Вечер. Вокзал города Белгорода. Вагон № 3. Сегодня резко похолодало и со второй половины дня непрерывно идет дождь. Поэтому пассажиры, не задерживаясь у входа, сразу проходят в вагоны. Время - без четверти 10. Через 5 минут на Москву отходит фирменный поезд «Белогорье». Последние пассажиры занимают свои места, проводник просит провожающих покинуть вагон.
На перроне зазвучал марш «Прощание Славянки», поезд тронулся. Старший проводник, мужчина лет 35, проверяет билеты, кто-то застилает постель, а кто-то уже расположился за уютными столиками и заказывает чай. Вот две пожилых дамы, заняв весь столик у окна, готовятся к позднему ужину. Молодой человек, у которого место по билету на верхней полке, лишенный «места под солнцем», приютился на краешке сиденья у прохода.
Слева от открытого купе, веселая компания только что познакомившихся людей, потягивают кто колу, кто пиво, а кто и покрепче. Они вместе весело прослушивают рингтоны на мобильных телефонах.
В купе справа, двое мужчин, вошедшие налегке, похожи на мандировочных: один, лет 45, загорелый, солидной внешности, в руке у него портфель и пакет, вероятно с провизией. Другой – помоложе, лет 35, видимо в прошлом - спортсмен-тяжеловес, высокий и смуглый. Сначала они обсуждали какие-то свои дела, разложив бумаги на столике, а чуть позже, достали продукты, которые принесли с собой: колбасу и сыр в нарезке, свежие овощи, дорогую бутылочку водки. За ужином они мирно беседовали. Молодые люди, брат с сестрой - «с верхних полок» этого же купе, пристроились за свободным боковым столиком и заказали чай. Попутчики из купе им предложили присоединиться к трапезе, на что те ответили вежливым отказом.
Минут через 15-20 по узкому коридору проходит буфетчица из ресторана с корзинкой, наполненной доверху, бутылочками минеральной воды и колы, маленькими пачками сока, пакетиками с сухариками, орешками и плиточками шоколада. Ее окликает «спортсмен», и спрашивает, где можно приобрести еще бутылочку водки, но она напоминает им, что распитие спиртного в общественных местах запрещено и предлагает пройти в ресторан, после чего, следует дальше. Чуть позже они также просят об услуге «организовать» спиртное, проходящего рядом проводника с комплектами упаковок постельного белья. На что также получают отказ.
Ровно в 11.00 свет по всему вагону становится приглушенным, давая всем понять, что пора потихоньку готовиться ко сну. Но левое купе не унималось, к компании присоединилась молодая женщина, и они продолжили бурно обсуждать звучащие нечетко, но при этом достаточно громко, записи на телефоне. Остальные же пассажиры, связанные одной целью – благополучно доехать до Москвы, постепенно угомонились и погрузились в сон.
Очередной взрыв смеха «левого крыла» в начале третьего ночи разбудил изрядно подвыпившего «делового человека» из «правого». Он, грузный, тяжело раскачиваясь из стороны в сторону от движения поезда, задел и слегка напугав женщину с боковой полки, остановился у купе резвящихся «рингтоновцев», кстати, немолодых людей, и настоятельно предложил: «Пора в постельку!». Компании расходиться еще не хотелось, и они пригласили его присоединиться к ним, предложив угощенье, теперь уже общее, со своего столика. «Деловой» посчитал это ниже своего достоинства и, так как был изрядно подвыпившим, наговорил много оскорбительного на предмет их скудного стола и заурядной публики. После чего он окончательно проснулся и, вернувшись на свое место, продолжал негромко поругиваться, чем скоро разбудил своего попутчика и не только его. Это было большой, неосознанной и, можно сказать - роковой ошибкой!
«Спортсмен», медленно отходя от недолгого сна, но уже с желанием «продолжения банкета», вставая с места во весь рост, по неосторожности, а может быть и неслучайно, задел и разбудил в испуге девушку с верхней полки. Та громко вскрикнула: «Вы что делаете, совсем с ума сошли?!». Продолжая ворчать, она спустилась вниз и обратилась за помощью к проводникам. Проводник, не желая до того делать никому замечаний, но все же хорошо владея обстановкой, тут же вызвал наряд милиции сопровождающего поезда, а девушке предложил новый комплект постельного белья и проводил к свободной полке.
В это время, проснувшийся брат пострадавшей девушки спустился на нижнюю полку и постарался как-то выразить претензию и что-то сказать в защиту сестры. На это "спортсмен", призывая парня просто помолчать, дважды нацеленно ударил его кулаком. Подошедшему проводнику, видевшему сцену, «спортсмен» постарался всунуть прямо в карман смятую купюру крупног достоинства. Ему это не удалось, а ко времени прихода милиционеров, проснулись две пожилые дамы из среднего купе и принялись громко кричать в два голоса, перебудив окончательно весь вагон: «За шкирку их - и выбросить из вагона!». Сверху спустился молодой человек, готовый прийти на помощь стражам порядка, одновременно попросил женщин успокоиться и не уподобляться нарушителям за стенкой купе. Но с соседями уже разбирались вежливые милиционеры, постоянно обращаясь к ним: «Уважаемые, пожалуйста, пройдем вместе с нами, и там разберемся».
