В ночь, когда желтые врата открылись, и это механическое чудовище выбралось наружу, весь город словно бы сошел сума. Так оно и было. Эти желтые врата, подобно другим двум – красным и синим, стояли в нашем городе ещё в то время, когда он был настолько мал, что соединив на карте три точки, где располагались эти врата, можно было получить равносторонний треугольник, и город в нем был бы лишь малым серным пятном, способным только лишь копаться в собственной грязи. В ту ночь в нашем городке, население которого не превышало двухсот тысяч человек, царили безумие и хаос. Огромная машина, высотой в сотню метров, выбралась из своего убежища, которое давно стало лишь пищей для туристов и местом сокрытия для преступников – у стражей правопорядка не было прав идти на территорию врат. Это был приказ, полученный столетия назад и по сей день никем не отмененный. Этот механический монстр походил на героя детских комиксов: с огромной толи круглой толи прямоугольной головой, на которой пластины и нечто вращающееся вокруг своей оси были сложены так, что смахивали на человеческое лицо, его «плечи» достигали размеров крыла самолета и были окрашены в желтый цвет – цвет его врат, вместо рук у этой машины были два огромных ствола. Как только по городу пронеслась весть об открытии врат, благодарить за это стоит не СМИ и не стражей порядка, а пару тинэйджеров, которые при виде этого схватились за свои телефоны и незамедлительно отписались на форумах и даже вывесили пару фото и видео. Уже через сорок минут город стал напоминать мне чистилище – повсюду пожары, разбитые машины, испуганные люди, крики, вещи, выброшенные с балконов и прочие прелести.
В час ночи, когда шум и гам достигли и моего отдаленного квартала, я сидела у себя дома на диване с ноутбуком на коленях и листала страницы онлайн галереи, где были выставлены картины лучших художников, когда-либо учившихся в университете, куда я собиралась поступать.
Меня зовут Лукси Сайола, мне двадцать один год и в городе, хотя, что уж стесняться, во всей стране или даже в целом мире меня знают как Луксиану – одну из немногих прорицателей, выживших после падения Барьера. Барьер воздвигли извращенные умы, и что ими двигало, не знает никто, факт в том, что по документам я появилась на свет сто четырнадцать лет назад, а Барьер появился сто девять лет назад. Все это время я и ещё сотни детей, подобных мне, лежали в искусственной коме, позволявшей управлять нами, а мы могли контролировать Барьер. После его падения выжило пятеро детей и нас развезли по разные концы света, а меня оставили тут – в городе, где была моя клетка, где стоят три стража Барьера.
Просматривая галереи, было невозможно заниматься «своим» делом – смотреть в будущее или что-то в этом духе. В конце концов, после освобождения мне была дана свобода действий и свобода воли, и никто не посмел впоследствии упрекнуть меня в том, что случилось с городом. Я листала галереи одну за другой, пока не наткнулась на картины художника, чей талант был раскрыт уже в восьмилетнем возрасте, а к девятнадцати, незадолго до того, как его карьера резко прервалась, он писал шедевры, которые выкупались ещё до того, как он брал кисть в руки. Звали этого гения Ренис Дел’Кро, пропавший из виду вездесущих СМИ три года назад и, если верить статье, с тех пор не появлявшегося нигде – человек испарился, нынче это не было редким явлением.
Снять звукоизоляционное устройство и раскрыть шторы меня вынудил долгий, громкий и очень настойчивый стук в дверь, за которой меня ждали двое крупных мужчин в черном одеянии и с тонкими очками на их лысых головах – мои охранники, от этой меры предосторожности мне не удалось откреститься:
- Луксиана… - Сказал мне Альн, но увидел что на мне уже пальто и что я, открывая одной рукой дверь, зашнуровывала ботинки. – Хвала Создателю вы уже осведомлены. Прошу проехать с нами, вы должны уцелеть, не смотря ни на что. – После чего протянул мне руку, которую я оттолкнула локтем.
- Не стоит ко мне прикасаться, я не хочу знать все ваши проступки. – Ответила я вышла из квартиры, заправляя шарф в пальто.
Выходя из дома я искренне полагала, что они приехали за мной на машине – в общем то так оно и было, однако новый помощник Альна, не знавший всех деталей моего дара, грубо взял меня под руку и повел вдоль дороги. Они вели меня к третьей шахте – не большему, но очень надежному укрытию – в нем можно было переждать что угодно – от атаки биологическим оружием до ядерного удара. И это был «подвал» того самого университета, куда я поступала. Некогда, если опять-таки верить статьям, я же этого не знаю или просто не помню, именно здесь, в центре треугольника на карте, стоял генератор, питающийся нашими умами – умами прорицателей, и, разумеется, что места, безопаснее, чем это, не было во всей стране.
На дворе стоял пятый месяц года, и университет ещё не был закрыт на ежегодный ремонт, как и общежитие, так что этот «подвал» уже был заполнен студентами, жившими в ближайшем общежитии. Их было не много – может сто-двести человек, и когда мы только спускались, я слышала невыносимо громкий гул и ропот, однако едва все ступеньки были преодолены, как наступило молчание.
Альн и его бугай усадили меня рядом с дверью, а сами принялись запечатывать вход. Не поднимая глаз, я знала, что все сейчас смотрят на меня, однако боятся шептаться и говорить, думалось, что они в такие моменты стараются даже не думать. В том, что бы быть прорицателем, есть и минусы и плюсы. Минусы – это фанатики. Кто-то равняет нас с богами или их пророками, кланяется, молит о помощи или благословении, кто-то поступает в точности наоборот, и в такие моменты я радуюсь, что Альн и его всегда разные бугаи рядом со мной. Люди не знают какова природа силы кого-либо из прорицателей – ведь некоторые могли слышать мысли, некоторые могли их диктовать, кто-то мог сводить людей с ума, и именно поэтому нас сторонились, но все же восхваляли.
