***

               






               
               
Флибустьеры.
 В роте стой – бата, праздник. Значит так молодой воин, говорил сержант Отар  Отиев. Очень аккуратно, вырежешь сей приказ, на чистую, отглаженную портяночку, по середине, пришьёшь. До отбоя, в свободное время, дембеля вальяжно сидели, салаги «солдаты, первого года службы», и черпаки «солдаты второго года службы», стояли в две шеренги, по стойке смирно. На стоявший, посреди казармы, табурет, встал молодой воин. Он как государев указ, развернул портянку, начал читать чётко, громко, с выражением. Приказ министра обороны СССР, уволить в запас солдат срочной службы, призыва……Голос паренька звучал в мёртвой тишине. Ни один мускул, не имел право дёрнутся, на лицах салаг и черпаков. Чтец закончил, Отар дал отмашку. В казарме, слаженно и чётко, прогремело, троекратное ура. Сержант отдал команду, вольно, разойтись. В красном уголке казармы, ком роты, смеялся, старшина матерился, бульдозёры паршивые, вы, оказывается, и строй держите, и приветствовать чётко можете. Ладно, старый, не гуди, у нас сегодня праздник, сказал Отар.  Старослужащие, обратился ком роты к дембелям, как только окончите отделку клуба, сразу домой. Всё ясно, товарищ капитан, за всех ответил дембель, Гришка Ухов. Там работы ещё много, шепнул офицеру старшина. Ты Петрович, завтра свою роту не узнаешь, ответил офицер.
 Ну что Отар, решил, спросил Гришка друга. Нет, думаю, ответил Отар.  Думай-думай, говорил Гриша, а я твёрдо решил, заработаю в тайге денег, куплю домик в пригороде, женюсь, разведу детей, хозяйство, но в Казахстанские колхозы, не вернусь. Тебе хорошо, говорил Отар, в твоих руках баранка и рычаги трактора, а у меня, лом да лопата, и у нас не принято, родителей оставлять. Но деньги и мне нужны, закончил Отар. Да сколько раз тебе объяснять, почти психовал Гришка, что в тайге заработок в десять раз выше, чем в твоём колхозе, долго мы там не задержимся. К тому же, продолжал Гриша, у нас есть хорошие костюмы, бухать мы не собираемся, мебель и прочее, нам без надобности, только поесть.
 Дружба Отара Гатиева и Гриши Ухова началась, с первых дней прибытия в роту. Унижение салаг, первым не выдержал осетин. Старики решили, проучить салагу, и пошла канитель. Не смотря, на семикратное превосходство, Отар отмахивался, Отару доставалось, но и от его удара, старики резво кувыркались. Отмахиваясь, Отар не сразу заметил помощи, но заметил, что стариков около его, становилось меньше. Наконец он увидел,
 Широкоплечий, не высокого роста парень, хватал стариков как мешки с соломой, и раскидывал по казарме. Подлетели ещё двое салаг, поменьше и поуже. Драка приняла другой поворот, и быстро закончилась. После этой драки, дружба Отара, Гришки и Борьки с Витькой, становилась всё крепче. Теперь старики, уже не могли безнаказанно обижать молодых. Отар и Гришка, были разные, во всём. Отар был высок, строен, красив, резок и вспыльчив, то Гриша наоборот, не высок, не строен, не красив, не резок и не вспыльчив, но был вдумчив и хитёр. Гришка был квадратным. Большая, почти квадратная голова с квадратным лицом, покоилась на широких плечах квадратного тела. Мощные руки оканчивались, широкими квадратными клешнями. И всё это квадратное нагромождение, крепко держалось на крепких ногах, В шинели и гимнастёрке Гришка выглядел толстым, в майке и трусах, назвать его толстым, невозможно. В его теле, ничего не было лишнего, были только мускулы. Его мускулы, не были накачены, они были природными, и по этому, не утамими. Отдыхая, солдаты болтали, ели Гришка с Отаром подерутся, интересно, кому больше достанется. Если Отар будет уворачеваться, то Гришке, не увернётся, Гришка завяжет его в узел. Вам достанется больше, дураки, пошли работать, крикнул Гриша.
Отара и сослуживцев, всегда удивлял один факт, почему девчонки ко всем относятся как обычно, на не красивого Гришку, липнут как мухи на мёд. Пожилой старшина объяснял, девушки, своим чутьём, видят в Гришке, крепкого, надёжного, мужика.
И вот настал момент, служба кончалась, но дружбу рвать, не хотелось. Подошли ещё два парня, Витька с Борькой, сели на койку, Витька спросил, ну что, Отар, насмелился. Отар промолчал. Садись Отар, напиши отцу, он поймёт, сказал Гриша. Ребята заговорили о своих колхозах, о строительстве Усть – Илимской ГЭС. Отар встал, взял из тумбочки тетрадь, пошёл в красный уголок. Он не любил писать, имея всего семь классов, он писал коротко и самое главное. Кавказец с молоком предков, впитал уважение и подчинение старшим. Природа наградила Отара понимать людей, даже тогда когда они молчат.
 Эти его качества не могли не понравиться начальству, через год службы он ефрейтор, и ещё через полгода, сержант. Не имея никакой специальности, Отар получал больше рядовых и сержантов. Парни знали, кого просить с собой ехать, в не известную Сибирь. Они правильно поняли злую поговорку своего старшины, «куда - бы ворона не летела, везде дерьмо клевать». Отар не ворона, и он будет клевать то, что принадлежит орлу, и им достанется. Письмо от отца захватило Отара в части, разрешил батя. После напутственной речи ком роты, дембеля с большими чемоданами сели в автобус, и на вокзал. На вокзале, взяли билеты до самого конца, в каком-то Усть – Илиме. Выбивая стэп на стыках, поезд шёл на восток. За окном вагона, лесостепи, всё гуще зарастали лесом, и как в песне, зелёное море тайги. Вай, вай, говорил Отар, глядя в окно, какой день едем, а от ёлки отъехать не можем. Трое ребят смеялись, не лес это, ты видишь только краешек тайги, сказал Гришка. Отар спросил, что Сибирь больше Кавказа, да. Парни хохотали ещё больше, ответили, твой Кавказ поместится весь только в одной области Сибири. По мере вхождения поезда в глубину Сибири, менялся состав попутчиков.
К ребятам подсела чета, крепкий бородатый мужик и пышущая здоровьем женщина. Парни пошли в тамбур, покурить и пошептаться. Парни, говорил Гриша, пора определиться, куда мы забурились, до конца рельс, ехать что ли. По моему, эта парочка из местных, говорил Витька, поспрошаем с пристрастием, он показал жест известный каждому выпивохе. Этот медведь, проглотит обе наши бутылки, и не заметит, сказал Борис. Плевать на бутылки, главное определиться, сказал Отар. Парни вернулись, сели к столу, пара жевали, какие - то куски мяса. Отар вынул водку, сказал, обращаясь к мужчине, давайте с нами, зачем всухомятку. Пара не стала манерничать, подвинулась к парням. Гришка начал ставить на стол консервы. Мужик засмеялся, сказал, убери эту дрянь, у нас есть закуска. Женщина выложила на стол, куски какого-то мяса, яйца, копчёную рыбу, и большой шмат солёного сала. Мужик посмотрел на Отара, сказал, извини парень, и начал убирать сало. Отар засмеялся, сказал, я не мусульманин, я осетин. А, ну тогда давай, сказал мужик, и оставил сало в покое. Предрассудки, сказал Борис, и потянулся к салу с ножом. Витька достал стаканчики, Отар культурно, плеснул водки. Мужик презрительно, пальцем, толкнул свой стакан жене, сам остался безстаканным. Понял, сказал Отар, и вынул кружку, на целую чекушку, налил до краёв. Ну, за знакомство, сказал мужик, и в два глотка, содержимое кружки исчезло. Парни плеснули себе в рот что у их было, начали закусывать. Мужик назвал себя Иваном Гавриловичем и начальником геологоразведки, жену, Анастасией Павловной, главным геологом. Расскажи нам, пожалуйста, Иван Гаврилович о своей стране Сибирской, о её богатствах, и можно - ли там жить, сказал Отар. Земля Сибирская, богатейшая земля планеты, и перечислять все её богатства, нужно остановить поезд, можно – ли там жить, сами узнаете.
Но почему её не захватили, и не освоили другие страны, раньше России, спросил Борис. Китай был нищ, соседние Азиатские страны погрязли в междоусобицах и рабстве, Америки ещё не было. Собственно и Русь, не захватывала, и не осваивала Сибирь. Ермак со своей шайкой, удирая от войска государева, вынужденно, оказался в Сибири. Лихо, расправляясь с отрядами хана Кучума, вооружённых только, палками и луками, гулял по Сибири Ермак, как хотел. И мне до сих пор не понятно, продолжал Иван Гаврилович, почему Сибирский хан, потомак Батыя, имевший связь, через купцов, со странами Азии, полу-Европейской Турцией, не мог обучить, и вооружить своё войско, современно. Золота и драгоценных камней, у хана, было по колено. Этих драгоценностей, у хана не могло не быть, они валялись под ногами. Аборигены использовали самородки, как грузила на закидушки, рыбу ловить, драгоценные камни, женщинам, на побрякушки. Значит правильно в песне поётся «Кучум, презренный». Мне ещё больше не понятно, почему бандит Ермак, завладевший Сибирью, пошёл на поклон к своему врагу, царю людоеду, он свободно мог быть Сибирским царём. Да и купцы Строгановы, ему это предлагали. Так – что России, богатая Сибирь, досталась на халяву, и по глупости хана, и бандита. Великий Ломоносов сказал, Россия будет прирастать Сибирью, но царская дворня, поменяла слово прирастать, на слово процветать.
Да, царь строил, остроги и городишки в Сибири, но исключительно для добычи богатств, и охраны. И пошло из Сибири богатство, в Сибирь, каторги, тюрьмы, лагеря. Так появился над прекрасной Сибирью, смог страха и невежества. Парни слышали о Сибири только жуть, и сейчас, они впервые задумались, что это такое, Сибирь. Иван Гаврилович, мы едем, сами не знаем куда именно, может, вы нам посоветуете, где нам остановиться, спросил Гриша. Вот что ребята, я вижу, вы деревенские, и едете заработать. Откуда вы узнали, что мы деревенские, смеясь, спросил Витька. Да ерунда, отвечал мужик, вы без гитары, без песенок, без щенячьей восторженности, и радужных мечтаний. Так вот, сейчас создаются леспромхозы для очистки ложа водохранилища. Начинающим леспромхозам, выделены огромные деньги, для строительства добротных домов с двумя квартирами, и приобретения всей техники, вам лучше всего туда. Слушайте мужики, говорил Гришка, двухквартирный дом строится быстро, и при нём, обязательно, приусадебный участок. Получается, жить в деревне, но не в колхозе, сказал Отар. Правильно, поддержал Отара мужик, и вы ещё будете зарабатывать, не менее шестисот. Парни не спорили, они решили, куда направить свои стопы. Иван Гаврилович, где нам лучше сойти, спросил Борис. За Братском, будет станция Кедровая, от станции в обе стороны две дороги, идите по любой, и попутная машина вас довезёт до ближайшего леспромхоза. Компания опустошила вторую бутылку, парни определились. Дальше ехали, болтая пустяки, и пристойные анекдоты.
Кедровая, объявила проводница, проходя мимо. Попрощались, поблагодарили чету, парни вышли в тамбур. Эти парни всё проломят, эх, использовать - бы их силушку по уму, произнёс муж. Поезд остановился, пассажиры вышли, поезд отошёл, парни растерялись, ни какого вокзала не было. Возле железной дороги, стоял вагончик Руско – Японской войны, вросший всеми четырьмя, в землю. Люди входили в этот реликт, и выходили. Вы куда, ребята, спросил подошедший молодой мужчина. В какой - нибуть леспромхоз, ответил Отар. Давай к нам, говорил мужчина, леспромхоз новый, заработки хорошие, комната в общежитии найдётся. Поехали, крикнула женщина из-за так называемого вокзала. Позвони в контору, четверых парней везём, крикнул женщине мужик, и обратившись к парням, сказал, поехали. Парни взяли чемоданы, пошли к вагончику, где стоял автобус. В автобусе, между рядами лежали мешки, посылки, всё то, чем занимается почта. Судя по почте, ваш посёлок большой, сказал женщине Гришка. Нет, отвечала женщина, мы обслуживаем ещё бурундуков. А что, медведи и волки газет не читают, спросил Борька. Все захохотали. Перестав смеяться, мужчина сказал, бурундуками мы называем коренных жителей Сибири. Вот к ним, вы завтра и поедете, вставать на учёт, добавила женщина. Полтора часа автобус стонал и скрипел на ухабах, но доехал. Парни ожидали увидеть палатки в лесу, чёрный барак общежития, избу с вывеской «контора». Но их взору открылась большая строительная площадка, где урчали моторы всех видов техники. Автобус маневрируя, среди строек, подкатил к новому большому дому с вывеской «Леспромхоз». Всё парни, приехали, вот вам контора, со всеми начальниками внутри, а я домой, сказал мужчина и исчез в водовороте стройки. Парней сразу встретила женщина, ввела в контору, завела в комнату, дала тетрадь и ручку, сказала, пишите заявления, и к директору. Седовласый мужчина подписал, сказал, работать будете в лесу, работа чистая, хороший котлопункт, вперёд в кадры. В кадрах, получили обходную, пошли в медпункт.  Медкомиссия, в составе одного фельдшера, подняла голову, посмотрела, подписала, выгнала. В конторе, какой-то мужик, подписался за всех, и снова в кадры. В кадрах, забрали обходные, отправили в бухгалтерию. В бухгалтерии выдали по сотни, передали ребят коменданту. Комендант, ввела парней в большое одноэтажное здание, и в самый конец коридора, открыла комнату. В комнате чисто, четыре кровати, стол, табуреты. Комендант сказала, завтра утром в гараж, получите спецодежду и в сельский совет, вставать на воинский учёт. Парни привели комнату в жилой вид, и после ужина в столовой, пошли знакомится с местом, куда их занесло.
