глава первая.
Дискотека была в самом разгаре. Её грохот лишь изредка прерывался бойкими комментариями диджея. Не дожидаясь очередного перерыва, злая, как оса, Любка выбралась из толпы танцующих и направилась к выходу.
- Сборище козлов! - буркнула она, закрывая тяжелую дверь зала и отсекая от себя неистовый музыкальный шквал.
В маленьком баре тоже было шумно и многолюдно, но поскольку вечер был безнадёжно испорчен, то Любке ничего не оставалось, как направиться туда. Она устроилась за свободным столиком в глубине зала и предалась невесёлым размышлениям.
– Нет, всё-таки Герка сволочь та ещё…ну сама положим, тоже хороша! Это же надо два часа мужика дожидаться!!! И ведь знаешь, что ему всё по барабану. Просто юноша так развлекается. Знаешь и всё равно ждёшь, а главное веришь… Идиотка!!! Дура набитая!!! Пить, как назло хочется, а денег даже на минералку не осталось; все на новые колготки ухлопала…вот только зачем? Кто бы объяснил. Поздно уже… Дядька опять пилить будет, можно подумать сам в шестнадцать лет по вечерам дома сидел. Ага, слышали как. Домработницу нашёл. Хотя с другой стороны его тоже можно понять, зачем ему такая отвязанная племянница на седую голову…Скорее бы уже училище закончить. Конечно, швея это не Бог весть что, но всё-таки свои деньги и не малые, если не лениться…-
- Куколка, ну куда ты пропала, я уже соскучился! Коктейля хочешь?- возник рядом нагловатый, изрядно подвыпивший парень, из породы « шкафов ». Это из-за него она убежала с танцпола. Он ещё в зале не давал ей покоя на предмет потанцевать, но от него так несло пивом и воблой с примесью дешёвого одеколона, что Любку едва не стошнило. И вот теперь он достал её и здесь. Ничего не скажешь; замечательный выдался вечерок.
- Занято. - хмуро сообщила она, демонстративно задвигая под столик свободный стул. На упертого верзилу это не произвело ни малейшего впечатления. Он только понимающе хмыкнул и упрямо потянул задвинутый стул на себя, всё-таки намериваясь сесть. При этом Любка, прямо всей кожей и нервами ощутила побежавшую по новеньким колготкам стрелку. Это было последней каплей даже для сегодняшнего вечера, чаша терпения явно переполнилась.
- Занято! Для особо «понятливых» перевожу - отвали! – моментально вскипев, грубо выпалила Любка прямо в ухмыляющуюся рожу непрошенного ухажёра. Тот побагровел от обиды и выпитого пива, глаза налились кровью.
- Ты чего?! Да у меня таких тёлок!.. А ну пошли! - Он больно схватил девушку за руку и с бычьим упорством поволок в сторону курилок. Курилки пользовались среди завсегдатаев этой дискотеки очень дурной славой. Любка сама неоднократно слышала душераздирающие истории о том, что там часто находили в полуживом состоянии особо строптивых девчонок, с которыми до этого круто разбиралась компания вот таких же верзил. Выходит, что сейчас в ранг особо строптивых, попала и она сама. Парочки за соседними столиками даже не обернулись на шум, бармен усиленно делал вид, что ничего особенного не происходит, охранников понятно тоже не дозовёшься, да и в курилку они вряд ли сунутся…Сволочи! За что только деньги получают! Ну что за чудный вечерок. Любка с беспомощной тоской огляделась вокруг, стараясь особо не показывать своего страха. Всё-таки весовые категории очень уж разные. Она не любила крайних мер но, похоже, сейчас у неё не оставалось выбора, ведь помощи явно не предвиделось. Как всегда придётся выпутываться самой из неожиданной неприятности. В свете всего происшедшего даже хорошо, что Герки сейчас нет, иначе КПЗ бы им обоим не миновать. Для начала, слабо сопротивляясь, тащившему её между столиков «шкафу», Любка потихоньку, как бы случайно, высвободила руку. Верзила этого не заметил, а вернее не придал значения. Девушка казалась ему слишком хрупкой и испуганной. Она одним своим видом исключала всякие мысли, о каком-либо сопротивлении. Да и что значило её сопротивление против настоящей мужской силы. Вот только Любка считала совсем по-другому. Уже у самых дверей, она неожиданно ловко вывернулась из сцапавшей её плечо потной руки, и что было силы, саданула приставалу в пах острым носочком модельной лодочки. Этому фирменному финту её в своё время научил один из интернатовских приятелей. Он же и окрестил «Заразой» превзошедшую его ученицу, когда, повзрослев, решил, что ему, как учителю дозволено больше, чем другим и однажды «вышел из берегов». С тех пор, покупая туфельки, Любка не ленилась ставить стальные набойки не только на каблучки, но и на носочки даже самых изящных из них. В случаях подобных сегодняшнему такая предусмотрительность была отнюдь не лишней. Ведь, слава Богу, Любку на улице не одни фонари глазами провожали.
