-Наверное, тогда мы еще были не готовы…
-А теперь готова?
-Теперь уже мне все равно я ко всему готова…
-Человек, который говорит что ко всему готов, тем более в таком возрасте меня очень забавляет.
Он сказал это четко и мягко. И очень спокойно. А к чему суета?
Тем более в конце дня.
-Заберешь фотографии и обратно. Сразу. Нигде не останавливайся.
-Ведь это твой родной город, - добавил он через мгновение и пытал меня своим взглядом.
Тот старый забытый город, что вечно утопал в людях.
Там вечно шли дожди.
-Не помню, - рассеянно прошептала я и взглянула на дисплей. Там была карта, на ней точка. Мне нужно было туда.
Нет мне не нужно туда. Что-то взбунтовалось во мне. Это как позывы к рвоте, только у души.
Отторжение того что мне сказали, как отторжение пищи.
Я должна сделать то чего не хочу – туда вернуться.
-А что за фотографии?
-Для журнала, - ответил он веселее обычного и развел руками.
Врал.
Я ушла из офиса молча.
Самолет через полмира, и дальше на машине. Но туда пешком, только пешком. Вышла у кофе. Стояла и смотрела на идущих людей. Меня никто не узнавал, так хорошо, что я не в том районе, где жила раньше.
Почему в слове «район» есть корень «рай»…
Когда жила думала – в насмешку.
Теперь думаю – наверное, это все же рай. Твои воспоминания. Какими бы они не были, ты помнишь только хорошее. Даже самое плохое уходя назад становится чище и светлее.
И опять что-то шевельнулось, оно говорило:
-Уходи!
-Ну, проходи же! Водитель мне сигналил, я рассеянно смотрела на его перекошенное лицо.
-Спешишь куда-то?
Я застряла. В этом месте в это время.
У меня было ощущение – словно клюешь носом перед сном. Но спать мне не хотелось. Мне ничего не хотелось. Только зрение само по себе расфокусировалось и накатывала меланхолия. И не хотелось ничего.
Так я и шла. До той точки. Мне не нужно было доставать его из кармана, я знала, где это.
Это ведь был мой город.
Подняла вверх голову. Надо мной серое небо. Когда идешь между близко стоящими домами в переулке, вверху видна лишь узкая полоска вся в черных искореженных балконах, каких-то трубах, еще чем-то. Что настолько неинтересно, и думать не хочется о том – а что оно такое и для чего нужно. Может вентиляция, но снизу похоже на зубы. Металлические старые с кариесом. Они там наверху и за ними небо, значит я…
Где?
Внутри чьего-то рта.
Ага.
Остановилась. Там где капало, сидел кот. Может кошка, отсюда не было видно. Я стояла, полминуты и смотрела, а оно продолжало меня игнорировать. Потом так лениво повернулось.
-Привет…
-Мя…
И опять отвернулось. Я когда тут жила была знакома со всеми котами. Может это один из них, вырос и обленился донельзя.
-Что мя?
Кот опять повернулся и смотрел на меня своими суженными зрачками желтых глаз.
Или они зеленые?
Я шла дальше, стараясь не думать про это.
Еще один сидел на мусорном баке, он был культурный, хоть и бомжевал на улице, а не ютился у людских каминов.
-Мя, - заметил кот.
-Болеешь?
-Мя-а. – Последнее «а» он произнес отдельно и с ударением.
-Наверное, я тоже.
И опять заходила в магазин и покупала ему еды, словно вновь было одиннадцать лет.
Там никого не было. Я стояла и смотрела на пустое место, словно надеялась на что-то. Потом оглянулась вокруг. Достала «его» и посмотрела на дисплей, открыв карту.
Координаты GPS и моей метки совпадали. Меньше метра. Я на месте. Время верное.
Часов я никогда не носила. Я не любила их в детстве, а потом они стали не нужно.
Ни мне, ни другим людям. А ведь столько всего в истории было с ними связано.
Эти шестеренки были слишком важны, чтобы там о них забыть. Это был символ. Не смена механических на электронные, нет. А «это»…
Тот момент, когда о них вообще забыли. И кто-то грустно вздохнул. И обанкротились одни и распустили своих сотрудников другие часовые компании.
Я отошла на два шага назад и опять обернулась кругом, словно танцуя. Рядом была припаркована машина. Оттуда ко мне шел человек. Шел молча и смотрел то на меня, то на пустой тротуар.
-Да мне все равно. Я как кот. Пришла назад, чтобы уйти навсегда.
-Коты уходят. Они перед смертью не приходят домой, а наоборот уходят туда, где их никто не найдет.
-Поэтому бывает, они возвращаются.
Я смотрела на него, а он на меня.
-Ты хочешь вернуться?
-Куда?
-К себе домой.
-Прямо сейчас.
-Куда – домой?
-Туда, откуда ты приехала.
-Когда-то, - я обернулась и посмотрела на вывеску напротив, - тут был мой дом. Но я им его никогда не считала. Пока жила тут.
-А теперь? – Ему словно было все равно, плевать на время и он мог продолжать этот разговор до бесконечности.
-Дома чужие. Мне они ни о чем не говорят. Лиц много, ни одно не знакомо, никто меня не узнает. Но так даже лучше.
-Это твой дом? – Он тоже обернулся и посмотрел на вывеску.
-Нет.
-Я тут однажды обедала.
-С кем?
-С подругой.
-Нет, одна.
-А где сейчас твоя подруга?
-Умерла, нет её…
-Её никогда и не было.
-Я всегда, все это время была одна.
-Я же не одна? – я повернулась к нему, чувствуя это, столь знакомое «это», когда только усилие помогает не заплакать. И не выдать голосом дрожи.
-Ты никогда не одна.
-Только я не понимаю что в этом неодиночестве хорошего.
Я не заметила, пропустила тот момент, когда он зашел мне за спину. Что-то очень твердое и ледяное уперлось в затылок.
-Мя-а, - заметила я, смотря на себе под ноги.