Мы пели песню ветру

 

Черный невесомый шелк окутал голое тело

Все, что было видно, легкий изгиб бедра

и впадинка как будто прикрыта,

но не укрыта шелком. тело излучая энергию в полной неподвижности,  казалось взорвется истомой. Тепло окутало всего меня. И я мучаясь от возможности только смотреть легко потянул за краешек черной простыни, сначала открылась лодыжка, потом заостренное плече, в милой худобе. Спина изогнулась, будто издала стон. В полной тишине дыхание казалось ураганом. Я сантиметр за сантиметром открывал юное тело рыжей девчёнки, мечтая сорвать простыню мгновенно, но как мазохист, запрещая себе это. Так и мучил себя видом открывающегося источника желания…

 

 -Герми, как ты думаешь, кто сейчас победит. ОН скованный своим опытом, или она, которая вся в мечтах своей юности.
-Нашла о чем спрашивать. Во первых, он, конечно, терпения ему не занимать. Во вторых, она проснулась еще раньше его, думаю, вообще не спала. Это жар её тела его разбудил. И вообще ситуация банальна как и все предыдущие, в которых ты уверена была что выиграешь.

-Да но на этот раз, думаю все будет намного интереснее.

-Почему.

-Дело в том что я собираюсь вмешаться

-Ты, через столько веков, шутишь.

-Да и предлагаю тебе спор. Если он завоюет её, ты выиграл, если его завоюю я то ты отдашь мне на неделю свои сандалии.

-Ну нет только не их, здесь без выиграшная ситуация, девченка против тебя не устоит. Хотя с другой стороны, если ты позволишь мне слегка вмешаться, то я пожалуй соглашусь.

-Только если ты не сам лично будешь в этом участвовать, скажем, поселись в какой-нибудь предмет. Ну, хотя бы в эту рычащую повозку, на которой он к ней приехал.

-Вообще то с твоей стороны не честно, ты все больше усложняешь, условия, и главное в свою пользу.

-Да, зато я спорю с гением обмана, вот и выпутывайся, Обманщик, на этот раз, а я хоть развлекусь. Уж больно мне интересно его обузданное нетерпение!

 

Не дожидаясь окончания сна, я проснулся. Рассвет уже давно перешел в ту стадию, когда на улице светло, но выходить из палатки еще не хочется. Ветерок легко заигрывал с натянутым тентом, думаю на этот раз срывать его он не собирался , видно решил просто подсушить. Скажем ему спасибо, хотя собираться то и некуда, сегодня же суббота. И сегодня точно должна приехать героиня моих снов. Мое настроение зашевелилось, пора бы слить отстой, да и вчерашнее бурное празднование начала выходных на природе, давало о себе знать. Мысли блуждали в облаках, тело просилось по обычным своим утренним делам. Я сдался, если хочет, отведем. Заодно гляну, как там Топатуша пережил вчерашние покатухи с фурами наперегонки в облаках грязедождевой взвеси. Да и два километра грунтовки, превращенной в грязь в перемешку с травой, красивый след должны были оставить на его ухоженных боках. Топатуша стоял молча, отвернувшись, всем видом создавая один сплошной укор и негодование моим поведением. Я забыл и зачем вылез то из палатки. Он на меня никогда так не смотрел. Он раньше был просто моим любимым, в меру ухоженным мотоциклом. Даже когда я ему приделал коляску, он так не обижался, а принял её как продолжение себя. Сейчас что-то происходило. Может, я ему вчера не налил. Бред, надо умыться и все пройдет. Сейчас народ проснется, я его сгоняю к речке, умою, и все пройдет у него, или у меня, бред!

 Глядя на припухшие лица друзей и делая свой утренний маветон, я забыл свое первое здрасьте, только он, паршивец, напомнил о себе. Подставил банально мне подножку, вернее доску, на которую заехал передним колесом. Вчера в темноте я её не видел, но точно помню доски не было, ибо бегал вокруг мотоцикла не один раз при разгрузке. Лежа лицом в траве с опрокинутой кружкой со всем её содержимым себе на голову, я понял. Баста, его надо отмыть и загнать за палатку подальше, пока я ему чего-нибудь не открутил или он мне не сломал. Заводиться ему расхотелось. Ага , аварийная кнопка. Подсос до конца, рев был обиженный и злой, сколько же было негодования в этом звуке. Казалось каждый услышал и посмотрел на меня как на убийцу детей. Ну что опять не так, мытца же поедем, радуйся. Обрадовался, обжог меня глушителем. Эх, если бы не ожидание чуда. Я совсем бы расстроился. А так переживем, поедем, я натру твои заляпанные бока.

