Логичнее было бы писать о семье на страницах первой книги («В лабиринтах памяти», прим. автора), когда собственно я и познакомился с нею, однако та книга была посвящена моей студенческой жизни, да и собственно семья жены прямого отношения к этой жизни не имела. Пока я учился, мы виделись редко, в основном, во время наших с женой, приездов летом на каникулы. Чаще мы стали контактировать, когда я начал работать на РАТАНе – это были и дни моих приездов к семье на выходные и ежегодные отпуска.
Главой семьи, безусловно, была теща, с которой у меня отношения всегда были ровными: в меру натянутыми и в меру свободными. Правда и она ко мне относилась настороженно, как будто ожидая чего-то, хотя это и понятно, ведь я женился на ее дочери, которая была на пять лет старше меня. Была теща уроженкой Западной Украины, откуда ее родственники бежали от голода в начале тридцатых годов XX столетия на Кавказ. Это была настоящая западнянская хохлушка с жестким властным характером. Основным объектом ее тоталитаризма был тесть, с которым она познакомилась и вышла за него замуж после войны. Где и как это произошло, у меня уже стерлось в памяти, возможно в Баку, там, где родилась моя суженная.
Кроме того моя теща была женой военного, а это уже и судьба, и профессия, и образ жизни. Их семья постоянно моталась по воинским частям, причем она, ее коллег, не работала, но вела активный образ жизни, присущий женам военных. Например, у нее были грамоты за принятие призовых мест по стрельбе из пистолета, и только благодаря ее советам я научился стрелять из пистолета Макарова, точнее не стрелять, а попадать в цель.
После ухода тестя из армии, это случилось во время хрущевского сокращения вооружений, во всяком случае, мне для «служебного пользования» была предоставлена именно эта легенда, работу пришлось искать не только тестю, но и теще. На момент моего с нею знакомства, да и в последующие годы, работала она в комбинате бытового обслуживания, а проще говоря, кассиром в парикмахерской. Работа была не утомительной и занимала два-три часа в день. Мастера тех времен работали себе на карман, а целью кассира в ту пору было «отмыть» часть денег и оприходовать их в кассу. Это позволяло обеспечивать дензнаками всю цепочку задействованных в процессе обслуживания населения лиц, в том числе и мою тещу, проще говоря, давало неплохую шабашку. В то же время эти манипуляции давали ей в руки дополнительные рычаги управления семейством – экономические.
Второе место, как сейчас говорят в рейтинге, занимала родная сестра моей жены, которая была на полгода младше меня. Это была обласканная всем семейством дочь на выданье со своей семейной легендой. Жили они на втором этаже трехэтажного дома дореволюционной постройки, часть которого завалилась еще до моего появления. Так вот в момент интенсивного разрушения сестра моей жены якобы была на балконе, который и рухнул вместе с нею, но ее поймали некие молодые люди, стоявшие этажом ниже.
Чудесное спасение, позволило Лене, так звали сестру моей жены, долгие годы эксплуатировать эту легенду и извлекать из процесса определенные дивиденды. В частности все члены семейства, постоянно остерегали ее травмированную в детстве психику, от психологических воздействий извне. Я же особых отклонений не видел и, учитывая, что представить каким образом происходило само спасение, мне не представлялось возможным, я невольно подвергал сомнению наличие самого этого факта.
А еще Лена иногда предпринимала попытки соблазнить меня. Возможно, это было игрой перезревавшего молодого женского тела, а может подсознательное желание взять реванш у своей сестры, то есть моей жены, но та эти притязания в серьез не воспринимала, а моему молодому организму лишняя эрекция сильно не досаждала. И когда моя жена, неожиданно заходя в комнату, видела на мне свою сестру, она просто сгоняла ее с меня как назойливую муху.
Следующее место занимал Женька – старший брат жены. На момент моего появления ему было уже за тридцать. Это было горе матери и беда всей семьи. Работал он в каком – то геодезическом институте и постоянно ездил в полевые экспедиции. Денег в дом не приносил, получая неплохую, сопоставимую со мною зарплату, он тут же ее пропивал, а когда деньги у него заканчивались, клянчил у матери на «лечение головы» или на сигареты. В перерывах между экспедициями, он, выходя из «запоя» сидел дома на хозяйстве, в частности готовил еду на всех. Женька отучил меня держать дома спиртное. Иногда я покупал, какой ни будь диковинный напиток и хранил его до подходящего случая, но когда я однажды решил выпить своего диковинного коньячка, многолетней выдержки, а в рот потек крепкий настой чая, я понял что этот вид коллекционирования под одной крышей с шурином, мне не грозит.
