Владимир Зангиев "Элвис" - http://proza.ru/2010/06/17/103
Свои впечатления от чтения предложенного текста, я бы условно разделил на: зарождение интриги (начало), неоправданные ожидания (развитие), неожиданный смысл (окончание).
Элвис, индеец, житель Сантьяго, уличный музыкант. Неустроенный и бесшабашный. Играет на ударных. Инструмент собирает из найденного старья: тазов, сковородок, прочего. О нем ходят слухи, мол, имеет семью, когда-то работал на телевидение. Однако, если это правда, и первое, и второе он променял на полунищую жизнь без обязательств и себе в удовольствие. Композиционно рассказ – прямоточное повествование. Один день и одна ночь из жизни героя. И на этой основе автор пытается раскрыть его (его ли?) психологию, если не ответить, то – поставить вопросы общие, значимые. Минимум персонажей. Повествование ведется от лица другого героя – русского Владимира, работающего то ли смотрителем, то ли управляющим дома (поместья), где (во дворе) устроил свою лачугу Элвис. Для меня, читающего рассказ, зарождение определенной интриги было связано с первым упоминанием о том, что Элвис – уличный музыкант, оставивший родной дом и семью. Ради чего? Для заработка – отнюдь. Возможно ли, чтобы человек ради сохранения внутренней (через легкое достижение – внешней) свободы (читай: призвания) отказался от ответственности за родных, оставил работу и дом, и чувствовал себя при этом – действительно и по-настоящему свободным, жил на полную и ни о чем не жалел? Голодным и пьяным играл на улице джаз, забыв, что где-то голодными играют, подрастая, его дети. Тут же мне вспомнились и "Луна и грош" Моэма и рассказ Воннегута "Наследство Фостера".
Но я ошибся, ожидания – не оправдались. Рассказ вовсе не об этом, даром, что назван: Элвис. Однако – о прочитанном мною смысле: позже. Сначала типичные, на мой взгляд, ошибки и неточности текста.
Стилистика. Некоторые замечания в форме комментария.
"И он это четко усвоил, впитал, можно сказать, с молоком матери" – Нельзя сказать. Усвоил – предполагает определенное осмысленное усилие, впитать с молоком матери – получить от рождения, независимо от воли и желания.
"... продолжая внимательно изучать водяную струю" – До этого было: Я продолжаю поливать клумбу. Клумбы поливают водой. В таком случае – водяная струя – тавтология.
"Я хоть и не подаю вида, но мне жалко Элвиса и поэтому вынужден не замечать, что он по сути дела крадет у меня электричество, ведь я здесь приставлен взирать за порядком и должен докладывать хозяину о замеченных нарушениях" – Здесь, на мой взгляд, «жалею» будет точнее, чем «мне жалко», «вынужден» - лишнее, «взирать» - неудачно найденный глагол (следить, наблюдать и т.п.).
"Небольшой бассейн, где воды - пониже колена, находится здесь же, в тридцати метрах выше по улице" – Нет. Не «здесь же», а в тридцати метрах выше по улице.
"Он поколебался некоторое время и, всеже, сделав над собой усилие, нехотя поднялся и вразвалочку поплелся к бассейну. Вечно там болтаются какие-то измызганные типы, шелудивые уличные псы утоляют жажду, грязные индейские ребятишки в летний зной весело плескаются здесь, справляя большую и малую нужду прямо в воду. Но у Элвиса, видимо, стойкий иммунитет против подобной заразы. Он не боится инфекции" – Опечатка: «все же» - раздельно. «Прямо в воду» - прямо: лишнее. «Сделав над собой усилие, нехотя…» - тавтология. Далее. «Он не боится инфекции» не потому что у него стойкий иммунитет, вероятно. Он просто не задумывается об этом, да и слов-то таких не знает: иммунитет, инфекция. Кроме этого, на примере этого фрагмента – следует обратить внимание на прилагательные. Так, «измызганные» типы – автором избрано яркое, емкое определение. Но, читая текст, можно встретить: «измызганную» подружку, «измызганное» человекоподобное. Многократное повторение прилагательного обесценивает найденное, прилагательное яркое – блекнет. «Измызганное» действительно становится измызганным. В тексте имеется еще ряд неоправданных повторов, например – «пристанище». Замена повторяющихся слов синонимами, новыми оборотами, безусловно, обогатит текст.
