Это путешествие я задумала давно, но смогла осуществить свою мечту только этой осенью. « Сейчас или никогда», - сказала я себе, купила билеты и поехала к Черному морю. А люди в вагоне живут своей жизнью. У меня замечательные попутчики – старики Василий и Катя. 61 год они вместе, в прошлом году бриллиантовую свадьбу отметили, впервые кольца надели – до этого не было. Он - высокий, статный старик с крупными чертами лица, яркими синими глазами и выразительной мимикой. Она – невысокого роста, ее русые, длинные волосы чуть тронутые сединой, заплетены в косу и аккуратно уложены на затылке. У нее приятные черты лица, приветливая улыбка и мягкий голос.
Прожили они столько лет вместе, как святые Петр и Феврония, душа в душу, а все никак не могут наговориться и наглядеться друг на друга. Она растирает ему на ночь ноги и спину, подает ему чай с пирожком, а он послушно все ест из ее рук.
Они ровесники. Познакомились на целине и больше не расставались. Она ростовская казачка, он родом из Саратова. А детство их выпало на трудные военные годы, и кончилось в 41-м году. У него удивительная судьба: мать в голодном 31-м году подкинула его на порог к бездетным супругам - немцам, когда мальчику было всего шесть месяцев, и те приютили сироту. Новая мать полюбила его без памяти, всем сердцем, назвала Васей. А когда он подрос, честная женщина рассказала сыну, как ночью, выйдя во двор, услышала слабый крик и увидела сверточек и его, похожего на куклу…
А в сорок первом их семью переселили на Алтай. К тому времени Вася закончил три класса. Отца взяли в трудовую армию, а паренек стал работать в колхозе. И вырос он несмотря на лишения красивым да рослым парнем, закончил курсы механизаторов и больше сорока лет землю пахал, хлеб убирал, а Катя его на ферме работала.
В девяностые годы они уехали в Германию и с тех пор живут в Гамбурге, хотя тоскуют по России. Вот и сейчас они едут с Алтая, где гостили у Катиной сестры два месяца. Внучка у них в Таганроге, сын в Челябинске и уезжать в Германию не собираются. Василий гулял со мной по перрону во время остановки и тихонько « по секрету» рассказал мне эту историю, только попросил: « Таня, не рассказывайте все это жене – она до сих пор привыкнуть не может, тоскует по Родине». Я выполнила его просьбу. В Ростове они вышли, их встретили родственники. Дальше они поедут в Таганрог на машине.
А я любуюсь большой рекой – Доном, рекой воспетой великим Шолоховым. По Дону плывут баржи с углем, хлебом в Азовское море. В окрестностях Таганрога, как рассказал мне Василий, пахотные земли приватизировал богатый русский, вместо платы за землю он ежегодно дает бывшим колхозникам по 200 килограммов зерна, десять литров подсолнечного масла, а работать на полях приезжают турки, хозяин рассчитывается с ними зерном, которое они увозят на баржах в Турцию. Вот такая удивительная история.
Богатые места, плодородная земля, теплый климат, а люди даже здесь на юге живут в основном бедно. Небольшие дома, садики, пирамидальные тополя. Торговать, носить еду пассажирам на перрон, к поездам нельзя. Но ухитряется наш народ, идет с опасностью для жизни через рельсы и пробирается к поездам. Вот темная худая женщина- крестьянка, бедно одетая принесла к тамбуру два спелых арбуза в мешке и ведро слив. Черный от солнца, бородатый мужик привез на стареньком велосипеде спелые помидоры и красные яблоки, горячую картошку с мясом. А пассажирам кормиться надо – надоело питаться бич – пакетами, как в народе метко назвали лапшу «роллтон» и типа ее продукты. Поэтому все берут нарасхват. Едят, а потом балагурят. Особенно выделяется Виктор – колоритный типаж, высокий мужик с чудинкой. Каждый год, когда цветет амброзия, на которую у него аллергия, он едет на Алтай, где у него зазноба. Сам Виктор признается: «С женой у нас не совсем хорошо – она Козерог, а я Водолей - вот у нас и несовпадение по звездам». Он без конца балагурит, рассказывает анекдоты и всем советует ехать отдыхать в село Лазаревское, что на берегу Черного моря.
Поздно, а я не сплю – с волнением жду встречи с морем. Оно началось от Туапсе. Я вышла на перрон, теплый ветер раскачивал пальмы. Ночью на море был шторм, небо озаряли желтые молнии, их огненные столбы опускались прямо в море.
Мы долго ехали по побережью, а море шумело, грохотало, ревело, словно рассвирепевший от ярости раненый зверь, и жадно волны лизали берег, высоко поднимаясь…
Я смотрела, как зачарованная на эту чудную картину, будто списанную с полотен Айвазовского. Свидание с морем состоялось.
Остановилась я в уютной частной гостинице в Адлере, и наскоро позавтракав, пошла посмотреть море вблизи, но шторм продолжался, и все проходы к морю были закрыты, и никто не мог пройти туда. Вдобавок шел сильный дождь, приезжие в разноцветных непромокаемых плащах растерянно ходили по улицам.
Я походила по магазинам, купила несколько сувениров и большую морскую раковину, которую, если приложить к уху, можно услышать шум моря, и расстроенная пошла в гостиницу.
На другой день я через рельсы все-таки пробралась к морю на смотровую площадку, вернее, аэрарий. Море штормило, чайки летали над морем в поиске добычи, садясь прямо на воду, а море волновалось, меняя свой цвет. Если на него падали лучи солнца, то оно становилось бирюзовым, а если тучи закрывали солнце – море казалось черным и катило одну за другой огромные валы волн.
А на побережье кипела курортная жизнь, несмотря на шторм: отдыхающих зазывали яркие афиши ночного клуба, баров, ресторанов, бесчисленные торговые точки, магазины. Здесь можно было купить все: шашлык из форели, покурить кальян, сделать тайский массаж спа, сходить в дельфинарий, аквапарк и так далее.
А волны захлестывали пирс фонтанами брызг, у рыбаков, которые сидели здесь, на веревке, в узкой корзине, сплетенной из прутьев, опущенной в воду, плескалась живая рыба. Я заворожено глядела на блеск антрацитовых волн, и хотя замерзла в своем легком платье, продуваемая всеми ветрами, уходить не хотелось.
А море сливалось с горизонтом, и не было видно ему ни конца, ни края…