«Пришел Господь Иисус, дал смерть Свою
взамен смерти всех, пролил Кровь
Свою взамен крови всяческих» .
Святитель Амвросий Медиоланский
Введение
Святая Церковь основана Господом Иисусом Христом на земле для одной цели – спасения человечества. Само пришествие на землю Бога Слова во плоти имело только эту цель. Поэтому мы именуем нашего Господа Спасителем. Из этого становится понятно, что спасение действительно является наиважнейшей и центральной темой в христианском богословии и в проповеди. Она всегда актуальна не только в богословских кругах, но и для каждого человека, верно понимающего цель своего пребывания на земле.
Основной темой нашей работы будут мысли о Спасении человечества некоторых русских богословов за последние 20 лет, их рассмотрение и богословский анализ. Приступая к разговору на столь серьезную тему, как догмат Искупления, стоит вспомнить о величии и глубине этой Божией тайны и о том, что знаем мы о ней ровно столько, сколько открыто нам Господом. Собственно в этих только рамках мы способны говорить на эту тему. Человеческие слова способны осветить этот вопрос лишь только в определенной мере и в некоторых аспектах. А поэтому различные богословские теории раскрывают сотериологические тайны лишь с определенных сторон, и то не исчерпывающе. «Все, сказанное о Боге, недостойно Его», - справедливо замечает блаж. Августин, известный, между прочим, своей любовью к катафатизму в богословии.
Тема сотериологии является важной в связи с высоким значением искупительной жертвы в деле спасения нашего Господом Иисусом Христом и соответственно является актуальной и даже спорной в современных богословских кругах, и потому весьма интересной. С другой стороны, размышления на тему искупления считаются всегда полезными: человек задумывается о жертвенности, бесконечной любви и всепрощении Спасителя, ярчайшим образом проявившихся в Его искупительном подвиге, он восхищается, вспоминает о своем недостоинстве, смиряется, меняется. Невинные страдания Господа как ничто другое воодушевляют следовать за Ним путем Креста и самоотречения… Святитель Григорий Богослов в своем 27 Слове, пишет об этом так: «А если ты… хочешь заняться своим предметом и в нем ищешь пищи любочестию; то и здесь укажу тебе широкие пути. Любомудрствуй о мире или мирах, о веществе, о душе, о разумных — добрых и злых природах, о воскресении, суде, мздовоздаянии, Христовых страданиях. Касательно этого и успеть в своих исследованиях не бесполезно, и не получить успеха не опасно» .
Целью работы является освещение каких-либо особенностей современного сотериологического богословия, охватывающего последние два десятилетия, выделение характерных именно данному периоду черт, по сравнению с работами, проделанными до рассматриваемого периода, а главным образом – с наивиднейшими, основательными трудами, которые появились в истории Русской Церкви в ХХ веке.
При проведении нашего исследования ставились следующие задачи: изучить необходимые богословские тексты, разобрать их, вставляя в некоторых местах наши комментарии и мысли, а так же, по возможности, цитаты и аргументы различных богословов, и изложить в итоге полученный материал – особенности современной объективной сотериологии на примерах видных богословов последних 20 лет.
Основным материалом были труды и пособия, в которых находились моменты необходимой тематики: учебные пособия, научно-богословские исследования и книги, посвященные персонально рассматриваемой сотериологической тематике, а также статьи из сети Интернет.
Выполняя данную работу и стараясь изучить источники, я надеялся пополнить знания в особенно сложной, но одновременно и интересной, сфере богословия, расширить кругозор и словарный запас.
«Безумно глаголющим ненужно быти
ко спасению нашему и к очищению от грехов
пришествие в мир Сына Божия во плоти, Его вольное
страдание, смерть и Воскресение: анафема» .
Чин Торжества Православия (1-я неделя Великого поста)
1. О консервативном отношении к догмату Искупления
Человеку свойственно ошибаться. Но открытием не будет тот факт, что вероятность этого может быть значительно понижена, если человек старается бережно, с благоговением относиться к Священному Преданию – этому сокровищу божественной и святоотеческой мудрости, бесценному плоду действия Духа Божия в людях и через людей, когда человек покорно доверяет Святой Церкви, слушает ее голос, не пытаясь «свернуть в сторону», когда не старается познать своим ограниченным тварным разумом необъятные божественные истины, переданные нашей Церкви Спасителем в полноте еще в день Пятидесятницы. Хуже того, если человек пытается силами своего же ума (только потому, что ему что-то не нравится) подвергнуть критике то учение, которое неизменно передавалось в Церкви из поколения в поколение. Святые Отцы являются примером благоговения перед догматами Церкви и доверия Церковному Преданию.
Иногда приходится слышать, что высоким достоинством нового богословского текста является его новизна и своеобразие, некая «неповторимость», подобно произведениям художественной литературы, в которых стремятся создать нечто, чего раньше не было. Конечно, возможна некая новизна и в богословии, как, например, более полное раскрытие актуальной сегодня темы (вспомним полемические послания Отцов в период Вселенских Соборов) или переложение для современного человека неизменных истин с помощью более простого и нового языка. Это несомненно является достоинством. Но это лишь форма, а по сути и содержанию никакой «новизны» в богословском творении, раскрывающем истины божественного Откровения, нет и быть не может, ибо, по грозному слову апостола, «если бы даже мы или Ангел с неба стал благовествовать вам не то, что мы благовествовали вам, да будет анафема» (Гал.1:8). Но в реальности, к сожалению, получается иногда так, что, по-видимому, с благими намерениями, создается новое по смыслу учение, не согласующееся с православным Преданием. Этому мы свидетели, изучая многочисленные дискуссии в ХХ веке в духовных школах по поводу новых богословских идей (учение о Софии; имяславие; нетрадиционное учение о браке проф. Троицкого, отвергающее монашество; кощунственное учение проф. Тареева о святоотеческом наследии и аскетизме; отвержение пресуществления Евхаристических Даров; учение о.Сергия Булгакова о невещественности и вездесущии воскресшего тела Христова и др.). И догмат Искупления, к сожалению, не является здесь исключением. Хоть наша работа и не охватывает весь ХХ век, а лишь окончание его, но некоторые работы рассматриваемого 20-летия все же посвящены сотериологической полемике неоднозначного ХХ века. Поэтому мы невольно сталкиваемся с этими своеобразными трактовками учения об Искуплении.
Консервативным отношением в данном контексте мы называем такое, которое чуждо всякой смысловой оригинальности и стремится максимально неизменно следовать Священному Преданию, доверяя лишь общецерковному учению, а не субъективной человеческой логике. При таком подходе несомненно сложнее излагать православное вероучение. Зато оно будет глубоким, разносторонним, сложным и вместе с тем красивым и богатым, как собственно, и само Православие, а самое главное – верным. Искупление, как и любой догмат, не может быть выражено одной фразой (например, «воплощение», «выкуп через страдания», «искушения Богочеловека», «нравственные переживания в Гефсиманском саду» и т.д.) и даже определенной «теорией». Эта величайшая тайна может быть лишь отчасти освещена, при условии разносторонности ее обсуждения. Для нашего спасения несомненно важна вся земная жизнь Спасителя (и не только земная), поэтому ни один из ее моментов не может быть «вырван из контекста» и «выставлен» в качестве самого Искупления: ни рождение, ни преображение, ни самоуничижение, ни унижение людьми, ни все искушения, ни страдание, ни молитва, ни смерть, ни даже Воскресение. Любая подобная попытка, как бы она ни была грамотно описана, попытка упростить и соответственно выразить божественную истину, обречена на поражение. Это и есть, по нашему, либеральное отношение к Преданию: отдать предпочтение чему-то, что более привлекательно автору, кажется логически понятным и рациональным, но на самом деле не соответствует святоотеческому Преданию. Об этом ярко свидетельствует история догматической полемики в ХХ веке. Поэтому единственно верным выражением догмата Искупления является консервативный подход, при котором вероучение освещается с разных сторон, максимально полноценно, и в соответствии с Преданием. Например, в работе прот. Михаила Помазанского (его по точности, грамотности и консервативности в данном вопросе хочется поставить в пример, но к сожалению, он не входит в рассматриваемый период) описывается известное «тройственное служение Спасителя», которое является как раз примером такого подхода, при котором раскрываются различные аспекты глубочайшей тайны спасения человечества. При этом ни в коем случае не принижается роль Голгофских страданий как центрального для Искупления события в земной жизни Господа: «Как крестной Христовой смертью совершено наше Искупление, так Его воскресением дарована нам вечная жизнь» .