День подходил к концу, гул строительства затихал. Парни видели, дома строились добротно и качественно. Рядом с домами очищенные площадки, под огород и хоз-постройки. Мастера строят, спросил Отар у проходившего мимо мужика. Какие мастера, пацаны, студенты, они по молодости своей, ещё не испохабились, вот и строят на совесть, ответил мужик, и пошёл своей дорогой. Вечером, к удивлению ребят, в общаге, было тихо и мирно. Уставшие дембеля, никуда не пошли, спать завалились. Утром завтрак, гараж, получили спецовку, поехали в сельсовет, где живут, так называемые, бурундуки. Парни не поняли, чему обрадовался шофёр, что повезёт их в село аборигенов. Вот хорошо, сказал шофёр, и повёз парней к своему дому. Через несколько минут, шофёр с женой вышли с мешками. Мешки зачем, спросил Гриша. У бурундуков, картошку, капусту, и прочее, купим, ответил водила. Выйдя из посёлка, автобус шёл как по коридору, в зарослях густой тайги. Через полчаса тряски, швыряния из стороны в сторону, парни увидели большое Сибирское село.
 Дома большие, добротно сложены, высокие заборы, огромное трёхэтажное здание школы, такая же больница. Улицы прямые, чистые, пацаны на велосипедах. Да, это не наши деревни, сказал Витька. Красиво живут, добавил Отар. Это ещё не всё, говорил шофёр, они на девяносто процентов живут за счёт тайги, мясо, рыба, масло, всё из тайги. Дом сель – совета немного больше, чем дома жителей. Секретарь спросил, что - ж вы ребята, свои родные колхозы бросили. В ответ Гришка разразился пламенной речью. Наши колхозы, уже давно семимильными шагами, шагают по светлому пути. Они послали нас, к вам дремучим в дремучей тайге, вывести вас из дикости. Вы тут зажирели, поедая, сохатых и рябчиков, закусывая красной икрой, забыв о великом предназначении, всего прогрессивного человечества. Но мы вас направим на путь истинный, научим уму – разуму. Парни и секретарь смеялись. Гришка смеялся как-то не очень хорошо. В автобусе, дожидаясь шофёра с женой, парни продолжали смеяться. Гришка был кислый. Ты что, такой не весёлый, спросил Отар. Гришка передёрнул лицом, отвернулся. Да что тут не понятного, говорил Витька, здесь люди живут в десять раз лучше, чем мы в Казахстанских и Российских колхозах. В автобусе стало тихо. Наконец шофёр с супругой возвращались, согнувшись под тяжестью мешков. Парни помогли чете бросить мешки в салон, в салоне вкусно запахло. Что это у вас так пахнет, спросил Борис. Мясо копчёное, шепотам ответила женщина. А что шепчешь, спросил оживший Гришка. Сохатина, тихо сказала женщина. Никогда не пробовал, сказал Витька.
Женщина вытащила из мешка кусок, завёрнутый в газетку, подала парням. Сколько, спросил Отар, вынимая деньги. Не надо Отар, нам долго жить вместе, сказал шофёр. Женщина ещё угостила ребят, двумя большими, копчёными харюзами.
Лакомясь в своей комнате, сохатиной и рыбачкой Гришка сказал, ребята, а мы, не плохо, попали, жить здесь я согласный. Витька вытер, жирные губы сказал, помните, зачем мы сюда приехали. И сам же ответил, мы приехали зарабатывать деньги, и уехать. Ребята, молча, смотрели на Витьку.
Утром, четверо солдат без погон (новую робу, пожалели), предстали перед славным коллективам лесорубов. Никитин, заорал кто то, четыре солдата твои. Ребята поняли, это про них. К одному мужику подошёл другой и сказал, они в лесу ни черта не понимают. Возьми и заткнись, сказал, мужик мужику и подал ему бумажку. Мужик прочёл бумажку, сунул в карман, подошёл к парням сказал, садитесь в автобус, и указал пальцем. Пол - часа качки, и автобус у не большой площадки, с трактором и будкой на краю. С автобуса вышли, четверо рабочих и четыре солдата. Рабочие принялись за костёр и чайник, бригадир начал инструктировать, новеньких. Будем знакомится, сказал бригадир, я Никитин, ваш бригадир, знакомлюсь с вами по очереди. Он подошёл к Отару спросил, ты кто. Отар Гатиев, в лесу никто, представился Отар. Будешь на эстакаде, сучки рубить, брёвна катать, учится на раскряжевщика. Ты, он ткнул пальцем Гришку. Григорий Ухов, тракторист, шофёр, доложил Гришка. Будешь на эстакаде, там посмотрим, сказал бригадир и познакомился с другими. Отошёл, подумал, повернулся к ребятам, сказал, два тракториста, два никто. Значит так, с Отаром определились, определяемся с трактористами. Витька в лесу чекерует и учиться трелевать, Гриша на эстакаде. Через две недели поменяетесь. Запасные трактористы в бригаде, не вредят. Остался один никто, Борька. Я могу работать с мотопилой, сказал Борис. Вот и отлично, говорил бригадир, будешь работать с топором, в лесу, мне помогать, и учиться валить. За чаем, Никитин сказал старым рабочим, обучайте парней, и вы, как положено. Первый день в лесу, не тяжело, но, от непривычки, потно. Под конец рабочего дня, пришла учётчица. Подсчитала, усмехнулась, сказала. Для таких парней, на крупном лесе, мало. Нам хватит, сказал бригадир, и подмигнул учётчице.
Ясно, говорила женщина, из-за солдат, тебе пятёрку в двойку, превратили. Естественно, ответил бригадир.  Когда женщина ушла, Отар спросил бригадира, о чём вы толковали. Никитин поучал нового лесоруба, наш лес, по объёму и градации, рубят только по пятой таблице. Но из-за вас, пока несмышлёнышей, нам таблицу снизили до второй. По второй, план меньше, расценки выше, а по пятой, наоборот. Ясно, ответил Отар, и добавил, может нам подольше учиться. Нет, не получиться, смеясь, говорил бригадир, через две недели, нам вернут пятую. В общаге не шумно, больше половины обитателей разошлись, остальные занимались, кто чем. О спиртном парни даже не думали, хотя и имели деньги. Купили в магазине домино, и пошло, доминошного козла причёсывать.
Работая, парни ничего не собирались замечать, кроме, Отара. Любопытный кавказец, замучил вопросами бригадира, мастера, и даже начальника участка, В общаге, он постоянно что-то записывал, считал, и лёжа смотрел в потолок, о чём-то размышлял. Парни чуть не силком, усаживали его за стол, козла причёсывать. Через полтора месяца, первая, нормальная получка. Такие деньги, колхозные парни, не только не держали в руках, не видели. Выйдя из конторы, слово взял, Борис. Значит так ребята, завтра суббота, с работы пораньше, банька, и после баньки, обязательно, отметить, наши трудовые подвиги, и сколько можно без девок, уже невмоготу.
В общаге, всё по другому, не так как до получки, шум, крики, визг. Расталкивая пьяных бичей и шлюх, парни добрались до своей комнаты, закрылись. Переоделись, умылись, сходили в столовую, пришли, закрылись, сели за домино. Только разобрали костяшки, стук в дверь. Отар встал, открыл, бич с бутылкой водки. Отар развернул бича, и почти, вежливо проводил. Через полчаса, стук повторился. Твоя очередь, Гриша, сказал Отар. Гриша открыл, два бича. Не очень большой шум, Гриша закрылся, сел за стол. Стук не заставил себя долго ждать. Я начинаю нервировать, сказал Витька вставая. Парни услышали два удара и стук падающих тел. Витька зашёл, потирая кулак. Готовьтесь парни, сейчас, руками и ногами, намашемся от души, сказал Отар. Парни приготовились к серьёзной драке. Ребята не знали, что у бичей пьяниц, драка не в чести, их любимое развлечение, водка, и ещё водка. Но бывает ещё и биксы, те - же шлюхи, но ещё, и грязные алкоголички. А лезть в драку, на не пьющих, крепких ребят, да что они, совсем мозги пропили, что ли. Бичи решили, больше не рисковать своей мордой, и всем что на ней, оставили серьёзных парней, в покое. И никаких претензий. Парни спокойно поиграли, послушали музыку, легли спать. Утром, бригада Никитина, недосчиталась двоих, вальщика – бригадира, и тракториста. Отар был готов к такой ситуации, он уже понял этих двоих, для их водка дороже всего. Никто не понял, всё получилось само собой, все ждали, что скажет Отар. Так парни, говорил Отар, Витька за рычаги, чекеровщик остаётся в лесу, сучки рубить. Борис валить, все остальные на эстакаде. В конце смены подсчитали кубометры, получилось даже больше, чем при всех. Только Гришка заметил, садились курить, гораздо реже. После работы, как договорились в пятницу, банька, магазин, хороший стол, в своей комнате, и не ходите в гости к нам. Включили музыку, сели за стол отметить прощание с юностью, колхозом, армией. Но посидеть, расслабиться, вспомнить, не получилось. В соседней комнате, как назло, шум, визг, мат, две шлюхи и три бича, что-то не поделили. С ними спокойно не отдохнёшь, сказал Борис. Угомонить что ли, добавил Гришка. Эти бичи в этой комнате не живут, я знаю, сказал Витька. Отар встал, стукнул в стену, громко сказал, потише можно. Пошёл на хрен, услышал в свой адрес Отар. Пошли парни, сказал Отар. Он открыл дверь с соседнюю комнату, сказал, вы, почему такие не культурные. А ты кто такой, вали отсюда баклан, сказал полупьяный бич. Гришка отодвинул Отара, подошёл к бичу, быстро схватил его за шиворот и штаны, с силой швырнул в дверь, туда же, полетел и второй. Третьтий бич спокойно сказал, стоп ребята, из-за этих шлюх я подставлять свою морду, под ваши кулаки, не собираюсь, владейте. Бич спокойно, ровной походкой, продефилировал мимо парней. Ребята не стали, придавать ускорение третьему, ушли к себе, шлюшки остались. Робкий стук в дверь, просящий женский голос, ребята, можно к вам, нам одним страшно. Шлюшки то они шлюшки, но тела молодых парней вырабатывают гормоны по Стахановски, и давление в котелке, уже на пределе. Парни переглянулись, и не говоря ни слова, поняли друг друга. Девки вошли. Ну и что, будем драться двое надвое, сказал Борис. Не надо драться ребята, мы мигом, и радостные девки, выскочили из комнаты. Через пару минут, вошли четверо. Все сели за стол, выпили, закусили, весёлый, определительный, разговор. Пары определились, включили, танцевальную музыку. Первым не выдержал Отар, он со своей девкой, якобы не заметно, ушли в соседнюю комнату. Через час, вернулись. И сразу же скрылся Борис, со своей. В комнате парней, до глубокой ночи, всегда находились только три пары. Хорошо расслабились, в три часа дня, проснулись. Встали, и до вечера ещё погуляли, и хватит, утром на работу. Ну ладно, день другой, прогулял бригадир с трактористом, но не всю же неделю. Парней возмутило, что их бригадир и раньше все свои прогулы проставлял в наряде. Я никого не собираюсь, обрабатывать, заявил Гриша.
Решимости бригады, начальство не стало противится, только с интересом посмотрели на Отара. Выборов бригадира не было, даже бурундуку, который ворует печенье со стола, было понятно, кто бригадир. Леспромхоз гнал план, заготовил, получил деньги, вывез на погрузку в вагоны, получил, отгрузил, получил. А куда пошёл лес, никого не касается. И сколько леса пропадало, от валки до отправки, никто не знал. Но даже вконец опустившийся алкаш знал, что в вагоны грузилось только треть. Две трети, добротного леса горели и гнили в лесу, горели в котельных,  разворовывалось, затаптывалось в грязь. Колхозные парни охали и ахали, количеству загубленного леса. Целинник Гриша заявил, мы подобны оккупантам на временно захватченой территории, торопимся, как бут то ждём, что встанет Кучум с войском, и вышвырнет нас из Сибири. Отар смеясь, сказал, девиз наш помнишь, напомню, наш девиз урвать и удрать. Ещё, и  нагадить,  добавил Гришка.
                Глава вторая
Такая линия партии, а против партии, не попрёшь, сказал Витька. В автобусе Отар сказал Гришке, ты думаешь, мы одни, приехали урвать и удрать, все за этим приехали, включая начальников всех званий. Так что беречь тайгу Сибирскую, никто тебе не позволит. В автобусе, кто смеялся, а кто и помалкивал.
