Что-то случилось с миром. Мир не изменился, но что-то с ним случилось. Вечно затянутое серыми тучами небо не стало светлей, но уже не наводило тоску. Снег блестел как и раньше, но теперь это было красиво. Грязные стены старых панельных многоэтажек остались такими же, но неплохо гармонировали с небом, а также великолепно вступали в контраст со снежным покровом. И что с того, что в одном месте снег пожелтел от собачьей мочи, а в другом белоснежную гладь пересекали следы грязных сапог? Это не портило общего пейзажа.
« А ведь минуту назад это была самая дерьмовая улица в самом дерьмовом районесамого дерьмого города».
«Что же изменилось?»
К чему этот ненужный вопрос к самому себе? Илья прекрасно знал, что изменилось: в его жизни появилась Она.
Будет ли Она с ним?
Это неважно.
Важно, что Она есть. И он любит ее.
«Так вот что изменилось. Я просто люблю ее».
Илья обратил свое внимание на прохожих и по мере того, как он заглядывал в их лица, проносящиеся мимо подобно пятнам фонарей под вечер, в душе его росло негодование.
Он видел все: гримасу обиды, поджатую губу зависти, раздражение в глазах, усталость, злобу, ложь в изгибе бровей, самодовольную улыбку, маску лицемерия, напускное безразличие…
За каких-то тридцать секунд картина всевозможных людских пороков открылась ему с о всей ужасающей ясностью в людских лицах. Илья видел человека несколько долгих мгновений, иногда ловил безразличный взгляд в ответ и уже мог сказать все про душу этого человека, которого он никогда не знал и не узнает.
Отвращение прокралось в его сознание. Но сердце возмущенно трепыхнулось в груди: кто он такой, чтоб судить их?
Может этот парень, который убил бы всякого, кто с ним в этот момент рискнул бы поздороваться на самом деле хороший человек? Может зависть этой пожилой, элегантно одетой дамы всего-лишь мимолетная слабость изможденной души? Может этой усталой женщине кто-то совсем недавно нагрубил и поэтому она так злится? Может этот аккуратный брюнет привык лгать, но сам себя корит в этом и готов уже отказаться от своей привычки? Может этот бахвал с виду боится показать, какой он внутри? Может этой милой девушке с золотыми кудрями нужен только стимул, чтобы измениться? Может под напускным безразличием этого старика таится любящее сердце?
Откуда он может знать?
Илье стало стыдно, что он готов был так неодобрительно готов отозваться обо всех этих людях. Мысли его снова вернулись к Ней.
Она прекрасна. Мысли о Ней прекрасны. Все – прекрасно.
«Как-бы я мог улучшить Ей жизнь? Что я могу для Нее сделать?»
- Что я могу для тебя сделать? – Спросил Илья в пустоту и улыбнулся.
Морозный воздух ничего не ответил.
Ощущение прекрасного, божественного, возвышенного переполняло Илью в тот райский момент.
«Будет ли он длится вечно?»
«А почему нет? Я ведь люблю Ее. А любовь вечная. Какая, к черту разница взаимная Она или нет?»
«Да. Главное, что я люблю Ее».
- Спасибо, что ты есть. – Продолжил он монолог с пустотой. Юноша, проходивший мимо подозрительно оглянулся.
«Вот все они так смотрят, когда замечают что-то странное».
«И что с того? Подумаешь, идет парень, мило беседует сам с собой? Вам еще не надоели эти банальные предрассудки?»
Очень захотелось сделать что-нибудь неадекватное.
«Грохнись в снег» - Посоветовала одна мысль.
«Нет!» - Запоздало крикнул здравый рассудок.
Илья, не снижая скорости расслабил мышцы на ногах и свалился в утрамбованный снежный покров прямо посреди тротуара перпендикулярно к проезжей части.
«Вот так и буду лежать. Хрен меня сдвините!»
Он рассмеялся.
Как хорошо отбросить предрассудки. Почувствовать себя идиотом.
«Интересно, а хоть од ному из тех людей, что со спокойным видом сейчас перешагивали через него пришло в голову, что он абсолютно трезв?»
Один все-же приостановился, бросив на Илью осуждающий взгляд.
- Да. Вот такой вот я псих. – Ответил Илья удаляющееся спине, которую не видел, потому что смотрел в небо.
