- Ну как вам мой текст? – спрашиваю я.
- Интересный. Но вы еще говорили о какой-то особенности, - отвечает редактор.
- Есть идея. Как после фильма показывают не попавшие в сюжет кадры, так после текста оставлять вырезанные фразы, - предлагаю я. – Например: «У семи нянь дитя – Кутузов» или «Любовь от бога, а женитьба – от лукавого».
- Подобные вещи я уже где-то слышал, - недовольно бурчит редактор.
- Странно, - удивляюсь я. – Если мои мысли похожи на слова известного автора, то все кричат о плагиате. В других случаях говорят, например, так: в творчестве Макса Фрая, Б.Гребенщикова «Аквариум» и Г.Сукачева «Неприкасаемые» присутствует заметное влияние идей Кастанеды.
- Что вы хотите сказать? - злится редактор.
- Что плагиатом является не воровство чужих идей, а копирование их внешних оболочек. Это похоже на модель, которая во время показа успевает пройтись по подиуму в нескольких нарядах. А.Толстой корпел над «Приключения Пиноккио» и создал «Золотой ключик». А.Волков обрабатывал «Удивительный волшебник страны Оз» и сотворил «Волшебник изумрудного города». Может, апостолы переводили старый завет и написали новый? Каждое поколение говорит об одном и том же, потому что истина одна. Когда человек ее открывает, то считает себя первопроходцем и торопится ею поделиться.
- Тогда не забудьте поставить сноску. Наверно, эту мысль уже кто-то говорил до вас, - подсказывает редактор. – А вырезанные мною куски назовите кладбищем редактора. Я выбросил из текста «Дети ведут себя как взрослые, произнося матерные слова, но не знают их значение. Взрослому мало дать истину. Нужно научить пользоваться ею». Вырезал, потому что истины не существует. Вот вы любите молоко?
- Да, - удивляюсь я.
- Оно вам кажется вкусным, а я его терпеть не могу. Где здесь истина? Людям она вообще не нужна. Их интересует, как заработать деньги, как затащить девушку в постель или что сделать, чтобы он любил меня всегда, - уверенно отвечает редактор.
- Я заметил. Еще они не любят длинные тексты. Пытаясь быть проще, люди сползают в примитивизм. Слишкам многа букаф. Фильмы делают по мотивам комиксов для толпы, жующей поп-корн и ржущей при помощи смеха за кадром, - поддерживаю я.
- Дело не в длинных текстах. Любое художественное произведение – это игра автора с читателем. Автор знает, чем закончится книга, а читатель нет. Автор закручивает сюжет, создавая интерес, а читатель разгадывает загадки, удовлетворяя собственное любопытство. Книга превращается в сложный лабиринт. А дальше идет специфика. Если это детектив, то по дороге полно указателей «убийца там», хотя автор спрятал его в другом месте. Если триллер, то читатель на дороге находит труп и за ним начинает гнаться полиция. Если фэнтези, то жди троллей, эльфов и гномов.
- Главное, развешивать на стенах лабиринта зеркала, - подхватываю я, - Чтобы читатель ассоциировал себя с главным героем и участвовал в происходящем.
- Нет. Главное - логически закончить произведение. Если все бросить без развязки, создавая интригу, то читатель сам начнет искать выход, заблудится в лабиринте и превратится в Минотавра.
- Наверно, это касается не только художественных книг, но и фильмов? – удивляюсь я.
- Верно, - радостно отвечает редактор. – Хотите, расскажу редакторскую байку? Гришковец завел акrаунт в «ЖЖ», но его никто не читал. Тогда он стал заходит к другим авторам и оставлять свои комментарии. В ответ те тоже заходили на страничку Гришковца с комментариями. Так он стал популярным.
- Вы серьезно?
- Нет, - строго отвечает редактор. – Теперь идите и напишите что-нибудь действительно интересное.