ГЕНЕРАЛЬСКАЯ ТАБАКЕРКА
Куда солдату от службы деться, она всегда при нем. Только затосковал на пятом году третьей роты Новгородского полка солдат Иван Еремеев. Оно б все ничего, да фельдфебель из хохлов, въедливый. С ним не заскучаешь. Уж так свое отделение вышколил, что от солдат одни ремни да гимнастерки остались. Не то чтобы лишнюю чарку в кабаке на душу опустить, а и глазом моргнуть не смей. Увидит и давай орать:
- Что разморгался? Не к девкам пришел. На службе.
И давай солдата жучить. Как говориться, была бы шея, хомут найдется. С такой вот печали иль с легкого ужина приснился Ивану сон , что он с генералом за одним столом обедает и водкой это дело запивает. Приснилось и приснилось, с кем не бывает? Я слышал, и корова летает, да не всякий верит. Оно бы ничего, да сказал соседу и запамятовал, что и стены с ушами. Дело дошло до фельдфебеля. Он Ивана перед собой поставил и давай стружку снимать:
- Ах ты, отставной козы барабанщик, служба медом показалась. Я и помыслить не смею, а он куда хватил. Под ружьем сгною. Спать некогда будет.
Тут на его крик взводный возьми и зайди. Фельдфебель – взводному, взводный – батальонному, батальонный – полковому. А уж как там полклвой генералу пересказал, я не знаю. Только и часу не прошло, генеральский денщик прибегает и Еремеева требует.
А генерал не сам до таких чинов дошел, а больше через жену, через папеньку ее. Вкусил от генеральской-то жизни и давай важничать. К обеду не всякого полковника зовет. За столом все больше графья да генералы.
А дело обедешнее. Иван только-только со щами управился, кашу съел, чаем рот полоскал, а тут – здрасте-живете, фельдфебель кругами ходит, в ухо нашептывает:
- Вернешься, семь шкур спущу.
Денщик торопит. Ивану хоть торопись, хоть не торопись – от своего не уйдешь.
Вошли. Генеральские покои – не казарма, везде чистота, порядок, шторы на окнах расписные, на стенах картины, на картинах все деревца да поляны разные.
Стоит Иван ни жив ни мертв. Денщик сбегал доложил. Генерал вышел от гнева красный, от натуги вот-вот лопнет.
- Как смел, такой-сякой, такие сны… Да я тебя… Да я с тобой…
Тут немецкий генерал к нашему на обед пожаловал. Тот немца увидел, в лице переменился. Как только улыбкой рот не разорвал?! Немца к столу тянет, про Ивана и думать забыл. Сели они за стол. Тут генеральскими щами запахло, солдатские, чай, не хуже, а как дошли до водочки, Иван хоть и за дверью стоял, а под ложечкой засосало.
- Эх, - думает Иван, - да сейчас бы на мою пайку водки мерок пять-шесть. Вот было бы хорошо да здорово. А потом хоть в гроб живьем ложись, - не страшно.
А генералы сидят, хлеб жуют, водочкой запивают, про свои генеральские дела болтают, и вышел у них спор, чей солдат крепче. Немец кричит:
- Мой зольдат.
Наш генерал своих солдат нахваливает да говорит:
- Что зря спорить, давай проверим.
Позвалнемецкий генерал своего денщика, а наш генерал Ивана вызвал. Иван на денщика смотрит, а у того от жиру аж форменка по швам трещит. Оно, конечно, сосиски с пивом кого хошь до такой комплекции доведут. Встали, честь отдали, приказаний ждут. Наливает им немецкий генерал по полной чарке. Иван выпил и ждет, немец выпил, довольный стал. По второй им немецкий генерал наливает. Немец выпил, розовый стал. Иван только малость горечь разбавил. На третьей немец покраснел, а у Ивана вроде веселей на душе сделалось. После четвертой немец, как рак вареный, а Ивану веселье в голову шибает, что хоть с немецким генералом, хоть с нашим готов целоваться. Но стоит, устава не нарушает. Тут немецкий генерал своему – половину, а Ивану – полную. Да наш запротестовал: нечестно, мол, играешь.
Немец выпил, позеленел, Ивану же петь охота. Шестую немец только-только пригубил – брык под стол. Иван свою долю выпил и так хорошо на душе. Немец над своим кудахчет, а наш генерал ему говорит:
- Что русскому на здоровье, то немцу смерть. А Ивану говорит ласково:
- Сон тебе в руку солдат. Ступай.
Идет Иван от генерала и захотелось ему петь. Он и запел:
_Солдатушки, бравы ребятушки, где ваши сестры?
Тут навстречу фельдфебель мелким шажком пылит.
- Ты что, такой-сякой, орешь?
- Я не ору, я песни пою.
- По какому такому случаю устав нарушаешь? Солдат только в строю должен петь.
- По причине того, что генеральской курицы племянник и иду с генеральского обеда в казарму спать, как приказано.
Сомлел фельдфебель и спрашивает:
- А по отчеству тебя как?
- Ерофеевич.
- Пой, Иван Ерофеевич, если душа просит.
А утром ему денщик от генерала табакерку вручил. У фельдфебеля от зависти аж глаза на лоб повылезали.