"И такие джазовые импровизации выделывает на ржавых тазах и мятых кастрюлях! Заслушаешься. А голос! ... звучит полноценный сценический баритон. Элвис - музыкант, уличный профессиональный. Звуки сплетаются в комбинации, рождая мелодичные аккорды" – Вполне допускаю, что автор все это видел и слышал лично. Однако, часть рассказа, связанная с музыкальной темой, надо признать, самая неудачная. Во-первых, «полноценный сценический баритон» - очевидный избыток, да и с джазом не вяжется. Во-вторых, никаких «сплетающихся звуков» и «мелодичных аккордов» от импровизации на ударных мы не получим. Джазовые ударные – это, прежде всего, ритм, а не мелодика. Латиноамериканский, да еще – уличный, джаз – вообще отдельная история. На мой взгляд, рассказ значительно бы выиграл, опиши автор потрясающее по энергетике, неповторимое исполнение джаза уличными музыкантами Сантьяго, вместо, оправданного, видимо, авторской задачей, перечисления деталей ударных Элвиса.
"… гурманские чувства амурных отношений моего чилийского знакомого имели сугубо специфический оттенок" – Чувства отношений знакомого? Фраза, несколько, бессмысленна.
"… шеф вызвал меня к себе в офисину" – Офисина? Если это что-то из опыта словообразования – неудачно. Если местный сленг – возможно. Здесь же следует упомянуть о таком. Автор использует следующий прием: перевод оригинальных слов. Например, мульту (штраф), обреро (работник), бэсино (сосед) и др. Причем оригинальные слова – даны кириллицей в транскрипции. Вернее было бы в таком случае писать нужное языком оригинала или же вовсе не давать перевода. Тем более: перевод дан избирательно.
В тексте можно отыскать и другие неточности, связанные, в частности, с согласованием, избытком местоимений, незначимых слов и прочее. Они незначительны и легко устранимы. В целом рассказ исполнен добротно (автору необходимо отформатировать текст, много разрывов строк, переносов предложений и прочее).
Но более значимой в произведении является его содержательная сторона. Итак, ожидания, связанные с развитием темы "внутренней свободы", отречения ради "предназначенного", конфликта долга и призвания – не оправдались. Выходит рассказ – это банальная история на "на новый лад" о чилийском "генерале песчаного карьера", точнее – грязного бассейна. Так? Не совсем. Вспомним, от чьего лица ведется повествование, кто делает обобщения и выводы, кто оценивает окружающую действительность, события и поведение персонажей? Владимир. Дон Владимир. Русский в Сантьяго. Это от его лица: " Нам не понять их, они не понимают нас. Вроде, как бы, сосуществуют разные параллельные миры, слегка контактируя друг с другом". Это его спрашивает подружка Элвиса:
— Это далеко отсюда... Русия?
А он – молчит. Не отвечает. Не знает, далеко или близко. Это он задает вопрос Элвису, после изгнания того из грязной "замызганной" лачуги:
— Куда теперь пойдешь?
Это он, дон Владимир, услышав "Чао, русо. Сантьяго город большой, места хватит", остается в чужом дворе, со шлангом в руках и, наверное, только теперь, прожив рядом с Элвисом, начинает понимать: Сантьяго-то большой, но и мир – лишь грязный бассейн, когда ты не дома, не на родине. И готов ли он бросить к чертовой бабушке этот дурацкий шланг, сменить "уважение белому иностранцу" на завалинку, среднерусский джаз, гармонь, бутыль и родную неизвестность?
с ув.,
сабашников