«А ведь полежать так полдня и глядишь замерзнешь насмерть, температура небольшая, но если постараться…»
Ее образ неожиданно ярко возник в безоблачном небе. Илья послал Ей воздушный поцелуй.
Холод постепенно уцепился за одежду, затем начал покалывать пятки и добрался вскоре до костей.
«Нет. Хватит и двух часов».
Он не хотел умирать. Он просто не хотел вставать.
«Жри меня, холод»
Улыбка не сходила с лица Ильи.
«Если бы всем, кто замерзал насмерть было так тепло и хорошо на душе!»
На радужную оболочку глаза навернулась слеза, дрогнула, но так и не слетела. Слеза радости.
«А вот не было бы Ее, не упал бы я в снег, не лежал бы сейчас, не улыбался солнцу и не замерзал насмерть».
«Не было бы Ее, не было бы меня». – Глупая мысль. Необоснованная. Но Илье понравилась.
Все ушло на второй план. Все перестало существовать. Она смотрит на него с небес и ради нее стоит жить, даже неважно нужно Ей это или нет, но есть одна незадача: ему лень вставать.
- Пьянь. – С презрением бросил кто-то сверху. Чьи-то ноги в очередной раз на миг заслонили небосвод.
Если кто-то из прохожих скажет: «Чего разлегся? Сейчас милицию позову»! Если кто-то вдруг позвонит на мобильник. Если восстанет с новой силой впавший в оцепенение разум. Если случится хоть какая-то мелочь… Он встанет.
Он должен жить ради Нее, но этого недостаточно.
На кожаную куртку Ильи сел голубь с голубым оперением, видимо, принял наполовину окоченевшее тело за неживой объект.
«Голубь. Символ мира, а значит жизни. Вот тебе и мелочь. Что тебе еще надо?»
Карий зрачок голубя уставился на него таким же безразличным взглядом, какой недавно бросали прохожие, вот только по-птичьи безразличным взглядом, более пустым и менее эмоциональным чем у людей, несмотря на практически полное отсутствие эмоций и в том и в другом случае.
- Ты хочешь, чтоб я жил?
Голубь утвердительно кивнул. Вообще-то голуби всегда кивают, при каждом шаге по крайней мере, но вдруг голубь кивнул не потому что перенес ногу с одной пуговицы на другую, а потому что он действительно понял слова Ильи и ответил ему? В таком случае голубь расстроится если Илья вздумает умереть.
«Надо жить. Ради голубя». – Твердо решил Илья, сделал над собой невероятное усилие и поднялся.
Испуганный голубь, подчиняясь выработанному предками инстинкту взмыл вверх со скоростью торпеды. Илья отряхнулся и проводил спасителя благодарным взглядом. Пернатое создание село на водопроводную трубу, протянувшуюся вдоль карниза противоположной многоэтажки и снова вперило в Илью свой пустой, птичий взгляд. С такого расстояния, конечно, не было видно какой у птицы взгляд, но этого и не надо.
«Глупый голубь, ты не понимаешь истинного смысла нашего существования и все-же спасибо, что спас мне жизнь. Теперь я буду жить ради нее».
Сколько ни учили, а не мог Илья жить ради себя. Просто не мог.
«Чтобы ей сказать приятное? А, ладно, позвоню, потом подумаю».
- Алло. Ты что-то хотел?
- Да, но я забыл что.
Она хихикнула.
- Ну, тогда все?
- Нет. Подожди, я подумаю.
- Жду…
- Я люблю тебя.
Шок – вещь интересная, на другом конце провода прекратилось даже дыхание.
- Не бойся, я не собираюсь предлагать тебе встречаться. Если ты не хочешь. Просто хотел сказать. Мне не больно. Я счастлив, что люблю тебя. – Немного помолчав, он добавил. – А голубь сегодня спас мне жизнь.
Илья поднял свой взор в поисках кареглазого друга. Скользнул глазами по пустому карнизу. Выше названный субъект переселился на ветку лысого дерева под окнами. Илья помахал ему рукой, наткнувшись на тот же пресловутый взгляд, что ни капли не испортило ему настроения. Махнул голубю рукой Илья совершенно искренне.
- Спасибо. – Ответила трубка тихим голосом после относительно непродолжительного молчания.
Февраль. 2010 г..