Я не могу читать мысли и делать все то, чего опасались эти люди. Мой дар был куда страшнее – я могла увидеть всю жизнь человека через один прямой контакт с его телом. Будь то даже мимолетное прикосновение, легкое касание – меня словно молотом ударяло по голове. Момент за моментом, словно кино в быстрой прокрутке, у меня перед глазами мелькала вся жизнь человека. Особенно яркими, тут уже нечего удивляться, были те воспоминания, которые подсознание по той или иной причине заглушило.
- Луксиана, - раздалось из неоткуда, - Луксиана, - было произнесено чуть громче.
Я огляделась и увидела мужчину, которому городская молодежь подарила не мало буков и слов на просторах интернета. Это был Рис.
«Рис – местный сумасшедший» - ответил бы вам любой коп города, - «Неизвестно кто и неизвестно откуда, определить его личность невозможно – этот фрик обработал свои пальцы так, что они гладки, и с них не снять отпечатки пальцев». Это мужчина ростом около ста восьмидесяти сантиметров в светло-коричневом кожаном пальто, которое было перемазано красками во всех возможных местах, с каким-то пучком волос на голове, они тоже были покрыты различной краской, и судя по запаху – масляной. А его лицо… До того дня я свято верила что это всего лишь басня. Все его лицо покрывали шрамы – множество тонких-тонких шрамов. Вокруг глаз, вокруг губ, носа, скул. И это были не просто шрамы. Глядя на это, я подумала, что кожу на его лице разрезали чем-то тонким, как лезвие, приподнимали, чтобы расширить рану, и так и оставляли. Все его лицо походило на неочищенную залежавшуюся шелушащуюся луковицу.
- Что тебе нужно? – Спросила я, однако он не стал отвечать на вопрос и просто протянул ко мне руку. Я громко взвизгнула и вскочив, спряталась за широкой (как в анекдотах) спиной Альна.
- Проваливай отсюда, псих! – Рыкнул на его второй бугай, толкнув Риса, однако, тот успел своей грязной и пропахшей маслом рукой коснуться моего уха… Мимолетно.. Краешком…
Серая местность. Раннее утро. Девочка в ярко-желтом платье. Двое мужчин. У одного из них…
- Луксиана! Луксиана!! – Загорланил Альн, когда у меня подкосились ноги. – Вы в порядке??
- Ты хоть знаешь кто она, ты, псих!? Идем-ка я научу тебя манерам!
- Нет! – В этом крике я не узнала свой голос. Воспоминания этого «психа» все ещё кружились в моей голове и на тот момент я ещё не была способна увидеть общую картину, но я знала – там произошло нечто ужасное. – Отпусти его! Рис! Ты ведь Рис??
- Помоги мне вспомнить, - бормотал он, с трудом встав передо мной на колени, - я должен узнать, умоляю…
- Хорошо. Дай мне руку.
Рис поднял на меня глаза, и на его изуродованных губах промелькнула улыбка.
Я взяла его за руку.
Мне показалось, что меня действительно ударили молотом по голове, и когда я очнулась (?или наоборот, отключилась?) у меня было такое чувство, будто бы в моем теле зашкаливает давление. Я подняла голову и увидела начальную школу, что в двух кварталах от моего дома. Это было раннее утро, когда, не смотря на грядущий жаркий день, было ещё прохладно. Слева от меня стоял мужчина… парень. Высокий, в черном костюмчике, немного странноватом, однако чертовски ему шедшим. Его волосы были цвета пламени – не рыжие, не красные, не каштановые – а именно пламенные, с зачесом на бок. С чертовски красивым лицом и улыбкой, озаряющей его лицо, он помахал рукой в сторону школы, где по небольшой лестнице поднималась девочка лет восьми одетая в ярко-желтое платье. Его сестра. Я это знала. Прекрасно понимая, что это воспоминание, чужое воспоминание, я приблизилась к этому дьявольски красивому молодому человеку и только вблизи поняла что это – тот самый художник, Ренис Дел’Кро, пропавший три года назад. Его красоту ни с чьей больше нельзя было перепутать. Я протянула к нему свою руку, думая, что на этом воспоминание кончается, однако в этот момент сзади к нему подошел ещё один человек – Кёлис. Лучший друг, верный союзник, опора в моменты трудные и непроходимые в одиночку. В его руке был белый платок, который тот приложил ко рту и носу Рениса, который уже через мгновение потерял сознание…
И кулон… Кулон, висящий на шее. Тонкая красная лента, с надетым на неё маленьким камнем, я глазами Рениса видела как чья-то рука снимает его с моей (его?) шеи.
А потом я увидела пол. Мертвый серый пол шахты-бомбоубежища. Не знаю что меня вело, но я поднялась на ноги и прошла чуть дальше по коридору где стоял (лучший друг?) Кёлис. Он нервно тер руки о джинсы, а когда я к нему приблизилась – вжался в стену, сползая по ней. Я опустилась перед ним на колени и протянула руки к его поясу (Кёлис даже дышать не мог от волнения) и залезла в его передний карман, вытащив красную ленту… с маленький белым камнем на нем.
- Вот и ответ. – Громко сказала я, повернувшись к Рису (или уже к Ренису?).
Земля задрожала.
Он остался Рисом. Городским безумцем, знавшим, что сюда ( или над нами?) проходит желтый. Рисом, который не смотря на это открыл запасной( а не главный, однако тоже крепкий вход в «подвал») и весь засиял.
Может это был один из зарядов Желтого, может это правление решило сравнять с землей наш город вместе с тремя вратами. Одно знаю точно – прорицателей осталось четверо.