Далее в рейтинге семьи была моя жена. Выпав, на пять лет, из состава семьи, эти годы ушли на обучение в институте, она так и не смогла восстановить свои позиции. Ее очень обижало, что семейные программы финансирования никоим образом не учитывали ее материальных интересов, даже когда я оставлял ей ежемесячно приличную сумму денег, которая, попадая в эту бюджетную дыру бесследно исчезала. С рождением Дениса эта ситуация не изменилась, так как возросшее со стороны семейства внимание было направлено в основном не в ее сторону, а на ребенка.
Замыкал рейтинговую таблицу тесть, в этом была полная заслуга тещи. Могу сказать, что уважением в семье он пользовался только в моем лице. Нет, нет – его любили все и его жена и дети и при любом удобном случае не упускали возможности ему в этом признаться, любили все, но уважения в их к нему отношении практически не было. Родился он на севере, в какой-то деревне, Кировской области. В конце войны был призван в армию и служил там же в войсках МВД, охранял военнопленных, а по окончании срочной службы, так, в армии и остался. Познакомился с тещей и женился сразу после войны, к тому времени он уже был в Баку.
Трагедией тестя, которую он пронес через всю свою жизнь, были его взаимоотношения с матерью, точнее их полное отсутствие. Насколько я помню, это было при непосредственном участии моей тещи, это она прорыла между сыном и матерью глубокую пропасть шириною в жизнь. С тех пор, как он ушел в армию, с матерью, оставшейся в кировской деревне, он ни разу не виделся и даже не знал, жива ли она. Только в конце восьмидесятых, какой-то случайно встреченный дальний родственник или односельчанин, приехавший на лечение в Пятигорск, сказал ему, что мать еще жива.
Скорее всего, это была основная причина, по которой он начал в свое время пить и скорее всего именно благодаря этому его пристрастию, а не хрущевскому сокращению, его в чине майора внутренних войск, отправили в отставку. На гражданке тесть работал агентом Госстраха. Поддерживая его имидж как человека, который и дня не может прожить без ее, тещиной, поддержки и опеки, она любила рассказывать, как он, по молодости напившись, терял большие суммы казенных денег, а ей впоследствии приходилось эти суммы компенсировать. Потом был достигнут консенсус: в обмен на обещание тестя не пить на стороне, теща стала покупать ему ежедневно 1-2 бутылки портвейна.
В таком режиме они и жили, а когда я приезжал, мне частенько приходилось составлять тестю компанию за столом. Водку он не пил, по словам тещи, он от нее «дурел». Скорее всего, это было связано с тем, что хмель от крепленых вин более тяжелый, и он быстрее приближал состояние сна. Водка же поднимала из глубин сознания образ матери, что неизменно приводило к появлению претензий. Это в лексиконе тещи и означало «дуреть». Лучшим средством прекратить острый приступ тестевой «дури» - было влить в него еще алкоголя, на этот случай у тещи всегда была припрятана бутылка портвейна.
Вообще тесть был неплохим человеком, жалко, что у него полностью отсутствовала сила воли – это и привело к тому, что вся его жизнь прошла под тещиным патронажем, что у него перед носом, как у ослика морковка, всегда была бутылка портвейна.
Пока мы жили вместе, мы с ним частенько ходили за грибами. В эти моменты, казалось, он забывал все свои проблемы, испытывая от «тихой охоты» истинное удовольствие. Спиртное в лес мы с ним никогда не брали.
Таким было семейство, в которое я попал. При всех недостатках каждого ее члена, внешне она представляла собой дружную, сплоченную, самодостаточную семью, что являлось гордостью тещи, ведь на создание этого имиджа она потратила большую часть своей жизни. Моим родственникам семья не понравилась, хотя чего можно было ожидать, ведь они были первыми противниками моего брака.