Крайность сведения Искупления только к одному из его аспектов существуют не только со стороны защитников так называемых «нравственной», «онтологической» и «вифлеемской» концепций. Когда желающие защитить роль Голгофы в Искуплении начинают это делать так же односторонне, сводя все дело спасения лишь к крестным страданиям Спасителя, они тоже впадают в крайность, т.к. в святоотеческой традиции находится изложение и других сторон и аспектов в деле спасения, также неотъемлемых. Тех, кто трактует Искупление разносторонне, признавая крестные страдания за один из его аспектов, хоть может быть и важнейший, никак не должно упрекать в неверном сотериологическом богословии, происходящем якобы от пресловутого «католического пленения». Запад не мог повлиять на смысл вероучения Православной Церкви, неизменно хранящей Истину. Он мог привнести лишь свою терминологию или принцип изложения, что абсолютно безвредно (если не меняет сути учения), т.к. подобное не раз случалось в истории Церкви. «Юридическая» терминология («выкуп», «цена», «оскорбление», «удовлетворение»), применяемая такими авторитетными богословами, как свт. Филарет Московский, свт. Дмитрий Ростовский, свт. Иннокентий Херсонский, свт. Игнатий (Брянчанинов), митр. Макарий (Булгаков), помогает лучше и понятнее изложить лишь некоторые стороны Искупления и не должна претендовать на единственно верное и адекватное раскрытие глубочайшего догмата. Зачастую противники «юридизма» считают, что сопротивляются будто бы неправославному по своей сути учению католического богослова Ансельма Кентерберийского (1033-1109), излагавшего «правовыми терминами» несомненно верную сторону Искупления. Можно было бы, конечно, выразиться и «мягче». Например: Божественное правосудие, правда, справедливость, тот закон, лежащий в основе мироздания, по которому грех неизбежно влечет за собой наказание, страдание и смерть, требовал, чтобы в соответствии с ним Господь Сам принял на Себя (вместо людей) необходимое следствие греха, т.к. при несоблюдении этого закона мир бы разрушился. Терминов «гнев» и «удовлетворение» можно, наверно, избежать. Поэтому никакой «юридической теории» по сути быть не может. Может быть «юридическая» терминология, претендующая на один из методов изложения догмата. Те, кто принимает хотя бы одно Священное Писание, не могут отвергать «юридическую» сторону учения об Искуплении: необходимость страданий и жертва Первосвященника Христа есть неотъемлемая часть новозаветного учения (см., например, Евр. гл.5-10). Сопротивление «юридизму» сторонников «нравственной» концепции моет быть оправдано лишь с одной стороны: никакая «теория» со своим набором необходимых терминов не может одна и полноценно раскрывать догмат Искупления.
2. Рассмотрение сотериологических идей некоторых богословов рассматриваемого периода
Мы проведем обзор и краткий анализ работ современных богословов, касающихся учения о спасении человечества. Работы будут рассмотрены, по возможности, в церковно-иерархическом порядке их авторов. Следует сразу оговориться, что за последние рассматриваемые 20 лет богословской жизни Церкви не наблюдается большого обилия трудов и статей по данному вопросу (по крайней мере, по сравнению с периодом активной полемики - первой половины ХХ столетия).
Митрополит Иларион (Алфеев) уделяет внимание учению о спасении в двух известных своих работах, посвященных преимущественно систематичному изложению православного вероучения: «Таинство веры» и «Православие» (I том) . Важно заметить некоторые особенности Владыки в изложении материала. В обеих книгах Высокопреосвященнейшший автор, желая лучше донести вероучение Церкви, ведет изложение на свободном, простом и наиболее понятном современному читателю языке, что является несомненным преимуществом. Он старается закреплять свой текст постоянными цитатами, ссылками на соборные постановления и церковно-историческую справку по данному вопросу. Подобный метод работы помогает держаться верного церковного учения, не уводя читателя в область своих личных субъективных мыслей и рассуждений, зачастую приводящих авторов к печальным результатам. Автор старается по возможности разносторонне раскрыть тему, показывая различные взгляды и мнения, и, подводя итог, делает свои выводы и обобщения.
В своей первой и более краткой работе «Таинство веры» митрополит Иларион помещает главу «Искупление». Вначале уделяется внимание самому термину «искупление», его этимологии. Речь идет о реальном «выкупе», в котором как раз таки нуждался человек после грехопадения, т.к. подпал под рабство греху (Ин. 8:24). «Выкуп» этот подразумевает что-то (например, определенную сумму денег), что дается взамен на освобождение.
Далее Владыка на рассмотрение ставит один из центральных вопросов в изложении догмата, замечая, что над ним рассуждали еще в древней Церкви: «кому Христос заплатил этот выкуп за людей? Некоторые полагали, что выкуп заплачен диаволу, у которого в рабстве находился человек. Так, например, Ориген утверждал, что Сын Божий предал Свой дух в руки Отца, а душу отдал диаволу в качестве выкупа за людей… За такое понимание искупления упрекал Оригена святитель Григорий Богослов: "Если великая и преславная кровь Бога, архиерея и жертвы дана как цена искупления лукавому, то, как это оскорбительно! Разбойник получает не только цену выкупа от Бога, но и самого Бога!"» Но разногласие это никак не означает некой неопределенности этого важнейшего вопроса в вероучении Церкви, т.к. она обладает полнотой истины с самого своего основания и непогрешимо хранит ее. Это говорит лишь о том, что даже у видных богословов того времени иногда было неточное толкование догмата, против чего выступали поборники верного учения. И подобные полемические диалоги были во все периоды церковной истории. Как один из различных способов изложения догмата, автор отмечает своеобразную трактовку свт. Григорием Нисским об обмане диавола: «Христос, чтобы выкупить людей, предлагает ему Свою собственную плоть, "спрятав" под ней Божество; диавол бросается на нее как на приманку, но глотает вместе с приманкой "крючок", то есть Божество, и погибает. На вопрос о том, не является ли "обман" безнравственностью, несвойственной Божеству, святой Григорий отвечает, что так как диавол сам обманщик, то вполне справедливо было со стороны Бога тоже обмануть Его» . Владыка Иларион не характеризует это толкование как неточное, т.к. «своеобразие» ее не распространяется на сущность вопроса, а лишь на внешний, весьма образный, метод изложения. Автором делается замечание: из Святых Отцов не один свт. Григорий говорит об обмане диавола. Например, в Огласительном слове на Пасху свт. Иоанна Златоуста и коленопреклонных молитвах свт. Василия Великого на Пятидесятницу. В отличие от Нисского святителя, другие говорят, что в обмане сатаны виновен никак не Господь, а он сам падший дух, не распространяя тем самым понятие «обмана» на Божество. Отдельно говорится о Жертве, принесенной Господом Иисусом Христом Своему Отцу. «По другой трактовке выкуп был заплачен не диаволу, так как он не имеет власти над человеком, а Богу Отцу» , - пишет Владыка, отмечая как бы основоположником этой трактовки католического богослова Ансельма Кентерберийского. На самом деле подобная интерпретация присутствует и у восточных Святых Отцов, причем живших намного раньше, чем Ансельм. Преподобный Иоанн Дамаскин, основной труд которого представляет собой ценнейший синтез бывшего до него богословского опыта, пишет: «Итак, Он умирает, претерпевая смерть за нас, и Самого Себя приносит в жертву за нас Отцу. Ибо мы согрешили пред Отцом, и надлежало, чтобы Он принял выкуп, предложенный за нас, и чтобы мы, таким образом, освободились от осуждения» . Владыка Иларион излагает католическую теорию о гневе Бога Отца на согрешивших людей и удовлетворении этого гнева (Правды Божией) страданиями и жертвенной смертью Христа, и в конце делает вывод: «Эта теория, родившаяся в недрах латинского схоластического богословия, носит юридический характер и отражает средневековые представления об оскорблении чести, требующем сатисфакции» . Эта «теория сатисфакции», по словам автора, «проникла» и в русское православное богословие. В особенности, отмечает Владыка, она отразилась в «Пространном катехизисе»: «Его (Христа) вольные страдания и крестная смерть за нас, будучи бесконечной цены и достоинства, как смерть безгрешного и Богочеловека, есть и совершенное удовлетворение правосудию Божию, осудившему нас за грех на смерть, и безмерная заслуга, приобретшая ему право без оскорбления правосудия подавать нам, грешным, прощение грехов и благодать для победы над грехом» . Здесь проявилось превосходное умение святителя Филарета кратко и точно, емко и богато по содержанию изъяснить глубочайшую мысль. Одной лишь фразой выражен и закон Божественного Правосудия, по которому каждое согрешение имеет