Начало: http://www.proza.ru/2010/10/03/1486
Оседлый домашний обиход полон разной завали и полезного именья; перечень снаряжения кочевника убог: топор, котелок, спальник, кружка да ложка с миской; замкнутый аскетический образ жизни рационален и вещевого излишества не приемлет. Рядом с большой фанерной будкой, куда Винчестер входил, слегка нагибая голову, стоял впритык консервный ящик для Мая, но пёс изначально невзлюбил отдельное убежище. Влезши под раскладушку и разя псиной, особенно отвратной после дождя, неизменно ночевал при хозяине. Второй ящик, погабаритнее, стоял возле кострища. Винчестер подкатил сюда обомшелую булыгу, и обычно трапезничал у костра, готовя макароны по-флотски и прочую холостяцкую ерундопель.
Здесь же он вымучивал кислое хлебное тесто. Говорят, нет на свете такого мерзавца, что не нашёл бы своей сквернавки. Блудливая пекариха весной удрала на пару с молодым приглянувшимся бичом, и хлеб давно выпекали самостоятельно и каждый по-своему. По чётным числам Винчестер замешивал в эмалированной кастрюле традиционную квашню; маетно поджидал, пока тесто уквасится, но как ни усердствовал, всегда выходило две плоских лепёшки в размер сковороды. Белой мучицы на замес Винчестер не экономил, а по норме и под роспись выдаваемые дрожжи приберегал: ушлые работяги наловчились варганить хмельную брагу в считанные часы. Герметичную баклажку крепили к рабочему буровому долоту, либо как футболисты пинали за карточной игрой под столом; процесс брожения вдесятеро ускорялся.
Из небольшого, единственного оконца жилой конуры тянулся к близстоящему дереву антенный провод транзисторного радиоприёмника. Перед входом несмолкаемо журчал и булькал, ублаготворяя слух, горный ручей с чистейшей ледяной водой. Над зеркалом подвижных вод склонилась на другой берег уродливая, безверхая берёза сломленной дугой. Как и люди, деревья стареют, покрываются прорезями неизгладимых морщин. На искривлённом стволе взамен нежной бересты чернели слоёные наросты, а на закорках росли два прямые ствола молодых. «Мать и дети, коловращение жизни!» – всякий раз изумлялся Винчестер, выходя к ручью умываться.
По утрам Май вскидывал передние лапы на раскладушку, чёрной мочкой носа щекотно тыкался в лицо, шершавым языком настырно и требовательно лизал подбородок и щёки спящего хозяина. Бессильной, ещё не проснувшейся рукой Винчестер обнимал чуткого дозорного, силился произнести: «да, поди ты!..» Размыкал слипшиеся ресницы и встречал столь выразительный и правдивый, такой преданный и всепрощающий взгляд с быстрой реакцией чёрных зрачков, что вся сонливость мигом сходила. Опытный дрессировщик по глазам определяет характер, темперамент и способность животного к верной выучке. Глаза собаки удивительно человечны. В подкупающих доверием раскосых глазах Мая читались задор, понятливость и беззаветная преданность. Единственные глаза в мире, которые никогда не солгут; невпример людям, четвероногий лохматый товарищ не изменит и не предаст.
Короткие стоячие уши стерегли воздух. В отличие от Винчестера, не умеющего шевелить ушами, Май отзывчиво поводил ими, локализуя звуковой источник как действующий пеленгатор. Лайке чуждо состояние провального сна, чуток задремлет и тотчас вздрогнет; на необычный звук моментально открывает глаза. Собачьи органы зрения и слуха служили, по сути, первым рубежом обороны Винчестера, охраняли молодецкий покой. Волнистая и густая псовина бурого цвета выручала обеих, если в холодные ночёвки спали вплотную. Густая шерсть оберегала собаку и от жгучего солнца. Когда полуденный зной становился несносным, Май в изнеможении валился на бок, распластав конечности и хвост по земле. Заходил по брюхо в студёный ручей и замирал над освежающей водой, шумно и учащённо дыша; трепетный язык свисал из пасти. Волосяной покров Мая был с чрезвычайно густой подпушью и образовывал на шее и плечах выпушку наподобие отложного воротника.
Молодая и резвая, молниеносно готовая к действию поджарая лайка была грациозно, неотразимо красива!
Продолжение: http://www.proza.ru/2010/10/03/1507