Литературный процесс невозможен без существования периодического издания. Это настолько очевидно сейчас, что не требуется особых доказательств. Нет издания и всё - литература начинает задыхаться, и умирает от хронической недостаточности «живого общения» с живым человеческим сообществом.
Смерть литературы предвещает смерть искусства как такового, а без её нет культуры. Животворный дух культуры любого народа заключен в слове. И не просто в слове, а в слове совершенном, по возможности приближенным к божественному Логосу. Так замыкается вековечная цепь духовной жизни народа в единстве его культуры и слова.
Русский философ Лосев Алексей Федорович говорил об утрате слова так: «Если слово не действенно и имя не реально, не есть фактор самой действительности, наконец, не есть сама социальная действительность, тогда существует только тьма и безумие, и копошатся в этой тьме только такие же темные и безумные, глухонемые чудовища».
В России живая связь литературы и периодики, впервые было осознанна А. С. Пушкиным. Идея создания журнала волновала Пушкина давно.
«Когда мы возьмемся за журнал! Мочи нет, хочется…», - писал Пушкин П. А. Вяземскому еще в августе 1825 года.
И в ноябре следующего года в письме к тому же Вяземскому: «Дело в том, что нам надо завладеть одним журналом и царствовать самовластно и единовластно…»
Задача эта была частично решена только в 1830 году, когда Пушкин вместе с А. А. Дельвингом стал издавать «Литературную газету», и писатели пушкинского круга впервые обрели трибуну для выражения своих литературных и общественных взглядов.
Можно сказать и так: именно с этого момента животворящая сила слова вырвалась из душных застенков «для себя бытия» на пространства общественного сознания и стала действующим игроком на политической арене России.
После смерти Дельвинга, с 1831 года, издание «Литературной газеты» прекратилось. Пушкин задумывается над изданием новой газеты или журнала. Свой переезд в 1831 году на жительство в Петербург он связывает с надеждами на организацию нового издания. «Мне кажется, что если все мы будем в кучке, - писал поэт 11 апреля 1831 года П. А. Плетневу, - то литература не может не согреться и чего-нибудь да не произвести: альманаха, журнала, чего доброго и газеты!»
Не раз Пушкин хлопотал об издании журнала, «в коем бы печатались политические и заграничные новости». Опыт «Литературной газеты» привел Пушкина к выводу о невозможности широкого влияния на общественное мнение чисто литературного журнала. К литературе еще предстояло приучить русское общество, а политика, - политика, как не странно, «самое живое дело», поскольку человек - политическое существо, если, конечно, он не «рабочий скот», как определяли рабов еще древние греки.
В апреле-мае 1835 года вместе с В. П. Одоевским Пушкин собирается издавать журнал под заглавием «Современный летописец политики, наук и литературы».
В октябре того же года в письме к П. А. Плетневу Пушкин уже именовал новое издание альманахом и обсуждал новый вариант названия. «Ты требуешь имени для альманаха: назовем его Арион или Орион; я люблю имена, не имеющие смысла; шуточкам привязаться не к чему».
И «Летописец», и «Арион» были прообразами будущего журнала «Современник» сделавшего Россию фактором всемирного литературного процесса. С этой поры не только географически, но и литературно, Россия стала мировой державой. Русский язык и русское слово органически вплелись в литературный орнамент германских и романских языков.
Политическая публицистика под давлением обстоятельств, опять-таки политического характера, отошла на второй план, как только дело издания журнала перешло в область практической плоскости. Увы, это ахиллесова пята русских журналов не изжита и по сей день! Политическая публицистика самая редкая гостя на страницах современных журналов!
Первый номер (том) «Современника» открывался статьей В. Н. Гоголя «О движении журнальной литературы». Статья пронизана довольно-таки язвительной критикой торгово-промышленного направления в литературе и была принята вначале, как программное заявление, но…
Уже в третьем номере Пушкин вынужден был деликатно откреститься от неё: «Из сего не следует, что все мнения выраженные в данной статье с такою силой и прямодушием были совершенно сходны с моими, собственными. Во всяком случае она не есть и не могла быть программою «Современника».
Как всегда среди собратьев по перу нашлось немало таких, кто усмотрел в появлении журнала серьезного конкурента. Конкурента именно в морально-этическом плане. Этические декларации в статье Гоголя привели в замешательство тогдашнее литературное сообщество. О. И. Сеньковский объявил со страниц «Библиотеки для чтения» будто бы «Современник» будет иметь целью уронить его журнал».
Перечитывая статью Гоголя трудно понять, почему Пушкин отказывался от задач сформулированный им? Вероятно, смутила не коммерческая основа журнального дела, прочитываемая в статье Гоголя.