Вечером Отар не стал возиться со шлюхами, взял две бутылки водки, батон колбасы, ушёл. Куда это он, спросил Борис. Куда надо, ответил Гриша, пресекая дальнейшие вопросы. В одиннадцать вечера вернулся Отар. Выгнал шлюх, сказал, сто процентов премии, есть. Как сто, мы же только чуток сверх плана, сказал Витька. Много будешь знать, быстро постареешь, ответил Витьке Отар. Только Гриша, был в курсе отношений Отара и мастера лесозаготовок. После несвободы колхоза и казармы, парни почувствовали себя вольными птицами. Но через мерное увлечение разгулом, ни к чему хорошему не приведёт. Это понимал Отар, знал Гриша, поэтому тормоза у парней, были в порядке. Высокому, красивому, и обаятельному кавказцу, малограмотность не помешала, сблизится с начальством леспромхоза. Начальникам нравился Отар, за послушание, жёсткое исполнение приказов, железная дисциплина в бригаде. Но ещё больше он нравился им, за феноменальное угадывание, что начальство хочет, но открыто сказать не может. Уже не первый раз Отар сидел на летней кухне у мастера. Отар, ты умный парень, говорил мастер, наши боссы заметили тебя, но им западло, приближать к себе бича, общающего с грязными шлюхами. Отар молчал, мастер продолжал. Со шлюхами ты легко словишь триппер, тогда и я с тобой разговаривать не буду.
 Ложась спать, Отар сказал, с вонючими шлюхами надо кончать. А что делать, говорил Борис, чистая девушка, за здорово живёшь, не ляжет. Не знаю, но шлюх что б больше здесь не было, заявил Отар. Не смотря на давление гормонов, разврат жизни в общаге, Отар и Гриша держались. Ребятам уже не робко стучалась, но мощно долбила мысль, женится, на чистой, нормальной девушке. Но это не входило в планы парней. В их комнате, звучал магнитофон, мерцал телевизор, чуть слышно гудел холодильник, только новых костюмах, у каждого по два, не считая штучной мелочи. И всё равно, жизнь они чувствовали, какой-то куцей.
Гришка предложил Отару, уверенный, что тот откажется, посетить село бурундуков, где много нормальных девушек. Те же шлюхи, только в другом месте, пробурчал Отар. Но почему именно шлюхи, там много чистых девочек, резко ответил Гришка. Ты что ишак мне предлагаешь, насилие, с не хорошим лицом сказал Отар. Побойся бога друг, говорил Гриша, можно культурно, цветочки, кино, конфетки, и порядок. Может это у вас, у русских, принято обманом, поганить девушку, у нас за это, кинжал в горло, и я на это, не пойду. Я тогда не знаю, сказал Гришка и повернулся лицом к стене. На счёт села аборигенов, ты прав, сказал Отар, гася свет. Ты что, Отар, с тревогой в голосе, спросил Гришка. А что ты предлагаешь, шлюху с триппером, или топор с чуркой, сказал Отар. Гришка промолчал. Иначе у нас крышу снесёт, добавил Отар. И я знаю, чем это кончится, вынужденной женитьбой, или алиментами на всю жизнь, пробурчал Гриша. С новым бригадиром бригада жила красиво. Их бугор, корефанился с мастером, техноруком, но и работать заставлял без дураков, Отар вышвырнет любого, если заметит халтуру и лень, не говоря о пьянстве. Работа шла как обычно, любые способы хороши ради высокой зарплаты. Ребятам всё больше и больше хотелось прийти, не в вонючую общагу, в чистый свой дом. К приготовленному столу, по домашнему. И что бы симпатичная, чистая подружка была рядом, разрумяненная от жара плиты, и любви. Их хотения превратились в сладкую мечту. В субботу Отар договорился, с членом своей бригады,  съездить на его машине в село. А почему и не съездить к тёще на блины, и в баньке попарится, согласился вальщик. Сказано, сделано, ближе к вечеру, «москвич» с четырьмя на борту шёл в село бурундуков.
 Большой сельский клуб, музыка, молодёжь. Шаря взглядом по девушкам, Отар заметил крупную, красивую, с обалденной фигурой, девушку. Он сразу понял, это не шлюха, и далеко не шлюха. Рядом с крупной стояла поменьше, но тоже милашечка. Девушки стояли одиноко, но полупьяные парни, почему то, к ним не подходили. Отар ухватил местного парня, спросил, что это за девки. Э парни, к ним не суйтесь, поменьше учитель, презирает выпивох и бичей, вторая, Машка казачка, за свою честь дерётся, насмерть. В душе Отара закипело, он жадно смотрел на крупную. Пошли, что уставился, как баран на новые ворота, услышал Отар голос друга. Парни пошли к девушкам. Девочки, позвольте вас пригласить, сказал Гриша. Да, только и нашёлся, что сказать Отар. Зазвучала музыка. Кто с кем, понятно, сказала крупная девушка, и пошла с Отаром. Отар коснулся руками девичьей талии. Ничего более нежного железные руки Отара не чувствовали. Аромат чистоты и нежности вскружил ему голову, и по привычке, рука чуток опустилась. Взгляд больших глаз девушки обещал, если не удар по физиономии, то немедленный разрыв ещё не начавшихся отношений. Он поднял руку на место, сказал, извините. Привычка, спросила девушка. Отар ничего не ответил, он понял, девушка знает бичей, и знает как вести себя с ними. Опять благодаря активности Гриши, молодые люди познакомились. Танцы кончились, начиналось кино.
Глазеть на экран, парням не хотелось, хотелось разговаривать с девушками. Что делать Отар не знал. Но Гришка знал, ну его к чёрту это кино, пошли на воздух, сказал он. Девушки охотно согласились. Молодые вышли их клуба, побродить по большому и богатому селу, жителей Сибири. Молодые рассказывали о себе, шутили, смеялись. Маша такая же беженка как и Отар, из колхозного беспредела. Вера попала в тайгу по распределению. Поначалу она плакала, что едет в глухомань, потом удивилась, и ей расхотелось возвращаться в родной, но грязный и вонючий городишко. Пары разошлись, Гриша пошёл провожать Веру, Отар Машу. Не доходя до дома, где не квартире жила Маша, Отар остановился. Он не мог поверить что фигуристая и красивая Маша, чиста как слеза младенца, и не мог ещё раз не убедится. Он обнял, как привык, девушку, притиснул к себе. Маша вырвалась из его рук, и зло смотрела, готова ко всему. Отар пошёл дальше, он сказал, ты что ломаешься, первый раз что ли. Огонь на лице и звон оплеухи, он почувствовал, одновременно. Отар смотрел на её, она стояла готовая к труду и обороне. Глухим голосом Отар сказал, если ты чистая девушка, я буду целовать эту руку всю жизнь, если выпендриваешься, лучше не подходи. Уходя,  Отар сказал, завтра я буду в вашем клубе. Девушка, ничего не ответила. Отар подошёл к тёще корефана, залез в машину, закурил. Сигарета ещё не кончилась, ввалился Гришка. Ну как Гриша, поимел Вальку, спросил Отар. А ты как думал, отвечал Гриша, я классный дон Жуан, разрешила поцеловать в щёчку. Ну а ты, в свою очередь, спросил друг. Удовольствие получил по полной программе, ответил Отар. Иди ты, не поверил друг, и дотянувшись до щитка, включил свет. Повернувшись, к  Отару, Гришка застыл. Что это у тебя друг, морда разноцветная, по харе получил удовольствие, спросил Гришка. Да, и я доволен, ответил Отар. Ни хрена себе, удовольствие, с побитой рожей ходить, сказал Гришка. Гриша, говорил Отар, получить по морде за хамство от чистой девушки, это удовольствие больше того, о чём думает, твоя пустая башка. Дверцу открыла жена корефана, ребята, кто может водить машину, мой набрался как свинья. Не проблема, ответил Гриша. Парни усадили бесчувственное тело корефана рядом с его женой. Дома, бросили на койку пьяного, его жена предложила парням по сто, на сон грядущий. Только тогда женщина разглядела, след пощёчины, на лице Отара. Она сказала, такому парню может засветить только хорошая девушка, и которая ему не безразлична. Парни охотно согласились. Выпили по стакану водки, занюхали луком, им же закусили. Дверь их комнаты закрыта, в соседней радости, полные штаны. Отар не стал загонять друзей в койки, суббота. Взяли у друзей ключ, пошли спать. Знаешь Отар, говорил Гриша, пока мы копим деньги, мы в этой общаге опоганимся и сопьёмся. Ты прав Гриша, подружим с девчонками, лучше узнаем, друг друга, тогда и решим, что делать, сказал Отар.
Следующий день, воскресенье, пошли к корефану, на счёт машины. Корефан маялся от вчерашнего угощения тёщи. Парни сказали ему, зачем они пришли. Корефан замахал руками, сказал, забирайте, езжайте куда хотите, только дайте похмелится. Завтра на работу, друг, сказал Отар, вынимая деньги. Не надо Отар мне твоих денег, говорил мужик, у моей кобры есть, но она мне не даёт, тебя боится. Лида, позвал Отар женщину, дай ему похмелится, но не больше. Женщина посмотрела на Отара и не сходя с места, откуда то вынула чекушку. Корефан повёл парней к своему гаражу, открыл, бросил замок, побежал в дом, к чекушке.
Ближе к вечеру, машина без хозяина и его жены везла парней, к их сладким девушкам. В клубе, парни высматривали среди молодёжи, своих знакомых девочек. Они подошли неожиданно, ну что, мой грозный армян, потанцуем, улыбаясь, сказала Маша. Я не армян, я осетин, сказал Отар, улыбаясь. Танцуя, Маша сказала, держи свои руки Отар, иначе я свои не удержу. Хорошо, моя хорошая, ответил Отар и добавил, пошли на свежий воздух. Гришу с Валей уговаривать не пришлось. Две парочки бродили по селу, болтали, смеялись. Со стороны казалось, что молодёжь просто болтает глупости для смеха. Но у молодых, свой язык общения, и что не понятно со стороны, они отлично понимали друг друга. Молодые на своём языке рассказывали друг другу, о своих желаниях, мечтах. На смешной вопрос Гришки, девочки, неужели вы не любите мальчиков. Побойся бога Гриша, отвечала Вера, мы не извращенки. Ответ подруги дополнила Маша, мы дремучий домострой, а я ещё и в прямом смысле. Девушки залились смехом. Отар знал, что такое домострой, это железная строгость нравственности, его сердце вспыхнуло жгучей любовью, к русской девушке по имени Маша.
 Он не сознавая, обнял Машу, привлёк к себе. Маша правильно поняла парня, ей не хотелось сопротивляться, ей хотелось целовать парня. Но тало Отара содрогнулось от выстрела мысли, обидел, оскорбил. Он отпустил её плечи,  соображая, как извинится. Но Маша только улыбнулась. Гриша смеясь, сказал, никогда не думал, что ты кого то испугаешься. Заткнись дурак, меня, за хамство, могут ударить только два человека, моя мать и моя девушка, без шутки, ответил Отар. Я пошутил, сказал Гриша. Проехали, ответил Отар. Да ладно тебе Отар, говорила Маша, я не совсем дикая, и могу отличить человека от поганца. Ребята, говорила Вера, мы живые люди, как и вы, нас естественно тянет к мужчинам, как и вас к женщинам. Но мы полностью не знаем мужчин, и поэтому, у нас нет жгучего желания к мужчине, есть только любопытство и природа. А любопытство, легко подавить.
Прощаясь с Машей, Отар на всякий случай, держал свои руки, он не боялся её удара, он боялся её ухода. Маша сама обняла Отара, наклонила, поцеловала. Весёлые парни ехали в посёлок лесорубов. Знаешь Отар, говорил Гриша, целоваться с чистой девушкой, намного приятней, чем иметь, грязную шлюху. Не вспоминай, стошнит, ответил Отар. Поцелуй Маши, горел на губах Отара, во сне и наяву. Весной Отар и Гриша сделали девушкам предложение. Девушки не сговариваясь, ответили одинаково, я согласна, но в общагу жить не пойду. После работы, Отар и Гриша ввалились в кабинет директора леспромхоза. Сергей Ильич, нам нужны квартиры, заявили оба, сразу. Вы отличные парни, трудяги, но бичам я квартиры не даю, заявил директор. Мы женимся, сказали парни. Вот когда женитесь, тогда и разговор будет другой, ответил директор. Мне что, свою невесту вести в вонючую общагу, да, громко и резко сказал Отар. Директор задумался, ну вот что ребята, паспорта со штампами мне на стол, я вам ключи, всё, идите, сказал директор как отрезал. Утром, в гараже, Отар и Гриша были не в спецовке, при полном параде. Отар наказал бригаде, не выполните план без нас, придём, побьём всех.
Их автобус, вернувшись из леса, повёз ребят в Сибирское село. Маши и Вали, естественно дома не был. Один пошёл в школу, другой на стройку. На стройке Отар быстро нашёл Машу, сказал, пошли в ЗАГС, и объяснил ей ситуацию. Маша сообщила мастеру, и они пошли в сельсовет, по дороге нагнали Гришу с Валей. В сельсовете тянуть резину не стали, расписали, проштамповали, поздравили, выгнали. Всё, наши жёны, говорил Гриша, вы к себе, мы к себе, встретимся перед свадьбой. Мы надеялись, что вы останетесь на ночь, сказала Маша. Нет, говорил Отар, только после свадьбы, только в своём доме, только на своей постели. Не гуди, моя сладкая, я тебя в положенное время и в положенном месте, я тебя, из под себя, сутки не выпущу, сказал Гриша. Ой, напугали, смеясь, говорила Маша, ещё посмотрим, кто кого не отпустит. Молодые смеялись и смеясь разошлись.
