Что нам делать с искусством?

               
В 29 номере газеты «Край», целая полоса была отведена книге писательнице Джоан Роулинг о мальчике-волшебнике Гарри Потере.
Вопрос стоял так: «Что нам делать с Гарри Потером»? Но, позвольте, разве только с ним? А что нам делать с рок музыкантами, с «поп» и «арт»  звездами? Что делать с Сальвадором Дали, с Кандинским,  с Иеронимом Босхом, с Толкиным и его «Властелином колец»? 
Шире, что нам делать с искусством, невозможным без привнесения в него, как осторожно сказал средневековый философ Бэкон, «некоторой странности»?
Писатель    Андре Жид,   выразился более определенно:    «Нет произведения искусства без сотрудничества с дьяволом».
Но ведь и сам Господь с ним «сотрудничает»!? Достаточно прочитать книгу Иова, чтобы убедиться в этом! Да и как не сотрудничать, если Сатана такое же творение Господа, как  звезды и люди? Всемогущее существо – Бог  ни чего во Вселенной не сделал без глубокой, можно сказать даже и так, конечной своей цели. Если это не так, то и предикат его – Всеведущий ставится под сомнение.
Шире, этот вопрос  об искусстве стоял всегда и всегда со времен «пещерного человека» на него отвечало каждое племя, а потом и каждый этнос исходя из своих философских представлений о «земле и небе». Вне этого  философского контекста нет и подлинного ответа на  вопрос об искусстве, как таковом. Поскольку вся западная философия вышла из пеленок греческой философии и христианская в том числе, то следует хотя бы конспективно, бегло упомянуть о представлении древних греков о сути источников искусства.
Вот что говорит об этом Аристокл Платон:    «Как карибанты пляшут в исступлении, так и они в исступлении творят эти свои прекрасные песнопения:  ими овладевают гармония и ритм, и они становятся вакханками и одержимыми. Вакханки, когда они одержимы, черпают из рек мед и молоко,  а в здравом уме не черпают:  так бывает и с душой мусических поэтов, - как они сами о том свидетельствуют. Говорят же нам поэты,  что они летают,  как пчелы,  и приносят нам свои песни, собранные у медоносных источников в садах и рощах Муз. И они  говорят правду:  поэт - это существо легкое,  крылатое и священное; и он может творить лишь тогда,  когда сделается вдохновенным и иступленным  и  не будет  в  нем более рассудка:  а пока у человека есть этот дар,  он не способен творить и пророчествовать».
Но и музы всего лишь посредники между творцами искусств и солнечным богом Аполлоном, олицетворявшим в искусстве гармонические начала в человеке и богом Дионисием олицетворяющим разгул и буйство жизненного начала в человеческом естестве, где все предел и разрыв, и сочетание, ранее казалось бы, не сочетаемых качеств и свойств.
В христианской традиции Дионисий, или Вакх, сливается с Дьяволом. Гармония и какофония – вот два полюса, на которых «подвешено» искусство, невозможное без вдохновения «помрачающего рассудок». Там, где искусство вдохновлено одним какофоническим источником, выжигающим всяческие альтернативы себе, воцаряется оргическая пляска плоти, а сознание порабощает власть, вышедших на просторы действительности, фантастических существ. Другая крайность – прекращение жизни и обращение человека в совершенную гармонию, кристалл света. ОбОжение и есть превращение человека в «просиявшую плоть».
Подлинная жизнь, есть состояние непрекращающегося разрыва человека между этими полюсами.  Его распятие между добром и злом, между гармонией и какофонией. Поэтому и невозможно искусство, затрагивающее душевные струны человека, «без привнесения в него некоторой странности», диссонанса выбивающего человека из области морали и нравственности, совершенной красоты  в область совершенной без образности.
                * * *
Дело, как я понимаю, вовсе не в том, что дьявольские копыта и бесовские рожки торчат из страниц книг, смотрят с полотен художника, а дело в отношении к ним художника. Иначе говоря, ни кто не избежит выбора, на какой стороне стоять, на стороне левой, или правой? Сама природа искусства заставит определиться творца, к  какой стороне человеческого естества обращено  его искусство; к доброй, или злой, к Аполлону, или к Дионисию? Но в любом случае – искусство, есть искушение, своего рода провокация определенного рода душевной болезни, точно так же, как вакцинация провоцирует иммунную систему человека и вооружат её к  встрече с  определенной разновидностью заразной болезни.