тяжелые последствия; и Жертва, которая удовлетворяет требованиям этого закона, и в то же время избавляет согрешивших, нарушивших закон, от следствий их грехопадения. При этом нисколько не нарушаются законы мироздания и правды Божией: сам Создатель смиряется до того, чтобы исполнить Свои же законы, при этом освободить «подзаконных», имевших быть наказанными. Они освобождаются от наказания, и более того. Теперь, не нарушая законов правосудия, Искупитель «имеет право» подавать Свою благодать и помощь спасающимся, главным образом через Таинства Святой Церкви. Не принимая этого определения, Владыка Иларион пишет: «Обилие юридических терминов (цена, заслуга, удовлетворение, оскорбление, правосудие, право) свидетельствует о том, что подобное понимание ближе к средневековой схоластике, чем к воззрениям Отцов Восточной Церкви» . Но кроме «юридических» терминов автору более нечего предъявить блестящему богослову ХIХ века, ибо тот, кто знаком со Священным Писанием и Святоотеческим Преданием, не имеет права считать неверным смысл и суть такого учения об Искуплении (мы можем привести в защиту массу свидетельств из Священного Предания, но такой задачи в нашей работе не ставилось. Поэтому считаем достаточным сослаться на рассмотренную нами ниже работу прот. Валентина Асмуса , в приложении к которой приведено замечательное собрание святоотеческих свидетельств о значении Жертвы Христовой, Его страданий и смерти для Искупления). Терминология, да и метод изложения, действительно отличается юридическим оттенком. Но это лишь форма, ни в коем случае не дающая нам право на то, чтобы обобщить слова свт. Филарета и объявить всю концепцию «западным учением», как это делает Владыка ниже. Западные термины не делают само учение западным, как это известно из истории Церкви (термины, имеющие еретическое происхождение, не делают само православное учение еретическим, если употребляются верно: термин «единосущный», например, был введен еретиком Павлом Самосатским в III веке, но вошел впоследствии в наш Символ веры). Более того, т.н. «юридические термины» мы находим и у самих Святых Отцов Востока (например, у того же преп. Иоанна Дамаскина). Концепция эта (за исключением, конечно же, терминов) никак не могла «родиться в недрах латинского богословия», т.к. по сути учение о Жертве за грехи человечества прослеживается не позже I века, в писаниях мужей апостольских (при желании можно опереться и на само Новозаветное Откровение). По православному вероучению, Святая Церковь не может ошибаться и принимать каких-то неверных учений. Поэтому, раз эта «юридическая» концепция «проникла», по словам Высокопреосвященнейшего автора, в наше русское богословие (это действительно так, и в подтверждение можно процитировать все учебные пособия ХIХ века по Догматике, и данных формулировок официально придерживалась наша Церковь на протяжении целого столетия, да и сегодня нет еще нового Катехизиса), мы не можем утверждать, что концепция эта ошибочна по своей сути, что от Запада заимствованы не только термины, но и сама суть учения. Упрек в сторону рассматриваемой концепции может быть, как мы замечали выше, лишь один: к ее односторонности (и то, если только утверждается, что Искупление полностью сводится к Жертве, посредством которой было принесено удовлетворение Божественной справедливости).
Далее автор говорит о Константинопольском Соборе 1157 г. Участники его, рассматривая вопрос о Жертве Искупителя, постановили, что Жертва приносится Спасителем всей Святой Троице, а не только Отцу: «Христос добровольно принес Себя в Жертву, принес же Самого Себя по человечеству, и Сам принял Жертву как Бог вместе с Отцом и Духом... Богочеловек Слово... принес спасительную Жертву Отцу, Самому Себе, как Богу, и Духу, Которыми человек призван из небытия к бытию, Которых он и оскорбил, преступив заповедь, и с Которыми произошло примирение страданиями Христа» . Заметим, что даже текст соборного постановления Восточной Церкви совершенно не чужд «юридических» терминов (оскорбление, примирение), т.к. они не меняют сущности истинного вероучения. Приводятся замечательные слова св. Кирилла Иерусалимского о том, что Христос Сам и Дары, и Жертвенник, и Архиерей, и Приносящий, и Приносимый… Далее автор утверждает, что многие древнецерковные авторы говорили об Искуплении более как о любви, чем как о выкупе «в буквальном смысле». Учитывая все православное вероучение, невозможно при всем желании как-то «заменить» учение о выкупе посредством страданий Господа учением о любви Божией и прощении человечества: они неразрывно связаны, и так же, как и свойства Божии – милосердие и правосудие – «идут рука об руку», по словам архиеп. Серафима (Соболева). Учение об Искуплении будет в таком случае, с точки зрения Православного Предания неполным. Как образец изложения без «юридических» терминов Владыка приводит (и далее – еще не раз) слова преп. Симеона Нового Богослова: Христос «воплотился и родился... освящая зачатие и рождение, и понемногу возрастая, благословил всякий возраст... сделался рабом, приняв образ раба - и нас, рабов, снова возвел в достоинство господ и сделал господами и властителями самого диавола, который прежде был нашим тираном... сделался проклятием, будучи распят... и Своей смертью умертвил смерть, воскрес - и уничтожил всю силу и энергию врага, имевшего власть над нами через смерть и грех» . Это освящение одного из аспектов дела Искупления, и без приведения других (в том числе и страданий, требуемых за грех Божественным Правосудием) будет неполноценным изложением веры Церкви. Далее Владыка о страданиях Христовых. Опять же, по нашему мнению, без соотнесения их с Правосудием Божиим и плодами, которые принесли эти страдания для людей и для Самого Спасителя, по отношению к Правде Божией (вспомним замечательные слова свт. Филарета), подобное описание будет неполноценным. Констатируется только то, что Сын Божий, «желая во всем уподобиться нам, проходит не только через всякий возраст, но и через все возможные виды страдания вплоть до богооставленности, которая является наивысшим страданием человеческой души» . Очень ценной и емкой следует считать следующую фразу Владыки: «Во Христе обновляется и воссозидается человек». Это совершается в силу того, что Господь совершил наше спасение, став близким нам, нашим «родственником по плоти» (через восприятие в Свою Ипостась нашей человеческой природы), дабы в Себе нас очистить и исцелить. Здесь Владыка применяет сотериологический образ Христа-Врача, не употребив этого наименования. Далее автор, говоря о субъективной стороне спасения, пишет о восприятии Искупления людьми через их веру и благодатную жизнь в Таинствах Церкви. «Вера во Христа делает нас детьми Божьими, родившимися от Бога (Ин. 1:12-13). Через веру, Крещение и жизнь в Церкви мы становимся сонаследниками Царства Божьего, освобождаемся от всех последствий грехопадения, воскресаем вместе со Христом и приобщаемся жизни вечной» - так лаконично и точно выражена икономия нашего спасения. Автор говорит об обожении, как о «цели существования человека» и приводит в закрепление знаменитые слова святых Иринея Лионского, Афанасия Великого и Максима Исповедника о том, что Бог стал человеком с той целью, чтобы человека соделать богом по Своей благодати.
Аналогично рассуждает на эту тему Владыка в другой своей работе «Страдания и смерть Спасителя. Догмат Искупления» , входящей в более новый, чем рассмотренный нами, труд автора – I-й том книги «Православие». Здесь автор приводит множество цитат из православной богослужебной гимнографии, посвященной Искуплению человечества. Отметим только то, что Владыка акцентирует внимание на следующих аспектах: нравственный подвиг (и его ценность) добровольных страданий безгрешного, невиновного Богочеловека; важность Божества Сына для Его дела спасения (страдание и смерть Истинного Бога – конечно же, совершенные «по плоти»). Владыка отмечает, что трактовка того вопроса, кому именно была принесена Жертва Христова, различна у святых Василия Великого, Григория Нисского, Григория Богослова и Кирилла Иерусалимского. Заметим, что это были не различные «взгляды», противоречащие друг другу, а лишь различие в терминологии и своеобразии трактовки одного и того же догмата. Приводятся замечательные слова свт. Иоанна Златоуста о примирении Бога и людей через страдания Христа и преп. Исаака Сирина о том, что образ искупления выбран таким с той целью, чтобы научить нас милосердию и любви через пример самого Господа Иисуса. Православную концепцию об Искуплении, выраженную юридической терминологией, автор называет «учением, не получившим на христианском Востоке сколько-нибудь серьезной поддержки» . Опять же заметим, что поддержки могла не получить лишь своеобразная терминология, а не само учение, отражающее по своей сути один из неотъемлемых аспектов в учении Церкви об Искуплении.