В следующие полчаса один из милиционеров с девушкой в рабочем помещении проводников писали заявление и протокол. Другой милиционер продолжал уговаривать нарушителей покинуть купе и пройти с ним. Не унимались и пожилые женщины. Они не понимали, почему милиционер нянчится с ними, кричали, что готовы засвидетельствовать и подписать все, что потребуется, только, чтобы высадили тех двоих, кстати, которых они так и не видели. При этом, они требовали начальника поезда. Из группы официальных лиц тут же отделился человек в форме: «Я уже здесь!». Тогда молодой человек, спустившийся с полки, вышел в тамбур, в ожидании развития или окончания событий. «Рингтоновцы» притихли, а к дамам подошел «страж порядка» и попросил пройти с ним, чтобы написать заявление, как необходимое основание к задержанию и высадке нарушителей с поезда. Попутчицы отказывались писать сами, но по-прежнему, были согласны оставить свои подписи на документе.
Наконец, одна из женщин прошла вслед за милиционером в начало вагона, но уже через несколько минут вернулась и стала рвать заявление, громко ворча и выкрикивая при этом: «Я сказала, что подпишу все, что надо, но зачем им мои паспортные данные? И вообще, почему я должна подписывать все, что он там понаписал?!». Она вновь обрушилась на второго милиционера, который никак не мог вызволить из купе подвыаивших нарушителей. Ей не давало покоя обращение к пьяным пассажирам «уважаемый». Она попутно приводила примеры, когда в метро задерживают за хулиганство и не просят ничего подписывать, одновременно обвиняла наряд милиции в незнании своих прав.
В это время поезд подошел к городу Орел. «Деловой» окончательно обиделся и все не унимался, начальник поезда распорядился: «Высаживать!». Но, из-за того, что было потрачено время на ворчливых женщин, а в результате лишь порванное заявление, поезд проследовал дальше по заданному маршруту.
Действие продолжалось в узком коридоре между тамбуром и закрытой дверью, отделяющей пассажирскую часть вагона. Проводник еще несколько раз заходил в освободившееся купе за тем, чтобы найти что-то из вещей недавних пассажиров и убрать постели.
Уже прошло около 3-х часов, лицо «спортсмена», достаточно отрезвевшего на этот час, было огорченным и раздосадованным. А вот «деловой», по-прежнему, не унимался и почему-то до сих пор находился в домашних брюках и с обнаженным торсом, видимо рассчитывал на благосклонность официальных лиц и до конца еще не понял, что настоящие неприятности только начинаются. Поезд уже подходил к платформе города Тулы. У третьего вагона стояли три милиционера, встречающие нарушителей порядка, которым они и были переданы.
Из окна вагона через шторки было видно, как дежурный наряд сопровождал теперь уже бывших пассажиров, дальше медленно «проплыло» словно огромный корабль здание вокзала, сквозь огромные окна которого были видны хорошо освещенные залы, утопающие в густой зелени высоких экзотических растений.
Поезд набирал скорость, неизбежно приближаясь к Москве. В вагоне все спали, мирно посапывая под равномерное покачивание и чуть слышный стук железных колес. В третьем купе хорошо выпивший с вечера, и именно он говоривший и смеявшийся громче всех из той веселой компании, которая не давала спокойно отдыхать всему вагону, сейчас мирно спал, иногда похрапывая и вздрагивая, в общем, никому уже не мешал. Я подумала: ему повезло, он «тихий пьяница».
Утром в вагоне было как-то особенно тихо, каждый дуал о свем и в меру своего понимания. Пассажиры говорили приглушенно, проводник разносил чай и кофе, и был предельно вежлив.
За 15 минут до прихода поезда, собрав свои вещи, я вышла в тамбур и очень удивилась, что наш вагон № 3 шел в составе последним. Я смотрела в заднее стекло на шпалы, убегающие вдаль из-под колес поезда. Мне не давал покоя вопрос: Кто виноват и могло ли быть все по-другому? Сначала проводник как бы не заметил, что в вагоне распивают спиртные напитки, затем две «праведные» женщины, готовые на словах «на все», но не решившиеся на деле оставить свои подписи в протоколе, то есть отказались выполнить свой гражданский долг. А та развеселая компания? Один вышел в Орле и, видимо потому и не собирался ложиться спать, вторая - в Туле, третий просто вовремя заснул, а четвертый, сделал вид, что не имеет к этому никакого отношения. Впрочем, все именно так и бывает в жизни. А жаль…
А был ли поезд, а был ли… Знаю только, что прошлой ночью я не сомкнула глаз.