В кабинете директор смотрел паспорта парней, хмыкнул, сказал, девочки ваши, для меня не менее ценны чем вы. Он вытащил связку ключей, смотрел какие то бумаги, выбрал ключи, подписал ордер, отдал ребятам. Поздравил, сказал, спасибо вам ребята, за ценных и нужных людей нашему посёлку, бортовая машина вас ждёт в гараже. Из кабинета в сберкассу, из кассы в гараж. Кабина, дорога, райцентр, магазины, домой. Парни торопились, их долгая мечта о своём доме, о семейном уюте, о любимой и чистой девушке, вот она, рядом. И не важно что парни ещё не открывали двери своих квартир, ключи – то вот они, в нагрудном кармане. Два комплекта необходимого, на первых порах, и огромный кузов машины загружен, по самое некуда. Подъехали к своему дому поздно. Витька с Борькой, подлетели сразу. Полтора часа и маз разгружен. Разобрали только диваны, что бы, где то, спать. Витька с Борькой ушли, парни упали на свои диваны в своих квартирах. Утром их разбудили друзья. Ты даже не закрылся Отар, сказал Витька. Отар отмахнулся. Два дня до субботы отработали, собрали всю мебель, но не расставили, пусть жена командует, что куда. День субботний, беготня, по организации двойной свадьбы в столовой леспромхоза. В обед две легковые машины шли в село за невестами. В доме Маши, Маши не было, только её пожилые хозяева. Где Маша, спросил Отар. Она только не давно вспомнила, что деньги её нужно перевести с нашей сберкассы, в вашу, сказала бабка. Ох, Отар, говорил хозяин, сиротишь ты нас, мы три года с Машей как за каменной стеной, она не только сильна телом, но и духом. Я считаю, вас родными Маши, и гости мы ваши частые, а вы наши, сказал Отар. Спасибо сынок, сказала названная тёща. Маша говорила, что ты осетин, спросил хозяин. Отар кивнул. Знаю, говорил хозяин, наши правители, от Грозного до последнего Романова, всегда вас уважали. Да и как вас не уважать, если вы не изменили вере православной, не смотря на давление Орды, Персов и Турок. Вбежала Маша, сказала, кое - как дождалась кассира из банка. Всё моя хорошая, поехали домой, сказал Отар. А как койку, шифоньер, телевизор, в легковушку засунем, спросил хозяин. Отар засмеялся. Маша посмотрела на мужа, поняла. Я ничего не возьму, только свои тряпки и прочею для вас, ерунду, сказала она. Мы договорились, что твои хозяева, мои названные тесть и тёща, сказал Отар. Спасибо, мой хороший, сказала Маша, и поцеловала мужа. Да и вы собирайтесь, свадьба сегодня, сказала Маша. Перед квартирой Отар отдал, ключи Маше сказал, открывай свой дом, хватит нам, по чужим катухам, шарашится. Сильная Маша заплакала, и с трудом попала ключом в скважину.
Войдя в квартиру, Маша со слезами на глазах засмеялась обстановке. Что ты смеёшься дочка, Отар правильно сделал, сама расставляй, куда тебе нужно, сказала бывшая хозяйка. Иди Отар на улицу, мы сами, сказала Маша. Отар вышел во двор, начал рассматривать участок и места, под огород, и всякие постройки. Привет сосед, крикнул из за забора Гришка. Отар подошёл к другу спросил, что будем строить в первую очередь. Баню друг, баню, мы же не хотим мыться рядом с бичами, тем более наши, со…… Понял, ответил Отар.
Когда Отар вошёл в квартиру, его объял родной очаг, он подошёл к Маше, обнял, сказал, я не хочу идти в столовую, пусть и на нашу свадьбу, я хочу быть здесь, с тобой. Я тоже, ответила Маша, и опять слёзы. Вот припекло бедолаг, на собственную свадьбу идти не хотят. Да что ты мать, не понимаешь что ли, сказал тесть. Понимаю я, это их собственный очаг после всех мытарств, но на свадьбу идти надо. Да куда мы денемся, почти дуэтом сказали молодые. На двойной свадьбе, обеим парам кричали горько. За столом, не знакомый Отару, но знакомый Маше мужик, обращаясь к Маше, сказал, неделю не выходи. Спасибо, ответила Маша. Это кто, спросил Отар. Наш мастер, ответила она. Интересно, а когда вы школу заканчивать будете, спросил мастера директор леспромхоза. Да, поддержала директора, рядом сидящая шикарная женщина. На что мастер отмахнувшись, сказал, вы не мои начальники. А мне недельку, вдруг сказала Валя, обращаясь к шикарной женщине. И не думай Валентина, три дня и в класс, и если твоя подружка школу не закончит к началу учебного года, нам придется, ещё сидеть в этом бараке. Свадьба гуляла. Подарков молодым было не много, но много надарили денег. Свадьба гудела. Кому нельзя било долго задерживаться, и много пить, ушли, кто был свободен, гуляли до упора. Молодые, долго сидеть за столом, не собирались, и вскоре ушли.
Бывших хозяев Маши и Веры, отправили домой. И вот он, свой дом, своя квартира, свой очаг. В доме тихо, Отар и Маша сидели на диване, наслаждаясь тишиной и покоем. Пошли спать милый, завтра работы много, сказала Маша. Новая жизнь Отара и Маши начиналась со всего нового. Она приготовила постель, начала раздеваться. Отар смотрел на красивое тело любимой, и не мог себя понять, зачем он возился, со всякими шлюхами. Он никогда не знал, и не догадывался, что так трудно лежать рядом с чистой и любимой девушкой. Он растерялся, и полностью забыл, что дальше. Со шлюхами, всё предельно просто, завалил, прогнал, выгнал. Маша догадалась о состоянии мужа, Он никогда не был с чистыми девушками. Она улыбнулась, взяла всё на себя. Маша легла грудью на его грудь, и положила не его всё своё тело. Отар почувствовал её аромат, её упругую грудь, бёдра, кровь его закипела, и он вообще перестал, что - то соображать. Опомнился лишь тогда когда понял, что он не может, войти в любимую. Будь смелей любимый, я потерплю, шептала Маша. Когда он пробил девичью оборону, он впал в блаженство. Кровь кипела в молодых телах непрерывно. О таком блаженстве, Отар и понятия не имел, как и его жена. Я люблю тебя, моя чистая сладость, и буду только твоим, шептал Отар. И я до конца, буду только твоей, ответила Маша. Отар догадался, надо уходить, хорошего понемногу, и на всю жизнь хватит.
Он встал, помог Маше подняться. Маша сгребла простыни, пошла на кухню. Честь Маши, а значит и честь Отара, ничем не были потревожены. Пришла Маша, сели за стол, выпили кофе. Молодые заметили, что они стали настолько близки друг другу, что составляли единое целое. Отар выложил на стол, все свои деньги сказал, все моя сладкая, я к ним не касаюсь. Ну и я тоже не с голой задницей, сказала Маша, и выложила свои. У Маши оказалось в десять раз больше. Откуда у тебя столько, удивлённо спросил Отар. Милый, ты меня ни с кем не путаешь, сказала Маша. Ой прости, как то в голове не укладывается, что у девушке могут быть деньги, сказал Отар. Я работала, никуда особо не тратила, и за три года у меня скопилась эта сумма, но у тебя больше, сказала Маша и обвела взглядом квартиру. Я мужчина, ответил он. Отар может машину, купим, сказала Маша. Не хватит, сказал Отар. Маша сосчитала деньги, посмотрела свою сберкнижку, и подала ему. Он прочёл, откинулся в кресле, сказал, вот это я женился. Маша сказала, ты счёл, что эта наличка, и есть все мои деньги. Милый, повторяю, я три года работала. У меня водительских прав нет, сказал Отар. У тебя есть Гриша и Витька, а нам с Валей всё равно, кто за рулём. Поговорю с Гришей, сказал Отар.
Маша, говорил Отар, предохранятся, не будем, и ты ничего не будешь делать. Но тогда у нас быстро кто то, появится, сказала она. Вот и хорошо, ответил он. После суматошного дня, Отар прижал к себе сладкую Машу, и сладко уснул. Как водитель дальнобойщик, спит зимой в кабине, при работающем двигателе, и резко просыпается от тишины, так и Отар привыкший к шуму  и вони в казарме, общаге, резко проснулся, от тишины и свежести. Но сообразил, он у себя дома. Лёг на спину, слушать, тишину. С кухни тянуло лёгким, запахом, чего-то вкусного.  Моя сладкая, готовит, и ему захотелось обнять её. Отар кинул руку, обнять, но рука упала на одеяло. А где она, мелькнула мысль, но он тут же рассмеялся. Что смеёшься, громко с кухни спросила Маша. Тебя потерял, ответил Отар. Не надо никого искать, Пинкертон, вставай, умывайся, и на завтрак. Пока тебя не найду, не встану, заявил Отар. Маша ничего не ответила, она пришла, снимая халат. Отар ухватил её за талию, и быстро к себе, под одеяло. Стол был накрыт, Маша села напротив, наложила в тарелочку Отара пюре, положила две большие, дымящие котлеты, плеснула в бокалы вина. Отар по аромату определил, Маша готовит классно, но по привычке, начал искать в пюре, не проталчоные куски с глазами, не нашёл. Отар откусил котлету, прожевал, спросил,  котлеты только из мяса. Маша засмеялась. Он смотрел на жену, и думал, что она смеётся. Прекратив смеяться,
 Маша спросила, ты когда, последний раз настоящие котлеты ел. Давно, дома, ответил Отар. Понятно, сказала Маша. Нехитрый завтрак, был очень вкусен, и сытен. Отар встал, вытер салфеткой губы, молча, подошёл к жене, поцеловал. Его душа, переполняла его мозг благодарностью, он не мог выхватить, из этого потока слов, лучшие. Отар вышел во двор, взял лопату, начал чистить, подтаявший снег. Сосед, крикнул  за забором Гришка. Парни сошлись, закурили. Как первая ночь, спросил Гришка. Как и у тебя, ответил Отар. Да, усмехнулся Гриша, свои, родимые, и вдруг захохотал. Что ржешь, спросил Отар. Как вспомню шлюх, рвать тянет, ответил Гришка. Хватит о шлюхах, зло сказал Отар. Завтра Витька сушин нам притащит, на дрова, сказал Гриша. На сообщение друга, Отар не обратил внимания, он сказал, Маша хочет, купить машину, как ты считаешь. Машина нужна, спору нет, говорил Гриша, и у твоей Маши денег, как у дурака махорки, да и моя сейчас ей отдаст половину, что подарили на свадьбе. И пока, у тебя нет прав вождения, тебе придётся меня нанимать. Из калитки Гриши выскочила Вера, и вбежала в калитку Отара. Маша стукнула в окно, позвала обоих мужчин. Ну что ребята, говорила Маша, машину берём, у нас денег хватит. Потом, и я с Гришей, добавила Вера. Никто с вами не спорит, девчонки, машина нужна, а деньги ерунда при нашем дефиците, сказал Гриша. Весь день, друзья заходили в дом, только поесть, убирали, чистили от строй - мусора, свои дворы. Работая во дворе и доме, молодые достигали сразу три цели, порядок во дворе и доме, предвкушение сладостного вечера и ночи, и как можно дольше, растянуть эту сладость. И когда наступал момент единения, влюблённые пары отдавали друг другу всю нежность, всю страсть. Отдыхая Маша шептала, мне хорошо с тобой. Нам обоим хорошо, отвечал Отар. И пусть это останется нашей маленькой тайной, прошептала Маша.  Согласен, ответил Отар.