 Только мы никуда не поехали, к нам приехали гости, а с ними, Богиня в коже! Это было

уже понятно из далека, когда она только подъезжала. Лихо так завернув между мной и моей палаткой, остановилась. И я как истинный Джентльмен, читай, хорошо обученный осел, бросился ей помогать, чья помощь и была благосклонно принята. Суечусь я так, рядышком, а лица то еще не видел и начинают меня терзать нехорошие сомнения, а что же будет, когда она шлем снимет. Тут еще Топатун как назло заглох. Как будто предупредил. Решив не испытывать судьбу я галантно так ретировался, вдруг вспомнив что у меня котелок со вчерашнего дня не мытый. Да и заменить осла уже нашлось кому, кто-то так усердно пыхтел с боку, подсовывая кусок доски под подножку её моца, из спины изобразив хорошую подставку под замечательные ножки, что захотелось пнуть эту самую подставку по её незащищенной части. Сдержали видно приличия, и то как она сняла шлем, челюсть моя разгребала умятую травку! Про котелок я благополучно забыл, Топатун завелся, но и это меня не удивило, значит работал тихо раз я его не слышал, хотя слышали бы вы как он тихо работает. Бабушки из конца десятиподъездного дома рассказывают мне мою родословную на весь район. Причем все ее знают, а я нет, потому что не слышу. Так вот, Топатуша ревет, а я онемел от восторга. В этих синих глазах можно было утонуть, что я и благополучно делал. Лицо светилось одухотворенной красотой словно изнутри, Барби наверно три раза сдохла, а свой парик вернула обратно на склад, как некондицию. Описательством тут заниматься бесполезно, мягкое, привет, легкая улыбка, и тихо так, не подскажешь где поставить палатку. Растопили все слои коры на моем трепещущем сердце. И оно рванулось, разгоняя кровь и заставляя двигаться онемевшее от восторга тело. Снова я лежу лицом в траве, щиколотка ноет, видно заноза от этой злаполучной доски. И заливистый такой колокольчик смеха, как отрезвляющий душ. Топатуша, гад, рядом ехидно так скалится и довольно ворчит. Ну ладно, сейчас я тебе устрою ванну с баней! Забыв о чем меня просили, схватил ведро и ломанулся к речке, не ответив даже на удивленное- куда же ты, -нефига смеяться! А Топатун то заливался, и что за день сегодня. Местность тут случаем не радиоактивная или это последствия вчерашнего возлияния. Пробираясь по высокой траве к воде успокоился, пока боролся с крапивой. Выбравшись на самую кромку заросшего берега, уселся на поваленный ствол. Речка в этом месте не большая, вся заросшая густым кустарником с деревьями кое где упавшими прямо в воду. Вода журчала меж ветвей отражая зелень листвы и синее небо в облаках. Тучки так себе, отражение вчерашнего буйства. Видно пирушка у них закончилась, и сейчас расходятся под задержавшиеся усталые гости, ну и пусть их, хочется уже погреться на солнышке.

 В листве кто-то пытался общаться, а я как всегда замер завороженный текущим потоком.

-Красиво здесь, правда? Богиня присела рядышком. Меня зовут Аня (Афродита), а вас.

«А меня Федя», хотел ответить, обида за веселые колокольчики еще не прошла. Только острить почему то не хотелось.

-Извини, уж очень ты потешно выглядел, когда упал, вы всегда так со своим мотоциклом общаетесь.

-Ты заметила. Что-то он сегодня какой то, живой что ли. Как будто злится за что-то. А когда вы приехали, вообще взбесился. Да ладно не обращай внимания, мы вчера хорошо посидели, вот мне и мерещится, с похмела.

-Да наверно, ты меня прокатишь в коляске, никогда в ней не ездила.

