2
По улице, залитой утренним июньским солнцем, шли ребята с удочками. Они становились у ажурной кованой калитки.
- Ли-са, выходи! - принялись они, на разные лады звать девочку.
Та нехотя вышла из-за дома, молча устроилась в белом пластмассовом стуле, поправила платье и только после этого посмотрела на ребят.
- Лиска, мы за тобой! Пошли уже на речку, - наперебой заговорили ребята.
- Я не пойду, настроения нет, - буркнула она в ответ, потом так же медленно встала, отряхнула подол, повернулась и пошла за дом.
- Ты что, заболела, вчера ж обещала, – с обидой в голосе проговорил вдогонку ей Игорь, самый высокий из ребят.
Девочка замедлила шаг.
- Верь тебе после этого, - зло добавил он, повысив голос.
Лиса обернулась и, сверкнув глазами, внимательно посмотрела на ребят. Она на некоторое время задержала свой взгляд на Игоре, что-то хотела сказать, но передумала. Нахмурилась. Забросила косы за спину и решительно ушла.
Ребята чуток постояли, подождали, но она больше не вышла. Тогда они подхватили свои алюминиевые бидончики и, тихо переговариваясь, видно обсуждали странное поведение Лисы, пошли вдоль забора к реке.
Вот и солнце уже в зените - прозрачно-медовое, ослепительно-яркое до такой степени, что глаза слезятся, даже если попытаться на него смотреть через темные очки. Но Василисе было совсем не солнечно.
Предчувствие беды стало еще острее.
Кто-то тихонько плачет. Женщина.
«Кручинится кто-то», - девочка нашла применение новому слову.
Лиса поглядывала на маму, не плачет ли она, но та, собрав свои длинные цыганские волосы в тугой узел, устроилась в шезлонге на своем «пляжике» (как любила она говорить) и значит, была все время на глазах.
Настя, как только позволяла погода, загорала. Голубой купальник еще больше оттенял ее смуглую кожу.
Зная о Настиной любви к солнцу, Степан, ее муж, как-то, по случаю, купил машину настоящей крымской гальки и устроил, на участке между домом и беседкой, пляж. Камушки были гладкие и теплые, и казалось, до сих пор пахли морем. В углу пляжа была поставлена душевая кабинка, окрашенная в голубой цвет и разрисованная парусниками. И все это великолепие было обложено камнями, которые местные мужики, за хорошее угощение, натаскали, по просьбе Федора, из реки.
Лиса бродила по усадьбе, пытаясь найти себе занятие - беспокойство не отпускало ее. Подобрав забытую у клумбы книгу и, вспомнив. что хотела дочитать ее, пошла к садовым качелям. Чуток подвину Трифона, сиамского кота, который нервно дернул хвостом, недовольный этим вторжением, устроилась на мягкой подушке и попыталась читать. Нет, не читается. Буквы складывались в слова, но смысл прочитанного ускользал. Сама не заметила, как забыла о книге, которая тут же выскользнула из рук и упала на землю. Ее рука снова была в волосах. Она закручивала и закручивала прядки, смотрела в себя и думала. О разном. И вдруг, посреди мелькания мыслей она подумала.
- Что-то в этом году никто не тонул. Такая жара, все купаются, а река еще никого не взяла.
Додумала мысль до конца и… замерла.
И только тут заметила, что прядки, которыми она играла, свились в какое-то гнездо. От ужаса у нее похолодели руки. Непослушными пальцами она начала судорожно распутывать волосы. В ту же минуту она услышала крики, которые неслись от реки.
Кричали ребята.
Захлопали калитки и по улице, с криками «Дети тонут!» побежали взрослые.
- Что случилась? – из летней кухни выбежала мама.
- Кричат, - похолодевшими губами ответила Лиса и посмотрела в сторону реки.
И тут мать заметила хаос на голове у дочки.
- О, нет... - прошептала она, прижав сцепленные пальцы рук к губам.
Но, увидев, что ребенок в шоке, Настя взяла себя в руки. Подошла, опустилась на колени, крепко обняла дочь и начала успокаивать.
- Тихо, тихо. Наверное, вода холодная, или собаки их там напугали, вот они и верещат.
- Я не хотела, - бормотала Лиса, уткнувшись в мамино плечо. Слезы текли сплошным потоком.
- Пойдем в дом, ты вся холодная.
В гостиной, уложив, совершенно убитую произошедшим, Лису на диван, Настя принялась аккуратно разбирать «гнездо», повторяя про себя молитву мытаря – «Господи Иисусе Христе…».
- Зачем я такое подумала, - раз за разом повторяла плачущая девочка, пока не уснула.