Глава 13
Новое дыхание
Почти забытое ощущение падения. Чувствуешь, как потоки воздуха скользят по телу, зависшем где-то над землей. Хотя в моем случае это было, скорее, под землей.
Невысоко, метра четыре. Удачно приземлиться у меня, естественно не получилось, и я в очередной раз поблагодарила судьбу за то, что не чувствую боли. Ноги вроде не переломала, а это уже хорошо.
– Руслан… – тихонько позвала я.
– Я здесь.
Плеча коснулась ободряющая рука.
В темноте подвала вспыхнул крохотный огонек зажигалки. Ее явно было недостаточно.
– Почему так темно? – испуганно прошептала Настенька. Я чувствовала, как она прижалась ко мне.
Руслан осторожно двигался по подвалу. Шаги негромким эхом разносились по всему помещению. То ли от непонятно откуда взявшегося здесь ветра, то ли еще от чего-то зловеще затрепетал язычок огонька. Слабые его отблески заплясали на полу.
Боясь заплутать, я взяла Руса за руку. Настюша ни на шаг не отставала от меня.
Время тянулось мучительно медленно. Мне казалось, что мы провели в этом подвале уже несколько часов. Каждый шаг был шагом в никуда. Каждый звук заставлял вздрогнуть. Зловеще. И еще больше пугала неизвестность. Зачем мы пришли сюда, знал только Рус. И, видимо, он не намерен был делиться своими планами.
Руслан резко остановился. Подвал, давно уже ставший, скорее, коридором разветвлялся. Два абсолютно одинаковых прохода. Черные и жуткие.
– И куда теперь идти? – спросила Настюша.
– Дедушка никаких инструкций не оставил, – пожал плечами Рус. – Направо – налево, налево – направо.
– Давай направо, – Настя за руку потянула меня в черный проход, казавшийся теперь еще темнее, чем его брат-близнец.
Не нравится мне эта затея. Все эти подвалы и коридоры напоминают мне о компьютерных бродилках. Каждую секунду ожидаешь, что откуда-то из темноты вынырнет ужасный монстр.
– А что мы ищем? – осторожно поинтересовалась я.
– Давай я не буду ничего рассказывать, а просто покажу рисунки, – Рус ловко вытянул из кармана несколько листков бумаги.
На первом были изображена шахматная доска. Вроде бы. Только клетки пронумерованы, нарисованы какие-то стрелочки, а в углу – роза ветров. Это наверно пол часовни с инструкцией по вскрытию.
На втором – то самое мини-кладбище, на котором мы находились. Но в карандашном варианте оно выглядело по-другому. Узнаваемо, точно и аккуратно – но иначе. Во всех этих резких правильных линиях чувствовалось что-то фантастическое. Это было не заброшенное кладбище, как теперь. Эта была кладезь загадок. Видимо, именно таким и видел его дед Руслана.
На третьем рисунке изображалось что-то непонятное. Много линий, пересекающихся между собой, некоторые чуть заметные, а другие толстые и четкие. Вдоль линий шли записи, написанные быстрым мелким почерком. Где-то зачеркнуто, где-то исправлено. Непонятно.
На последнем рисунке был прорисованный в мельчайших деталях сундучок. Судя по всему, небольшой, на изящных резных ножках, с маленьким замочком. Богато расписанный, украшенный мелкими камнями. Красивенькая вещица. А с краешка рисунка надпись «И снова загадки мортесов». Если я, конечно, правильно прочитала.
– Это все рисунки? – поинтересовалась я.
– На самом деле их очень много. Но эти я посчитал самыми полезными, – Рус снова спрятал их в карман. – И что ты о них думаешь?
– Надо искать сундучок.
– Гениально, Анжела.
– Если уж кто и был гением, то это твой дед. Безумным гением, – буркнула я.
– Не спорю.
– А кем он был? Ну, по профессии?
– Как ни странно, он был всего лишь лентяем. Младший ребенок в семье, всеобщий любимец и неисправимый баловень. Старшие братья и сестры во всем помогали ему. А когда умер отец, мать нашла в нем утешение. Всю свою любовь и заботу подарила младшенькому. Как пришла пора – он женился. Но в его жизни ничего не изменился. Жена деда Михея была весьма обеспеченной особой. Дед жил припеваючи, каждый день гостей дома собирал. Ну и умер в окружении детей и внуков, которым не терпелось побыстрее разделить нехилое дедушкино наследство.
– Очень интересно. Нехилое наследство у бездельника.
– Многое ему досталась от жены, которая раньше него умерла. Он время от времени продавал свои эскизы. Ну а безделушки, которых в их доме было очень много, им дарили друзья и родственники. И попадались весьма редкие и ценные вещи.
– Н-да, интересный у тебя прадед, – протянула я. – Совсем необычный.
– Не то слово, – усмехнулся Рус. – Он хранил, наверно, все свои рисунки.
– Много?
– Очень.
– Хи-хи-хи! – донеслось из глубины прохода.
Я инстинктивно прижалась к Русу.
«Ну вот и что ты делаешь?» – укоризненно поинтересовался внутренний голос.
Руки Руслана обхватили меня за плечи.
– Хи-хи-хи. Нехорошо, Анжела. Ай-ай-ай! – коридор озарился неярким светом. Как оказалось, стены были увешаны массивными канделябрами со свечами, уже, видимо, много лет ожидающими своего часа. Нам навстречу шел старый знакомый карлик.
– Ты меня напугал! – воскликнула я.
– Не сомневаюсь! – маленький человечек довольно улыбнулся. – А то я не вижу, как ты к роковому юноше прижимаешься, хи-хи-хи-хи!
Черт. Я попробовала мягко отстраниться, но сильные руки крепко держали меня.
Карлик внимательно посмотрел на Настюшу. Она была почти одного с ним роста.
– А тебя, милейшее создание, как звать? – поинтересовался он.
– Настя, – девочка с недоверием смотрела на него.
– М-м-м, замечательно, – протянул карлик. – И на этот раз из рода моей госпожи явился не один мортес. Вы так молоды, юная леди! Просто удивительно! Хи-хи-хи-хи-хи!
– Что тебе нужно? – грозно спросил Рус.
– Тише, – остановила его я. – Ты пришел помочь нам?
– Да, – карлик закивал. – Это и в моих интересах, хи-хи-хи!
– А как ты вообще оказался слугой Янины? По легенде ты же сам сделал ее мортесом? – поинтересовалась я.
– Я не делал ее мортесом. Я только приходил во сне. Муж ее проклял. И сама она себя прокляла. Над всеми нами есть кто-то очень могущественный. Он и определяет наши судьбы. Госпожа оказалась очень сильной волшебницей. В этой семье часто появляются люди с магическими способностями. А я всю свою долгую жизнь служу им.
– И много тебе лет?
– Семьсот двадцать четыре года. И ты, – он указал на Руса, – тоже волшебник. Хоть ты мне и не нравишься, я должен был тебе помогать. Но, как ни странно, после смерти свои способности «заморозились».
– Хм, – Рус нахмурился. – Почему же мои способности «заморозились», а сила твоей госпожи осталась прежней?
– Госпожа, в отличие от некоторых, скована двумя проклятьями и заточена в горшочек. Она умерла не нормальной смертью, а проклятие уничтожило ее.
– Еще вопрос можно? – поинтересовался Рус.
– Валяй, – недовольно буркнул человечек.
– Как же мы можем быть представителями же рода, если у Янины не было детей?
– Умные ты вопросы задаешь. У госпожи были сестры и братья. И некоторые обладали магической силой. Они поклялись спасти несчастную сестру. Клятва распространилась и на их потомков. И, как видишь, были привлечены и случайные люди, – он мельком взглянул на меня.
– И мы тоже волшебники? – пролепетала молчавшая до этого Настенька.
– Нет. И хоть ты, малышка, не случайный человек, никаких способностей у тебя нет.
– Все это очень интересно, но меня давно мучает один вопрос, – перебила я.
– Только один? – усмехнулся маленький человечек.
– Самый-самый важный.. Что с нами всеми станет после выполнения миссии?..
– Хи-хи-хи, какое громкое слово – миссия! Вы все – пух! – исчезните! Уйдете в иной мир. Но ты, Анжела, мне нравишься. Я договорился с госпожой. Она сможет тебе помочь. Ты снова станешь человеком.
