Началось все в раннее весеннее утро. Это было рождение Шепота, Джозефа, и некой невидимой связи между ними. Той самой древней и, возможно, неизменно повторяющейся в веках связи, которая продлилась для них на всю их долгую и разнообразную по жизненным впечатлениям жизнь.
Кто родился первым, Джозеф или Шепот (как сам Шепот себя, кстати, всегда называл), было не понятно. Джозеф просто появился на свет, открыл глаза и вдохнул воздух планеты Земля в первый раз. Здесь же он громко выпустил наружу свой первый младенческий крик. А Шепота, который в этот момент начал с ним разговаривать и успокаивать, объясняя, что происходит, никто и никогда в жизни не видел. И, тем не менее, обстоятельства в жизни Джозефа сложились так, что он сразу запомнил и принял его в жизни, как своего. Хотя, вполне возможно, это сам Шепот его так научил, а Джозеф просто решил, что так тому и быть.
Затем было долгое время, когда Шепот молчал, каждодневно навещая Джозефа дома, под куполом нового лунного городка. Так же было и в тот день, когда в комнате Джозефа все собрались на какое-то не известное ему торжество. К сожалению, Джозеф не умел говорить, иначе бы обязательно спросил, кто такой Шепот, и почему он его навещает. Впрочем, о Шепоте в этот момент никто сознательно не думал. Все в комнате небольшого лунного городка, находящегося на территории нового Исследовательского Института в кратере Унгоро, были заняты совсем другими делами!
– Посади его прямо, женщина, – посоветовал кто-то рядом с Джозефом, и этот "чей-то" голос прозвучал для полусонного, и моргающего глазами младенца очень знакомо, и в то же время словно издалека. – Так его плохо видно.
– Но он не умеет сидеть, – возразил ласкающий своими нотами голос мамы Евы. – Ему нужна опора.
– Пусть держится сам. Я в него верю, женщина!
Руки мамы Евы мягко посадили Джозефа на стол, и отпустили. Младенец Джозеф закономерно кувыркнулся на спину.
– Я же говорила, – пожаловалась на непонимание присутствующих мама Джозефа, и снова подняла его на столе.
– Тогда придержи его рукой, – рассмеялся посветлевший голос мужчины. – Но помни, что это будет только его фотография.
– Не собираюсь спорить.
– А теперь пусть смотрит сюда.
Голос мамы Евы явно обратился к нему, и Джозеф сосредоточился.
– Смотри, Джозеф, сейчас вылетит птичка!
– "Птичка"? – удивился Джозеф, не в силах вспомнить, что это такое.
– "Ну, такая штука с перьми и с крыльями", – так же сонно, как и сам Джозеф, пробурчал на мгновение очнувшийся в нем Шепот. – "Впрочем, ты этого все равно не видел. Забудь".
Джозеф послушно забыл то, чего не знал, и прислушался к словам мамы Евы.
– Смотри, Джозеф. Сейчас сверкнет свет! ; пояснила она.
Джозеф посмотрел на фотографа, и в смутном образе мужчины узнал в нем своего отца. Пытаясь держать себя на столе прямо, он уперся спиной в державшую руку мамы Евы, и улыбнулся, тараща спросонья разбегающиеся в стороны глаза.
Неожиданно сверкнула вспышка, и четырехмесячный младенец Джозеф испуганно вздрогнул. Закрыв ослепленные яркой вспышкой глаза, он неожиданно для себя самого заплакал.
– "Ладно, на сегодня все дела сделаны", – сделал вывод Шепот, и зевнул. – "Пора спать. Я к тебе позже приду".
Джозеф замолчал, и тоже зевнул, высматривая свою постель.
– Какая умничка, – восхитилась подружка мамы Евы (не известная Джозефу женщина). – Сам успокоился. Даже удивительно. Какой необычайно, тихий и спокойный ребенок.
– Спи сладко Джозеф, – прошептала мама Ева, опуская его в кровать, и Джозеф сразу, подумав о том, что ему снова придется ждать… ждать, чего-то чего он пока не знал и не видел.
Но что-то, что по-прежнему присутствовало в этот момент рядом с ним, ему незримо подсказывало, что он обязательно это увидит. Потом! Скорее всего, когда для него наступит еще один следующий день. Подумав об этом, Джозеф сладко приступил к изучению появляющихся в его воображении странных образов и картинок.
Под небольшим куполом лунного городка наступил еще один праздничный вечер, но малыш Джозеф его не запомнил.
Он в это время сладко спал, и по-прежнему ждал, когда для него наступит еще один новый…
День!
Амшер Ос