Семеныч и Тоня
(Из цикла "Судьбы")
Эту историю долго не решался рассказать по одной простой причине. Вся изюминка ее заключается в одном слове. А слово это, мягко говоря, неблагозвучное. Кто-то может поморщиться, прочитав. Заменить же его другим или многоточием, значит, затушевать, замазать атмосферу происходящего в тот момент, яркость простоты, доброжелательности в отношениях этих двух разных людей, которых однажды судьба свела в одно время и в одно место. Об этой встрече, о них мне хочется сказать пару слов, отметить их особую человекость.
И все же рискну.
Замечено: истинные рыбаки никогда не рыбачат там, где живут. Почему-то мнится, что в водоеме, который находится под боком, рыба не водится, ну, или почти не водится. А та, что есть, зазналась - не клюет. По этой причине наши кемеровские рыбаки, к примеру, ездят за сотни верст в Новосибирск, на Обское море, а новосибирцы - к нам, на Тайдон.
Вот и мы, группа наладчиков, временно, до пуска энергоблока проживающих в поселке Южно-Сахалиской ГРЭС, решили с субботы на воскресенье поехать порыбачить в Долинск, хотя море там и тут одно - Охотское. Му-2, то бишь Семеныч, такому повороту событий был только рад. Не любил он выходные. Жил один в захудалой деревеньке, расположенной неподалеку от станции, в доме, который уже давно был кем-то покинут, возможно, еще японцами. Между тем, в Москве у него нормальная квартира на Шаболовке, жена, дочь. Я бывал у них, останавливался на ночь, когда ездил в Москву по делам. Потом спрашивал:
- Семеныч, ты что домой не возвращаешься?
- А-а, - был весь его ответ.
Затягивает Сахалин.
Попал наш герой сюда впервые уже порядком лет назад - завербовался на путину. И в море хаживал, и на рыбзаводе поработать довелось. Заработал денег, вернулся домой. Да только не задержался он там. Или Москва его не приняла, открытого, бескорыстного, честного, или сам он не принял ее или деловых своих земляков, кто знает.
... Сборы затянулись, поэтому выехали, когда уже начало смеркаться. Я сидел вместе со всеми в фургоне. Напротив меня - Тоня. Она молча слушала бесконечную трескотню своей постоянной напарницы Ирины. Этих специалистов высокого класса Малков отправил ко мне на помощь недавно и всего на несколько дней: девчата "прозвонят", опробуют схему пуска и защиты генератора, вернутся в Хабаровск на ТЭЦ-2. Я был бесконечно благодарен Малкову за этот, прямо скажем, подарок. Если Тоня берется за что-то, то можно быть уверенным: пуск пройдет без сучка и задоринки. И, что греха таить, был рад встрече с Антониной. Прошло уже года четыре с тех пор, как впервые увидел ее.
В Назарово, что в Красноярском крае, дело было. Я тогда только начинал осваивать наладку приборов КИП и автоматики, с уважением и, не побоюсь этого слова, трепетом поглядывал на бывалых, опытных специалистов. Среди них особо выделялась она: уверенная в себе, спокойная, молчаливая, красивая, обаятельная. И... казалось, недоступная. Она постояно находилась в окружении подруг - девчонок, которых почему-то сторонились молодые парни. Многим суждено было оставаться одинокими по сей день. Такова доля наладчиц. Работа, связаная с переездами, неустроенностью, видимо, негативно, сазывается на характере женщин. Вот и Ирка, подруга Тони, семидесятилетняя старушенция, живет одна. Время от времени созваниваемся с ней. Между прочим, она до сих пор катается на горыных лыжах. Вот и возьми ее. Никто ей не нужен. А Тоня...
Машина вдруг остановилась. Неужели опять поломка. Но двигатель по-прежнему ровно тарахтит. Открывается дверца. В ее проеме появляется Валентина, говорит, обращаясь ко мне:
- Иди ты в кабину. Мне там страшно. Хочу быть со всеми.