Он так лучисто улыбался. А я не знала, что ответить. Несколько дней назад я мечтала об этом. Сидя на своем чердаке и слушая дождь, я тосковала о прежней жизни. Настоящей жизни.
Но теперь все изменилось. Я нашла людей, ну, почти людей, которые стали моими друзьями. Они действительно дороги мне. И потерять их всех мне не под силу.
Нет, нет, нет! Я не должна вновь становится человеком. Я обязана остаться мортесом, а потом исчезнуть вместе с остальными.
«Дура».
– Прости, но... я не хочу этого, – осторожно произнесла я. – Пусть твоя госпожа не старается. Я... умру вместе с друзьями.
Карлик опустил глаза. Внимательно посмотрел на свои непропорционально большие ступни, обутые в туфли неприятного коричневого цвета. Или это тусклый свет старых свечей делает обувь столь непривлекательной?
Воцарившаяся тишина напрягала. Казалось, что каждый хочет сказать что-то, но не решается. Или сомневается.
Тишина, несомненно, удобнее каких бы то ни было слов. Она не причиняет боли. Она резко приносит страдания. Тишина действительно прекрасна. Жаль, что же так легко нарушить.
– Пока не поздно, убеди свою госпожу не возвращать меня к жизни, – выдохнула я.
ВЫДОХНУЛА Я.
Сыроватый воздух щекотал ноздри. Пахло затхлостью и незнакомым до этого запахом уныния. В глазах потемнело.
Я покачнулась. И упала бы, если бы стоящий рядом Рус не подхватил меня.
– Что с собой? – шепнул он.
Раздался легкий хлопок. Карлик исчез.
«Ты дышишь!» – заорал голос внутри меня. – «ДЫШИШЬ!»
Пузырьки кислорода играл по всему телу. Забытое чувство. Дыхание...
– Что с тобой? – повторил свой вопрос Рус.
– Я дышу, – пробормотала я.
Такие простые слова. Естественные. Но для меня они страшны.
Паненка справится. Паненка уже возвращает меня к жизни. Черт!
– Что? – Рус прищурился.
– Я ды-шу, – по слогам повторила я.
– Ты уже становишься человеком, – протянул Руслан. – Это к лучшему. Мы сами справимся с освобождением паненки.
– Нет, нет! Слушай, я завершу начатое!.. Я… не хочу быть человеком…
– Анжела, почему? Это же здорово, – совсем невесело сказал он.
– Нет… Я должна быть мортесом. Я должна умереть вместе со всеми.
– Ты должна жить.
Ну вот и как объяснить ему, что жизнь потеряет смысл? Да и вообще, разве это будет жизнь? Без него, без Настюши, без Алекса и Тоши? Без понимающей Маши, наивной Арины, неразлучных Егора и Дианы? Без предательницы Виолетты, злобной Алины и ненавистной улыбчивой Вероники? Нет. Это неправильно. Так не должно быть.
– Рус… Поставь себя на мое место, – не надеясь на удачу, пробормотала я. – Ты остаешься один-одинешенек во всем мире. А все, кто был тебе дорог просто… исчезают.
Руслан задумался. Настя с надеждой смотрела на него.
– Это тяжело, согласен, – наконец сказал он. – Но рано или поздно все мы теряем близких. Твоя жизнь слишком ценна, чтобы отказываться от подарка паненки.
«Он ничего не понял» – вздохнул голос.
– Ладно… Давай искать этот сундучок и поскорее отсюда уходить, – поторопила я. – Вопрос моей жизни уже решен. Я отказываюсь от нее.
Рус поморщился, но ничего не ответил.
– А где карлик? – спросила Настюша.
– Наломал дров и убежал, – буркнул Руслан.
– Хи-хи-хи! А вот и нет! – он возник прямо передо мною, я еле успела отскочить.
– Ну? Понимаешь, я ДЫШУ! И мне это совсем не нравится! Я хочу быть мортесом! – накинулась на него я.
– Увы, – он картинно развел руками. – Магия – вещь тонкая. Пока процесс не завершится, нельзя запустить обратный ход. А завершится он тогда, когда госпожа с тобой встретится, когда ты выпустишь ее. Но тогда не будет смысла в возврате – все мортесы исчезнут. Впрочем, как и дух госпожи.
Я закусила нижнюю губу. Только бы не заплакать.
Безысходность. Наверно, это самое ужасное, что только можно представить. Гибель последней надежды. Уже ничего нельзя сделать. Совсем ничего.
Всю жизнь мне удавалось находить какие-то обходные пути. Я сама решала все проблемы, находила выход из любой ситуации. А теперь… Я не волшебник. И я ничего уже не могу предпринять. Хотя…
– Как долго длиться это перевоплощение? – выпалила я.
– Сутки. Пол часа уже прошло, – охотно ответил карлик.
– А если мы найдем паненку до того, как процесс завершится? – надежда разгоралась во мне. Я чувствовала приток свежих сил. Похоже, что мне удастся обхитрить волшебство!
– Боюсь тебя огорчить… – медленно начал карлик.
Сердце ухнуло в пятки. Сердце снова бьется. Мое мертвое сердце снова работает по назначению.
– Анжела, извини, что так вышло, – продолжил человечек. – Когда ты ее найдешь, процесс пойдет гораздо быстрее. Пяти минут хватит.
Сердце замерло. Неужели снова умерло? Нет. Бух… Бух… Такое тяжелое…
– А если ее… убить? – пискнула Настенька и зажала рот ладошкой.
– Убить духа? – удивленно поинтересовался карлик.
Все варианты просчитаны. И ни один из них мне уже не поможет. Я снова стану человеком. Потеряю всех дорогих мне людей. И в третий раз начну жизнь сначала. И если самый первый раз был логичным и естественным, а второй более-менее безболезненным, то третьему я бы предпочла смерть. Когда я умерла, все мои близкие пребывали во здравии. Я видела, что у них все хорошо. А теперь я буду вынуждена наблюдать их смерть. И это, наверно, не самое страшное. Ожидание ужаснее.
Двадцать три с половиной часа до моего превращения. Чертовски мало.
– Слушай, а ты не можешь нас к ней привести? – как же ужасно звучит мой голос…
– Нет, – карлик замотал головой. – Это слишком просто. Мортесы должны ее найти.
Я присела возле холодной каменной стены. И поняла, что мерзну.
Я снова испытывала дискомфорт от холода. Тонкая водолазка не спасала от сыроватой прохлады подземелья.
– Рус, найди сундучок… – прошептала я.
– Тебе холодно? – он обеспокоено посмотрел на меня.
Я кивнула.
– Настюша, посиди с Анжелой, – велел он. – Это вряд ли тебе поможет, – он быстро снял рубашку и накинул мне на плечи, – но больше мне нечего тебе предложить. А мы, – он взглянул на карлика, – пойдем искать сундучок.
И они отправились в глубь прохода.
От рубашки исходил тонкий аромат одеколона. Она еще сохраняла тепло тела Руслана. Я отодвинулась подальше от стены.
– Анжела, не расстраивайся, – Настенька села рядом со мной и обхватила за шею руками. – Мы что-нибудь придумаем.
– Я боялась, что все мы умрем. Очень боялась, – тихо проговорила я. – И не из-за того, что я покину этот мир. Мне больно расставаться с вами. А теперь жить в ожидании этой потери… Да еще этот чертов холод! – голос предательски дрогнул.
– Не плачь, – девочка смахнула с моей щеки слезинку. – Все будет хорошо. Мы будем наблюдать за тобой с небес.
Я закрыла глаза. В горле стоял комок. Нет, нет. Только не плакать.
– Умирать не страшно, – сквозь слезы продолжила я. – Это легко. Жить гораздо сложнее. В смерти нет разочарования. А жизнь – это горести. Ограничения, боль, потери. Больше всего на свете я хочу умереть вместе с вами. Я тебе даже завидую, – я провела рукой по мягким Настиным волосам.
– Чему ты завидуешь? – Настюша прижималась ко мне. И я понемногу согревалась.
– Ты вновь обрела брата. И вы больше никогда-никогда не расстанетесь. А я… став мортесом я потеряла всех. Точнее, все потеряли меня. И теперь мне грозит полное одиночество… Лучше сразу умереть.
