***
Из-за угла не спеша появляется мальчик лет восьми. Смуглый, с мягкими выгоревшими волосами, в белой футболке и синих коротких шортах и ботинках свекольного цвета. Большие карие глаза смотрят строго и внимательно.
В руке он держит новенькую металлическую модель автомобиля УАЗ с открывающимися дверцами. Он ведет ее по воздуху, воображает, что она летит и сопровождает звуком «В-ж-ж-ж…».
Он увлечен этим процессом, что не заметил, как наступил в неглубокую лужу.
Двор. На веревках сушится белье. Он останавливается у второго подьезда пятиэтажки. Кричит.
- Ко-о-оля! Ко-о-оля!
На третьем этаже открывает окно и выглядывает краснощекая женщина лет тридцати пяти с растрепанными волосами и тряпкой в руке. Видимо, моет пол.
- Привет, Алеш.
- Теть Маш, здрасте, а Коля выйдет?
- А они с отцом у бабушки.
- А… ну ладно… до свиданья.
- До свиданья.
Мальчик идет. Сначала он растеряно, разочарованно озирается по сторонам, не видел ли кто его разочарования, а потом направляется обратно. Ведет по воздуху машинки и опять увлекается. За углом тропинка ведет через тротуар и дальше по газону во двор такого же пятиэтажного дома.
***
Я смеялся, и при вдохе мушка залетела в дыхательные пути. Я закашлялся. Таня постучала мне по спине. Черные круглые блестящие глаза, тугие румяные щечки с ямками и стриженая челка. Она улыбалась.
- Ну, пойдем. – Сказал я.
- Идем.
Она соскочила с каменного ограждения. Серая короткая юбка колокольчиком взметнулась. Она поправила. Мы пошли. Она немного опьянела. Матовый блеск черных глаз.
- Я очень хочу взять тебя за руку. – От этих слов у меня запульсировало в висках.
- Тогда возьми. – Сказал я спокойно.
Ее рука впилась в мою, как горячая пиявка, как собачий язык.
- Мне сейчас очень хорошо. – Говорила она.
- Мне тоже. – я трогал ее руку. Было горячо.
***
К женщинам, как и к пиву, я привыкал медленно, постепенно. Видел, как хорошо людям, когда они целуются, или когда пьют пиво. По выражениям их лиц было ясно, что они счастливы в эти моменты.
***
Это был обычный парень, каких много появилось в постсовецкие времена. Жилин презрительно называл их взгляды на жизнь церковно-воровскими.
Идет такой человек мимо церкви – обязательно на нее перекрестится три раза и крест на груди поцелует. И искренне крестится. Он не раз видел таких в момент, когда те навЕрное знали, что никто не видит и так же усердно крестились.