Митрополит Серапион (Фадеев) является автором работы по христологии, посвященной преимущественно догмату Воплощения Второй Ипостаси Святой Троицы - «Православное учение о воплощении Сына Божия» . Внимание здесь уделяется и вопросу спасения человечества как цели воплощения Бога и пришествия Его в мир. Заметим, что Владыка не сосредотачивает Искупление только на воплощении, как это делал священномученик Иларион (Троицкий) . Владыка Серапион, приводя святоотеческие свидетельства, говорит о спасении, как о цели и следствии воплощения, но не его одного: подчеркивается лишь важность для спасения рождения Сына Божия во плоти. Она несомненно велика, т.к. без восприятия человеческой природы невозможны были бы остальные составляющие искупительного подвига: умаление перед людьми, искушение от сатаны, предательство Иуды, поругания и унижения, страдание на кресте, состояние богооставленности, сама смерть и схождение душой во ад, воскресение и вознесение на небо. Для всех этих событий в условиях тварного мира необходимы реальные тело и душа, но принадлежащие не обычной человеческой личности, которая не способна спасти весь мир, а только Бога, воспринявшего в Свою Личность тварную природу. Красной нитью через работу Высокопреосвященнейшего автора проходит важная мысль: воплощение Слова было необходимо для Искупления человечества. Оно является необходимой составляющей всего дела нашего спасения. Хорошо говорит об этом преп. авва Дорофей: «Итак, пришел Господь наш, сделавшись нас ради человеком, чтобы, как говорит святой Григорий, подобным исцелить подобное, душою душу, плотию плоть, ибо Он по всему, кроме греха, стал человеком. Он принял самое естество наше, начаток естества нашего, и сделался новым Адамом, по образу Бога, создавшего первого Адама, обновил естественное состояние и чувства сделал опять здоровыми, какими они были вначале. Сделавшись человеком, восставил падшего человека, освободил его, порабощенного грехом и насильственно обладаемого» . Высокое значение рождения Бога во плоти отмечается как Святыми Отцами, так и священным Писанием. Слова ап. Павла, употребленные автором во «Введении», стали как бы эпиграфом ко всей его работе: «Когда пришла полнота времени, Бог послал Сына Своего (Единородного), Который родился от Жены, подчинился закону, чтобы искупить подзаконных, дабы нам получить усыновление» (Гал.4:4-5). Рассматривая догмат Воплощения в контексте Искупления, Владыка обильно цитирует Библию и Святых Отцов. Одним из самых используемых митр. Серапионом святоотеческих творений является созвучное по своей тематике работе Владыки «Слово о воплощении Бога Слова» свт. Афанасия Александрийского.
Автор задается вопросами: неужели для спасения человечества было необходимо воплощение Самого Господа? Разве не мог Он спасти нас как-то по-другому? «Разве нельзя было сразу потребовать у людей покаяния в совершенном ими преступлении и совершить спасение человечества одним мановением?» На подобные вопросы Владыка дает ответы словами Святых Отцов: «надобно сказать, что были и другие способы, возможные для Бога, власти Коего все подчинено, а только не было и не могло быть другого способа, более пригодного… для уврачевания нашей немощи» , - пишет блаж. Августин. Воплощение выбирается из-за того, что оно полезно в первую очередь для самого человека. Об обновлении, исцелении и воссоздании человеческого естества через воплощение Господа говорят цитаты святых Афанасия Великого и Иринея Лионского. Через это человек снова может быть исцелен и восстановлен, побеждается тление и смерть, как следствие греха, обновляется образ Божий во Христе, как в Новом Адаме. Воплощение необходимо было для лучшего научения нас истине (через Богочеловека лучше научается человек), для дарования лучшей возможности Богопознания (через «приближение» к нам Божества посредством воплощения). Во Христе человек может стать «причастным Божеского естества» и «получить дар Святаго Духа», и через это стать «целостным и здоровым»: в этом и состоит спасение, по словам Владыки .
Идею о Новом Адаме (1Кор.15:45), полноценном и совершенном Человеке, Владыка находит и у свт. Григория Богослова. Святой Отец, в противоположность Аполлинарию Лаодикийскому, говорит о восприятии в Божественную Личность всей полноты человеческой природы, дабы всего человека исцелить: «Чтобы разрушить осуждение греха, освятив подобное подобным, нужны были Ему как плоть ради осужденной плоти, и душа ради души, так и ум ради ума, который в Адаме не только пал, но первый был поражен» . Естественно, автор говорит о необходимости воплощения для самой искупительной Жертвы и страданий Господа, дабы «исхитить нас из плена диавола и рабства греху», избавить «от клятвы законныя». В этой области автор не боится использовать «юридическую» терминологии, понимая, что она не искажает сущности вероучения и, более того, присутствует в Священном Писании (автор указывает ссылки в скобках): Господу необходимо было «избавить нас… от осуждения за грех (Рим.6:20), принести Себя в умилостивительную Жертву Правде Божией (Мф.20:28; Кол.1:14; Еф.1:7) и этой великой вседовлеющей Жертвой изгладить наши грехи (1Ин.1:7; Евр.9:13-14; Лк.24:47; Тит.2:11-14), примирить (Кол.1:19-22; Рим.5:10), воссоединить (Еф.2:13,18) и усыновить (Гал.4:4-5) нас Богу» . Иисус Христос, по словам автора, «взял на Себя грехи человечества и понес всю тяжесть их следствий» , а для этого необходимо было воплощение, т.к. без человеческой плоти Бог не мог бы страдать и нести следствия грехов. Владыка ярко и обильно подтверждает свои слова текстами из церковной гимнографии, посвященной пришествию Сына Божия во плоти и Искуплению. Высокопреосвященнейший автор рассматривает по преимуществу только один из аспектов Искупления, потому как работа его посвящена сугубо самому догмату Воплощения Бога Слова.
Протоиерей Валентин Асмус, магистр богословия, является автором статьи «Архиепископ Иларион (Троицкий) и православное богословие» . Работа написана в 1998 г., еще до прославления профессора и Ректора МДА Владыки Илариона, когда канонизация стояла под вопросом, и были открытые противники канонизации. Но о.Валентин не является таковым, считая, что при прославлении его именно как новомученика и исповедника, догматические ошибки не являются «непреодолимым препятствием». В данной статье рассматриваются разные стороны богословия и историософии св. Илариона. Нас интересует его учение об Искуплении. Оно отличается достаточно либеральным подходом: выбираются определенные периоды из жизни Спасителя и выдаются за решительные, если не вообще за само Искупление. Как и многие борцы с «латинским влиянием» на наше богословие, он противник не только «юридизма» в сотериологии, но и всего католического в целом. Говоря об этом, о.Валентин достаточно резко заявляет: «Особенно значительно отступление от Православия в учении А. Илариона о спасении. Борясь с юридическим пониманием Искупления, и в самом деле, грубым и односторонним у некоторых католических теологов, наш богослов доходит до полного отрицания искупительного значения Голгофской Жертвы, до отрицания самого понятия Искупления, многократно звучащего в Новозаветном Откровении (см., напр., Рим 3:24; 1 Кор 1:30; Еф 1:7; Кол 1:14; Евр 9:15). Учение об Искуплении объявляется «основным пагубным заблуждением латинства». Православное учение о спасении строится, по А. Илариону, на понятиях воплощения, воссоздания, обожения, нетления и блаженства. Ему А. Иларион противопоставляет будто бы исключительно свойственные католическому учению о спасении понятия оскорбления, возмездия, проклятия, искупления, удовлетворения и заслуги» . Несомненно, исцеление, воссоздание и обожение человеческой природы во Христе посредством восприятия ее в Ипостась Бога Слова, является важным аспектом икономии нашего спасения, но лишь одним из аспектов, и никак не следует выдавать его за полноценное и всестороннее изложение догмата. Любое «избрание» определенной части или аспекта дела нашего спасения и провозглашение его Искуплением обречено на ошибочность. Без сомнений, рассматриваемый догмат намного глубже и шире. В своей работе «Вифлеем и Голгофа» св. Иларион говорит, что сегодня очень актуальны давно забытые слова св. Иринея Лионского о воплощении Бога Слова: «Иные не придают никакого значения снисшествию Сына Божия», а ведь «через это должно осуществиться совершенство нашего человечества» . Заметим, что из слов древнего апологета никак нельзя вывести учение о том, что Искупление заключается преимущественно в воплощении Слова. Здесь сказано, что восприятие Сыном Божиим в Свою Ипостась человеческой природы играет важную роль в икономии спасения, ведь через это Богом исцеляется и восстанавливается наше естество. Владыка пишет, что «основная и самая главная мысль древней Церкви» такова: «Для нашего спасения необходимо воплощение Сына Божия» , это «есть тот камень, на котором зиждется Церковь» . Воплощению почему-то противопоставляется (а не добавляется, как следовало бы сделать) происходившее на Голгофе, а также понятия «оскорбления, возмездия, проклятия, искупления, удовлетворения и заслуги», которые обычно с этим связывают (все эти понятия св. Иларионом именуются проявлениями той «католической крепости», которая должна быть «сравнена с землей»). С подобной логикой мы уже встречались выше: учение об Искуплении через страдания Господни здесь объявляется по своей сути римо-католическим, а потому чуждым Восточному Православию, хотя, как уже нами замечалось, вопрос в терминологии, а не в самом содержании данного аспекта вероучения об Искуплении (жертвенных страданий Христовых). «Школьное богословие», которое будто бы «вторит» римо-католикам, видит, по словам Владыки, сущность дела Спасителя… «в страдании за чужие грехи, за грехи всего человечества», хотя, надо полагать, это нисколько не перечит Священному Преданию. «Центр нашего спасения – пишет священномученик Иларион – в нашем школьном богословии перенесен из Вифлеема на Голгофу. Это перенесение у нас, в русском богословии случилось сравнительно недавно, около двухсот лет тому назад, когда чрез католическую Польшу и Киев пришло в Москву латинское направление богословия и когда разные отцы схоластики получили больший авторитет, нежели древние отцы Церкви… богословская мысль древней Церкви благоговейно ходила не столько около Голгофы, сколько около Вифлеема» . Как бы в опровержение данной посылки, да и других, отвергающих роль страданий Господних в деле спасения, автором статьи приводится объемное приложение с великолепным собранием свидетельств из Священного Предания (начиная с апостольских времен), которые доказывают православную позицию автора. Встав на сторону великого русского богослова митрополита Макария (Булгакова), о. Валентин справедливо называет его «излюбленным объектом нападок критиков «западного засилия» в богословии» и замечает, что Владыка Иларион не принимает его слов о «великом жертвоприношении» Христа, т.