– Анжела, не надо! – в голубых Настиных глазах стояли слезы. – Ты заслужила жизнь.
– Милая, теперь для меня это наказание, – я попробовала усмехнуться. Не получилось.
«Зачем ты ребенка грузишь?» – взвился внутренний голос.
Да, не надо было этого делать. Я и так последние часы вижусь с ней.
«Дура! В который раз это повторяю. Дура!.. Через двадцать три часа ты станешь человеком. Ну, почти. А когда горшочек найдется, неизвестно. И все это время ты будешь на границе между двумя состояниями, а твои друзья рядом!»
Да. Но это уже не важно. Все равно рано или поздно мы его найдем. А если не мы, то троица предательниц.
Не хочу! Не хочу быть человеком! Как ни крути, но быть мортесом намного удобнее. Я привыкла. Мне нравится.
Не знаю, сколько времени прошло, но из коридора показались Рус и карлик. Руслан нес сундучок, который я видела на рисунке деда.
– Что в нем? – восторженно спросила Настенька.
– Потом посмотрим. Поехали, – коротко велел Рус.
Обратная дорога казалась не такой зловещей. И во многом благодаря сотням свечей. Со звонким эхом капли воска капали на каменный пол. И это странный звук каждый раз заставлял меня вздрогнуть.
Как оказалось, прадед Руса все же предусмотрел лестницу, и выбраться обратно не составило особого труда. Карлик предпочел попросту телепортироваться на поверхность. Настенька вылезла первая. Я, осторожно придерживая на плечах рубашку Руслана, отправилась за ней. Рус замыкал цепочку, держа перед собой небольшой деревянный сундучок.
Он передал его карлику, а сам наспех прикрыл плитами проход в подвал. Закончив с этой нелегкой работой, он поспешно завел двигатель автомобиля.
Карлик нетерпеливо ерзал на заднем сидении, часто поглаживая украшенный камнями сундучок. Его шаловливые ручки то и дело скользили к маленькому золотистому замочку.
– На поле поедем? – поинтересовалась Настенька.
– На какое поле? – тотчас встрепенулся карлик, ковыряясь в замке.
– К велик-камню, – пояснила девочка.
– А смысл? – возразил маленький человечек. – Камень не разговаривает, ничем он вам не поможет.
Кольцевая, казалось, никогда не кончится. Попутные машины оставались далеко позади, встречные проносились с невероятной скоростью. Переборов какой-то странный страх я взглянула на спидометр. Сто тридцать. Это еще ничего.
– А я теперь смертная? – осторожно спросила я.
– Да, – коротко ответил карлик.
Я смертная. Легко могу умереть. Теперь я буду уставать. Не смогу, как раньше, часами ходить пешком. Скоро, наверно, захочу спать. А потом и вообще кушать. Бр-р-р.
Даже удивительно, что эти вполне нормальные явления теперь вызывают у меня ужас. Как это можно впустую тратить драгоценное время? Есть же более важные вещи.
Я становлюсь для всех обузой. Пока я была мортесом, я представляла для нашей мини-армии хоть какую-то ценность. А теперь? Бесполезная девчонка, надолго впавшая в уныние. Я больше ничего не могу. Как я буду патрулировать лес? Каждый час присаживаясь на пенек кушать пирожок? Смешно. Наверно Рус прав, и мне действительно следует оставить армию. Все равно от меня никакого толка.
– О! – воскликнул карлик. Как оказалось, ему удалось справится с замком.
– Что там? – не отвлекаясь от дороги, спросил Руслан.
– Гребень моей госпожи, – он выудил из сундучка простой резной гребешок. – Старинная вещица.
– Хорошо сохранился? – поинтересовался Рус.
– Как новенький, – улыбнулась Настенька.
И вот как детям так легко удается отбросить печаль? Несколько минут назад она тихонько всхлипывала, пытаясь меня согреть, а теперь радостно смеется, вертя в руках находку. Карлик внимательно изучает сундучок, наверно, в поисках второго дна. Рус время от времени проявляет вежливый интерес к гребню, но выглядит напряженным. А я всеми силами стараюсь отвлечься от безрадостных мыслей.
– Это артефакт, – важно произнес человечек. – Я уточню у госпожи, в чем его сила.
Он быстро исчез, в очередной раз удивив Настюшу.
Я слушала убаюкивающее шуршание шин по асфальту. Наших шин, шин соседей по трассе. Недовольное рычание еле-еле ползущего по дороге Жигуленка. Неистовый рев отчаянно пытающегося обогнать нас спортивного Порше.
Карлик все не возвращался. И в голову уже закрадывалась мысль, что он решил нас бросить.
– Хи-хи-хи, – словно прочитав мои мысли, он снова оказался в салоне машины. – Этот гребень пришелся как нельзя кстати. Но для чего он нужен – я не скажу. Хи-хи-хи-хи-хи! Сюрприз!
Он осторожно опустил гребень в сундучок, тихонько хлопнул крышкой и, легонько посвистывая, уставился на свои руки.
Наверно, я задремала, раз не заметила, как мы оказались в лесу. По хорошо знакомой дороге Рус подъехал к нашей полянке.
Все мортесы сидели под высокой толстой елью и о чем-то горячо спорили.
Я, зевнув, выбралась из машины. Антон с тревогой смотрел на меня. Потом резко поднялся с земли и направился в мою сторону.
Я стояла, прислонившись к теплому, нагретому на солнце боку кабриолета. Тоша вплотную подошел ко мне. У меня перехватило дыхание от его резкого, пьянящего аромата.
– Ты не такая, как обычно, – прошептал он мне на ухо, а затем коснулся губами жилки на шее. – Сердце бьется, – удивленно пробормотал он и посмотрел мне в глаза.
– Я становлюсь человеком, – тихо ответила я и, не в силах выдержать тяжелого взгляда его глубоких серых глаз, я отвернулась.
– Повезло, – шепнул он и просто обнял меня.
Глава 14
Роковое решение
– Ты… тоже считаешь, что я должна стать человеком? – тихо спросила я.
– Да. Ты достойна вернуться к жизни, – Антон не выпускал меня из объятий.
– Вы все тут что, сговорились? – пробормотала я. – Почему никто не может меня понять?
– Глупенькая. Это же здорово.
– Может быть. Только я больше никогда не увижу ни тебя, ни остальных мортесов.
– Ты будешь счастлива, я уверен.
– Нет. Это невозможно, – я мягко, но уверенно оттолкнула его и направилась к сидящим под елью мортесам.
Завидев меня, они прекратили свою жаркую дискуссию. Маша промокнула платком покрасневшие глаза. Алекс серьезно посмотрел на меня. Егор и Диана понуро опустили головы. Руслан и Настюша подпирали ту самую ель. Настенька с задумчивым видом крутила в руках шишку, а Руслан смотрел куда-то вдаль.
– Э-э-э… всем привет, – осторожно сказала я.
Ноль эмоций.
– А где Арина? – спросила я.
– Ее нет, – прошептал Антон, подойдя ко мне сзади и обвив талию руками. – Пойдем, пройдемся.
До конца не понимая, что же произошло, я покорно шла рядом с Тошей. В голове беспокойно крутились самые ужасные догадки. Может, Арина все же пошла вслед за сестрой. А ведь это было бы не худшим объяснениям этим тяжелым словам.
– Что произошло? – тихо спросила.
– Ее больше нет, – повторил Тоша. – И, видимо, на этот раз она… умерла окончательно.
Как это вообще могло произойти!? Она же мортес… Была мортесом…
Такая хорошая, милая, доверчивая. Бедная Арина. Вот уж кто-кто, а она точно этого не заслужила.
Я не решалась больше ничего сказать. Я хотела знать, что же произошло, но одновременно и боялась правды. И чувствовала себя виноватой. Как ни крути, но я взяла на себя командование армией. И я не досмотрела ее.
Антон, придерживая меня за талию, шел через лес. Не по тропинке, а по каким-то совсем непонятным маршрутам.
– Куда мы идем? – поинтересовалась я, стараясь отвлечься от тяжких дум.
– Увидишь. Я уверен, тебе понравится.