Ведь Пушкин рассчитывал изданием поправить свое материальное положение. «Я желал бы в следующем, 1836 году, - писал Пушкин Бенкендорфу, - издать 4 тома статей чисто литературных (как-то повестей, стихотворений etc). Исторических, ученых, так же критических разборов русской и иностранной словесности. Отказавшись от участия во всех наших журналах, я лишился в своих доходах».
Но отстраняясь публично от формулировок целей и задач, данных Гоголем в статье «О движении журнальной литературы», Пушкин на деле следовал высоком и благородным задачам журналистики.
В этой связи характерно и поучительно рассмотреть отношение Пушкина к критики. Журнал делился на две неравные части: поэзию и прозу, но среди прозаических материалов преобладала не художественная проза, а публицистика и критика. Критике в «Современнике» Пушкин придавал особое значение. Это было связано с его убежденностью в том что «литература у нас существует, но критики еще нет». Если нет критики, то нет учебы, нет профессионального роста, а есть только переменное пение дифирамбов друг другу, или бездоказательное оплёвывание друг друга по принципу: «против кого дружишь»?
* * *
P.S. Нынче этот негодный, губительный для литературного процесса, принцип возведен в добродетель. Взаимное опыление журналов стало принципом их жизни. Отсюда скукотище невыносимое. Эта же зараза в еще большем масштабе распространена в Интернете – прибежище всех графоманов и психически больных людей. 2010 год.
* * *
Пушкин протестовал против того, что писания критиков «часто внушены расчетами, а не убеждениями», и считал «только писатели могли бы создать истинную критику. Если бы писатели заслужившие уважение и доверенность публики, взяли на себя труд управлять общим мнением, то вскоре критика сделалась не тем, что она есть».
Эти слова Пушкина остаются и поныне «гласом вопиющего в пустыне», поскольку и по сей день писательское сообщество делится пополам на тех, кто знает, как нужно писать, но не умеет - это критики. И на тех, кто не знает, как нужно писать, но пишет - это писатели. Такое разделение труда совершенно не на пользу литературе!
Пушкин, даже рассматриваемый сквозь журнал «Современник», предстает нам универсальным человеком, прекрасно понимающим двуединую задачу - просвещение духа и разума человеческого. Иначе говоря, просвещение должно выполнять задачу, как научение (конкретная сумма знаний логически обоснованных) так и поучение, то есть морально-нравственное образование.
В назидание нашим литературным журналам стоит напомнить, что в журнале «Современник» печатались популярные статьи П. Б. Козловского о высшей математике и теории вероятности. Статьи этнографического характера («Мифология вотяков и черемис»), экономо-статистические работы ( о государственной внешней торговли за 1835 год, статистическое описание Нахичеванской провинции).
Отличительной чертой научных материалов «Современника» был их оригинальный характер, в то время как большинство тогдашних журналов печатали научные статьи переведенные из иностранных книг и журналов. Особое значение Пушкин придавал историческим материалам. Они не только давали возможность затронуть вопросы современности, но были той «подзорной трубой» сквозь которую можно увидеть контуры будущего.
Пушкин в своем журнале писал и о выдающихся православных деятелей и в частности, в первом номере (томе) «Современника», написал статью: «Собрание сочинений Георгия Конисского, архиепископа Белорусского».
Не пытаясь объять это, поистине необъятное культурное явление под названием Александр Сергеевич Пушкин, предлагаю читателю краткий отклик Пушкина на второе издание сборника повестей Н. В. Гоголя.
«Читатели наши. Конечно. Помнят впечатление, произведенное над ними появлением «Вечеров на хуторе»: все обрадовались живому описанию племени поющего и пляшущего, этим свежим картинам малороссийской природы, этой веселости, простодушной и вместе лукавой. Как изумились мы русской книге, которая заставляла нас смеяться, мы, не смеявшиеся со времен Фонвизина! Мы так были благодарны молодому автору, что охотно простили ему неровности и неправильности его слога, бессвязность и неправдоподобие некоторых рассказов, представив сии недостатки на поживу критики. Автор оправдал таковое снисхождение. Он с тех пор непрестанно развивался и совершенствовался. Он издал «Арабески», где находится его «Невский проспект», самое полное из его произведений. Вслед за тем явился «Миргород», где с жадностью все прочли и «Старосветских помещиков, эту шутливую, трогательную идиллию, которая заставляет нас смеяться сквозь слезы грусти и умиления, и «Тараса Бульбу», коего начало достойно Вальтера Скотта. Господин Гоголь идет еще вперед. Желаем и надеемся иметь часто случай говорить о нем в нашем журнале».
Прокопьевск 2006 год.