к. подобным вниманием к Голгофе будто бы «омрачаются» праздники Рождества Христова и Пасхи. Одной из центральных фраз и посылок о. Валентина стоит считать следующую: «традиционному учению о спасении человечества крестной жертвой Христовой А. Иларион противопоставил новаторское учение о довлеющем для спасения Боговоплощении» . Автор резко выделят новизну взглядов Владыки, и противопоставляет их традиционным и истинным. Священномученик Иларион говорит и несомненно верные вещи (например, о необходимости вочеловечения Самого Бога для исцеления и обожения нашего естества), но явное давление роли Воплощения над Голгофой можно легко видеть по самому тексту: «На воплощении Сына Божия основывала Христова Церковь смысл человеческой жизни, надежду на спасение, упование на грядущее блаженство, чаяние жизни будущего века» , т.е. практически вся основа и суть Искупления. По словам св. Илариона, Воплощение Слова «само в себе есть источник спасения человека». На примере подобных формулировок можно показательно видеть, как выделяется определенный (и несомненно важный) аспект в Искуплении, и «подписывается» как само Искупление. Как замечалось нами выше, любая подобная попытка неизбежно оканчивается крахом. Прот. Валентин Асмус метко замечает, что при таком раскладе «теряют значение, утрачивают необходимость и Голгофа, и Воскресение. Спасительное дело Христово, как его изображает А. Иларион, могло бы заключаться в Воплощении, Вознесении и Пятидесятнице» . Автор искренне возмущен богословием св. Илариона и удивляется, как может так учить священнослужитель, совершающий Литургию, Бескровную Жертву? Он утверждает далее, что «самым недопустимым, кощунственным образом переосмысляется Голгофа». И действительно, Владыка трактует роль страданий Христовых далеко не традиционным образом. Судя по словам св. Илариона, которые приводит о. Валентин, суть Голгофской Жертвы заключается в том, что Спаситель, в силу ипостасного единения двух природ, смог сломить Божественной волей Свою вторую, человеческую, и через это совершил общий «нравственный перелом», перелом греховной воли и сознания всего человечества: «Совершено было Богочеловеком отречение от воли греховной, человеческой. Эта воля трепетала креста, хотела пройти мимо его, просила, да мимо идет крест, но объединенная с волей Божественной во Христе, она сказала Отцу: «Не Моя воля, но Твоя да будет». В страданиях Сын навык послушанию, смирил себя, быв послушным даже до смерти» . Если бы не единение природ в лице Бога Сына, то, по словам Владыки, человечеству никогда бы не сломить своей греховной воли. Подобную логику не легко принять, и даже более: ее не так просто понять. Неужели Голгофа действительно имеет лишь нравственно-психологическую роль в деле спасения? Неужели она не влияет существенно на человеческую природу, на саму сущность греха, на разрыв человека с Творцом? Автор статьи заявляет еще более радикально: «Здесь перед нами целый набор еретических утверждений, доходящих до хулы на Единого Безгрешного. Получается, что Сын Божий воспринимает падшее человеческое естество и до последнего слова «Совершилось!» преодолевает внутренне присущие Ему по человечеству греховные наклонности. Это совершенно противоречит святоотеческому учению о том, что Христос имел только «неукоризненные страсти»» . Подобная логика св. Илариона подпадает под 12-й анафематизм V Вселенского Собора, в соответствии с которым Церковь отвергает учение о постепенном очищении и совершенствовании Христа, имеющего, по православному вероучению, совершенную, чистую и абсолютно безгрешную человеческую природу, которая никак не могла иметь своей принадлежностью «греховную» волю, при любой интерпретации и раскладе. Подводя итоги своего анализа, о. Валентин замечает следующее о богословии св. Илариона: «Голгофские страдания получают чисто психологическое значение и сами по себе, и для каждого из нас. Телесные страдания Богочеловека вообще теряют значимость, разве что воочию являют нам любовь Богочеловека к человечеству» . Существенно меняет человека и его греховность по такой трактовке лишь Воплощение Бога. Причем автор замечает, что в подобной (достаточно резкой и критичной) оценке взглядов святого новомученика он давно уже не одинок: в пример приводится архиеп. Василий (Кривошеин) и его указание сугубой «нравственности» понимания св. Иларионом тайны Искупления.
Протоиерей Олег Давыденков, доктор богословия, является автором «Догматического богословия» , в котором излагает богословские идеи современным языком, в более простой и доступной форме, нежели все предшествовавшие ему пособия. Характерная особенность изложения отцом Олегом догмата Искупления заключается в том, что им рассматриваются все возможные «теории» как недостаточные, учитывая их «плюсы» и «минусы» (хотя и это нужно), вместо того, чтобы рассматривать суть этих концепций как различные аспекты единой стройной системы церковного вероучения об Искуплении. Это бы помогло использовать «плюсы» рассмотренных о. Олегом «теорий» в качестве различных (верных) сторон учения для наиболее полного описания догмата. Конечно, кроме критики «теорий» далее следует и положительное изложение темы: автор предлагает свое видение в виде достаточно своеобразной и новой по форме и слову системы, где уделяет внимание различным сторонам догмата (жизни и учению Спасителя, чудесам, страданиям, смерти, воскресению и др.), которые так и названы: «Составляющие Искупления». Автор не использует классический способ изложения в виде «тройственного служения» Христа, трех сотериологических образов, но суть их излагается автором в разделе «составляющие Искупления». Критикуя все существующие теории, автор выводит свою так называемую «онтологическую» или «органическую» теорию Искупления, в которой рассматривается сущностное преображение и исцеление человеческой природы, пораженной грехом, её восстановление (главным образом, посредством восприятия в Ипостась Сына Божия человеческого естества).
1. Вначале о. Олег излагает понятие Искупления, подобно о. Ливерию Воронову, «в свете данных Священного Писания». Приводятся две цитаты апостола Павла, с виду противоположные по смыслу, но на самом деле дополняющие друг друга: спасение уже совершено и даровано нам (Еф.2:8), и спасение совершается нами (Флп.2:12). Это говорит о том, что спасение надо рассматривать двояко – в виде объективной и субъективной сотериологии. Далее говорится о необходимости Искупления (сам человек не способен был вырваться из греховного плена), об этимологии самого термина «Искупление», о цели Искупления: в «положительном измерении» - для обожения человека и всей природы, в «отрицательном» - для устранения преград, возникших вследствие грехопадения (грех, проклятие, т.е. осуждение греха правосудием Божиим, дьявол, смерть). Автор отмечает, что вследствие искупления изменились отношения Бога и человека, Бог «примирил» через это мир с Собой (2Кор.5:19). Через Искупление миру открылась неимоверная любовь Божия, проявившаяся в ниспослании Сына Божия на землю для нашего спасения (Ин.3:16). Автор также перечисляет известные «образы Искупления», библейские и святоотеческие: Пастырь Добрый, крепкий Муж-Победитель, воин или Полководец, Врач, исцеляющий раны Своего народа, образ выкупа раба ценой Крови Христовой, или «юридический» образ: «это... вполне естественно, так как само слово "искупление" заимствовано из юридической практики» . Заметим, что о. Олег далеко не отрицает самой сути «юридического» учения. Этого и нельзя делать, т.к. Святые Отцы многократно говорят о выкупе ценой страданий и смерти Сына Божия. Святитель Тихон Задонский учит: «Превеликая цена дана за спасение наше – Кровь Христова» . А святитель Дмитрий Ростовский пишет: «Если Кровь и вода Христовы, некогда пролитые на Кресте, омыли грехи всего мира, то ныне те же Кровь и вода неужели не очистят наши грехи? Если тогда Кровь Христова искупила из рабства врагу многие, бесчисленные души (здесь прямое сравнение с юридическим процессом, выкупом – Д.Г.), то ныне она же, а не иная, неужели не искупит эти поминаемые души? Если страдание Христово тогда оправдало столь многих, то ныне то же Христово страдание, вспоминаемое совершением Божественной Жертвы, неужели не оправдает тех, которых мы поминаем?»