За деревьями виднелся просвет. Солнце, находившееся сейчас в зените, нещадно слепило глаза. Я щурилась от пробивающихся между ветвями ярких его лучей. И сердце бешено колотилось в ожидании Тошиного сюрприза.
– Мы пришли, – сказал он, останавливаясь на берегу небольшого лесного озера.
Чистая водная гладь была недвижна. Со всех сторон озеро окружали деревья, делавшие его похожим на оазис в пустыне. Изредка вдоль берега проскальзывали водомерки, нарушающие идеальное спокойствие воды.
– Красиво, – прошептала я, садясь у самой кромки.
Антон сел рядом и обнял за плечи.
– Если бы навечно остаться мортесом, – протянул он. – Мы с тобой часами сидели бы тут.
– Ты-то останешься мортесом. Хотя бы на некоторое время, – ответила я и сморгнула слезинку. – А вот мне осталось примерно двадцать два часа.
– Ты станешь человеком. А с нами случится то же, что с Ариной.
Он снова затронул неприятную тему.
«Не медли. Ты должна знать, что произошло» – грозно заявил внутренний голос.
– А что… что именно с ней случилось? – спросила я.
– Мы все сидели под елью. Никому не хотелось снова отправляться на поиски горшочка. Мы решили, что раз тебя нет, то никто подгонять не будет. Разговаривали. И вдруг как-то потемнело. В мгновение ока небо затянулось тучами. Мы решили, что наверно будет дождь. Но нам-то не страшно, как сказала Арина. Это, наверно, и были ее последние слова. Сквозь тучи пробрался лучик солнца, попал прямо на Арину. А потом она вся окуталась светом. Ярким, что невозможно было смотреть. И Арина в нем затерялась, словно свет стал коконом. А когда он погас, ее уже не стало. Она исчезла. Мы решили, что таким образом нас решили поторопить. И знаешь, ведь каждый из нас может стать следующим.
Я сидела, как громом пораженная. И не знаю, что впечатлило меня больше: воистину красивая Аринина смерть или сама речь Антона. Я никогда не думала, что он может обойтись без своих шуточек и подколок. Он вырос в моих глазах. Значительно вырос.
«Пф-ф. Вот уж правда, что женщины любят ушами» – фыркнул голос.
– Надо искать паненку, – заключила я.
– Не торопись. У тебя двадцать два часа, у меня, возможно, и того меньше. И считай меня эгоистом, но я хочу провести эти часы с тобой.
– Тоша… – я не знала, как ему все объяснить. – Пойми, как только мы выпустим дух паненки, я полностью стану человеком, а вы все… одновременно исчезните. Но если горшочек не искать, его найдет Вета.
– Ну и пусть…
– И тогда ты все равно исчезнешь! Понимаешь?
– Энжи, – осторожно начал он.
И к моему собственному удивлению, я не разозлилась. Мне понравилось, что он назвал меня так.
– Энжи… Я бы сейчас мог искать его вместе с Ветой. Но я же остался с тобой. И не хочу жалеть о своем выборе. Я в любом случае умру, терять мне нечего, – он усмехнулся. – Вопрос лишь в том, как провести свои последние часы. И с кем.
И ведь я не могу ему отказать! Возможно, что мы действительно видимся последние минуты. Неизвестно, что будет дальше. И неизвестность пугает больше, чем что-либо другое.
Очень скоро я потеряю все и всех. И чем туманнее сроки, тем больше стоимость времени.
Жить так, словно все в последний раз. Успеть все, что не успела при жизни.
«И оставить все глупости. Хотя бы на время».
И тут в моей голове промелькнула шальная мысль. Мысль, от которой вторая частичка меня ужаснулась. Мысль, которая пугала меня своим безрассудством и заманчивостью.
Я не смогу жить без своих друзей. И я смогу умереть вместе с ними. Больно, грешно, бессмысленно. Но зачем жить, если жизнь потеряет всякий смысл?
– Тоша, мне срочно нужен карлик! – воскликнула я, вскочив на ноги. Испуганное сердце билось где-то высоко-высоко, словно хотело выпрыгнуть из грудной клетки. Я жадно глотала ртом воздух. Эта мысль будоражила меня. И мысленно строила план дальнейших действий.
– И где я его тебе найду? – он улыбнулся. Это снова был тот же Антон, который никогда не бывает серьезным.
– Я тут, хи-хи-хи! – карлик вынырнул из-за толстого дерева.
– Передай своей госпоже, что ее ритуал – лишь бессмысленная трата сил, – выпалила я. – Люди смертны. И я обязательно воспользуюсь этим милым свойством. Исчезнут все мортесы, умру и я.
Может мне и показалось, но у карлика волосы на голове встали дыбом. Расширенными от ужаса глазами он пристально смотрел на меня.
– Энжи, нет, – четко сказал Антон. – Ты должна жить.
– А никому я ничего не должна! – заявила я. – Все делают только то, что хотят. Кто-то вместо поисков паненки сидит у озера, кто-то за меня решает мою судьбу. Я умру. Решено.
С легким хлопком карлик исчез.
Антон мгновенно подлетел ко мне и обнял. Я, чтобы он не видел навернувшихся на глаза слез, уткнулась головой в его грудь.
– Энжи, зачем? – прошептал он и с совсем несвойственной ему нежностью поцеловал меня в макушку. – Уже ничего не изменить. Мы обречены, а у тебя великолепный шанс вернуться к нормальной жизни. Любой мортес мечтает об этом.
– Я тоже раньше мечтала, – я всхлипнула. – Но тогда я была совсем одинока. А сейчас я бы все отдала, лишь бы снова стать мортесом. Снова стать такой же, как и ты.
– Глупо.
– Я знаю, – с таким трудом сдерживаемые всхлипы все чаще и чаще прорывались наружу.
– Пойдем.
Тоша повел меня куда-то. Наверно, обратно на поляну. Я машинально перебирала ногами, совсем не глядя по сторонам. Я верила ему. Тому, кому, как мне сначала казалось, нужно от меня только одно. И сейчас я бы пошла с ним куда угодно. Лишь бы не оставаться наедине с собой.
Алекс нетерпеливо ходил туда-сюда. Рус, мрачнее тучи, сидел под деревом. Настенька пыталась успокоить плачущую Машу. Егор и Диана, как всегда, сидели на значительном отдалении от остальных и негромко переговаривались.
– Минут внимания, – громко сказал Антон. – Все мы умрем, поэтому имеем право знать о том, что задумала Анжела.
Я готова была сквозь землю провалиться. Боже мой, зачем он это затеял?
Руслан поднял голову и строго посмотрел на меня. Алекс тотчас подошел ко мне. Маша со сквозящей печалью в глазах взглянула на меня. Настенька охнула. Диана и Егор обменялись красноречивыми взглядами.
– Энжи уже становится человеком, – провозгласил Тоша. Рус укоризненно покачал головой. – Она будет жить. А мы все или найдем глиняный горшок и исчезнем дружной компанией, или по одному будем уходить на тот свет, подобно Арине. Энжи уверяет, что жизнь потеряет всякий смысл. И зачем жить, если смысл потерян? Маша, ты на досуге просвети ее, как правильно покончить жизнь самоубийством. В общем, один я не справляюсь. Может, кто-нибудь знает, как отговорить человека, решительно настроенного на суицид?
– Я так и знала, что она ненормальная, – протянула Диана и покачала головой.
«Во-во. Ненормальная» – согласился с ней мой внутренний голос.
– Не смей, – коротко сказал Рус.
– Может, лучше дадим слово самой Анжеле? – негромко произнесла Маша.
И я была благодарна ей. Вряд ли они меня поймут, но попытаться объяснить стоит.
– Попробуйте просто поставить себя на мое место, – быстро проговорила я, ладонью вытирая последние слезы. – Вы теряете разом всех, кто был вам дорог. И не надо говорить, что вы это уже испытывали. Дорогие вам люди остались живы и здоровы. А теперь вы ни с того, ни с сего готовитесь… к воскрешению. И ценой ему – смерть всех друзей. Друзей, которые готовы умереть за твою жизнь. Кто сможет добровольно пойти на такое? – вопрос разнесся эхом по лесу. Легкий ветер покачнул ветви деревьев. Откуда-то издалека донесся тревожный вздох филина, страдающего от яркого дневного света.