-Конечно, а для чего еще я её делал, чтобы вот таких красавиц возить, а мне при этом завидовали. Вообще, мы перед вашим приездом собирались ехать мыться, если хочешь, поехали.

-С удовольствием, только своих ребят дождусь.

Во мне что-то зашевелилось, какое-то давно забытое чувство. –А, ну ладно , а пока я его поеду отмою, наконец, иначе никогда не соберусь. Она улыбнулась и ничего не сказала, как будто все поняла. Снова наваждение.

Мы собрались всей кавалькадой и двинули к речке. И тут в кармане завозился телефон. Я приехала. Тепло от простой СМСки окутало меня всего. И я уже забыл куда и ехал Топатуша радостно взревев рванулся к выезду встречать долгожданную гостью. Мы её увидели из далека. Стоит на перекрестке, две косички вразлет, милая полу удивленная улыбка веселого и нежного рыжего создания. Лихо остановившись рядом мы налетели обниматься. Причем Топатуша как и я сиял от восторга своими обляпанными грязью боками, а ведь недавно все было наоборот. Мысль мелькнула и исчезла. Рядом была она, а все остальное только фон.

 Все, да не все, пока мы юлили хвостиками с Топатушей вокруг рыжего Солнышка. Ей кто-то отзвонил и она, озабоченная, умчалась. Мы в полном недоумении остались одни, переглянулись, и тут навалилась полная апатия. Ему ни хотелось никуда ехать, а мне соответственно рулить. Только на оживленном перекрестке нам не дали долго скучать. Сначала подвалили двое перцев и давай расспрашивать наши ТТХа, мы пытались что-то отвечать. Я голосом, Топатун внешним пренебрежением. А то и понятно, его да перепутать с Явой. Мне было просто обидно, а Топатун чуть ли не в драку лез. Спасла этих ограниченных какая-то девица, которой непременно захотелось прокатиться на другой конец поля. Мы со вздохом согласились, не таскать же коляску порожняком, не для того ее крепили. Только подружка уселась, попискивая от восторга, подъехала богиня. Удивленно так взглянула на нас, потом на девочку в коляске, ту как ветром сдуло. Настала очередь нашего удивления. Мы молча посмотрели на неё. Я тоскливо, а Топатун с вызовом. И что за день. Мечта сбежала, подорожник исчез, а богиня, не успев приехать издевается над нами. Тут мы что-то проворчав в оправдание, поехали на речку, вообще то это было похоже на торопливое бегство, но нам было по барабану, лишь бы сбежать от них всех. Пока я натирал красавцу бока, тот успокаивался и веселел. Засиял хром на солнышке, и мое настроение стало приобретать радужные черты. Достав сигару и закурив, я решил прокатиться по полю да посмотреть виды, технику, народ, заодно показать нас, красивых. Дружище не возражал, он был даже очень рад прошвырнуться по окрестностям. Да и бродила тайная мыслишка, где-то здесь моя рыжая Мечта, и вдруг да нарвусь на нее, украду от этих неотлипчивых друзей и спокойно пообщаюсь. Так много всего хотелось сказать, спросить и просто посидеть рядом прижавшись плечем и слегка приобняв. Мысли не сон, их притормозить можно, только нужно ли, нарисовал вопрос дымок от сигары. Да и зачем это вообще нам, пропыхтел Топатун. Ну все сегодня имели свое мнение, я же один барахтался между их пожеланиями и своим недоумением. Что-то сегодня происходит не так, а вот как должно быть того не дождешься. Сегодня кто-то другой дергает за ниточки, и вряд ли хоть одна достанется мне. Решив катиться по течению мы завелись и подефилировали, я пыхтя сигарой а Топатун трубой, оглашая горловыми звуками окрестность и сообщая всем наше присутствие.