2. Отдельно рассматриваются о. Олегом «существующие теории Искупления». О «юридической теории» говорится, что она возникла на Западе, но не на пустом мечте (об этой стороне Искупления говорится в Священном Писании Ветхого и Нового Заветов, а так же в святоотеческой письменности с первых веков христианства). Она была систематизирована Ансельмом Кентерберийским в работе «Cur Dues homo?» и разделялась впоследствии виднейшими католическими богословами. Грех повлек за собой «оскорбление Божественного величия», и Божественная справедливость могла быть удовлетворена только Жертвой Богочеловека. В протестантизме эта концепция развилась далее: говорилось уже не только о справедливости, но и «гневе Божием», который «удовлетворился» только смертью Христовой. Гнев Божий есть истинная реальность, отвержение и не принятие Господом греха и зла, и при верном (а не антропоморфном) понимании этого гнева отрицать его нельзя. «Не устраивать» может лишь «юридизм», который возникает благодаря применению этого термина в описании. Но, опять таки, вопрос не в содержании, а в терминологии и ее окраске, «звучании» при описании догмата Искупления. Утверждение и распростронение такой трактовки тайны Искупления в русском богословии произошло, по словам автора, благодаря учебнику митрополита Макария (Булгакова), т.к. до революции эта книга была основным пособием по Догматике. Владыка сознает, что кроме освобождения от наказания и проклятия человечества через Жертву Христову, необходимо было преображение и исцеление самой человеческой природы. Поэтому он далек от тех крайностей, которые мы видим в католическом и протестантском богословии. Но все же, для него «онтологический» вопрос, по сравнению с удовлетворением Правосудия и «оскорбления» Бога, стоит на втором месте, что заметно задевает о. Олега. Автор отмечает и положительные, и отрицательные стороны «юридической» трактовки. Положительными он видит свидетельство о бессилии человека спастись своими силами, без Бога; необходимость изменения самих отношений между Богом и человеком (не только со стороны человека), искаженных грехом Адама; простота, точность и понятность, особенно для людей с рационалистичным складом ума. Отмечаются труды видных защитников «юридического» изложения догмата: проф. Будрин, проф. Скабаланович, проф. Айвазов, архиеп. Серафим (Соболев), митр. Елевферий (Богоявленский). Автор замечает, что в пособиях прот. Николая Малиновского и еп. Сильвестра (Малеванского) Искупление «излагается в соответствии с основными принципами юридической теории». Отрицательными чертами о.Олег называет естественно саму терминологию и то, что «юридические» термины не имеют основания в Священном Писании и почти не имеют места у Святых Отцов. Следует заметить, что тот смысл, который излагается ими, обильно присутствует как в Библии, так и в святоотеческом богословии, как несомненно верная сторона вероучения об Искуплении. Также «минусом» видится некие, по словам автора, «довольно странные для восточной богословской мысли представления об отношениях между Богом и свойствами Божественной природы… Грех человека "оскорбляет Бога", возбуждая действие его правосудия или "гнев", выражающийся во "вражде Бога к человеку", проклятии его Богом и их следствии — наказании грешника, его каре» . Возникают некие отношения между Богом и Его свойствами, причем Сам Бог, как будто, становится «заложником» Своего же свойства, в частности, Правосудия, т.е. Он в этот момент просто «обязан» оскорбиться, прогневаться и наказать грешника в соответствии с этой Правдой. На самом деле здесь нет никакой трудности, т.к. нельзя рассматривать Правосудие Божие, как и другие Его свойства, вне Самого Бога. Это Его личное, реальное свойство, Его природное качество, о существовании которого мы знаем (а потому и имеем право говорить!) еще из Божественного Откровения (Втор.32:35 – «мне отмщение и воздаяние»; Рим.2:5-6 – «но, по упорству твоему и нераскаянному сердцу, ты сам себе собираешь гнев на день гнева и откровения праведного суда от Бога, Который воздаст каждому по делам его»; и др.), а также «Пространного катехизиса». Бог Сам не принимает грех, Сам отвергает зло, Он не подвластен какому-то трансцендентному Ему закону, т.к. Он Сам есть Правда, Закон, Истина и мерило этой истины. Закон Божественного Правосудия в Нем Самом. Хорошо по этому поводу сказал архиеп. Феофан (Быстров): «гнев Божий... является одним из проявлений той же любви Божественной, только в ее отношении к нравственному злу в разумных тварях вообще и в человеке в частности» , т.е. свойства любви и правосудия отнюдь не противоречат друг другу. О. Олег приводит замечательные слова В.Н. Лосского: «Справедливость — не какая-то абстрактная превосходящая Бога реальность, а одно из выражений Его природы» . Поэтому не может быть и речи о противопоставлении Бога и Его свойств, а также самих свойств между собой (в частности, любви и правды), которые, по словам архиеп. Серафима (Соболева), «идут рука об руку». О. Олег говорит далее важные слова, которые по сути следует употребить как упрек ко всем односторонним, так скажем, «теориям»: «В святоотеческом богословии и в Священном Писании много различных образов, которые в некоторой степени поясняют тайну совершенного во Христе Искупления. Ошибка Ансельма Кентерберийского состояла не в том, что он воспользовался юридическим образом (им пользовались и Сам Господь Иисус Христос, и апостол Павел), а в том, что именно в этом образе, в одном из многих, он увидел адекватное выражение тайны нашего спасения» . Стоит еще раз заметить, что автор не против самого учения по сути, как одного из образов в изложении догмата.
Действительно, существует множество образов изложения догмата, которыми освещается не все учение, а лишь отдельные его стороны. Но совершенно неверно, как говорилось нами выше, пытаться выразить всю полноту тайны одним лишь из этих образов. Из этого совершенно верного упрека автора в сторону средневеково-католического изложения Искупления видна трезвость взглядов о. Олега – как на саму «юридическую» трактовку (нет полного и «слепого» отрицания ее, как у некоторых богословов), так и на методику изложения сотериологического вероучения (многогранность, многосторонность, многообразность). Автор приводит слова В.Н. Лосского о том, что не должны юридические образы «застывать в нашем сознании», дабы они не перешли на наши представления об отношениях Бога и человека вообще. Это важно, ведь «юридизм» является лишь образом, помогающим отразить некоторые стороны догмата. О том же говорится в процитированном «Православном учении о спасении» Патриарха Сергия (Страгородского): невозможны «правовые отношения» между Богом и человеком. Святейший Сергий, показывая, что невозможно полностью и исчерпывающе выразить тайну Искупления лишь «юридическими» терминами, приводит в подтверждение слова свт. Григория Богослова. После этого о. Олег приходит к не совсем однозначному выводу: «мысль о необходимости страданий и смерти Сына Божия для удовлетворения Божественного гнева находится в противоречии с самим духом Священного Писания» . Бог Отец вполне желал этого, но не из-за «гнева», не для удовлетворения «оскорбления» (в нашем земном понимании), а из-за Своей любви. Подтверждение тому – многие места из Священного Писания. Например: «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин.3:16). А как же суть молитвы в Гефсиманском саду: «Да минует Меня чаша сия… впрочем не как Я хочу, но как Ты» (Мф.26:39). О какой воле здесь может тогда идти речь? Как раз о воле Отца, Который хочет Жертвы Своего Сына ради спасения человечества.
Далее говорится о «нравственной теории» Искупления, которую о. Олег именует «реакцией на крайность юридической теории» (наименование это появилось лишь в нач. ХХ в. благодаря профессору свящ. Петрову). «Основное внимание здесь обращается на этическую сторону — через преодоление всех искушений, через послушание Отцу Христос являет высочайший пример для подражания… Свое логическое завершение нравственная теория находит у митрополита Антония (Храповицкого), в работах которого она разрешается в откровенную ересь» . Это утверждение становится понятным после того, как о. Олег немного поясняет суть учения Владыки. Действительно, по другому и не назвать подобное откровенное принижение достоинства и значения для нашего спасения Крестной Жертвы, Спасительных Страданий и смерти Христовых, именуя их лишь нравственным образцом, а также «иллюстрацией» сути того важнейшего, по мнению митр. Антония, момента борения в Гефсимании. У «нравственной теории» также отмечаются свои «плюсы» и «минусы». Положительна эта концепция в том, что, по мнению автора, она верно критикует «юридическую теорию», ее крайности и терминологию. Кроме того, что перенесение «юридических» категорий на Богочеловеческие отношения искажает верное представление даже о Самом Боге, в «юридической» сотериологии не уделяется должное внимание природному преображению, онтологическому изменению самого человека, произошедшему в результате Искупления. Отмечается также упрек этой теории в ее односторонности, как уже нами отмечалось (по словам Патриарха Сергия, Христос есть не только Умилостивитель, но и Восстановитель человека, его поврежденной природы). Недостатками «нравственной» сотериологии называются слабость положительного содержания теории (почти одна критика «юридизма»), а также трактование Жертвы Христовой как только высочайший пример нравственности.