– Но тебя никто не спросил, хочешь ты этого или нет, – протянул Руслан. – Это подарок. А избавляться от столь щедрого подарка нехорошо.
– Подарок должен приносить радость. А этот почему-то приносит только печаль и слезы.
– Мы не вправе решать за Анжелу, – отрезала Маша. – Теперь это ее подарок, и ее дело, как им распорядится. Я не жалею о своем самоубийстве. Если бы я осталась жива, никогда бы не встретила вас. Смерть – это всего лишь начало новой жизни. И все мы в этом убедились.
– И любой ценой мы должны выполнить миссию, – добавила Настя. – Прямо сейчас отправляемся на поиски.
И как бы странно это не выглядело, все послушались эту кроху. Сами собой направились вглубь леса, разделившись на две группы. В одной Маша, Настя, Егор и Диана, а во второй – я и трое парней, которые одинаково дороги мне.
«И выбирать кого-то одного уже бессмысленно» – пробормотал внутренний голос. – «Все мы умрем. Все. Как ты и хотела – вместе».
Может это и к лучшему.
«Оптом дешевле».
Идиотское сравнение. Но так оно, видимо, и есть. Меньше грусти, меньше боли. Потерять сразу все. Что может быть проще и ужаснее.
Жизнь дается один раз. Большинству нормальных людей. Мне же она возвращается уже в третий раз. И многие мне позавидовали бы. Наивные.
Жизнь – самое ценное, что только есть в мире. Но, как известно, все хорошо в меру. Жизнь кончается, это естественно. Люди стареют и умирают. Только добрые врачи стараются продлить страдания несчастных. Когда человек на волоске от смерти, его все равно потчуют лекарствами, стараются вытянуть с того света. Как будто не понимают, что делают еще хуже.
И моя третья жизнь – как таблетка умирающему. Авось поможет. Авось еще чуть-чуть поживу. А ведь в этом случае лучше просто отключить аппарат искусственного поддержания жизни, или как там его называют?
Все началось с карлика, все им и заканчивается. Семьсот лет он пытается помочь несчастной паненке, используя мортесов. По его милости люди остаются в этом мире еще на чуть-чуть, а потом по очереди покидают его. Семь столетий эти несчастные тщетно борются за свободу проклятой госпожи. И теперь, когда мы так близки к победе, он решает поиграть в доброго волшебника.
Вот кто, если не черт, дернул его? Не нужны мне его подарки! Не нужна мне еще одна жизнь. Такая похожая на первую, и настолько отличающаяся от второй. Мы ценим лишь то, что теряем. Какой же дурой я была, когда сидя на чердаке проклинала свою судьбу! Зачем молилась о возвращении к нормальной жизни?
– Энжи, – Антон остановился и, положив руки мне на плечи, заглянул в глаза, – не терзай себя. Вот увидишь, все будет хорошо. Живи сегодняшним днем.
«Живи сегодняшним днем» – тихим эхом повторил внутренний голос.
Найти горшочек. Найти горшочек. Найти горшочек.
Жить легче, если есть цель.
Стараясь подальше затолкать все плохие мысли, я с удвоенным рвением шарила глазами по земле. Горшочек где-то здесь. Прячется под раскидистыми корнями какой-нибудь ели. Или тихонько дожидается своего часа, устроившись на пенечке.
– Руслан… – негромко позвала я. – Сделай что-нибудь, ты же волшебник…
«Тихо шифером шурша, крыша едет не спеша».
Рус стал, как вкопанный. С недоверием посмотрел на меня и проговорил:
– Я бы с радостью. Только тогда мне придется или каким-то образом вернуться к жизни, или проклясть себя. Первое невозможно, второе неприятно. Энжи…
– Нет, не надо. Не называй меня так, – попросила я.
– Анжела, Антон прав, – продолжил Руслан. – Все будет хорошо. Не ты заварила эту кашу. Так что не тебе расхлебывать. И будь уверена, что ты даже не догадываешься о том, как все произойдет. Даже если думаешь, что просчитала все варианты.
«Над всеми нами есть кто-то бесконечно мудрый» – озвучил внутренний голос мысль, всплывшую откуда-то из глубин сознания.
Сквозь привычное пение птиц донеслись голоса.
– Наверно Маша с компанией, – предположил Алекс.
– Нет, – прислушавшись, ответил Антон. – Если слух меня не подводит, то это те, кого мы меньше всего хотим увидеть.
– Ничего. Пойдем, – Рус уверенно свернул направо, и мы направились прямо к обладателям голосов.
Голоса становились все громче и отчетливее. Сомнений не оставалось, что принадлежат они Виолетте, Алине и Веронике.
– Мы прочесали почти весь лес, – недовольно сказала Алина. – Очень сомневаюсь, что мы его найдем.
– Типун тебе на язык, – добродушно ответила Ника и звонко рассмеялась. – Меня больше удивляет, что мы ни разу не столкнулись с нашими соперниками.
– Молодец Ника, – укоризненно прошипела Вета. – Помянула на свою голову.
В этот момент мы как раз показались из-за густых зарослей орешника. Высокие, в человеческий рост кустарники надежно скрывали нас. И появление получилось весьма эффектным.
– День добрый, молодые и румяные! Не к ночи помянуть, а ко дню! – радостно крикнул Антон. – Веточка, краса моя неземная, чудесно выглядишь. Никуля, как всегда очаровашка. Алиночка, прими мои соболезнования.
– Что? – девушка насторожилась.
– Твоей сестры, к сожалению, больше с нами нет, – с притворной горечью проговорил Тоша. – Покинула она сей бренный мир сегодня с утра. Видимо, по тебе, истосковалась.
Алина закусила губу. Ее глаза мигом повлажнели, но она держалась.
– А что это вы тут делаете? – с невинным видом поинтересовалась Виолетта.
– Грибы собираем, – в тон ей ответил Антон. – Позволь задать тебе тот же вопрос.
– Какое совпадение, – Вета покачала головой. – Мы тоже. Вот только что-то не нашли ничего пока.
– Ага. Совсем лето неурожайное, – подыграл им Рус. – Бедным мертвым человечкам покушать нечего.
– Можешь не шифроваться, – отрезала Вета. – Я знаю о мортесах, знаю о горшочке с проклятым духом. Вы его не нашли.
– Впрочем, как и вы, – улыбнулся Алекс.
– Ах, Лешенька, мы совсем о тебе забыли, – Виолетта холодно глянула на него. – Искать горшочек в лесу – то же самое, что иголку в стоге сена. Но нет ничего невозможного. Упорство вознаграждается успехом. Мы его найдем. Нет смысла попусту расходовать великую силу. Нам она нужнее.
Ника пожала плечами. С ее лица не сходила милая и вполне искренняя улыбка. Алина опустошенно смотрела куда-то сквозь нас. Оглянулась назад и, алчно блеснув глазами, направилась к низенькой елочке, из под нижних ветвей которой проглядывало что-то коричневое.
Виолетта, словно кошка, двинулась за ней. А я, видя, что никто из моих спутников не обратил на это никакого внимания, рванула за находкой.
Первой до елки добралась Виолетта. Присев, а точнее упав на корточки она резким движением выудила из-под лежащих на земле лапок трофей. Небольшой закругленный горшочек с крышкой, плотно прилегающей к нему. Запечатан сургучом.
В ту же секунду рядом со мной матеарелизовался карлик.
– Не-е-ет! – истошно крикнул он, но не сдвинулся с места.
– Я сказала, что мы его найдем, – прошипела Вета. – Я сдержала слово, мой маленький друг, – она хищно улыбнулась карлику.
Я не знала, что делать. Попытаться отобрать горшочек у Веты? Вряд ли получится. Да и вообще с ним надо обращаться бережно.
– Ну, дорогой, может, расскажешь, как забрать себе силу? – спросила девушка. – Или снова повторим веселую игру с иголками?
Карлик, казалось, готов был заплакать. Он с такой надеждой смотрел на заветный глиняный горшок… Но он, не повинуясь взгляду, не вырывался из Ветиных рук.
– Ай-ай-ай. Ладно, я сегодня добрая. Как-нибудь сама разберусь. Девочки, пойдемте. Мы выиграли.
Карлик отчаянно переводил взгляд с меня на Вету, потом на Руса, Тошу и Алекса. Он искал помощь. Он верил, что мы все-таки справимся с миссией.
