Давно, лет шесть или семь назад. Я помню, это было зимой. Пушистый снег медленно падал сверху, белое небо, приятный хруст под ногами. Уроки кончились, и я веселый шел домой, предвкушая скорые развлечения. Снежки, санки, снежные крепости, войнушка, много чего. Я так задумался обо всем этом, что забыл о главном. Собака. Рядом с подъездом было две бетонные плиты, которые прикрывали трубы. Горячая вода текла по этим трубам, и поэтому на плитах никогда не было снега, он просто таял. Большая черная собака жила под ними. И всегда, когда кто-либо проходил мимо, она выскакивала и лаяла.Я забыл. Забыл о том, что эта черная тварь жила там. И шел прямо через эти плиты. Медленно падал снег, приятный хруст под ногами, и лай. Дикий лай. Бежать. Я просто побежал, хоть мне и говорили, что этого ни в коем случае нельзя делать. Хруст снега уже не казался мне приятным, да и падал он на много быстрее, все прыгало перед глазами, и шапка сползала вниз, мешая смотреть. Лай прекратился, в ушах стучала кровь, и было больно дышать, я сбавил темп, и словно шилом проткнули ногу, резкая боль, и струи чего-то горячего стекают по лодыжке. Я упал, а когда обернулся, собака уже была на пол пути к своему убежищу. Как только я поднялся, боль прострелила ногу. Приподняв штанину я увидел четыре раны от зубов, текла кровь. Я приложил снег, но он быстро таял. Я кое как доковылял до дома, стараясь пройти как можно дальше от тех плит. Больше я не забывал, и каждый раз идя этой дорогой, я сворачивал на пол пути,обходил свой дом вокруг, и через палисадник проходил к подъезду.
Прошел год, или может только зима, не суть важно, было тепло,даже жарко, лужи,если и были, то давно высохли. Мы любили гулять за соседней многоэтажкой. Там был небольшой травяной склон, много деревьев, старый, почти заброшенный дом, канава, высокие кусты, потайные тропы, старая, никому не нужная машина, много чего. Запах. Мы заметили его не сразу. Отвратительный, тошнотворный запах гниения. Не верьте тем, кто говорит что он чуть сладковатый, нет, он горький, а еще, соленый, так мне показалось. Мы раздвинули траву. Там лежала та самая черная собака. Мертвая. От нее и исходил этот ужасный запах. На ней сидели мухи, на земле, рядом с её брюхом было небольшое пятно, в нем копошились белые черви. Брюхо собаки раздуло. Мы ушли, но собрались вернуться на следующий день, посмотреть, что же будет дальше. Последующие несколько дней мы ходили смотреть на собаку. И с каждым днем брюхо раздувалось сильнее, мух и червей становилось больше, а запах не выносимым. Меня чуть не вырвало. Несколько раз вывернуло, но без рвоты. В один день, запах чувствовался даже во дворе. Слабый, легкий запах гнили витал в воздухе. Когда мы подошли к тем кустам, вонь, смрад, нет такого слова чтоб я смог это описать, он разъедал глаза, он вызывал тошноту, и головную боль, хотелось уйти, но нам было интересно. Тогда один из нас вынес банку со сливками. Такие, знаете, на торт розочки делать, нажал кнопочку, и сливки пошли. Мы растерли их в ладонях, закрыли нос и запаха гнили как ни бывало. Мы прошли через кусты. Живот у собаки больше не был раздут, под ней растеклась темно коричневая с желтыми сгустками жижа, шерсть была проедена во многим местах, и под кожей что-то шевелилось, мухи, много мух. Глаза затянуты бельмами. Один из нас поднял камень, и кинул собаке в брюхо, пробил тонкую кожу, и с чавканьем застрял в разлагающемся мясе, брызнула темно желтая жижа. Черви. Много-много белых червей копошились в туше, словно вторая кожа, только живая. Копошение прекратилось, только легкое подрагивание. Кто-то взял еще один камень, и кинул. Дикое копошение, белые тела червей, мухи на морде, постепенно спадающая кожа, и кости, это единственное, что скоро останется от нее. Мы постояли там еще минут пять, поочередно бросая камни, и наблюдая за волной червей, что появляется из глубин и уходит туда же. Это был пик. Через пару дней запаха во дворе не стало, а еще через неделю, одни только кости остались от этой черной собаки. Мы иногда, еще приходили на это место, и наблюдали, как с каждым днем, кости становятся все меньше, все глубже уходят в землю, а комья шерсти разносит ветер. И вот уже не осталось ничего, что напоминало бы нам о том, что собака, когда-то существовала, совсем ничего.