М.сидел словно статуя: бледный, с посеревшим лицом. Опустевшим, будто покрытым мутной пеленой взглядом, не моргая, смотрел на нее. Молча.
Слушал….
Но ни одного звука вылетавшего из ее уст не мог уже уловить его ослабевший слух.
Она рыдала. Билась в истерике… Кричала. Потом, вдруг, успокаивалась. Доставала платок. Вытирала небесные прозрачные глаза, поправляла белесые волосы, садилась и тоже смотрела на него. Молча. Но вскоре слезы вновь фонтаном выплескивались наружу.
Она, сгорбившись, сидела, содрогаясь в судорогах рыданий, хваталась за горло. Будто пытаясь освободиться от душащих ее пут и, наконец, падала на диван, обессиленная, иссушенными горячими солеными губами просила воды...
М., будто зомби, вставал, шел на кухню, приносил воду, поил ее дрожащими руками и вновь садился на свое место, мгновенно замирая, словно растеряв последние жизненные силы.
Они оба молчали и было в этом молчании что-то, выворачивающее наизнанку душу, сжимающее сердце огромными ржавыми тисками...
Стоны? Крики?
Их больше не было.
Было лишь дыхание.
Дыхание смерти, распростершееся над комнатой.
Дыхание, замеревшее над кроватью в темном углу, над женщинами, томно глядящими с фотографий, над мужчиной в цилиндре, небрежно сидящем на тронообразном кресле, над молодым солдатом с сияющими лицом и глазами...
Все пропиталось болью потери в этой комнате...
Каждая половица от нежных прикосновений ветра со скрипом дрожала... Будто плакала...
А М. сидел. Молчал. Что можно было сказать?
Плакать? Нет! Легче не жить!
А она смертельно боялась НЕ ЖИТЬ... И потому плакала... и страдала...
Они потеряли самое дорогое: часть сердца болезненно разлагалась, умирая...
Им не о чем было говорить. Нечего скрывать.
На молчание не было сил, но приходилось молча ждать.
Вопросы «почему?» и «как?» уже остались позади...
Их терзал один вопрос: сможет ли зажить в груди
Сердце?, что уже стучать не умеет – разучилось,
Что уже не может так...биться, как оно когда-то билось...
Потеряли одного – а как будто сотню тысяч,
И забыть уже никак, и не изменить событий...
Темная кровать в углу, опустевшая квартира
Никогда не даст забыть, как у них отняли сына!