Парни не отрывали взгляда от вожделенного горшочка в руках Виолетты. От нетерпения она чуть процарапывала его длинными, окрашенными в темно-бордовый лак ногтями.
– Черт возьми! – воскликнул Алекс. – И ради этого куска глины мы задержались в этом мире? Ради него все эти лесные патрули? Кусок глины оказался сильнее всех законов природы?
Карлик побледнел.
– Это… не… кусок… глины, – четко проговорил он. – Это госпожа. Она хочет отдохнуть. Ее нужно выпустить.
– Как мило, – улыбнулась Виолетта. – Это госпожа и она хочет отдохнуть. Это сила. Сила, с помощью которой мы вернемся к нормальной жизни!
Сила… А если использовать ее в своих интересах? Если попытаться воскресить всех? Если рискнуть?.. Пойти против воли карлика, преодолеть древнее проклятие…
«Дерзай» – безразлично сказал голос.
– Вета, отдай горшочек, – пробормотала я.
Виолетта тихонько засмеялась.
– Анжела, как ты считаешь, не слишком ли расточительно попросту выпускать силу? – поинтересовалась она. – Ты же при жизни не разбрасывалась пищей и не выбрасывала на ветер денег? Нет. Силу надо беречь. Она нам еще пригодится.
– Зачем тебе сила? – я задала этот вопрос лишь для того, чтобы выиграть время. Время, чтобы успеть придумать какой-нибудь план.
– Я вернусь к нормальной жизни.
– А ты этой силой пользоваться умеешь?
– Научись. Вряд ли это очень сложно.
– Подожди, Вета, – остановила ее Алина. – ТЫ вернешься к нормальной жизни? Мы договаривались поделить силу поровну.
– Это невозможно, – пискнул карлик.
– Да, Алина, – Виолетта не выглядела смущенной. – Эта сила поможет нам всем. Мы объединимся, чтобы каждая могла исполнить свои желание.
– Это не волшебная палочка, чтобы исполнять желания, – отчаянно продолжал карлик. – Это дух. Проклятый дух, наделенный магической силой. Силу себе забрать нельзя. Можно лишь позволить духу поселиться в своем теле. И тогда дух захватит разум и будет делать только то, что захочет. Госпожа не хочет жить. Она займет твое тело и сразу же покинет его. Убьет тело.
– Черт, – Вета с досадой крутила в руках горшочек.
– Я согласна впустить в себя дух, – неожиданно заявила Алина.
– Отпустить его можно и без этого, – возразил карлик. – Наверно…
– Хорошо, Алина. Только сначала скажи, о чем ты мечтаешь. Когда сила будет в тебе, ты сможешь все это сделать.
– Не-е-ет… – взвыл карлик.
– Постой, – встрял Антон. – Вета, отдай мне горшочек.
– Нет, Тоша, – она покачала головой. – Ты выпустишь дух.
– Вета, ты не совладаешь с силой.
– Я справлюсь, – упрямо возразила она.
– Вета, – Антон не спеша подошел к ней, – не надо делать глупостей. Сила не вернет тебя к жизни. Оказавшись на воле, паненка поспешит исчезнуть. А потом исчезнем и все мы.
Виолетта задумалась. Она сомневалась. На кону слишком многое.
– Давай, – тихо продолжил Антон. – Пойми, игра проиграна для всех нас. Наша жизнь после смерти – как ипотека. Не выплатив, ты теряешь все. И вся загвоздка в том, что выплатить невозможно.
По ее щеке скользнула маленькая блестящая слезинка.
– Смерть – это всего лишь начало новой жизни. И твоя вторая жизнь… Наша с тобой вторая жизнь была очень даже неплохой, – Тоша улыбнулся.
И Вета решилась. Она бережно передала горшочек в руки Антона.
Теперь дело за малым. Выпустить дух и достойно встретить смерть.
Глава 15
Последние часы
В полном молчании все оставшиеся мортесы двигались к поляне. Я шла впереди, рядом со мной держались Рус, Алекс и Тоша, осторожно держащий перед собой маленький горшочек. Вслед за нами плелись уже присоединившиеся к нам Диана и Егор, после – Маша и Настюша. Замыкали мрачную процессию Виолетта, успевшая уже взять себя в руки, непривычно печальная Ника и Алина, лицо которой выглядело еще жестче, чем прежде.
Одиннадцать человек, которые готовы потерять все. Которые заранее узнали о своей будущей смерти и уже понемногу готовятся к ней. Возможно они, как и я вступили во внутренний диалог с самим собой.
«Ну не знаю, не знаю. Разве можно быть более ненормальной, чем ты?» – с иронией поинтересовался голос.
Все возможно. Каждый, кто хоть немного отличается от созданной обществом иллюзии «нормального человека» уже ненормален. Хотя норма – это понятие довольно призрачное. Каждый сам их для себя определяет. Если, конечно, не попадает под чье-нибудь губительное влияние.
«Такое ощущение, что тебя кто-то тоже губит. Какой же идиоткой надо быть, чтобы решится на самоубийство!»
Разве Маша идиотка?
«Речь совсем не о ней! Неизвестно, что толкнуло ее на такой шаг. А вот ты просто боишься выделиться из толпы, оставшись жить».
Это не толпа. Это мои друзья. Я не вынесу их смерти.
«Ну-ну. Это не так сложно, как ты думаешь».
Я не знаю. Я боюсь представить себе, что испытаю. Мне страшно.
Почему люди всегда теряют именно то, что больше всего боятся потерять? Почему даже маленькая, едва промелькнувшая мысль о потере прочно поселяется в сознании и растет, растет, растет. И с каждым днем становится все навязчивее. И так до самой этой потери. Потом только думаешь «А ведь я давно этого боялась!»
– Энжи, все хорошо? – участливо поинтересовался Тоша.
– Да, – я кивнула.
– Ты неважно выглядишь, – добавил Алекс.
– А как я, по-твоему, должна выглядеть? – недовольно пробурчала я. – Вот-вот нас всех не станет.
– Анжела, ты ошибаешься, – впервые за последнее время Руслан улыбнулся. – Ты что, думала, что мы прямо сейчас будем открывать горшочек?
– Э-э-э… ну…
– Да, ты так думала, – продолжил Рус. – Но нас никто не торопит. Я очень сильно удивлюсь, если еще кто-то из мортесов сегодня исчезнет.
– Анжела, жизнь продолжается, – Алекс дружелюбно посмотрел на меня. – Последние минуты всегда самые сладки. Так бывает, когда ты собираешься уезжать из летнего лагеря, но не хочет расставаться с друзьями. Это как последний день каникул перед началом учебного года. Неизбежно. Но так хочется выжать побольше из этого жалкого отрезка времени.
«Он прав» – с совсем неуместным самодовольством сказал голос.
Последовав нашему примеру, другие мортесы начали перекидываться краткими репликами. Понемногу разговор становился все смелее и оживленнее.
«Все хорошо. Пока что. Так почему бы не прожить последние часы так, чтобы не было стыдно за бесцельно потраченное драгоценное время?»
В искусственно приподнятом настроении мы добрались до нашей поляны. Так тихо и пусто. Посередине кострище. Солнечные лучи пробиваются сквозь верхушки понурых елей. Возможно, я вижу солнце в последний раз. Хотя чем черт не шутит?
Руслан развел довольно бесполезный сейчас костер. Погода теплая, но не жаркая. Огонь нужен, наверно, лишь для поддержания атмосферы.
Мортесы привычным кружком уселись вокруг огня. И если всем жаркое пламя было, мягко говоря, безразлично, то мне стало немного жарковато. Но я не решалась снимать рубашку Руса. Неизвестно, что будет дальше. Так пусть хоть она останется со мной.
– Спешу вас обрадовать, – язвительно произнесла Вета. – Сегодня пятница тринадцатое.
– Прекрасно, – воскликнул Антон. – Чудесное сочетание для последнего дня жизни. Зато как знаменательно!
Алекс поморщился. Рус нахмурился. Маша и Настя, казалось, не обратили никакого внимания. Алина, наверно, погрузилась в себя. Взгляд ее был отрешенным, а лицо не выражало абсолютно ничего. Ника заулыбалась еще сильнее обычного.