В понедельник, к пяти вечера, Витька на тракторе притащил, огромную пачку сушин. Отар вооружился мотто-пилой «Урал», Гришка колуном и крючком. Пока дровяников нет, двор заваливать чурками, не годится, парни решили ложить поленницу, вдоль забора, со стороны улицы. Пила резала сухие хлысты, как нож масло. От одного удара колуна Гришки, даже суковатая чурка рассыпалась. Обе молодые жинки, приготовили всё что положено к вечеру, стояли у одной калитке, смотрели на мужей, болтали милые глупости, смеялись, прикалывались.  Умаются, наши мужички, к ночке ножки и ручки поднять не смогут, не говоря уже, о чём-то, ещё, сказала Вера. Мой-то, прикалывалась Маша, около пилы стоит, пила пилит, мой стоит, силёнки бережет. Дистрофики, добавила Маша. Не прерывая работы, парни засмеялись, заогрызались. Давай, давай, говорил жене Гриша, кошка скребёт на свой хребёт, ты у меня сегодня не вырвешься. Ой, Маша, смотри, дистрофики нам грозят, и чем, я сейчас помру, от страха. Грозилась теляти, волка забодати, вторила подруге Маша. Парни расхохотались, у Отара пила заглохла. Он повернулся к молодкам, смеясь, сказал, идите в дом, там балабольте, а нам не мешайте. Молодки, смеясь, ушли в квартиру Вали. В квартире Вали, Валя с грустью сказала, завтра мне в класс, мужикам нашим, в лес. Жены обсудили мужей, не купленную ещё машину, не засеянный огород, и не построенную баньку. К вечеру, рёв пилы, и удары колуна, стихли, поленница в три ряда высилась над заборчиком. Пойду, посмотрю, что они там притаились, сказала Маша. Она выглянула из-за поленницы, и увидела идиллию, двое молодых мужчин, сидели на чурках, и о чём-то, задушевно, беседовали. Рядом на чурке, графин с вином, два стакана, колбаска кусочками. Маша потихоньку, вернулась. Что они там, спросила Вера. Разговаривают, ответила Маша. Давай загоним их в дом, сказала Вера. Не надо Вера, мешать мужикам, в их задушевной беседе. Через пол - часа, молодые мужчины встали над поленницей. Всё, Вера, говорила Маша, сейчас мы за все наши битвы, за честь нашу девичью, за всю нашу сдержанность в девках, оттянемся всласть, с нашими сладкими. Вера улыбаясь, кивала. Маша выскочила из квартиры, подхватила графин и стаканы, Отар пилу.  Пока Отар определял пилу на место, переодевался, умывался, Маша успела переодеться в халатик, долить вина в графин. Поужинали, посмотрели концерт, включили лёгкую музыку. В танце, обнимая жену, Отар почувствовал, что под халатом Маши ничего нет. Он расстегнул халат, обнял её за обнажённую талию, и застонал, от нахлынувшей на его страсти. Маша шепнула, пошли, любимый. Отар легко вскинул жену на руки, понёс в спальню. В урагане страсти, Маша металась под мужем, шепча, до чего же ты сладок, любимый. До позднего вечера, молодые купались, в любви и нежности. Утром Отар проснулся один, Маша иди ко мне, сказал он. Нет, ты иди завтракать, безаппеляционно, заявила Маша.
Сытный завтрак, просушена, тёплая роба. Вбежала Вера, сказала, Маша ты не куда не пойдёшь, затопи в обед мою печь. Давай ключ, ответила Маша. Отар с Верой вышли, у калитке Гриша. Вера прошла немного с парнями, свернула в школу, ребята дальше, в гараж. Шагая, Гришка сказал, повезло нам с жёнами. Естественно, отвечал Отар, если они держали себя до законных мужей, значит, силу воли имеют, не то что мы. Что может быть приятней, чем работать в ярком лесу начинающей весны. Настроение парней было весёлым, они не знали усталости. В котла  пункте весёлое настроение ребят, куда-то исчезло. Отар хлебнул пару ложек борща, сморщился, понюхал котлеты рыбную, сморщился ещё больше. Вышел, сел на пенёк, закурил. Тут и Гришка, присоседился. Да, сказал Отар. Да, ответил Гриша, но добавил, от такого обеда, до кустов не добежишь. Отар смеясь, сказал, мы это раньше чавкали, и ничего. Раньше, мы и похуже чавкали, ответил Гриша. Впервые, за всё время работы в лесу, Отар и Гриша считали часы, до окончания рабочего дня. С автобуса, ребята шли домой крупным шагом, и очень быстро. Дома Отар махом разделся, умылся, сел к столу. Видя, как муж уплетает, Маша поняла, с котла пунктом не порядок. С этого дня, Маша собирала мужу, сумку с едой.
Свежий, сосновый воздух тайги увеличивал, силы парней. Со стороны не поймёшь, работают парни, или играются с брёвнами, шутки, приколы, смех. Отар сбросил свою шапку, что б голова просохла, и подзабыл о ней. Проходя мимо шапки Отара, Гришка, смеха ради, пинком её за эстакаду, в кусты. Эй, ты, что ты сделал, крикнул Отар. Всякими грязными, тряпками, эстакаду замусорили, ответил Гришка. Парни ржали, как жеребцы стоялые. Ну, погоди, ты у меня поплатишься, ишак толстамордый, грозился Отар, шаря в кустах свою шапку. Обедая в будке, Гришку разморило, пот катился, по широкой морде его. Он сбросил свою шапку ушанку, принялся за огромный кусок сала с хлебом. Отар встал, сказал, пойду до ветра, перед чаем. Никто не обратил на его внимания. Отар не заметно прихватил шапку друга. Вышел из будки, соображая, какую подлянку, соорудить, для друга. Забросить, не надо, порвать, лишнее, тут он увидел чурку с воткнутым  топором, смекнул. Ударом топора он отсёк один ушной клапан, и далеко забросил. Вошёл, и не заметно, вернул шапку на место. Мужики съели всё, что наложили им жены, и ещё успели получить, по подкидному дураку на брата. Обеденный час кончился, всё, сказал Отар, бросая карты. Хохоча над карточными дураками, бригада вывалилась их будки. Гришка не глядя, нахлобучил одноухую шапку. Шествуя гуськом к эстакаде, бригада не видела, последним идущего Гришку. На эстакаде скучкавались, и грохот смеха покрыл часть тайги. Мужики смеялись над Гришкой, уж очень комично, смотрелась широкая, толстая морда, под куцею шапкой. Гришка не понял, почему всем смешно, а ему нет, хоть щекочи. Наконец сообразил, смеются над ним. Оглядел себя, включая ширинку, всё в норме, но смех усилился. Тогда он снял шапку, и всё понял, Отарова месть. Цыганская твоя рожа, заорал он на друга. Это тебе толстамордый, за мою шапку, смеясь, ответил Отар. Гришка смотрел на свою шапку, подумал, взял топор и ровно отрубил другой клапан, одел. Смех прекратился. Гришка покрутил головой, ничего не болтается, и ничего не мешает, и уши хорошо прикрыты обрубками. А что, мне так даже удобней, заявил он парням. Парни посмотрели, согласились, но рубить свои шапки не стали, жалко. Хватит балдеть, поехали, сказал Отар. Друзей у калитки встретили жёны. На смех и вопрос жён, Гришка ответил Маше, твой дурак хотел мне сделать подлянку, а получилось красиво и удобно. Подошью края, и для работы в самый раз, сказала Вера.
В прекрасном настроении, парни вошли в свои квартиры. Что случилось, спросила Маша. Дурачились, умываясь, ответил Отар. Умылся, посмотрел на аппетитно приготовленный стол, поднял Машу на руки, и понёс в спальню. Ты устал, голодный, поужинай, отдохни, шептала Маша. Некогда, ответил Отар, кладя жену на постель. После трудового дня, и урагана любви, стол опустел, быстро и качественно. Отар сидел в кресле, смотрел телевизор, Маша на кухне шелестела посудой. Может в кино, сходим, спросила с кухни жена. В ответ, только приглушённый звук телевизора. Маша выглянула, её муж, развалившись в кресле, сладко спал. Она закончила с посудой, выключила телик, решила идти к подруге, поболтать. Стук в дверь, подруга сама пришла. Мой уснул, скучно, я к тебе, сказала Валя. Маша засмеялась, показала, на спящего Отара. Вот мужицкая доля, как в пещерном веке, свои дела сделали, и на боковую, смеясь, сказала Валя. А больше ничего требовать от их не нужно, сказала Маша. Жёны договорились, в субботу не в общественную баню, а в чистую баньку, своих бывших хозяев. Транспортом, озаботить своих мужей. Договорится с механиком и водителем автобуса, труда не составило. Сразу после работы, автобус под управлением Гриши, шёл в село аборигенов. Поскольку Отар никогда не мылся в Сибирских банях, он пошёл с названным тестем. Дед не стал сразу, нагнетать жар, давая телу парня, постепенно привыкать. Поначалу Отар кожей почувствовал теплоту. Тело его по всей площади зачесалось, и ему страшно захотелось увеличить температуру. Поддай пару старый, тебе что жалко, сказал Отар с верхней полки. Ни чуть, дрова-то ты припёр, сказал дед и плеснул, пол ковша на каменку. Пар как горячий рулон покатился по телу парня, разматываясь, накрывая всего. Ох, хорошо, простонал Отар. Сейчас будет ещё хорошее, сказал дед, и прошёлся веничком по парню, от пяток до плеч. Ещё пару, прохрипел Отар. Он ясно почувствовал, что холод внутри его покидает его тело. Отар ощущал себя легче надутого шарика, из лучшего блаженства, только с Машей. Женщины ушли в баньку. Отар отдыхал на диване. Дед достал бутылочку самогона, налил, подал Отару, сказал, дёрни, сам гнал. Отар приложился к стакану. Ему казалось, что он пьёт сладкий компот на меду. Что это, спросил Отар. Для себя гнал, и для вас, ответил дед. Внутри Отара растекалось сладкое тепло, хорошо - то как, сказал Отар. Парень чувствовал себя в раю.
                Глава третья.
Прейдя с работы, Отар погружался в уют, теплоту и нежность, и что бы рай, не кончался, он работал мускулами и головой. Не только мастер лесозаготовок, был куплен им по дешёвке, но и все начальники, считали его своим, в доску. К полному сходу снега, во дворе Отара и Гриши, лежали штабеля поло матерьяла, для постройки баньки и подсобных помещений. Отношение к алкоголю, у  Отара, и Гриши было одинаково, осторожно уважительное. Почему бы после баньки и не пропустить, рюмку, другую. Друзья смеялись над дебилами, для которых алкоголь был основным в жизни. Маша вышла на работу, предприятие не меняла, только бригаду. Последний месяц весны, земля оттаяла, и пошла канитель. Обе пары, перекликаясь через забор, работали на своих огородах от души, и пока видно. Площади под картошку мало, орал Гришка, надо разрабатывать у деревни. Пила, топоры, бульдозер, пот в три ручья. Всё посажено, всё посеяно, дело за постройками. Парни расчистили места под фундаменты бань и летних кухонь. Для лучшего качества стройки, Маша привезла своего бывшего хозяина. Дед ездил на лесосеку к Отару, и сам выбирал лиственици под фундамент. Фундаменты заложены под руководством деда. Старый говорил, брусья должны, лежать так, как они стояли, северная сторона бруса на север, южная на южную. Второе, банька должна дышать, ни какого  робироида, ни на стенах, ни на потолке, только брусья, только доски, только мох. Тогда ваши баньки прослужат, не одну пятилетку, века. Парни сидели на крыльце, курили. Слушай Гриша, говорил Отар, нам что, десять бутылок водки жалко, сами будем, долго корячится. А хорошим столом, мы своих жен, озаботим, понял друга Гришка. В субботний обеденный перерыв, Отар сказал, мужики, завтра вы мне поможете, баньку и летнею кухню поставить, а я вас, накачаю водкой и закуской, по самое нехочу. Если кто не может, не обижусь, понимаю, своё хозяйство. А что, говорил Витька, воскресенье, делать нечего, и получки для пьянки нет, а тут халява. Халявы не будет, сказал Гришка. Пилы и топоры захватите, всё остальное у нас есть, закончил Отар. В воскресенье во дворе Отара собралась толпа из десяти мужиков. У кого начнём, спросили мужики у хозяев. У Отара, конечно, отвечал Гришка, иначе он плакать будет,  я бригадир, а мне, в последнею очередь. Пошёл ты на хрен, сказал Отар. Нам без разницы, где стоим, там и начнём, сказали мужики. Мужики, предупреждал Отар, водка после работы. Сам дурак, услышал в ответ Отар. Дело пошло, мелькали доски, брусья, кирпичи, мат, смех команды всё смешалось в единый гул. Поначалу дело шло медленно, не слаженно, суетливо, сказывалась подзабытая сноровка строителя. Отар носился с мотто-сверлом, со стен бани на стены кухни, пробивая сверлом оба бруса сразу, для шкантов. Перед самым обедом, у строителей начала появляться сноровка, слаженность, чёткость. После обеда дело пошло быстрее, спокойно и качественно. Стены и печи с котлами и парилками, росли одновременно. К восьми вечера печник сбросил с крыши ведро и мастерок, плотник топор и молоток, Отар захлопнул дверь. Стол приготовлен, женщины с ведром, шваброй и метлой вошли в баню. Мужики покурили, устало садились за стол, нехотя стали жевать пирожки и шаньги. Из труб баньки и кухни показался дым, женщины вышли, они улыбались. Мужики взревели, поздравляя себя и Отара. Замелькали бутылки и стаканы, пироги, шаньги, блины, загомонили, забалобонили. После девяти вечера разошлись, не твёрдой походкой. Всю неделю после работы, Отар и Гриша строили, одному свинарник, другому коровник. Гришка ещё и готовился, к воскресному строительству. В субботу баня, своя банька, для Отара и Маши, но пока, не для Гриши и Вали. Первыми пошли Отар и Гриша. Что может быть лучше, построенное собственными руками. Два часа мужики не выходили из баньки. Да и зачем выходить из удовольствия, попарились, опрокинули по рюмашке, по новой попарились, опрокинули, хорошо. Маша уже стучала в дверь, спрашивала, вы живые. Отстань, отвечали мужики. Наконец пришли оба, красные как помидоры, упали на диван, ещё по рюмашке и рая не надо. Пришли жёнки, распаренные, красненькие, симпатяги. Гришка повернулся к другу, сказал, что нам ещё надо, для полноценной жизни. Мне корову, тебе свиней, да машины обоим, сказал Отар. Проблем то нет, сказала Маша. На следующий день, с утра, в Гришкином дворе началось то, что неделю назад у Отара. То же самое, да не совсем, работа сразу пошла чётко, слаженно, и быстро. Парни на строительстве Отаровых построек вспомнили навыки плотников и печников. К тому же Гришка приготовил строй матерьял так, что не нужно, что - то искать, копаясь. Гриша достал ещё одно сверло, и мужикам не было нужды скакать с бани на кухню. Ах ты сволочь, хитро мудрая, орал на Гришку Отар, на моих стройках тренировались, на твоих, строим. Гришка лыбился, во всю ширь, своей морды. Мужики отказались от перерыва на обед, и в три часа дня, баня и кухня Гришки были готовы. К середине лета, в огородах и на поле всё цвело и благоухало. Парни поняли, жить в Сибири, можно хорошо и богато, только не ленись. Свинарник Гриши и коровник Отара, ждали своих постояльцев.
