Прямые потомки бродячим гуслям, сбросив банты у теплых стен, гласу подвластные, – но не власти, заголосили
в преддверии перемен. Незнамо, неведомо, один за другим в затылок дыша, словно в обгон, Визборы - до поры
безымянные, сцена им - жесткий, сидячий вагон. Не из медовых пряников, послевоенных пряностей засол,
без вручения нотной грамоты стихом мелодии зачали, - ранние роды в подол.
Поэт со струной себе хозяин, может и бардом себя величать, не брит, не мыт и отчаян, на лбу – не печатать,
округла печать. Вторил аккордам прибоя шум, на струнах скрип вбираемых якорей, покинув хранилища самостийных
дум, - слова на свободу в верхушки елей.
Отвековали положенный век поэты, позолотились – в толпе узнаваемы, мрамором на гранит улеглись гитары,
отсутствием струн опечалены. Дяди, ровесники - пишут науку, сочиняют сказки – что и не чаялось, застолбили
десятку великих внукам, - двоих в начальники, но и другие не подкачали. Нашлась работа - не всё задаром,
зачислены сторожами в пантеон, где спевшие себя - притихли рядом. Таблички тускнеют, струн перезвон.
Атланты, подлодки, штормовки на сушке, пыль вековая, бобины грудятся, крутят катушки – вертушки старушки,
В копиях диски, - авось, пригодятся?
На тропах воспетых - иные дружины, заморские трубы – таежная тля, недра вспороли - играют мужчины, биржи романтики –
потреба дня. Сто баксов, билетик в конвертик, нет, двести - конвертика два. Прокол, какие-то песенки -
«Папина, блин, тягомотина…»
Соседу скука раздвинула пасть, звон мобильника – вздрогнул зал, нехотя, с третьего ряда, не наклонясь,
холеный пиджак к выходу себя продвигал. Скрывая шепотом важность сделки, забыв, словно не было, той, что рядом,
слегка опираясь на дам коленки, одарил меня и свидетелей мощным задом.
Голос завял, аккордов разброд, исчез на палатке выпавший «снег, снег», старик застыл на сцене, -
смерти ждет, гитара дулом вперед, – но выстрела нет, нет.
Помедлил и сник юпитер глазастый, зритель на выход бредет несчастный, занавес пал - спасен наш
отважный, в реку времени заблудший - дважды.
***
Прямые потомки бродячим гуслям,
Сбросив банты у теплых стен,
Гласу подвластные, – но не власти,
Заголосили в преддверии перемен -
Незнамо, неведомо, один за другим.
В затылок дыша, словно в обгон,
Визборы - до поры безымянные,
Сцена им - жесткий, сидячий вагон.
Не из медовых пряников,
Послевоенных пряностей засол,
Без вручения нотной грамоты
Стихом мелодии зачали, -
ранние роды в подол.
Поэт со струной себе хозяин,
Может и бардом себя величать,
Не брит, не мыт и отчаян,
На лбу – не печатать, округла печать.
Вторил аккордам прибоя шум,
На струнах скрип вбираемых якорей,
Покинув хранилища самостийных дум,
Слова на свободе - в верхушках елей.
Отвековали положенный век поэты,
Позолотились – в толпе узнаваемы.
Мрамором на гранит улеглись гитары,
Отсутствием струн опечалены.
Дяди, ровесники - пишут науку,
Сочиняют сказки – что и не чаялось,
Застолбили десятку великих - внукам,
Двоих в начальники, - но и другие
не подкачали…
Нашлась работа - не всё задаром,
Зачислены сторожами в пантеон,
Где спевшие себя - притихли рядом,
Таблички тускнеют, струн перезвон.
Атланты, подлодки, штормовки на сушке,
Пыль вековая, бобины грудятся,
Крутят катушки – вертушки старушки,
В копиях диски, - авось, пригодятся?
***
На тропах воспетых - иные дружины,
Заморские трубы – таежная тля,
Недра вспороли - играют мужчины,
Биржи романтики – потреба дня,
Сто баксов – билетик в конвертик,
Нет, двести - конвертика два,
Прокол, - какие-то песенки
- «Папина, блин, тягомотина…»
Соседу скука раздвинула пасть,
Звон мобильника – вздрогнул зал,
Нехотя, с третьего ряда, не наклонясь,
Холеный пиджак к выходу себя продвигал.
Скрывая шепотом важность сделки,
Забыв, словно не было, той, что рядом,
Слегка опираясь на дам коленки,
Одарил меня и свидетелей мощным задом
Голос завял, - аккордов разброд,
Исчез на палатке выпавший - «снег, снег».
Старик застыл на сцене, - смерти ждет,
Гитара дулом вперед, –
но выстрела нет, нет.
***
Помедлил и сник юпитер глазастый,
Зритель на выход бредет несчастный.
Занавес пал - спасен наш отважный,
В реку времени заблудший - дважды.