И мне так хотелось на нее наброситься. Вот почему я так нетерпима к ней? Эта счастливая рожа не дает мне покоя.
– Вет, а когда это ты стала такой суеверной? – спросил Рус.
– Кто сказал, что суеверной? – она подняла брови. – Просто сообщаю. И ничего плохого в пятнице тринадцатое я не вижу. Вполне милая дата. Очень даже необычная.
– Ты еще скажи, что для тебя это счастливый день, – Тоша засмеялся.
– Какой же ты проницательный! – Вета улыбнулась своей обычной ядовитой улыбочкой.
Порою кажется, что жизнь возвращается на круги своя. Виолетта и Антон по старой привычке подкалывают друг друга, Руслан лениво принимает участие в беседе. Все как прежде. Все так, как было когда-то. Хотя, не так давно. Прошло всего лишь несколько дней. Дней, полных переживаний и надежд, радости и грусти, сомнений и веры. Веры в светлое будущее. Веры в людей, которые окружали меня.
Настоящие Друзья. Это не выдумка. Но как жаль, что встретились мы при таких обстоятельствах. Если бы еще немного… Немного жизни. Немного времени. Спокойного времени.
Всегда чего-то не хватает. Чего-то такого простого и естественного, но невозможного. И, кажется, что за это что-то ты бы отдала абсолютно все, какой бы высокой не была цена.
Тем ценнее это недоступное, чем сложнее его добиться. Покорить неприступную крепость всегда приятнее, чем перелезть забор. Сорвать джек-пот круче, чем получить призом стоимость лотерейного билета.
Все познается в сравнении. Нельзя объективно о чем-то судить, если не знаешь, как бывает по-другому. Я могу сравнивать две свои жизни. И первая существенно проигрывает второй. Пятнадцать лет обычной жизни хуже, чем пара-тройка дней жизни мортеса. Две недели страданий на чердаке ничто, по сравнению с этими днями. И я готова повторять их снова и снова. На это не жаль потратить всю жизнь.
– О чем задумалась? – негромко спросил Алекс.
– О жизни, – как можно пафоснее ответила я. Вроде удалось прикрыть этим пафосом горечь в голосе.
– Э-э-э, – протянул он. – А я помню, как ты обо мне думала.
– Я тоже помню. Кажется, что так давно это было.
– Ага. Время тянется медленно-медленно. Наверно так же оно тянется у заключенных в тюрьме.
– Вот только не надо сравнивать обычный мир, в котором мы застряли, с тюрьмой, – я улыбнулась. – Лично меня все устраивает.
– Знаешь, тебе в каком-то плане повезло. Ты помнишь свои дни одиночества. Ну, до того, как встретила других мортесов. А теперь ты не одна. И тебе вполне может нравиться такая жизнь. А у меня все по-другому. Я сразу же попал в окружение людей, то есть мортесов, которые стали не чужими мне людьми. И мне приятно это общество. Мне нравится вот так вот просто сидеть возле огня и как будто ни о чем болтать с тобой.
– Мне тоже, – тихо ответила я.
Это так легко и естественно. Спокойствие и умиротворение. Алекс помогает оторваться от тяжелых мыслей.
Он медленно и осторожно потянулся ко мне. Легонько поцеловал в губы. И в этот миг мне казалось, что все действительно будет хорошо. Что этот поцелуй – лекарство ото всех бед.
– Ты невероятная, – восхищенно прошептал он. – Ты заставляешь меня забыть обо всем на свете.
И я боялась признаться ему, что испытываю тоже самое.
С ним так уютно. Тепло и хорошо. Кажется, что он готов защитить меня от всех напастей. А я целую вечность сидела бы, просто прижавшись к нему.
Я не знала, любовь ли это или что-то другое. Хотя какая разница? Зачем вообще думать о чем-то? Все просто замечательно. И пусть эти минуты никогда не кончаются.
– Анжела… – одернул меня чей-то смутно знакомый голос.
«Вероника!» – негодующе подсказала вторая половинка меня.
– Да, слушаю, – я выбралась из объятий Алекса и встала с земли.
– Ну, Анжела, – Ника смущенно улыбалась. – Давай пройдемся.
Стараясь держать себя в руках, я последовала за ней.
Странно это как-то. Никогда и подумать не могла, что буду вот так вот просто гулять по лесу с человеком, которого ненавижу. Да еще и буду стараться быть вежливой.
– Ну… – Вероника чуть ли не светилась. – Мы с тобой почти незнакомы. И мне кажется, что нам не мешало бы немного пообщаться.
– Когда кажется – креститься надо, – буркнула я.
– Что, извини? – не расслышала девушка, продолжая улыбаться.
Черт, меня бесит эта ее вечная улыбка добродушной дурочки!
– Я сомневаюсь, что у нас может получится НОРМАЛЬНАЯ беседа, – четко проговорила я.
– Да? Жаль. Почему? – ее улыбка померкла. Она со святым непониманием смотрела на меня.
Если бы я была гранатой, то уже давно взорвалась бы.
– Я тебя, Никуля, – ласково проговорила я, – мягко говоря, недолюбливаю.
Она нахмурила свои светлые брови.
– Постой, Анжела, – не отставала она. – За что? Мы же… мы же видимся только во второй раз!
– Бывает любовь с первого взгляда. А бывает и ненависть с первого упоминания.
– Объясни…
– Ты совсем дура, или притворяешься? – не выдержала я. – Я ненавижу тебя! Понимаешь? Просто ненавижу! За все! За твою идиотскую улыбку, тупые вопросы… За то, что ты вообще существуешь!
– Анжела…
– Вероника, иди ты куда подальше! Я не хочу с тобой разговаривать.
Я резко развернулась и быстро пошла обратно. У-у-у, кошмар! Я ненавидела ее всем сердцем и до этого бестолкового разговора, а теперь. Теперь мне огромных усилий стоит сдерживаться, чтобы просто не повырывать ее тонкие жидкие волосы, не выцарапать чистые светло-серые глаза. Да и вообще не убить ее! Ее, бессмертного мортеса.
Черт, а ведь я уже смертна.
И эта мысль немного охладила мой пыл. Мне нужно быть осторожной. Хоть некоторое время я должна беречь свою никчемную жизнь.
– Анжела… – донеслось сзади.
Ну как можно быть такой приставучей!
– Ты можешь меня выслушать?
– А оно тебе надо? – буркнула я.
– Да… Анжела, пожалуйста!
– Ну?
– Я не могу понять тебя. Ты ненавидишь меня из-за Руса? Тогда почему целуешься с Лешей?
– Ника, ты просто меня бесишь! – отрезала я. – Не лезь не в свое дело!
– Ладно, – она пожала плечами и, понуро опустив голову, последовала за мной по направлению к полянке.
– Оу, – тихонько протянул Рус, завидев нас вместе.
Вета вовсю кокетничала с Тошей. Как ни крути, они отличная пара. Алина о чем-то негромко переговаривалась с Машей, рядом с ними молча сидела Настенька. Егор и Диана бродили где-то между деревьями. То и дело между стволами мелькали их фигуры. Алекс сидел возле практически потухшего костра, лениво перебирая угли длинной палкой.
Я присела рядом с ним.
– Все в порядке? – поинтересовался он.
– Нет, – честно ответила я.
– Что случилось? – присоединился к разговору Рус, игнорируя снова улыбающуюся Веронику.
– Ничего особенного. Просто у меня ужасное настроение, благодаря кому-то очень назойливому и вредному, – я с недовольством посмотрела на Нику.
– Если бы взглядом можно было убить, от нашей мисс улыбки осталась бы лишь горстка пепла! – провозгласил Антон. – Молодец, Энжи, так держать! Еще немного, и надобность в крематориях отпадет вовсе.
Виолетта засмеялась над удачной, по всей видимости, шуткой Тоши. А вот мне было совсем не смешно.
Вероника мне надоело. Но ее слова задели меня. Я ненавижу ее из-за Руса, а целуюсь с Алексом… И Тошей. Черт возьми! Чувствую себя какой-то шлюхой.
«Надо было определяться» – проговорил внутренний голос.
Ну-ну. Нет, просто надо контролировать себя. Дни сочтены. Лучше я буду просто балансировать на лезвии ножа, не даря никому никаких надежд. Пусть все будет как прежде. Такое положение вещей меня в принципе устраивает.