                Глава четвёртая
Пришла телеграмма, с Кавказа, «Отец очень болен». На сборы, хватило часа, вокзал, билеты, купе. Задач у  Отара две, отец, и разведка, о постоянном месте жительства, после заработков в Сибири. До Урала, ехал Отар с понимающими всё, попутчиками. Парни, кто с семьями, кто одинокие, но все с богатой добычей, ехали на родину, за Урал. Флибустьеры, понял Отар, и не хорошо усмехнулся. После Урала, начались для Отара странное непонимание. Попутчики менялись, не понимание, увеличивалось. За пятьсот километров, от Уральских гор, в купе Отара подсел мужичок. Весёлый, разговорчивый мужик, сразу выставил на стол всю свою снедь, бутылочку.
Отар, так же, не мог не угостить, мужичка куском сохатины и копчёным харюзом.  Домой едешь, весело спросил мужик, жуя сохатину. Да, ответил Отар. Откуда, опять спросил мужик. На лесоповале был, в Сибири, ответил Отар. Кусок застрял в горле мужичка, он закашлял, отодвинул от себя угощение Отара, своё. Отар удивился, от увиденного, мужик сжался, его глазёнки забегали, чего-то испугавшись. Прочистив горло, мужик сказал, бывает. Что бывает, недоумённо спросил Отар. Ну, случайно, кого-то не много, зарезал, взял малость, может политика, лепетал мужик. Какая политика, ты о чём, спросил Отар. Да, да, я знаю, говорил скороговоркой мужик, но ты не думай, я калач тёртый, и у меня брат тоже сидел, сейчас он едет в соседнем купе с двумя товарищами из милиции, они всегда при наганах. Отар не понимающе, смотрел на мужика. Что зенки вытаращил, продолжал мужик, если намерен, ко мне в чемодан залезть, или ещё чего, махом прибегут, руки заломят, и сдадут куда положено, видели мы бандитов и по круче. Мужик лихорадочно собрал чемодан, выскочил из купе. С верхней полки, слез попутчик, сказал жене, нам скоро выходить, пошли. Отар знал, им выходить через сутки, он догадался, его приняли за бандита, из Сибирской зоны. Через пятнадцать минут, в купе вошли два сотрудника. Справку, сказал Отару старший. Какую ещё справку, спросил Отар. Документы на стол, рявкнул старший и рванул кобуру. Стоявший позади, обнажил ствол. Пожалуйста, сказал Отар, и положил все документы на столик. Изучив документы, старший спокойно, спросил, из армии сразу в тайгу, комсомолец доброволец. Вроде того, ответил Отар. Ладно, извини парень, служба, сказал сотрудник, поворачиваясь к выходу. Выходя сотрудник, пробурчал, дураки хреновы. Настроение Отара, препаршивое, он забрался на своё место, лёг лицом к стене. Отар слышал, первыми вошли муж и жена. Как ты ошибся, нам ещё рано выходить, сказала женщина. Вошёл, ещё не давно, весёлый мужик, бросил чемодан на место, сказал, извини парень, и пойми меня, из Сибири всегда все бегут, и бандиты, и враги народа. Отар молчал, больше он ни кому не говорил, откуда он едет. Скорей - бы, родное село, там его все знают и без паспорта, размечтался Отар.
Сын застал отца, Отар на коленях стоял, у ложа отца. Отец, ощупывая кудри Отара, шептал, никто не верит, что ты добровольно, но я же, знаю. Через сутки, отец умер. Непонимание, жалость, и даже презрение, началось за столом памяти. Когда домой вернёшься, спросили односельчане. Денег накоплю, что бы  не с пустыми руками, ответил Отар. Кода накопишь, опять спросили. Года, через три, не меньше, сказал Отар. Как ты там живёшь, в богом проклятой Сибири, спросила тётя. Отар возмутился словам «Богом проклятой», он начал рассказывать родным, о добродушных людях Сибири, о богатстве тайги, и недр её, о полнорыбных реках, плодородной земле. Жить в Сибири легко и богато, может даже человек не сильный, главное, не сиди, трудись. Над столом нависла, густая как патока, мёртвая тишина, все смотрели на старого каторжанина. Дед встал, и испепеляющим взглядом, пронзил Отара. Как тебе не стыдно лгать, на поминках своего отца, сказал дед. Я пятнадцать лет и три года, был, в твоей проклятой Сибири, где каждый мой день, грозил быть последним. Нас морили голодом, убивали, живьём замораживали. Кто убегал, обязательно погибал, от мороза, голода, диких зверей. Твоя хорошая Сибирь, наполнена бандитами и ворами, падшими женщинами и убийцами. В твоей проклятой Сибири, живут дикие племена, их вожди, шаманы, приносят в жертву детей, и пожирают их, тёплыми. Отар смотрел на деда, его мозг поразил полный ступор, от абсурда, который нёс старый зек. Дед продолжал, Твоя плодородная земля Сибири, покрыта трещинами, от жутких морозов, что там может, полезного вырасти на мёртвой земле. Мы не знаем, как ты туда попал, но я догадываюсь, что ты там делаешь, вертухай. Селяне и родня, молча, покинули, родной дом Отара. Плача, мать сказала, если можешь, бросай всё, и приезжай, люди простят тебя. Не за что, меня прощать, мама, я лес рублю, говорил Отар. Как, я могу вернуться, если меня здесь оскорбили, и всё что я сказал о тайге, чистая, правда. Мать соглашалась с сыном, но Отар видел, она не верила. Говорить о Маше, в такой ситуации, безумие, догадался Отар. Брат, говорил Отар, радио, телевизор, вы слушаете, газеты, читаете. Мы наслушались, и начитались, столько много лжи, что больше не хочется, сказал брат. Отар знал, что брат прав, но он никогда не думал, что из-за внутренней политики страны, он попадёт в не приятную ситуацию. Не долго, побыл Отар в родном доме, только положенное время. Обиженный и оскорблённый, ложью о себе и Сибири, парень покидал родные места.
Подъезжая к Байкалу, Отар любовался красотой священного озера. Байкал, это жемчужина мира, вставленное богом в чело прекрасной Сибири, сказал попутчик. Преступники и безумцы, так оболгут чистую девушку, что погибнет она, сказал Отар. Верно, говорил попутчик, но и мы, тоже преступники, я гажу в Байкал, ты губишь тайгу, по чёрному. Мы не оккупанты, мы пьяные, говорил попутчик, ну что там одна моя кака, на огромный Байкал, и твоя лесосека, мизерный клочок тайги, но нас миллионы пьяных. Что мы можем сделать, спросил Отар. Ничего, отвечал парень, но уже то, что мы понимаем, что это преступно, уже много. Значит, мы выходим из состояния алкогольного дурмана, добавил попутчик. Маша встретила мужа радостью, любовью, и уютом. Явился, не запылился, сказал Гриша, входя в квартиру друга. Маша и друзья сразу поняли, с Отаром что – то произошло, и не отец тут причина. Вечером, за бутылочкой Кавказского вина, Отар рассказал, как его встретили, и что было.  Потрясённые Маша, и Гриша, молчали. Вера сказала, зря ты обиделся Отар, если в центральной России рядовые граждане знают о Сибири только ужасное, так что же говорить о окраинах. Чёрная молва о Сибири, началась при царях, Сталин покрыл Сибирь лагерями смерти, чем ещё больше, усилил страх о Сибири. Так что мог сказать про Сибирь бывший каторжанин. Все остальные ужасы, это плод воспалённого ума заключённых. Российские и Советские власти, видели и видят Сибирь только как кладовую. Но здесь легко и хорошо жить, возмущённо говорил Отар, у нас всё есть. Сибирь может отлично жить и без центральной России. У нас огромная территория, выход к двум мировым океанам, Азия и Америка под боком, а дряхлая старуха Европа, нам и на хрен не нужна. Нет Отар, нельзя нам без центральной России, не выживем. Нет, не надо, отделятся, смеясь, говорила Маша, Россия наша, хоть и злая, но всё же мать. Работа в лесу и во дворе, скомкали и выбросили, все не приятные воспоминания, о родном селе и родне. Отар простил селян, люди не виноваты, в своём невежестве.  В конце лета, во дворе Гришки появились новые «Жигули». Машина принадлежала Отару, но поскольку Отар ничего в технике не петрил, машиной занимались Гришка с Витькой. В тёплом свинарнике Гришки, сытно жили пара кабанчиков, в коровнике Отара, молодая, беременная коровка. Осенью, огромные кастрюли и бочки с разными соленьями и дарами тайги, опущены в подпол, где в большом ларе, разместилась картошечка. По первому снегу пришёл названный тесть Отара и позвал парней на охоту. Мясо и рыба, конечно хорошо, говорил Гриша, но я и Отар, охотники нулевые, зачем мы вам. За деда смеясь, ответили жены,  вы ишаками вьючными, пойдёте. Вот это мы можем, смеясь, сказал Отар. Ну вот, и договорились, сказал дед. Настал тот час, когда бравые парни, при полном охотничьем параде предстали друг перед другом и своими женами. Патронташи с патронами, от жакана до мелкой дроби, забиты под завязку. Двустволки, на плечах, стволами вниз. Красавцы, смотреть любо, смеясь, говорила Валя, сразу видно, настоящие охотники. Да, поддержала подругу Маша, а то наши деды соберутся на охоту, и не поймёшь, на охоту они собрались или к корефану, самагоначки попить. Вы что нам в рюкзаки наложили, зубоскалки, заорал Гриша, копаясь в своём рюкзаке. Всё что положено охотнику, отвечала Маша, хлеб, соль, перец, всё. Ни хрена себе, возмутился Гриша. Ладно, поехали, прервал друга Отар.
Глава пятая
У дома деда, Отар спросил, мы что дед,  на машине, до твоего зимовья.  Нет, сынок, мы только до большого зимовья химлесхоза, потом пешком. В зимовье химиков, охотников встретил сторож. Здорова Сашка, сказал дед, примешь на постой нашу телегу. Почему не принять, и обогреть, если пузырь самогона будет, ответил сторож. Договорились, сказал дед. Трое охотников, по тропинке, которую знает только дед, гуськом, скрылись в лесу. Долго ещё идти, спросил, идущий последним  Гришка. По голосу и по виду Гришки, дед понял проблему толсто - задого парня. Гриша, говорил дед, сними штаны, и голой попой по чистому снегу, поёрзай. Отар не понял, засмеялся. Но Гришка сообразил сразу. Отар хохотал, дед курил, Гришка елозил. Гришка оделся, пошли дальше. Вот, красота какая, бодро шагая, произнёс Гриша. Глухарь на сосне, сказал Отар, снимая с плеча, двух - стволку. Отставить, произнёс дед. Парни услышали властный, командирский голос. Отар даже не понял, как его рука, без его позволения, вернула ружьё на место. В чём дело, дед, шёпотом спросил Отар. Не надо шуметь, ответил дед, доставая из рюкзака маленькое ружьишко. Дед навёл ружьишко, на высоко сидящего глухаря, тихий, сухой щелчок, огромная птица упала. Гришка принёс птицу сказал, ты его специально, в голову. А куда же ещё, ответил дед. Что за оружие, спросил Отар. Тозовка, отвечал старый, специальное оружие, для мелких зверей и птиц. А из больших стволов, мы палить не будем, с обидой спросил Гриша. Будем, обязательно будем, ответил дед. Когда добрались до зимовья, день перевалил за половину. Значит так ребята, говорил дед, ты Гриша, приготовь зимовьё, сделай чай, обработай птицу, я с Отаром  пойдём на речки, поставим мордушки, поправим заездки. Какие мордушки, какие заездки, ребята ничего не поняли, но подчинились. Отар помогал деду, ставить рыболовные премудрости. Гришка прогрел зимовьё, вскипятил чай, обработал птицу, сидел, и чай с сахаром в прикуску, хлебал. Ого, произнёс Отар, раздеваясь, это же целый гусь. Дед сам приготовил глухаря. Аромат в зимовье и около, был невозможно приятным, и невыносимо аппетитным, у парней, в прямом смысле текли слюнки. Наконец сковородка на столе, стоит дымиться, с ума сводит. С богом ребята, сказал дед, и отломил кусочек. Гришка жевал выпучив глаза, при этом ещё и мычал от удовольствия.  Парни ели, млея от вкуса. Отар сказал, за такое блюдо, тебе дед, в любом ресторане денег полные штаны натолкают. Я знаю, ответил дед. А что это за масло, спросил Гришка. Из кедровых орехов,  ответил дед. Царский ужин кончился, парни кусками хлеба вычистили большую сковородку до блеска, и мыть её, нужды не было. После такого ужина, к Вале хочется, сказал Гриша, привалившись к стене зимовья. Вытирая масленые губы, Отар сказал, вы живёте в раю, и за какие заслуги ты в этот рай попал. Ссыльный я, с десятилетнего возраста, ответил дед. Так твой отец, враг народа, прищурясь спросил Гришка. Кулак мой отец, мироед, проклятый народом, за то, что он, в поте лица своего, кормил этот народ. Гриша протянул деду руку, сказал, мои дед и отец небыли хлеборобами, они инженеры, значит потенциальные враги народа нашего, одного в лагере замучили, другого в тюрьме. Потом их реабилитировали, когда их косточки уже сгнили, но это не важно. Ошиблись начальнички, бывает. Зато сейчас эти начальники в почёте, медалями, на которых кровь невинных отсвечивает, трясут, требуя себе всех благ. Не надо их обвинять, Гриша, говорил дед, они подневольные исполнители. Ага, зло отвечал Гришка, в виде предметов, ну там нагана, топора, верёвки. Дед молча, смотрел на Гришу. Что смотришь, старый, продолжал Гришка, человек, тогда человек, когда он самостоятельно мыслит. Человек, превращённый в послушное орудие, не человек, это кентавр, быдло, холоп. Ладно ребята, давай спать, завтра за мясом пойдём, сказал дед. Смеясь, Отар сказал, ну ты дед сказал, мы бут то не на охоту идём, а в твой сарайчик, бычка зарезать.