Разделяя в целом ответы на этот вопрос священников разных христианских концессий, я хотел бы остановиться на одном, на мой взгляд, существенном моменте в этих рассуждениях: о благе и вреде искусства, как такового и фантастики в частности.  Фантастики, понимаемой в широком смысле, ведь и сказки, не что иное, как фантастика, то есть небывалое, но возможное быть по законам искусства.
                * * *
Начнем с того, что многие люди считают, что искусство питается «прозой жизни» и несет в себе  отражение жизненных реалий. На самом деле,  все с точностью до наоборот! Не искусство из жизни, а жизнь из искусства!
Жизнь, всего лишь подражает канонам, созданным талантом писателя, художника, драматурга, эстрадной звезды  и т.д. Искусство заразительно и «заражаемся» мы им с раннего детства через сказку, колыбельную матери, свою первую самостоятельно прочитанную и осмысленную книжку, через экран  телевизора, или кино.
Любой историк культуры скажет, что в своей основе искусство имеет сакральную природу и отражает в себе представления народа, этноса о базовых ценностях их духовной организации.
Нет, и не может быть искусства нейтрального по отношению к морали, нравственности и религиозно-мистическим представлениям того, или иного народа. Искусство есть материализованный слепок с народной души, или юнговский архетип «коллективного бессознательного».
В  неконфликтном единстве бессознательного, и существующего в сознании, закрепленного в положительном законодательстве, гармонично пребывает счастливый этнос, или народ в своем повседневном бытие. Трагедия начинается при столкновении разных культур, в момент проникновения одной культуры в другую.
Именно, в такие моменты  возникают позывы к запретительству, к инквизиторским кострам, но, как показывает история человечества и история культуры, такие меры, только воспламеняют души людские и усиливают тягу к запрещенным плодам.
Когда возникают разрывы между бессознательным, и реально существующим, то бессознательное, чтобы заполнить этот разрыв, обращается к древним архетипам и на арену общественной жизни всплывают языческие верования. Это возвращение к истокам сродни возвращению в детство старого человека и весьма типично для всех этносов, находящихся на стадии своего вырождения.
Вторая составляющая этого явления, идущая параллельно с неоязычеством, характеризуется тем, что в обществе становиться востребованными архетипы, созданные творческой фантазией. Мистически говоря,  востребованы архетипы созданные фантазией вдохнувшей в себя от источника вдохновения.
В советские времена, фантастические романы Ефремова, Беляева, были той самой «магмой», которая заполняла  разрывы бессознательного, возникшие в результате «отмены» религиозного сознания. Нынче, когда все можно, таких «магматических» явлений трудно сосчитать и причина тому очевидна, в русском обществе нет ни чего очень авторитетного в этой сфере, на что можно опереться безбоязненно. Все на что ни ступишь, тут же начинает течь и человек проваливается на самое дно общества, или им овладевает безумие.
Итак, можно «заболеть» тоской по Богу, по гармонии не доступной для плотской жизни. Заболеть, осознавая собственное несовершенство, а можно заболеть  тоской по соблазнам мира и в пределе своем, истово служить дьяволу. Начать учиться волшебству, магии с тем, чтобы достигнуть желаемого.
Или, как говорил учитель Карлоса Кастанеды, индеец племени яхи, Дон Хуан: «Приобрести себе помощника». 
Из каких сфер будет призван «помощник» и какую плату потребует, о том написаны тома книг, но мы напомним только  о «докторе Фаусте» из одноименной поэмы Гете.
                * * *
В чем новизна современных форм искусства, кроме использования ими, новейших технологий воздействия на эмоциональную сферу человека?
«Новое искусство, - говорил испанский философ Ортега и Гассет Хосе, -  подобно метафизике или новой психологии, есть созерцание не внешнего образа человека, но человеческой сущности, содержание его сознания.  Не что человек делает,  а что он думает по  этому предмету». 
Я бы добавил к этому одно существенное уточнение, не столько «думает», сколько «переживает по этому поводу». В этом «переживании» и кроется «магия искусства», что делает искусство «главным конструктором» обыденной, повседневной жизни.   
Зададимся простым вопросом и вполне очевидным ответом на этот вопрос: «Что больше всего и глубже всего переживает человек»?
Неоспоримый ответ: «Больше и глубже всего человек переживает осознание конечности своего бытия».   Страх смерти – вот самая мощная мотивационная основа поведения человека и, именно, в этой сфере человеческой психики, в духовной организации конкретного человека и конкретного народа, следует искать корни и истоки многих культурных феноменов, но не только. Политические и экономические системы так же являются материальным отражением «духа народа», его представлений о жизни и смерти.