Автор говорит и о современных богословах. Их учение об Искуплении отличается, по словам о. Олега, «обращением к святоотеческому наследию», дабы преодолеть «ограниченность» рассмотренных теорий, сделать важные добавления. И это, по нашему мнению, очень верное направление работы, т.к. изложение рассматриваемого догмата ни в коем случае не должно быть односторонним. «В противовес» существовавшим до них теориям о.Олег условно называет новые попытки изложения Искупления (В.Н. Лосским, Х.Яннарасом, О.Клеманом, прот. Г.Флоровским, прот. А.Шмеманом и прот. И.Мейендорфом) «органической теорией», т.е. концепцией о природном изменении и восстановлении человечества. Центральными словами, которые повторялись впоследствии многими Святыми Отцами, здесь является утверждение св. Иринея Лионского еще во II веке: «Бог сделался человеком, чтобы человек стал богом». Ярко об этом сказано В.Н. Лосским: «юридический образ Искупления должен быть дополнен образом "физическим" и "биологическим"» . По словам о. Олега, более верно будет рассматривать в этих категориях природы сами понятия «грех» и «смерть», а не в «юридических» или «нравственных» категориях. Несомненно, что для полноты необходимо все перечисленное, т.к. без изменения бытия самого человеческого естества нельзя было изменить и Богочеловеческих отношений.
3. Важным разделом в сотериологии о. Олега являются «Составляющие Искупления». Таковыми именует автор Боговоплощение (природа человека должна была быть в полноте воспринятой в Божественную Ипостась, в соответствии с анти-аполлинаристским тезисом свт. Григория Богослова, «не воспринятое – не уврачевано»); учение Иисуса Христа (обычно именуется «Пророческим служением» Спасителя), в которое входит Его закон истинной веры, жизни, а также пророчества, т.е. все, что необходимо знать для спасения; чудеса Спасителя (как проявления божественности Христа через Его власть над «законами природы», а также Его любви и служения людям); Крестная смерть (обычно именуется «Первосвященническим служением»), которой автором совершенно верно отводится «особое место» в деле спасения, а именно – центральное (смерть Господа, по словам автора, является действительно Жертвой: «Тайна Искупления состоит в том, что для того, чтобы нам освободиться от наказания, в том числе и от смерти, Христу пришлось умереть» . Она есть проявление величайшей любви и одновременно кульминацией кенозиса, т.е. уничижения, Божества ради нашего спасения). Жертва Христова имеет также «заместительное» значение, т.к. Господь воспринял нашу природу со всеми искажениями и следствиями грехопадения (кроме самого греха), в том числе и страданиями. В отличие от «юридической» концепции, страдания и смерть Спасителя здесь рассматриваются не как итог гнева Бога, Его отношения к человеку, а результат грехопадения, искажение, последовавшее за грехом. Автор касается рассмотренной уже нами выше полемики о том, кому именно приносится крестная Жертва. Итоговую черту подвел Константинопольский Собор (1156-1157 гг), томас которого мы позволим себе процитировать: «После того, как Божественные Отцы изрекли столь единогласно об этом, ясно, что Владыка Христос добровольно принес Себя в жертву, принес же Самого Себя по человечеству, и Сам принял жертву как Бог вместе со Отцом и Духом. Итак, на этом основании, на котором мы и прежде были соединены, подобает и впредь мудрствовать питомцам Церкви, как поклонникам Троицы. Богочеловек Слово вначале во время владычних Страстей принес Спасительную Жертву Отцу, Самому Себе, как Богу, и Духу, от Которых человек призван от небытия к бытию, Которых он и оскорбил, преступив заповедь, с Которыми произошло и примирение страданиями Христа» . Среди составляющих Искупление перечисляются также Сошествие Иисуса Христа во ад и победа над адом (что вместе с Его чудесами составляет обычно «Царское служение» Спасителя); Воскресение Христа, как влияющее непосредственно на изменение бытия нашей природы, прославление и обожение человечества во Христе; вознесение Господне на небо, через которое был открыт и нам путь в Небесное Царство; «вечное царствование Иисуса Христа по Вознесении на небо», при котором Он как Первосвященник ходатайствует за нас перед Своим Отцом ,одновременно имея полноту власти исполнить любые прошения.
4. Отдельно о. Олегом обовариваются «Спасительные плоды искупительного подвига Иисуса Христа»: освобождение от наказания (Он освободил нас через то, что сам перетерпел и перенес наше наказание, как следствие грехопадения, добровольно и абсолютно невинно), как говорит о принятии наказания на Себя Господом свт. Кирилл Иерусалимский: «Он истинно распят за грехи наши» ; очищение грехов вследствие спасительной силы Искупления; примирение с Богом (достоинство богосыновства и «воссоединение людей с Богом союзом теснейшей любви» ); победа над следствиями греха, как преградами между Богом и человеком; «дарование полноты благ» через основанную Господом Церковь (освящающая благодать, сила, дары всех Таинств, вплоть до самого райского блаженства, как наиважнейшего итога Искупительного подвига).
Аналогично, только намного более кратко, об Искуплении говорит автор в другой своей работе – «Катихизис» , прекрасно написанный им в простой и доступной форме. О. Олег говорит, что «юридическая теория» отразилась в «Катехизисе» свт. Филарета Московского посредством «юридических» терминов и категорий, которыми раскрывается догмат.
А.А. Зайцев является автором статьи «Догмат Воплощения в русском православном богословии (Краткий обзор)» . В контексте обзора вероучения о пришествии Сына Божия во плоти прямо затрагивается догмат Искупления. Начинает автор с того, что характеризует фундаментальный труд митрополита Макария (Булгакова) по догматике – излюбленный объект нападок противников «юридизма», указывая его «недочёты». Он говорит, что материал работы Владыкой «был заимствован из западных, главным образом католических, источников», что, по словам автора, отражается даже на содержании вероучений. Это сложно принять тому, кто верит в непогрешимость Святой Церкви, которая воспринимает «со стороны» лишь полезное, верное по содержанию и, возможно, новое по форме.
А. Зайцев называет «одним из самых спорных» изложение Владыкой причин Воплощения. И тут он пишет об «юридизме» изложения Владыкой Искупления, действительно характерной для католического и классического протестантского богословия. Далее цитируются слова митрополита Макария о Жертве Христовой, совершенно верные по сути. Не нравится автору здесь то, что употребляются сугубо «юридические» термины. Это же обычно вызывает пререкания со стороны противников «юридизма» в самом «Пространном катехизисе». По словам Владыки, тайна Искупления «состоит в том, что Он взамен нас уплатил Своею Кровию долг и вполне удовлетворил Правде Божией за наши грехи, которого мы сами уплатить были не в состоянии» . Если сами термины «долг, удовлетворил, уплатил» могут не нравиться, то смысл (в соответствии с правосудием, следствием греха является наказание) отрицаться не должен. Далее мы видим, что именно «правовые категории» здесь не нравятся автору, так как, по его словам, Святые Отцы ими не пользовались. Но это несовершенный аргумент, так как известно, что форма богословского изложения по ходу времени может изменяться. Главное, чтобы не менялась суть. А. Зайцев говорит, что в святоотеческой литературе Искупление выражалось только в категориях «тления – нетления», «падения – восстановления», «болезни – исцеления», «смерти – жизни». Самым распространенным в патристике воззрением, по словам автора, является то, что из-за любви к творению Господь воплощается, обновляет человеческую природу, состарившуюся грехом, и приобщает Своему естеству. Складывается ощущение, что Святые Отцы говорили лишь об онтологическом аспекте Искупления, не упоминая о страданиях Христовых, как Жертве за наши грехи. Мы можем привести множество свидетельств Священного Предания, опровергающих это. Заметим, что говорим мы о смысле вероучения, а не о терминологии. Например, св. Ириней Лионский пишет: "Могущественное Слово и Человек истинный, разумно искупая нас Кровию Своею, Самого Себя дал в искупление за подвергшихся тлению... Господь искупил нас Своею Кровию и дал Свою Душу за души наши и Свою Плоть за плоть нашу..." . Св. Киприан Карфагенский пишет: "Один только Господь помиловать может; Он только один может даровать отпущение грехов, против Него соделанных, так как Он и понес грехи наши, и за нас болезновал, и Его Бог предал за грехи наши... Господа умолять должно, Господа надобно умилостивлять удовлетворением (satisfactione) от нас, ... Который один принял суд от Отца. Мы веруем, что весьма много могут у Судии заслуги (merita) мучеников и дела праведников... " (нужно заметить, что святой Киприан употребляет здесь «католические» термины на лат. языке ещё в III в). А св. Василий Великий пишет: "Господу надлежало вкусить смерть за всякого и, став умилостивительною жертвою за мир, всех оправдать Своею Кровию" . Складывается ощущение, что Святые Отцы, кроме приведенных автором категорий, достаточно широко пользовались «юридическими» понятиями.