Если идти на охоту без настоящего охотника, то это охота, с настоящим, скучно, обыденно, и не интересно, ответил дед. Парни не поняли деда, спать завалились. Утром, чуть забрезжил рассвет, трое охотников углубились в полутёмный лес, и пошли, известно куда, только деду.  Шли хорошо, и около часа. Остановились возле обыкновенной кучи, из всяких обломков. Неожиданно пропал дед. Парни в растерянности закрутили головами, тихо произнесли, дед ты где. Давай сюда, сказала куча, голосом деда. Куда сюда, зашипел Гришка. Сюда, говорю, давай, что, не видите что ли, сказала куча. Парни посмотрели вниз, и увидели голову деда. Ныряй, сказал Отару Гришка. Отар нагнулся, сунул голову, и исчез, неизвестно где. Ты что маячишь, лезь, сказал Гришке дед. Со словами, едрит-твою, Гришка бухнулся, в просторную, не глубокую, яму. Парни спинами нащупали стенку, уселись поудобней. Ну и что, спросил Отар. Гришка полез в карман, выругался, старый пердун, отдай курево. Нет, и сидим тихо, ответил дед. Ну и сколько, мы будем гнить, в этой могиле, спросил Отар. Может полчаса, может и целый день, сказал дед. Нихрена себе, романтика охоты, шёпотом сказал Гришка, и засмеялся.
Минут десять, сидели молча. Первым не выдержал Гришка, ты старый, на фронте был. Конечно, шёпотом, отвечал дед,   на финском фронте и на германском, с японцами успел. Какой из вас вояка, вы же маленький, щуплый, сказал Отар. Дед улыбнулся, ответил, я самый противный для противника противник. Это почему, тебя же немец без оружия, соплёй перешибёт, сказал Гришка. Дед засмеялся, сказал, во первых, я в штыковую не ходил, во вторых, за пулемётом, меня вообще не видно, в третьих, в стенке окопа я всегда выбирал углубление для своего тела, поэтому меня можно достать только по прямой, с тыла. А стрелял ты, так же хорошо, спросил Отар. Я охотник, с малолетства, ответил дед. Парни представили деда в окопе. Гришка сказал, при умении хорошо стрелять, и почти в полной неуязвимости, сколько ты старый, немецких парней положил. Война, сынок, война, ответил дед. Как Маша к тебе попала, спросил Отар. Наши бабки привели, её и Валю. Увидели около общаги двух девушек, одна плакала, другая утешала. Потом узнали, бичи хотели обидеть Валю, Маша жёстко заступилась. Бабки пожалели девочек, взяли к себе, и не пожалели. Ты Отар не обижай Машу, натерпелась она в сиротстве. Как в сиротстве, спросил Отар. Отец Маши погиб на фронте, мать в оккупации, её годовалую, подобрали чужие люди. С детства в труде, ФЗО, по комсомольской путёвке, к нам на стройку, закончил дед. Рассказывая, дед всё время, поглядывал в щель. Парней щели не интересовали, и вообще, зачем они сидят в этой яме, парни не знали, но доверились, старому охотнику. Да я и не собираюсь её обижать, я люблю её, ответил Отар. Дед кивнул, и вдруг поднёс палец к губам. Парни так же хотели поглазеть в щели, очень интересно, что это там, увидел старый. Щелей не нашли, сели уставились на деда. Дед чуть слышно шепнул, заткните уши. Парни заткнули. Выстрел был так громок, что парням показалось, что их крышу из хлама, должно снести. Но крыша уцелела, дед копался в своём рюкзаке. Что шумел, спросил Гриша. Сохатого подстрелил, спокойно, ответил дед. А он не удерёт, спросил Отар. Мёртвые не бегают, ответил дед. Так ребята, главное дело сделано, ножи, топоры в руки и вперёд, сказал дед. Пока не вернёшь сигареты, не пойдём, заявили парни. Да, сейчас можно и покурить, сказал дед,  отдавая сигареты. Через пятнадцать шагов, парни увидели огромного быка сохатого, зверь лежал не подвижно. Это мы его караулили, спросил Гриша. Дед кивнул. Три часа работы, и от быка только то, что не нужно. Закопаем или сожжём, спросил Отар. Зачем, почти возмутился дед, хозяину, и другим лесным жителям, и меньше чем через два дня, здесь ничего не останется. Парни пёрли на волокуше из пихты, тёплое мясо, дед следом шагал. В зимовье, мясо порублено и разложено в сенях, по лавкам. И это вся романтика охоты, спросил Гришка. Завтра, будет романтика, отвечал дед, а сейчас, ты Гриша хозяйствуй, а я с Отаром по рыбу.
Руки в холодной воде мёрзли, но Отар чувствовал азарт, крупные харюзы, и ещё крупнее налимы, колотились в мордушках. Полный мешок рыбы, Отар не без труда, взвалил на плечи. Ноша была тяжёлой, но душу радовала. После прекрасного ужина, Гришку потянуло на философию, дед, а ты в бога веришь, спросил он. Нет, отвечал дед, и добавил, верить хотелось бы, но не вериться. Почему не вериться, не отставал Гришка. Абсурд и реальность, выпирает в теологии веры, ответил дед. В чём абсурд, спросил Гришка. Первое, говорил дед, зачем всемогущий бог послал своего сына на смерть, и почему ничего не известно о детстве и юности  Христа. Второе, почему бог позволил невинный народ Израиля, обвинить в причастности к казни. Третье и самое мерзкое, бог послал сына как мессию, как своего наместника на земле, люди казнили Иисуса, и посадили на его окровавленный трон, своего смертного и грешного, назвав его папой.
Ведь это святотатство, названный папа, попирает своим мерзким задом кровь Иисуса на троне Иисуса. Всё это с точки зрения верующего, а вот с точки зрения не верующего, всё обыденно и просто. Римлянам Иисус представлял опасность, он имел популярность, и проповедовал единобожие. Язычники Римляне, отлично понимали, раскол религии приведёт к расколу в Риме, со всеми вытекающими. Они казнили Иисуса, но обвинили в этом преступлении народ Израиля. Значит, подставили иудеев, сказал Гришка. Слушай дед, говорил Отар, я сколько знаю евреев, они умные бестии. Тебя погоняй, две тысячи лет по планете, и ты будешь умным, сказал Гришка.
Завтра пойдём на настоящую охоту, возьмёте свои ружья, но стрелять будете только тогда, когда я разрешу, сказал дед. Ты командир, как скажешь, сказал Гриша. Но Иисус творил чудеса, сказал Отар. Да какие там чудеса, говорил дед, умный парень, обладал даром убеждения, и гипнозом, всё остальное, выдумки умных людей и доброхотов. Не ранним утором, двое парней с двухстволками с полным боезапасом, да дед, с мелкашкой и пачкой патронов в кармане, двинулись в лес за дичью. Вошли в чистый бор, дед начал объяснять, охотникам задачу, ты Гриша, заходишь с этого конца с каким нибуть дрыном, идёшь, шумишь, колотишь, снег палкой, но только через полчаса как мы уйдём. Гриша остался, дед и Отар, ушли. Ты Отар, запоминай, где упадёт птица, и собирай, закончил инструктаж дед. Ровно через полчаса, Отар с дедом услышали рёв Гришки. Отар видел Гришку, и хохотал. Огромный парень, бредёт по лесу и орёт, да ещё колотит снег дрыном. Вдруг под ногами Гришки взрыв, и большая птица взлетела в воздух. Когда поднятый взрывной волной снег опустился, Отар увидел, барахтающего Гришку в снегу. Гриша встал, осмотрелся, двинулся дальше. Уже два взрыва возле Гришки, Гришка опрокинулся на спину, Отар хохотал. Заливаясь смехом, Отар забыл о своих обязанностях, следить, за падающей птицей, от едва слышимого выстрела, ружьишка деда. Наконец Гришка понял, отчего взрывы, и перестал падать. Отар принялся собирать птиц, и следить за дедом. Птицы ещё летали, садились, но дед перестал стрелять. Стреляй дед, разгорячённый и мокрый, кричал Отар. Дед показал на полный мешок, и ещё не убранных птиц сказал, мне пора на рыбалку, и ловушки снять, а вы охотьтесь сами, и ушёл. Не много отойдя, дед услышал канонаду, из всех, четырёх стволов, он довольно, усмехнулся. Дед выбрал рыбу, спрятал мордушки, разгородил заездки, пошёл в зимовьё. Он слышал, что частота выстрелов начала редеть, и довольный, начал растоплять печь, готовить царский обед. Через три часа, притащились охотники с полными мешками, жирных глухарей. В чём дело, дед, говорил Гриша, как только ты ушёл, и глухари исчезли. От вашей канонады ребята, всё живое разбежалось, на десять километров, сказал дед. Слушай Гриша, говорил Отар, дед нас взял на охоту не только как ишаков, мешки и волокуши тягать, но и как шумовых пугал, теперь на участке деда, охотникам делать нечего, месяца полтора. Правильно мыслишь Отар, сказал дед. Царский обед, и сборы в обратный путь. Дед, в маленький свой рюкзак положил, два глухаря, рыбы и бутылку самогона, сказал, это сторожу за обогрев машины. Наложи дед, себе сразу, что б у твоего дома долго не светится, сказал Отар.
Парни с волокушей впереди, дед с рюкзачком, следом. Куда шли, парни не ведали, как вдруг шум машины в движении. Стоп, скомандовал дед. Охотники оставили волокушу, вышли на дорогу. Дед отдал рюкзачок Грише, сказал, иди за машиной, и это отдай сторожу. Через двадцать минут подъехал Гриша, начали погрузку. Багажник машины и задняя часть салона загружены так, что деду пришлось, ехать лёжа. В селе аборигенов сгрузили деда, бросили его мешки в сени его дома, и к себе, в посёлок лесорубов. Разгружая машину, жены сказали, мы тоже хорошо поохотились у бурундуков, по сорок килограмм говядины и свинины добыли. Семьи Отара и Гриши, забот о столе, не имели. Только одна забота на всех, как деньги с умом потратить, при всеобщем дефиците.
Глава шестая
Сослуживцы Отара и Гриши, получали одинаковую зарплату, как и вся бригада, вот только деньгам своим, они хозяева полные, и на воле вольной, портились парни. Гришка внушал Витьке и Борьке, грозился, побить. Он говорил, бросьте ребята водку и шлюх, женитесь на чистых девушках, против природы не попрёшь. Вы можете на хрен послать все условности и мораль, всех богов с боженятами, но природу не пошлёшь. За разврат и пьянку, природа быстро накажет, неотвратимо и очень жестоко. Не услышали Гришку парни, их жизнь весёлая, продолжалась.
Новый год парни встречали с надеждой на лучшее, их жёны, были уже, с хорошими животами. В отличии от тебя Отар, говорил Гришка, я хочу дочку, мне на работе обрыдло смотреть, на ваши противные, закопченные морды. А прейду домой, подбежит ко мне, родное чудо в бантиках, и прощебечет, здравствуй папа, тогда душа моя, и глаза мои, возрадуются. А я, хочу мальчика, маленького, пухлого, медвежонка, сказала Вера. А ты кого хочешь, спросила она Машу. Я ребёнка хочу, ответила Маша.
Где Витька, спросил на работе Бориса Отар. Заболел, ответил Борис, и быстро ушёл с пилой в лес.
