Хлестал холодный осенний дождь. Во дворе лагеря, между бараками, перед белой чертой на асфальте, наклонившись к земле, стояли камерники. Им казалось, что Они стояли уже вечность… Позади них стоял надсмотрщик эллиец . остальные эллийцы взирали на происходящее с вышек. Из дальнего ангара показалась процессия из троих. Двое были явно надсмотрщиками. А третий… Третий явно уступал им в росте – значит человек. Правда, шел он не сгибаясь, широко поставленным шагом. Так здесь не ходил никто. Не доходя до камерников шагов двадцать, эллийцы остановились, человек продолжил идти.
- Здравствуйте… - человек явно не ожидал увидеть ту картину, что предстала перед ним, - Меня,… - он все же взял себя в руки - меня не должен узнать никто, кроме вас… Боже правый, что они с вами сделали!!!
Перед ним стояло семеро, а точнее то, что от них осталось. Измученные пытками, голодом, экспериментами сейчас они сбились в одну кучку, прижимаясь, друг к другу. Лишь впалые глаза с признаками разума давали понятие о человеке.
- У меня очень мало времени! Все что я мог сделать как президент – это добиться с вами свидания. Больше этой чести не удостоится никто. Завтра вас казнят – пыток больше не будет… я могу передать на словах вашим родным все что вы пожелаете… Сделать что то большее ….
-Ничего большего и не надо – от группы, так же как и стоял - не разгибая спины, на шаг отделился один камерник.
- Родне скажете, что не видели нас - пусть ждут нас живыми. А мы… - он повернулся к своим, распрямился – Мы…. а нам нужна смерть.! – и уже более громко - Только проследите за ними – эллийцы еще те козлы, могут и обмануть!
С треском сработали подкожные датчики усмирения. Камерник упал на колени, изо рта пошла пена. Остальные медленно обступили его, на руках подняли несгибаемое , бьющееся в конвульсиях тело, вновь отошли за черту.
Президент плакал.
- Прощайте! – сказал он, развернулся и побежал к ангару.
С неба посыпался мокрый снег