим.
- Никогда не поверю, что Рольф Максимов пользуется автопилотом, - с усмешкой заметила Кэрри.
- Это почему же? - спрашиваю ее, - Иногда, бывает, включаю его.
- И когда же это? - ядовито любопытствует хирург.
- Когда полет скучный и спать хочется, - терпеливо объясняю ей.
- Сажает машину тоже автопилот?
- А почему нет? В нем и такая программа предусмотрена.
Толстушка Кэрри пожала плечами, выражая свое отношение к моим словам, мол, не верю в подобные байки. А затем спросила, не подбросим ли мы ее до одних знакомых. Тут хохотали уже мы с Кариной на пару.
- Пойдемте, - говорю сквозь смех, - Во флаере место найдется.
Так мы втроем, а точнее вчетвером вполне комфортабельно устроились в тесной для троих кабине. Я включил двигатели и положил руки на штурвал, при этом куртка послушно сползла с левого плеча.
- А говорил, на автопилоте полетим, - ехидно заметила похожая на колобок пассажирка.
- Накрутили столько, что рукав не налазит, а теперь издеваетесь, да? - возмущаюсь в ответ.
Женщины захихикали.
- За всю свою жизнь видела только двух таких ненормальных - тебя и Дика, - констатировала главный хирург Кареоллы.
Мы с Кариной тихо посмеивались над ее словами, а флаер в это время плавно поднимался в воздух. Ребенок мирно спал, и я осторожно развернул машину в нужном направлении, стараясь обходиться без глубоких виражей. Потом, прижав грудью штурвал, почесал нос, что почему-то очень насмешило женщин.
- Это он так на автопилоте летает, - шутливо заметила Кэрри под смех счастливой Карины.
А спустя минут пять флаер почти вертикально опустился около нужного домика. И оттуда, как водится, с радостным лаем выскочило очередное лохматое любвеобильное животное, готовое облизать с головы до ног любого человека, приехавшего в гости. Я не решался даже дверь открыть, пока на горизонте не появятся хозяева этого приветливого создания, выросшего до размеров небольшого теленка, но Кэрри отреагировала по-другому.
- Ну, открывай же, Рольф! Тут Крумбик страдает, его надо скорее приласкать!
Дверь послушно отошла в сторону, и "маленький" милый Крумбик, поставил передние лапищи на пол кабины, чтобы его заросшая шерстью могучая морда могла получить свою порцию ласки. Толстушка Кэрри, не спеша, спустилась вниз, и Крумбик снова заглянул к нам, как бы спрашивая: "А вы, почему все еще тут сидите?! Всех зову в гости!!!» Но, обманув наилучшие пожелания пса, мы лишь попрощались с ним и с Кэрри, а затем улетели.
Скоро закончится погрузка корабля, значит еще неделя, максимум две осталось до старта. А до начала моей смены еще больше суток, так что самое время сейчас побывать дома. На этот раз мы никуда не ходили, только посидели за семейным столом все вместе, даже Света присутствовала. При этом крошка Луиза кочевала из рук в руки. Довелось подержать ее и мне. Неуклюже взяв сверток, я не знал, что с ним делать, а надо мной при этом хохочут.
- Что ржете, как жеребцы необъезженные? - говорю им, - Не видите что ли, человек никогда в жизни к младенцам даже близко не подходил!
Тут они развеселились еще больше. Даже ребенок издавал какие-то радостные нечленораздельные звуки. Но, не смотря на смех, теперь в наших встречах все чаще сквозил оттенок грусти, и когда мы с Кариной остались наедине, она прильнула к моей груди, и тут я вдруг почувствовал, что женщина плачет.
- Милая моя, ну мы же пока вместе! - пытаюсь успокоить ее, а у самого тоже в горле встает ком.
- Вот именно, пока…
"Как быть?!" – стучала в висках мысль. Увезти ее на Землю, где я буду иногда возвращаться к ней? Но ведь там Карина останется совсем одна, оторванная друзей и близких, от привычной обстановки. Не сомневаюсь, внешне все будет хорошо. У Карины появятся новые знакомые и новые интересы, но при этом на всю жизнь останется тоска по своей ферме, по бескрайним пастбищам, по родителям и самой планете. В то же время здесь, на Кареолле Рональд и Вера лишатся сразу двух детей, причем навсегда. Да и как лететь ей с грудным ребенком, мало ли что может случиться в пути. Из-за Луизы придется идти на одном же…
- Я вернусь к тебе, если комиссуют! – сами собой сорвались с губ слова.
- Не вернешься! - обреченно сказала женщина, - И угораздило же меня связаться с тобой, ненормальный ты мой, бродяга космический!..
Мои губы покрывали поцелуями ее мокрое от слез лицо, потому что сказать было нечего, мы ведь прекрасно знали, что расстаемся навсегда.