Если для взрослого человека смерть близкого мощнейший психологический стресс, то что говорить о ребенке впервые осознавшего что он "не будет жить вечно» и, может быть главное и непереносимое для него, что и мать когда ни когда умрет?
Сказки, фантастика потому и увлекают ребенка, что предлагают разрешение этого мучительного для него вопроса о жизни и смерти способами, каких не знает реальная жизнь. Это хорошее средство от нервных срывов, отвлекающая терапия от вызовов реальной жизни, но она никогда не заменит самуё жизнь!  В сказке, в фантастике, как под материнским подолом всю жизнь не просидишь, рано или поздно, лучше раньше, нужно встретить жизнь лицом к лицу без посредников. Встретить и выстоять.
Но не только этот, глубинный и сущностный вопрос о жизни и смерти разрешается в искусстве, как таковом. Как уже было сказано, искусство дает образцы для подражания, этакие матрицы поведения в тех или иных ситуациях.
Человек, оказывается, не может переносить собственную свободу. Все время ему нужно к чему-нибудь прислониться, отчего-нибудь оттолкнуться, чтобы сделать самостоятельный шаг.
Несомненным авторитетом для ребенка является мать и первые самостоятельные шаги он делает, подражая матери. Морально-этические ценности именно матери и куда реже – отца становятся доминантой в духовной организации ребенка.
Этнографы могли бы привести немало примеров из истории народов, когда роль женщины в культуре этих народов  являлась определяющей. Чаще всего и глубже всего проникает в культуру народов «духовное семя» принесенное в него женщиной. Так было и с христианством на Руси. Через княгиню Ольгу в её окружение вошло христианство в княжеские палаты, а после этого и в жилище смердов.
Понятно, что роль родителей, духовных наставников в становлении ребенка, является решающей! Образно говоря, – они сиделки при кровати больного, зараженного тем, или иным «вирусом» от искусства. Они, именно они ответственны за выхаживание больного ребенка. И эта ответственность многократно усиливается при вторжении чужой культуры.
Возникает вопрос, а зачем «заражать», не лучше ли оградить от этих «вирусов»?
Прежде чем ответить на этот вопрос отвлечемся немного от темы и представим себе, что мы «изгнали» из мира такие болезни, как чуму и холеру? Кстати говоря, в советские времена так и было заявлено. Но вот прошли и ушли поколения людей, имевшие к этим болезням иммунитет, а в глубоких недрах природы эти вирусы сохранились. Сохранились и пришли в мир, уверенный в том, что они изгнаны раз и навсегда!
Понятен теперь и мой ответ, зачем нужно «заражать» детей и почему следует «выхаживать» зараженного. Без таких болезненных и опасных процедур нельзя вырастить человека устойчивого к болезням этого века, да и бывшие «болезни»,  словно чума из потревоженных скотомогильников, приходит в мир и похищает нестойкие души. Многие, очень многие родители сами не имеют ни какого иммунитета, так что «сиделки» из них, при «больных детях», аховые!
К сожалению  и наши школы занимаясь обучением  детей вовсе не занимаются  их образованием, полагая что это одно и тоже. Напрасно! Образовать из ребенка взрослого человека и есть привить ему устойчивость к соблазнам этого мира, а вовсе не преподать ему «сумму знаний». Какой образ человеческий носит в своей душе «образователь», то и образуется в ребенке. Бывали случаи, когда звери выращивали детеныша человеческого, но не бывало такого, чтобы в звериной стае из человеческого ребенка «образовался» человек.
Зверь «образует» – зверя.  Раб «образует» – раба, а лицемер – лицемера, каждый по тому образу, который имеется в его душе. Именно в душе, так как на языке может быть все что угодно, но не язык образовывает человека, а душа образователя с помощью языка и примера. Как это тайна из того же сорта: «над вымыслом слезами обольюсь». Ведь знаю что вымысел, а плачу!
К примеру, писательница Ила Опалова написала насквозь придуманный рассказ «Одиночество» и что же? Глаза стало пощипывать от сочувствия к героям рассказа. Если вот так – расскажи мне кто-нибудь сюжет, ну в лучшем случае пожал бы плечами и только. А тут в текст, в ритм фразы, через то душевное напряжение автора, а я почему то уверен, что и слезы Илу душили, вошел дух и остался в тексте!
