Мой рассказ не будет связан с криминалом, а те, кто все-таки начнет читать, не уходите. Помогите развязать этот «гордиев узел», помогите занять позицию третьего лица, чтобы то, четвертое, не судило!
Встретились два человека с разницей в возрасте десять лет. Была ли там любовь, кто знает? Ему интересно почувствовать себя взрослым, ей выйти замуж. Но чувства, хоть какие то были!
Общая картина такого брака выглядит не долговечной. Оба мужают, приобретают опыт. Ей уже хочется отдыха, а у него расцвет. Она становится для него мамой, он для нее старшим сыном. Вот тут то, и проявись любовь, если она была! Отпустите друг друга, не мучайте! Ведь борьба за семью, любовь, не всегда приносит успех! И тут приходит на суд мораль. А как же чувство долга? А где ответственность перед теми, кого мы приручаем? А совместные дети? Вопросов – десятки!
А как же ответить даже себе? Застрахован ли кто из нас, от подобной ситуации?
- Мужики, кобели, - так сказала моя знакомая, - но и бабы суки!
И опять нет однозначного ответа. Дети всегда будут судить того, кто ушел, оставил дом. А вот всегда ли это правильно? Не судят ли они с эгоистичной стороны? Ведь им это неудобно, некомфортно. И если ты любишь как отца, так и мать – помоги и тому, и другому. Я жила в большой семье, где была любовь, уважение. Мы, дети, росли в заботе о младших, уважении к родителям. Отец не всегда был верен нашей маме, но всегда возвращался домой. Так как знал, его ждет уют, семейное гнездышко. Мама смогла его создать! Полоски марлевых бинтов, связывала вязальным крючков, и делала занавес. Борщ был без мяса. Но какой! Мы никогда не видели маму в неопрятном халате, непричесанную, с грязными руками и не остриженными ногтями. Да и не нужно сейчас невесте ни шить, ни вязать. Слава Б-гу все сейчас есть в магазинах. Наверное, мы, женщины, виноваты в первую очередь, что нас оставляют. Что-то потеряли внутри. Какую-то изюминку ищут в других.
Есть у нас один знакомый, и так хочется привести его выражение в пример:
- Моя жинка хозяйка, такои мыр не бачыв. Хто зварыть найкращый борщ? Тильки моя Полина! Та, як вона ёго нэсэ … - ненавыджу!
При этом глаза у него тухли, рука опускала рюмку на стол, он вставал и выходил. Вернувшись, он взмахивал рукой, брал эту рюмку вновь, и молча выпивал, будто поминал покойника. Он поминал любовь. Мучился сам, и мучил ее.
- А что же дети, - спросите вы, - что они скажут?
А разве наши дети, могут нас судить в том, что любовь прошла. Что не в силах больше жить с закрытыми глазами.
- Да, ну, а как же долг, ответственность. Это же предательство - скажите Вы.
А можно ли это назвать предательством, если тебе плохо? Могут ли наши дети отказаться ради нас от своего счастья или удовольствия? Готовы ли наши дети на жертвы ради нас?
Наверное, потому и назвала я это - запретной зоной. Это та часть нашего бытия, куда вход посторонним запрещен. Даже если это и дети!