Так уж вышло. Маленькой Луизе исполнялся всего месяц, когда Карина с грустью отпускала меня обратно в пространство. Она не могла поехать на космодром с маленьким ребенком, поэтому мы прощались на ферме, где у ограды стоял готовый к вылету флаер.
- Тебе было хорошо со мной? – спросила женщина.
- Конечно, милая!
- Если бы ты мог остаться… - вздохнула она
- Жалеешь, что Кэрри не забраковала меня окончательно?
- Если честно, да!
- Но ведь я и здесь не смогу не летать!
- Знаю, но ты бы всегда возвращался ко мне!
- Да.
Добавить здесь больше нечего. Однажды раз, выбрав космос, остаешься с ним навсегда. Каким-то непостижимым образом Карина поняла это. А меня уже звали звезды. И с губ невольно полились стихи Игоря, они были немного грустные, выражающие чувства, характерные для всех представителей нашей профессии. Да и как иначе? Приобретая одно, человек часто бывает вынужден отказаться от другого…
Мы уходим в небо, чтоб вернуться,
Нас зовет далекая звезда,
Млечный Путь, спиралью изогнувшись,
Призрачно сверкает, как всегда.
Снова старт, и снова расставанье,
Остаются на Земле друзья.
Наша жизнь - то вечное скитанье,
И на месте не сидится никогда.
Дюзы вспыхнут плазмой раскаленной,
Камень в свет, мгновенно превратив,
Я на трап шагну, в тебя влюбленный,
Лишь себе разлуку не простив.
Ты уйдешь с другим, и не вернешься
Ты ко мне, я знаю, никогда,
Вечность между нами развернется,
А любовь, увы, не для меня…
Наступил день расставания для всех нас. Вокруг "Альбатроса" собрались провожающие. Родственники, друзья и просто знакомые прощались с экипажем "Гремящей Радуги". Юлианна, не стесняясь никого, плакала на плече у Игоря, который тоже едва держался. А Бабай завистливо улыбался, глядя на нас, пожелав каждому спокойной плазмы и чистого пространства. После взлета мне даже удалось рассмотреть его в толпе, когда катер прошел над самым космодромом, покачав крыльями остающимся.
А вечером того же дня ожили маршевые двигатели, и я провел корабль, целенаправленно задевая верхний слой ионосферы планеты, совершая тем самым очень опасный, но в то же время необыкновенный по красоте маневр. Ради этого мы специально подгадали время, чтобы в ночном небе он был виден всем. Получилось действительно здорово! Весь экипаж собрался у экрана, на который транслировалось изображение покидающего околопланетарную орбиту корабля. Огненный дождь метеоров сыпался вниз, освещая и поверхность Кареоллы, и "Гремящую Радугу", уходящую в пространство. И одновременно с этим на всех волнах звучали стихи Игоря, посвященные их с Юлианной любви:
Мы с тобой навсегда попрощались,
Сквозь пространство любовь пронеся,
Среди звезд мы с тобой повстречались,
Звезды нас разлучат навсегда.
Космос снова раскинул объятья,
И корабль вновь к старту готов,
Как хочу я с тобою остаться,
Отказавшись от собственных слов!
В тот момент перед моими глазами помимо воли всплывало лицо Карины, стоящей на крыльце своего "теремка". Слезы бежали по щекам моей любимой женщины, а я при этом обнимал и целовал ее. А потом, запрыгнув в кабину флаера. прокрутил почти у самой земли каскад петель, пытаясь написать в воздухе: ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!!! А она посылала мне воздушные поцелуи…
Ты не можешь вернуться на Землю,
Я остаться с тобой не могу!
Разлучают пространство и время,
Проведя между нами черту.
Шоколадную кожу погладив,
Тронув локоны светлых волос,
Я к губам припаду на прощанье
И к глазам твоим, мокрым от слез.
Юлианну с Игорем связывало слишком многое. Молодая женщина всей душой рвалась в пространство и, в то же время, не могла лететь с нами, так же как Игорь хотел и не мог остаться на Кареолле.
Ты у трапа помашешь рукою,
Я же в шлюз без тебя ухожу.
Сколько раз здесь мы были с тобою,
И тебя я, как прежде, люблю!
Я б с тобою остался на веки,
Звездных радуг покинув огни!
Смерть друзей на пути нашем встала.
Что поделаешь,
надо идти…
И он действительно готов был остаться. И я уже сказал, что мы доведем корабль до Земли без него. Только Юлианна понимала, это она должна лететь с Игорем, а вовсе не он обязан остаться с ней. Если бы он остался, вряд ли у них получилась бы нормальная семейная жизнь. Как не могла получиться она и у нас с Кариной. И лишь Нгамо грустно улыбался. Мариса нравилась ему, но она не искала длительной близости. Ей такое было просто не нужно.