И тут я колесо к носу столкнулся, с удивленным Рыжим созданием, да и в комплекте к нему хвост с не рыжим, совсем не симпатичным, а вот так прямо взял бы и убил. Да видно мои чувства и мое лицо близнецы и братья. Этот самый хвост заволновался, только пропыхтеть ничего не успел, Топатун резко остановился и начал рассказывать, что вообще в мире происходит, и где в данный момент в этом мире должен находиться вышепоименованный хвост. И вообще, добавил я, Хвосты рубим, у нас на них аллергия и любовь к ухе. То есть хорошо изготовленной ухе. Кажется нас поняли правильно. Рыжая хвостик отцепила и куда то отправила, а на нас уставилась слегка рассерженными глазами. Мы вдвоем завиляли хвостиками. Топатуша утробно заурчал что то примеряющее-извиняющееся, я, за неимения хвостика выразить всю полноту обуревающих меня чувств, постарался растянуть губы в улыбке, а все остальное сказать глазами. Меня поняли и простили, или я сам себя убедил в этом. Любом случае, мы поехали кататься. Ровно двадцать пять метров по одометру. Нас тут же разлучила налетевшая компания соскучившихся друзей. Пока мы хлопали друг друга по спине, здоровались, заново знакомились и вспоминали былые похождения. Крошка махнула ручкой и одними губами прошептала позвоню. Я опять остался один, хоть и в кругу друзей. Неправда, вдвоем. Топатун прижался к ноге обиженным зверем. Нашей тоске не было предела. Казалось солнце село за горизонт, а оно действительно уже село, укрылось мохнатой тучкой, и выразило свое яркое Фи всей безнадеге данной ситуации. Нам ничего не оставалось как вернуться в лагерь, что мы и сделали, не забыв попрощаться с веселой компанией старых приятелей, они то не виноваты.

 Хотя на месте стоянки нас ждал сюрприз. Хороший ужин, костер, не весть как добравшееся туда, удобное кресло, капелька припасенного коньяка и сигара для души. Только я с удобствами устроился, раскурил сигару, опробовал коньяк. Как напротив меня, через костер, тихо опустилась на такое же кресло Богиня. Я попытался заново вспомнить её имя, потом бросил эту затею, и всмотрелся в глубину её глаз. Или мне привиделось или забыл, но с утра они казались небесно голубыми, а сейчас в них отражалось предгрозовое небо. Я попытался всмотреться в лицо, но глаза снова заворожили и потянули в даль.
   Зашуршал песок, волна тихо откатила, чтобы вернуться вновь и опять отбежала. Она лежала спиной ко мне разметав волосы по песку. Сумерки, песок и море и обнаженное тело на берегу ни разу не скрывавшее себя лоскутком одежды. Зачерпнув горсть песка, я стал тонкой струйкой посыпать лодыжки. Медленно поднимая тонкий невесомый поток  вверх по точеной ножке. Песок с тихим шорохом осыпался вниз, не задерживаясь, как послушный ручеек, сверкавший тысячами искорок в закатном солнце. Она улыбнулась, нет, я не видел, чувство радости само пришло, обижало вокруг, заставив улыбнуться в ответ. Я наклонился, ища глазами улыбку, а увидел, припухшие, слегка дрожащие губы, приоткрывшиеся в ожидании. Поцелуй смутил сознание, закружил голову и заставил дрожать тело в предвкушении чуда, которое настанет вот- вот и которого хотелось ждать вечно на границе начала и конца.

 Сигара обожгла пальцы, догорев. Глаза погасли и открылись вновь, уже без грозовой тучки, в томной туманной поволоке. Улыбка была милой и слегка усталой. – Пожалуй я пойду к себе, уже поздно. У костра оставались мы одни.

Рассвет светлой кромкой пробежал по небу. Ветер как будто проснулся, зашелестел листвой. Наверно пора. Все давно собрано, упаковано и разложено. Костер погас, друзья уснули. Топатуша взревел просыпаясь и заклокотал ворчливо. Сон любимого человека священен. А лучшего друга? Странное дело, нас предают всегда и все. Мы к этому уже привыкли и называем это прозой жизни. Но не о том речь. Друзья предают, ладно, но этот не предаст. Может мы и зря одушевляем любимые предметы. НО душа механизма собранного и перебранного тобой, это частица твоей души вложенной с любовью и без остатка, вся и на всегда. Ты в нем, он в тебе и вот уже ты чувствуешь любые перемены в его настроении, а он чувствует тебя.

Мы пели песню ветру, а он смеялся нам в ответ. И бил порывами…

Смывая каплями дождя мечты души моей, больной. Тобой!