Далее говорится, что догмат Воплощения (в контексте Искупления) в XIX веке оказался в центре богословской полемики. «Ряд богословов, призывающих к освобождению отечественного богословия от схоластических влияний, отвергал юридическую теорию Искупления как удовлетворения оскорбленному величию Божию» , - говорит автор, явно симпатизируя их точке зрения, хотя ниже сам же замечает, что представители этого направления в богословии являются «неравнозначными». Автор перечисляет А. Д. Беляева, прот. Иоанна Орфанитского, М. М. Тареева, А. И. Чекановского, Н. В. Петрова, А. И. Введенского, А. М. Туберовского, прот. Павла Светлова, митр. Антония (Храповицкого), иером. Тарасия (Курганского), сщмч. Илариона (Троицкого), Патр. Сергия (Страгородского).
А. Зайцев делает важное замечание: «Представляя ценность в своей отрицательной критической части (здесь мы отчетливо видим позицию самого автора – Д.Г.), их работы содержали серьезные недостатки в положительном раскрытии догмата». Подобная трезвость оценки автора радует. Он отмечает крайность взглядов митр. Антония (фактическое отрицание им значения Жертвы), а также сщмч. Иларона («акцентирует внимание лишь на самом факте Воплощения, ничего не говоря о сотериологическом значении земной жизни Спасителя, Его крестной смерти, сошествия во ад, Воскресения и Вознесения» ). Из последнего замечания видно, что автором ценится важность всей жизни Христа и событий в ней для спасения, что говорит о разностороннем понимании А. Зайцевым Искупления, к сожалению, сочетающимся с присутствием достаточно распространенного непринятия пресловутого «юридизма». Автор высоко ценит онтологический фактор в деле Искупления, что видно из важного уточнения особенности рассматриваемой полемики: «Центральная идея святоотеческой христологии и сотериологии – идея обожения – осталась без внимания» . Этот действительно важнейший элемент и аспект Искупления никак не должен оставаться в стороне. Говоря о богословии Воплощения у прот. Георгия Флоровского, автор отмечает, что в толковании сотериологического значения Боговоплощения о.Георгий, по аналогии с В.Н. Лосским, выделяет «восстановление и обожение человека, а в конечном счете и всего творения». Практически в качестве образца в рассматриваемом вопросе автором ставится прот. Иоанн Мейендорф, т.к. он показал «наиболее целостный и сбалансированный взгляд на Домостроительство воплотившегося Бога Слова» . Говоря о состоянии человеческой природы, воспринятой Сыном Божиим, о.Иоанн трактует и само Искупление (в достаточно «онтологическом» ключе), как состоящее в своей сущности как раз таки в добровольном восприятии безгрешной Ипостасью Логоса нашего естества в ее поврежденном (в смысле следствий грехопадения) состоянии (в том числе и сама смертность), а так же в восстановлении «первоначального общения» с Творцом через Воскресение Господне. Причем Ипостась Нового Адама, Христа, является как бы архетипом для ипостаси каждого воссозданного человека. В рассуждениях автора заметно, что симпатизирует он последним богословам заметно более, чем сторонникам так называемой «юридической» теории.
Заключение
«Итак, братия, стойте и держите Предания,
которым вы научены или словом, или посланием нашим»
(2Фес.2:15).
Как говорилось в начале нашей работы, важнейшим условием для неуклонного пребывания в истине является отсутствие всякого самовольного мудрования и свободомыслия в делах веры. Мы должны доверять Богу и Его непогрешимой Святой Церкви, хранящей неповрежденную истину с самого момента своего основания в Сионской Горнице. Церковь живет и дышит Духом Святым, и Им же свято соблюдает свое истинное и богооткровенное вероучение. Человек, если доверяет своему разуму, поврежденному грехом, неизбежно уклоняется в сторону, т.к. становится движимым духом самости. Желающий узнать правду по тому или иному вопросу должен направить свои усилия к тому, чтобы узнать, как по этому поводу учит Святая Церковь? При этом следует быть готовым покорно принять учение таким, какое оно есть. Наши личные взгляды и вкусы здесь отходят на второй план, если не дальше. Красота, новизна и оригинальность здесь не являются преимуществами. Таковыми является лишь истинность, богооткровенность, неизменность.
Подводя итоги нашей работы, посвященной рассмотрению основных богословских идей последнего двадцатилетия по данному вопросу, следует отметить особенности сотериологического богословия рассматриваемого периода. Повторим наше замечание из «Введения» (в ходе проведения нашего исследования мы убедились в их верности): в период рассматриваемого двадцатилетия не появилось принципиально новых сотериологических идей, в сравнении с периодом широкой полемики об Искуплении в начале и середине ХХ века. Следует лишь отметить, что в этот период (вслед за В.Н. Лосским, прот. И.Мейендорфом и др.) большинство богословов обращает внимание на «онтологический» или «органический» фактор при изложении догмата Искупления (оставленный без внимания во время полемики ХХ века, по словам А.А. Зайцева), на аспект преображения и воссоздания человеческой природы в результате всего дела спасения Господом Иисусом Христом человечества.
Литература и источники
1. Библия. – М.: РБО, 2006. – 1296 с.
2. Анафема: История и ХХ век. Сост. П. Паламарчук. – М.: Изд-во Сретенского монастыря, 1998. – 430 с.
3. Асмус Валентин, прот. Архиепископ Иларион (Троицкий) и православное богословие. // Логос-София-Гнозис. URL: http://proroza.narod.ru/Asmus-1.htm (20.03.10 г.).
4. Гнедич Петр, прот. Догмат искупления в русской богословской науке. – М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2007. – 496 с.
5. Григорий Богослов, свт. Пять слов о богословии. – М.: Храм свв. Косьмы и Дамиана на Маросейке, 2000. – 76 с.
6. Давыденков Олег, иер. Догматическое богословие. – М.: ПСТГУ, 2005. – 415 с.
7. Давыденков Олег, иер. Катихизис. Введение в догматическое богословие. – М.: ПСТГУ, 2005. – 231 с.
8. Димитрий Ростовский, свт. Поучения и проповеди. // НИ-КА. URL: http://ni-ka.com.ua/index.php?Lev=tychrost (16.03.10 г.).
9. Дорофей, преп. авва. Душеполезные поучения и послания. – М.: Правило веры, 2007. – 377 с.
10. Зайцев А.А. Догмат Воплощения в русском православном богословии (краткий обзор). // Церковный листок. URL: http://www.izglubinki.ru/zai_009.html (14.02.10).
11. Иларион (Алфеев), иером. Таинство веры. – М.: Изд-во Братства свт. Тихона, 1996. – 288 с.
12. Иларион (Алфеев), еп. Православие, в 2 томах. Т.1. – М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2008. – 863 с.
13. Иларион (Троицкий), архиеп., сщмч. Творения, в 3 томах. Т.2. – М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2004. – 392 с.
14. Иоанн Дамаскин, преп. Точное изложение православной веры. – М.: Даръ, 2007. – 416 с.
15. Кирилл Иерусалимский, свт. Огласительные поучения. // Миссионерский портал при храме прор. Даниила на Кантемировской. URL:
30-20-54-19&catid=42:2009-11-06-18-53-13&Itemid=76 (18.10.10 г.)
16. Помазанский Михаил, прот. Православное Догматическое богословие. – Платина: Изд-во Братства св. Германа Аляскинского, 1992. – 283 с.
17. Православные святые об Искуплении. // б.н. URL: http://orthodoxia.narod.ru/iskuplenie.htm (25.03.10 г.)
18. Серапион (Фадеев), иером. Православное учение о воплощении Сына Божия. – Тула: Тульская Духовная семинария, 2009. – 272 с.
19. Симфония по творениям св.Тихона Задонского. – М.: Даръ,2007. – 1321 с.
20. Пространный Катехизис Православной Кафолической Восточной Церкви. – М.: Изд-во ТСЛ, 2008. – 102 с.
21. Феофан (Быстров), архиеп. О догмате Искупления. // Православие и современность. URL: (16.03.10 г.)