                * * *
Есть два рода иммунитета на все возможные вирусы, покушающиеся на психику человеческую. Первый, рассудочный, то есть опирающийся на рассудок. В концентрированном виде  этот иммунитет заключен в философских учениях. Недаром один из величайших философских умов, Платон Аристокл, сказал:    «Те, кто подлинно предан философии,  заняты,  по сути вещей, только одним - умиранием и смертью.  Люди,  как правило, этого  не  замечают».
Занятие философией придает человеку мужество при встрече со смертью. Человек философского склада ума устойчив к воздействию кумиров толпы.  Философия освобождает человеческое сознание от подчинения внешнему и дает ему внутреннюю опору - идеальное духовное царство. Само философское мышление, как таковое, критично,
Более глубокое занятие философией, логически приводит к Богу. Это далеко не всегда  религиозное чувство веры, но всегда понимание того, что существует мудрая и могучая первопричина этого мира, установившее такое, всеобщее правило смерти для всего, что рождается и живет. Это  дает твёрдость духа.
В заключение этого размышления о роли и значении искусства в деле становления человека, мне остается сказать только то, что было недосказано христианскими священниками, но что напрашивалось само - собой для всякого, читавшего Библию и, в особенности, Евангелические тексты.
Самым кардинальным способом разрешает этот вопрос об искусстве, - религиозное сознание. Оно, на мой взгляд,  дает самый лучший и самый устойчивый иммунитет от любых страхов.
Гимном, залога вечной жизни, звучат слова апостола Павла: «Смерть, где твоё жало? ад! Где твоя победа?»
«Церковность - вот имя тому пристанищу, где умирает тревога сердца, где усмиряются притязания разума, где великий покой нисходит в душу. – Говорит русский философ, богослов,   Павел Флоренский.
Нужно немало потрудиться, может быть, куда больше чем утруждают себя герои сказок и фантастик, преодолевая преграды на своем пути, чтобы в душе ребенка и взрослого, взошло семя веры и принесло покой, а главное – различение и понимание всего того, что в себе несет искусство.
Тут работа не воображения, не игра, а дело! А на всякое дело, если в нём нет порочности, человек ленив. Ведь падать куда легче, чем подниматься. Чрезвычайно важно, что делают родители, приподнимают ли своего ребенка к добру и свету, или же потакают животным инстинктам, по природе и наследственно, сидящим в нем?
Один из приверженцев мрачного культа сатанистов, сказал: «Я все равно попаду в ад, так что мои земные заслуги  в этом царстве Сатаны будут учтены».
Он явно не понимает, что и Сатана всего лишь инструмент божьего промысла! Не понимает, что и Сатана не свободен, а подлинная свобода там, где любовь. И весь смысл человеческой жизни заключается в противостоянии, к соблазняющим его, прелестям мира. В его под-двиге к добру и свету потому, что человеческий детеныш только потенция человека и тем  отличен от детеныша зверя. Его еще нужно образовать в человека.  По сути дела требуется всю жизнь подвигаться к некому идеальному образу человеческому. Этот «сатанист» явно не понимает, что метафизический смысл бытования души в человеческом теле, есть её «закалка», вызревание для будущих, «новых небес и земель».
А с искусством и Гарри Потером в частности, ни чего, решительно ни чего, не нужно делать!  А вот иметь дело с последствиями, или с «вирусами», ими порожденными, не только нужно, но это – прямая и священная обязанность всякого, кто считает себя подолгу ли, или по родству крови, духовным наставником. Нация, которая этого не понимает, неумолимо движется к своему закату, поскольку исчезает  духовный стержень, на котором наросло её тело.
Нужно научить ребенка опираться на вечные ценности и отталкиваться от них, совершать самостоятельный шаг. Нужна надежная прививка от всех искушений мира, а для этого нужно переболеть искушениями. Иного пути не было даже для Сына Бога, Иисуса Христа. На самых первых этапах у колыбели будущего человека, должны стоять родители, различающие добро и зло мира. Если этого нет, то и ни чего нет, а есть на выходе только и исключительно, «говорящее животное», управляемое сменяющимися матрицами поведения.
И последнее, если жизнь из искусства, то судьба человека, есть отражение его духовной сущности, а судьба человека вовсе не оканчивается с его смертью, она продолжается в его детях и внуках. Как говорит Библия, «до седьмого калена».
2007-2010 Прокопьевск