Но Витьки не было, не только на работе, но и в посёлке. Отар с Гришкой вошли в свою бывшую комнату общаги, выгнали шлюх и бичей, зажали Борьку в угол. Что случилось с Витькой, спросили парни. Триппер поймал Витька, в больнице он, шепотом ответил Борис. Ты Боря бросаешь пить, шлюх, женишься, в моей бригаде, бичей, алкашей, не будет, сказал Отар. На всё, про всё, месяц, добавил Гриша. Страх, друзья, хорошая зарплата, вынудили Бориса оставить пьянку, шлюх, познакомится с нормальной девушкой. Облегчённо вздохнули друзья, когда Борька женился и в квартиру вошёл. Приехал Витька, взял расчёт, друзьям сказал, в больнице познакомился с медичкой, и она зовёт его к себе, на Байкал. Будь счастлив Витя, адрес ты наш знаешь, свой напишешь, сказали друзья. Жены Отара и Гриши любили своих мужей, они считали их кристально честными и сильными. Но жены, любя, немного заблуждались. Парни были обычными, они просто хотели нормально жить, и исходили из условий, которые им предлагали. Где можно урвать, они рвали, и за личную десятку, казённую сотню, у начальника покупали. Но Гриша, был ещё и зол, за своё загубленное детство. Что – бы иметь постоянно хорошую зарплату, и не иметь проблем, парни каждый месяц собирали с членов бригады деньги, и на эти деньги устраивали хорошую пирушку начальникам. Они не знали что это коррупция, так как в советской стране коррупции не было.
Под давлением друзей и жены Борька не пил, но парни не могут быть постоянными няньками молодого мужика. Да и жены их, обе сразу, уехали рожать, не до Борьки, и загулял мужик молодой. Отар терпел, прощал, рычал, не выдержал. За Борьку заступился Гришка. Отар оставил Бориса в бригаде, под ответственность друга. Борису показалось, что друзья его, будут терпеть его, и по новой в загул.  Гришка молча, выволок из автобуса, бывшего друга, швырнул мастеру. Куда я его, взмолился мастер. Раком поставь, ответил Ухов.  Отар, крикнул Борис.  Отар отвернулся, от стекла автобуса. Боря не понял, что он пропил не только мозги, но ещё и друзей, хорошую зарплату. Козырное место в бригаде Отара освободилось, его получил крепкий, женатый парень по имени Вовка, с кличкой «Молдаван». Сюрпризом наградили мужей их жёны, Гришка принял из рук врача не девочку, Отар не мальчика. Ну и ладно, говорил Гриша, али мы не мужики, по новой заложим. Если мы согласимся, сказала Валя. Да куда вы денетесь, из подводной лодки, ответил жене Гришка.
Глава седьмая.
Новый член бригады понравился Отару, своей силой, ловкостью, и хорошей смекалкой. Отар заметил за парнем, что парень не обычный. Что грех таить, иногда мужики приходили на работу с похмелья, несли виноватые, кислые морды. Но через два часа потной работы, ключевой воды, и от похмельного синдрома не оставалось следа. Вот только Вовкина морда была всегда в идеальном состоянии. В общении с бригадой, Вовка не отличим от всех, болтал, как и все, про пьянку, баб и работу. Отар с Гришкой поняли, парень такой, как и они. Но на всякий случай, спросили, ты почему не пьёшь, больной, да. Так же как и вы, ответил парень. Зачем тогда треплешься о пьянке, шлюхах, спросил Гриша. Владимир засмеялся, ответил, быть в дурдоме, и не прикидываться дураком, нельзя. Парни засмеялись, Отар сказал, нас приучили, быть как все, и не выделяться. Принимая парня в бригаду, Отар знал о парне только одно, жена его, старший повар в столовой, а при всеобщем дефиците, повар, это фигура. Сейчас ребята узнали парня поближе, Владимир подходил им для полноценной дружбы. Володя понимал что Отар и Гриша не собутыльники, друзья. У Владимира из друзей во всём посёлке, только собственная жена. Дружить с Гришкой и его другом, влиятельным бригадиром самой лучшей бригады, это не стакан бухла, это деньги, уважение, престиж. Дружеские отношения в бригаде, необходимость, для чёткой, слаженной работы, и поддерживать эти отношения, обязанность бригадира. Вовка понимал, костяк бригады это Отар и Гриша. Но костяк всего из двух человек, слишком мал, и Отару нужен был, хотя – бы ещё один член бригады. Общеизвестный способ сблизится, за бутылкой водки, полностью исключался, и все трое это хорошо понимали. Случай подвернулся самый банальный, Володьке понадобились дрова. У кого просить трактор и пилы, естественно у бригадира, и кого просить помочь, естественно Гришу и его друга. Лучшего способа сблизится, чем помочь нуждающему, природа ещё не придумала. Навалить сушин, притащить, не проблема. Проблема в другом, Владимир жил в узком переулке, и пачка сушин займёт всю его ширину. Сушины требовалось быстро разрезать на чурки, скидать во двор. Одному это сделать быстро, не получится, даже если жена поможет.
Свою проблему, Вовка изложил бригадиру и его другу.  Просьбу он обвернул в шутливо-ёрническую упаковку. Мужики, говорил Владимир, вы мне поможете управится с дровами, а я поставлю среди обильной мясной и фруктовой закуски, отлично приготовленный моей женой, самогон. Всё отличие моего самогона от Армянского коньяка, это отсутствие запаха домашних клопов. На халяву поесть и попить, Гришка замолчал, потом закончил, Отар любит. Ах ты ишак, смеясь говорил Отар, после работы, ты за рычаги, и с Вовкой сушины потащите. Колун мой захвати, сказал Гриша Отару. После работы, Отар с бригадой домой, Гришка с Вовкой на тракторе в лес. Отар успел поужинать, объяснить Вере, где её муж, взял Гришкин колун, ушёл. Гриша погнал трактор в гараж, Отар и Вовка взяли пилы. Две мощные пилы «Урал» резали хлысты, как острый нож сосиски, Гришка швырял чурки, во двор хозяина. Необходимый перекур при заправке пил, и за остатки. Не удобства соседей, длилось всего час. Жена Владимира сметала опилки. На столе было наворочено, от души. Женщина сказала, всё приготовлено, сидите, бубните, а я к Маше с Верой. Ну друзья-товарищи, начнём с моей самогоночки, сказал хозяин. Ты же не пьёшь, сказал Гришка хозяину. Я не пью только гадость, своё выпью, ответил Вовка. Парни выпили, Отар закусил, остальные начали есть. Как ты сюда добрался, спросил хозяина Отар. И почему у тебя кличка «Молдаван», дополнил вопрос Гриша. Я чисто русский, кличка от того что я родился и рос в Молдавии во время войны. После смерти родителей, жил у тётки, А сколько тебе было, после родителей, спросил Гришка. Два года, ответил Владимир. Из рассказов тёти, продолжал Вовка, мой отец был хромой, но печник, отменный. В Красную армию отца не взяли, а когда пришли Румыны, отца естественно проверили, не шпион ли он. Проверили, убедились, не шпион, отпустили печки делать. Мать умерла, за месяц до освобождения. Пришли освободители, взяли отца по подозрению, в сотрудничестве с румынами. Навесили на его всякую хрень, и расстреляли. Гришка рассмеялся, сказал, сколько – же нас, таких. После убийства брата, тётя возненавидела «москалей» люто. Она называла Ленинград и Москву, Содом и Гоморра. Когда я начал что-то понимать, я заметил, западная часть Союза, ненавидит москалей, больше чем немцев и румын. Когда умерла тётя, я пошёл по стране, и был страшно удивлён, что и в центральной России русские не любят Москву и москвичей, не меньше чем на западе. Работая с шабашниками в колхозах, я видел, что из колхозов бегут, и в основном молодёжь. Причина одна, кормильцев презирают те, кого они кормят. Презирают за тяжкий труд, за отсутствие инфраструктуры и дорог, за их терпение, и тщетные надежды. Для Москвы и москвичей, презренная провинция сразу, за садовым кольцом. Знаете ребята, продолжал Владимир, я другой такой страны не знаю, где так гнобят, своего кормильца. Есть поговорка, не хочешь кормить свою армию, будешь кормить чужую, я бы добавил, не уважаешь своего пахаря, будешь стоять раком перед чужим. Уже стоим, смеясь, сказал Гришка. Потом Сибирь, Надежду встретил, и вот я здесь, закончил Владимир. Без открытого текста Вовка понял, его приняли в костяк бригады.
Очистка ложа водохранилища, ограничилась вырубкой крупного леса, о обеззараживании жизнедеятельности человека, разговоров не было. Мало кто из лесорубов понимал, что когда ложе заполнится, начнётся распад всего, что было на суше, и искусственное море превратится в зловонную лужу.  Тайга, могущая накормить, обогреть и обогатить человека, без особых затрат, превратилась в необозримый хаос. Но Флибустьеры, они и есть флибустьеры, они не собирались жить там, где напакостили. Не только начальники имели жильё за Уралом, но и большинство рабочих. Им наплевать, на землю Сибирскую. Не много, прошло время, после завершения строительства ГЭС.  Отар и Гриша имели всё, крепкие дети, деньги, машины, дом полная чаша, вот только вокруг был не рай, ад, и уезжать, не знали куда. Маша уже давно работала мастером ЖКО. Отара начальство уговорило, быть помощником мастера, лесозаготовок. Они давно бы поставили его старшим мастером, но Отар, не имел диплома. Хмырь, у которого был диплом, сходя с крыльца института, забыл всё, что учил,  и управлять производством, не мог. Рабочие участка и управленцы осуждали производственные процессы только с Отаром. Старший мастер, дурака валял, да в карты с учётчицами играл. Парни так и не стали охотниками и рыбаками. Тайга порушена, чистые речки её с жирными харюзами, перепаханы, захламлены, засохли.
И побежали покорители тайги, воспетые в песенках, оставляя за собой, разор и запустения.

Неожиданно, Гришка захотел на рыбалку, и друга позвал. Ты что, башкой ударился, глисты ловить, да, сказал Отар. Настойчивость друга, удивила Отара, и он согласился. Взяли бутылочку, закуску, ну и удочки, заодно. Пришли к заливу, сели в лодку, заплыли в не большой заливчик, бросили удочки. У Отара дёрнулся поплавок, он поднял удочку. На конце удочки висела рыба, со свисающим мерзким глистом. Отара передёрнуло от отвращения, он бросил удочку в воду, зло посмотрел на друга. Бежать надо от сюда, ответил на взгляд друга Гришка. Но нам некуда ехать, да и к тайге мы прикипели, сказал Отар. К Витьке, на Байкал, отвечал Гриша, тайга там ещё окончательно не порушена, вода в Байкале пока чистая, да и Иркутск со всей инфраструктурой рядом. Но каким образом, спросил Отар. А вот таким, ответил Гришка.
Более двух часов, парни сидели в лодке. Давно выброшена пустая бутылка, и сигарета, одна на двоих. После поездки друзей к другу Витьки, парни начали действовать. Жены не докучали вопросами, надо, сами скажут. Ложась спать, Отар сказал, своего алкаша тракториста выгони, Гриша к тебе перейдёт. Маша поняла, мужики что – то задумали, но спрашивать не стала. В бригаде не поняли, с чего вдруг, бригадир бросил бригаду, ушёл в ЖКО, на плёвую зарплату. За столом, у Отара, Гриша сказал, сейчас Маша я буду тебя потихоньку выдавливать, и займу твоё место. Так что, моя сладкая, ищи себе место, Гришка тебя выгонит, сказал Отар. Что вы затеяли, чёрт бы вас подрал, спросила Вера. Вместо ответа Гриша спросил жену, сколько первоклашек в этот год пойдёт в школу. Пять, ответила Вера. Не спрашивай Вера, сказала Маша, и обращаясь к Грише, добавила, а не опасна, ваша затея. По этому, я тебя и гоню, ответил Гриша. На предприятии часто менялись начальники, и на перемещение парней, особого внимания, не обращали. Если раньше Маша хорошо справлялась со своими обязанностями, то с приходом Гриши расслабилась, и всем управлял Ухов. Так решили начальники. Маша, без всяких подозрений, ушла секретарём в сельсовет. Отар начал поставлять на пилораму Гришке, нигде не учтённый лес, Рабочим всё равно, начальники приказали, работай. Вовка «молдаван» только числился рабочим пилорамы, основная его работа, экспедитор. Пило – матерьал шёл на продажу для оплаты строителям трёх домов на Байкале, и на строительство. Участки под дома на Байкале были приобретены, когда друзья ездили к Витьке в гости. Делать свои дела, при полной продажности начальников, друзьям, было не сложно. Прибывая из поездки, Вовка требовал ещё и ещё. Торгаш хренов, не увлекайся, дома наши строй, говорил Отар. Всё нормально, не дурнее вас, ответил Владимир. Через год, дома в пригороде Иркутска, были готовы. Вовка выпросил ещё рейс на трёх машинах, не на продажу, для подсобных построек.
Через полмесяца, вечер памяти, по загубленной тайге, по низвергнутому раю. Помнишь Отар, говорил Гриша, вытирая слёзы, жирных глухарей и харюзов на кедровом масле, в зимовье деда. Заткнись, крикнул Отар, и выпил целый стакан самогона. Женщины плакали навзрыд. Три огромных КамАЗа, загруженных под завязку, и три легковые, покинули посёлок лесорубов.
Двухквартирный, ещё хороший дом с постройками, ухоженными огородами и полями, стоял опустевший. Только лёгкий ветерок гулял по пустым комнатам, баньке, в гаражах и сарайках.
И уже новый Ермак, из другой страны, алчно поглядывает, на пустеющею населением, но ещё богатую природными ресурсами, Сибирь.
                Виктор Шаман. 
                11, 2008.

               
                .