Парень тоненько взвыл и сложился пополам, а Любка, тем временем, со всех ног ринулась к выходу. Если охрана не идет к нам, то мы идём к охране. Правда в этой ситуации главное эффект неожиданности и ноги.
- Убью сучку! - как раненый бизон взревел отдышавшийся «шкаф» и рванул следом под смешки завсегдатаев бара. От его топота казалось рушиться лестничный пролёт. Зажав уши, Любка выскочила в холл, но в нём никого не оказалось. Охрана явно расслаблялась в зале, а тяжелый топот верзилы за спиной неумолимо приближался. Не дожидаясь своего преследователя, девушка выбежала прямо на улицу. Там, к остановке напротив дома Культуры как раз подъезжал запоздалый автобус, и Любка рванулась к нему прямо через смоченную недавним дождём мостовую. Последнее, что она запомнила, были: неумолимо летящий на неё свет фар и истошный визг тормозов.
После этого всё исчезло, словно мир вокруг просто выключили, как электричество. Остались только непроницаемая темнота и боль разбитого тела. Но вот боль испуганно отступила и в кромешной мгле, затопившей сознание, под невероятно величественный хорал, зазвучавший где-то в самой глубине мозга, возник далёкий манящий свет. Тело сделалось невесомым и словно подхваченное ласковым ветром пёрышко устремилось к нему. А свет всё больше завораживал своим сиянием и звал за собой. Повинуясь этому зову, тело летело вверх медленно и плавно, казалось, это сама душа рвётся к свету. Любка не испытывала в своей жизни ничего прекраснее этого полёта. Он словно пришёл из далёкого детства, будто её качают нежные материнские руки, и ласковый голос тихо напевает колыбельную, неожиданно возникшую в потоке этого космически прекрасного хорала.
Но вот полёт прекратился, как всё хорошее и плохое в этой жизни. Вместе с этим к Любке вернулись все звуки и ощущения окружающего мира. Первым было чувство печали; горькое и необъяснимое. В потоке света неожиданно возникли неясные силуэты, отблески то ли костра, то ли зарева и тут же их заслонило лицо величавого седого старика с белоснежной бородой. Он строго посмотрел на Любку не по годам молодым цепким взглядом и что-то сказал. Как ни странно она не услышала его голоса, хотя отчетливо воспринимала протяжное пение и запах сладкого древесного дыма. Что же хотел сказать ей этот то ли привидевшийся, то ли на самом деле объявившийся неизвестно откуда старик? Своим взглядом он казалось, видел всё насквозь, как радар, а вот голос, словно специально заглушили. Любка попыталась пошевелиться и только разбудила мирно дремавшую до времени боль. От этого всё привидевшееся потухло, вновь нахлынула чернота. Дальше Любка ощутила, что снова плывёт или летит, но уже не так как раньше, а скорее всего её просто несут куда-то. Вскоре и вообще всё успокоилось. После этого девушке показалось, что она потерялась во времени. Сколько его прошло? Год, месяц, или только день, а может только одна секунда. Нет, она ясно помнила и Герку, и дискотеку, и верзилу, и то, как она убегала от него, и машину на дороге. Вот только все эти события как-то странно отдалились, будто произошли много лет назад, или произошли не с ней, а с кем-то другим. Да и произошли они вообще или только привиделись, как бы со стороны.
( продолжение следует )