«Вот если бы еще Веронику в бетон закатать» – мечтательно протянул голос.
Ну да. Жестоко, но заманчиво.
– Она меня ненавидит, – чуть не плача прошептала Ника на ухо Русу. – Она не может меня выслушать, она сразу грубит.
– А зачем ты вообще полезла? – тихо спросил Руслан.
– Не знаю… Просто… Мы с ней даже толком не пообщались. Мне это не нравится.
– Ника, не делай глупостей.
– Рус, это не глупость, – она прижалась лицом к его плечу.
«Вот гадина!» – прошипела внутренняя частичка меня.
– Глупость, Ника, – к моему огромному удовольствию он отстранил ее. – Ты действительно излишне надоедлива.
– Рус…
– Никуль, при жизни ты была лучше, – отрезал он, и я чуть не замурчала.
– Ты больше меня не любишь?
– Нет. И глаза мне открыла никто иная, как Настенька. Ребенок мудрее, чем мы все. Ник, нам не по пути, – он пожал плечами.
Я внимательно наблюдала за ними, а Алекс, казалось, ни на что не обращал внимания. Он осторожно водил пальцами по моей шее, время от времени склонялся, чтобы поцеловать.
Светлое голубое небо затянуло плотными темными тучами. Лишь маленький кусочек солнца отчаянно боролся с ними. И этот лучик озарил всю полянку.
– Мне незачем жить, – громко, и как-то пусто сказала Ника. – Рус, ни в чем себя не вини. Прощай!
А затем, как и рассказывал Тоша, этот луч сосредоточился на Веронике. Плотное ослепительно-белое сияние целиком окутало ее. Постепенно погасло, оставив лишь воспоминания.
– Надо открывать горшочек! – обеспокоено сказал Руслан.
Никто словно и не услышал его.
«Ура-ура-ура!» – вопил внутренний голос.
Нет, как-то дико радоваться ее смерти.
«Отбрось рамки приличия! Одним врагом стало меньше! Хех!»
Нет, нет, нет. Надо хотя бы на лице изобразить раскаяние.
Я уставилась вниз. Песчаная почва, усыпанная сухими хвоинками.
Неожиданно, словно кто-то мгновенно открыл небесный кран начался дождь. Крупные и редкие капли падали на землю все чаще, и понемногу милый дождик превратился в настоящий ливень.
– Анжела, – ко мне подлетела Маша, поспешно снимая с себя короткую кожаную куртку, – вот, возьми. Мортесы не мокнут. А ты должна себя беречь.
Всучив мне одежку, она отбежала прочь и села под елку, хоть как-то спасающую от бесконечных потоков воды. И мне ничего не оставалось, как надеть Машину кожанку.
– Пойдем в машину, – сказал Рус и потянул меня за руку.
Как по команде, следом за мной поднялись Алекс и Тоша. Последнего Виолетта проводила осуждающим взглядом.
– Зачем? – пыталась упираться я.
– Чтобы ты не простыла, – резко произнес Антон.
– А вы без меня откроете горшочек? – продолжила я.
– Мы дождемся, пока кончится дождь, – заверил меня Рус, открывая пассажирскую дверцу.
Тоша и Алекс, недоброжелательно глядя друг на друга, устроились сзади.
– Хорошо, что хоть без грозы, – нарушил висевшую в автомобиле тягостную тишину Алексей.
– Ну да, – в кои то веки согласился с ним Антон. – Дождь ненадолго.
– Ну, вот видите, – протянула я. – Зачем вы меня здесь упрятали? Не сахарная, не растаю.
Дождик радовал меня. Такой сильный и бесшабашный. Веселый. Сразу показывает всю свою мощь. И не важно, что хватит ее минут на двадцать. Зато какие это двадцать минут! Без ограничений, без пресловутых норм. Такой отчаянный.
Смерть Ники, как ни странно, приподняла мне настроение. Я понимала, что это неправильно и бесчеловечно, но сделать с собой ничего не могла. И ведь она была рада умереть! Будто бы она сама приманила смерть к себе.
Еще одним мортесом стало меньше. Может, оно и к лучшему.
– Что вы думаете о ее смерти? – негромко поинтересовался Антон.
– Смерть по собственной воле – это неплохо, – пожал плечами Алекс. – Может, это и к лучшему.
– Мне ее совсем не жаль, – проговорила я.
– Мне тоже, – тихо добавил Рус. – Она перестала быть собой. Эта уже не та Вероника. Смерть не пошла ей на пользу. Но может теперь, действительно покинув этот мир, она найдет свое место.
Такая простая речь, а сколько смысла. Неужели в потустороннем мире лучше, чем здесь? И разве может он стать настоящим домом?
Как мы и предполагали, дождь закончился быстро. Мы выбрались из машины и, пробираясь через мокрые кустарники, медленно пошли к поляне.
Красное солнышко, постепенно клонящееся к западу выглянуло из-за туч. Во влажном прохладном воздухе звенели комары. Мелкие, недавно только выведшиеся насекомые уже порядком надоели мне.
В данный момент с горшочком возилась Маша. Она осмотрела его со всех сторон, но сорвать сургуч не решилась.
– Энжи, прошу! – Антон протянул мне горшочек, только что перекочевавший в его руки.
– Я? – меня охватил ступор, когда руки коснулись чуть шершавой глины.
– Давай. Ты справишься, – на ушко шепнул Алекс.
Я, стараясь как можно дольше тянуть время, присела на корточки, положила горшочек на колени, неторопливо потерла руки, внимательно осмотрела посудину и только потом, собравшись с духом, легонько дернула сургуч.
И он не менее легко поддался.
Готовая к чему угодно, я поставила горшочек в центре поляны и одним точным движением сняла крышку.
Ничего не последовало. Ни вспышки, ни взрыва.
Мортесы потихоньку подходили ближе. Мы уселись вокруг горшочка, на расстоянии чуть больше метра. Я испытывала страх и одновременно сильнейшее любопытство.
Из горшочка потянулся тонкий, почти прозрачный дымок, словно внутри теплились угольки. Дымок не развеивался, а наоборот, сжимался, принимая очертания женщины. Призрак в длинном платье висел над землей, медленно опускаясь вниз. Сквозь силуэт паненки проникали красные лучи солнца, придавая фигуре еще более таинственный вид.
– Мортесы, – нежно пропела она приятным сопрано. – Сбылась моя давнишняя мечта – я вижу вас. Вы молодцы, вы справились. До вас это никому не удавалось.
Мы все заворожено молчали.
– И теперь предстоит нелегкое решение, – продолжила Янина. – Я исполню любое желание, но только одно. И вы все вместе должны это желание придумать. Одно на всех. Я даю вам время до рассвета.
Она уменьшилась до размеров теннисного мячика и скользнула в горшочек. Виолетта, опередив всех, накрыла его крышкой.
– Впереди у нас одна ночь, – произнесла Вета. – Мы должны решить. Ведь если желание будет правильным, мы спасемся.
– Я хочу, чтобы Анжела стала человеком, – твердо сказал Алекс
Виолетта недоверчиво посмотрела на него.
– А я сама хочу стать человеком, – заявила она.
Я зевнула. Черт, хочу спать.
Вот только сейчас есть дела поважнее.
– Ты сейчас заснешь, – заметил Рус, закончив возится с костром.
– Да, – я кивнул, зевнув, для убедительности еще раз.
– Пойдем, – он отвел меня к краю поляны, покрытым чудесной мягкой травой. – Придется спать здесь.
Я присела на чуть влажный зеленый ковер. Приятно.
Веки, вмиг ставшие свинцовыми, упорно пытались опуститься. Но я упорно боролась.
Лежать на траве было удобно. Я скорее слышала, чем видела, что рядом со мной устроился Руслан. Потом тихо-тихо подошел Алекс. И, наконец, совсем неслышно приблизился Тоша.
Я чувствовала себя защищенной в их окружении. И уже сквозь сон, оставив жалкие попытки расслышать, что же творится возле костра, пробурчала:
– Я хочу вечной жизни мортесам. Вместе навсегда.
Темная волна сна с головой накрыла меня. Забытое ощущение полного покоя. А это не так страшно, как я думала. Я сплю…