Перебрался в кабину. Страшно ей... неужели что-то почувствовала своим бабьим сердцем. Да, любовался Тоней. Только это же отнюдь ничего не значит.
Накрыла ночная темень. В свете фар стали появляться лисы, зайцы. Из фургона доносились веселые крики, визг девчат. Хорошо им там стало, без начальника. Но тут на пути появилось препятствие: дорогу размыло. Кто-то до нас и не один, судя по следам, не рискнул поехать прямо, свернул направо, видимо, в объезд. Нам ничего не оставалось, как следовать их примеру. Повернули. Было видно, что эти кто-то, кто ехал до нас, пытался нащупать проезд левее. Но, видимо, тщетно, снова поворачивал направо. Эта разведочная дорога поднималась все выше и выше. Наш старенький газончик заунывно завывал, но не глох, как это ни странно.
Но вот подъем прекратился, движок облегченно вздохнул, ринулся было бежать навстречу судьбе и... Впереди замаячила лужа. Однако следов, которые объезжали ее, не было видно ни справа, ни слева. Наверное, лужа неглубокая, решили мы с Семенычем. Поехали. И встали.
Почти всю ночь мы пытались вытащить машину из ямы. Девчата оставались в фургоне, парни сначала просто толкали ее, потом нашли где-то лесины, пробовали подважить. Бесполезно. Стало ясно: без посторонней помощи ничего не получится. Придется ждать рассвета. Ребята не спали до утра. Какой тут сон? Девчата немного покимарили.
А теперь представьте такую картину. Утро. Открывается боковая дверь фургона. Появляется Тоня. Она беспомощно смотрит, куда бы ступить ногой, но кругом вода. На поверхности виднеется лишь крутая "спина" ваги, с помощью которой мы пытались приподнять машину. Носком сапога пытается проверить, достаточно ли прочно держится бревно. Семеныч стоит на своем обычном посту - на бампере. Смотрит на растерявшуюся Тоню, понимает, что девчатам нужно больше всего в данный момент, и говорит... вот оно это слово:
- Ссы здесь.
Тоня ничего не ответила, лишь улыбнулась Семенычу. А ведь другая, заносчивая, знающая себе цену, могла и обидеться. Подумалось в который уже раз, как неасправедлива порой бывает судьба к некоторым женщинам. Их немного, но они есть. Я знал таких. Красавицы, умницы, скромницы, надежные, верные, а вот, поди ж ты, почему-то не знают мужской ласки. Не подходят к ним ни молодые, ни пожившие - не рещаются. Чувствуют, - не по Сеньке шапка. Иногда, правда, когда перевалит на тридцать выходят все же замуж за какого-нибудь отморозка, который потом, сознавая свою ущербность рядом с ней, мстит ей грубостью, хамством, а то и побоями. И терпит эта женщина. За что?
Рыбалка наша на этом закончилась. Вытащили нас из ямы пограничники, на вездеходе. И поехали мы обратно домой. А по дороге случился еще один казус. Бессонная ночь дала все же о себе знать. Сон начал одолевать Семеныча, зазевался он немного, правыми колесами заехал чуток в кювет, машину и потащило глубже. Как ни пытался наш Му-2 вырулить, но зыбкой оказалась гравийка. Газончик плавно лег на правый борт. Мы уже дремали, сидя в фургоне, когда это случилось. И те, кто сидел слева, невольно "улеглись", на тех, кто - справа. На мои извинения Тоня ответила лишь ироничной, теплой улыбкой.
До поселка добирались пешком. До него не доехали километров пять. Надо ли удивляться тому, что на следующий день Плискин позвонил и сказал: "Слушай, видел я твоего Семеныча. Далеко от поселка. В воскресенье. Уж не браконьерничает ли он? Ты проследи за ним." На сей раз главный общественный рыбинспектор почему-то не сказал, что Семеныч опять стоял на бампере кверху воронкой.
Тоня все же вышла замуж. За человека, которого хорошо знаю и о котором не хотел бы писать, потому что... жаль мне Тоню.