Маруся и пурпурный рогозник

Сцена 1. Больница

Маруся и пурпурный рогозник.
Пьеса-сказка
Преодоление коридоров  больницы для Маруси было настоящим испытанием. В глазах девочки она  представлялась, как огромное царство тьмы: кругом бродили зомби, чудовища, словом, проклятые люди. Маруся шептала себе под нос: «Я вас не вижу. Я вас не вижу. Я вас не вижу».  Местами стены больницы были отделаны пластиком, где-то огромными пузырями облезала краска, как кожа больных. Кругом пахло каким-то сладким чесноком и смертью. Никто не знает, как она пахнет, пока не попадает в такие места. Но для девочки все это стоило того, чтобы хотя бы одну секунду повидать свою маму. Она на десятый раз смотрела на смятую бумажку.

Маруся: Третий этаж. Палата 308. Третий этаж. Палата 308. Ёк-макрёк, да где эта палата 308?
Горбатая уборщица: Эй, ты, ёк-макарёк, куда собралась?

Маруся быстро прошмыгнула в палату с номером 308.

Санитарка: Так! Это что за дела, понимаете ли? Сколько раз повторять: посещение гостей только в отведенное время в холле онкоцентра!
Мама: Доченька! Ты опять сбежала без спросу?
Санитарка: Она еще и опять, понимаете ли. Детей тащут , куда попало. А нам потом отвечать за вас, понимаете ли. Все, я к врачу: пусть отменяет операцию и выписывает, раз вам все равно.
Санитарка громко хлопнула дверью. Маруся обняла маму и уткнулась в её истощавшее тело.
Мама: Марусенька, девочка. Ты же знаешь: ну нельзя ко мне сюда.
Маруся: Угу.
Мама: Ну, все, все, успокойся. Ничего они не отменят. Все будет хорошо, слышишь?
Маруся: Угу.
Мама: Как у тебя дела? Оценки хорошие?
Маруся: Угу.
Мама: А с папой хорошо ладите?
Маруся: Хорошо.
Мама: Умница моя. Скоро будет операция, а потом …
Маруся: Мама, а давай потом в Лос-Анджелес поедем?
Мама: В Лос-Анджелес?
Маруся: Там такой Дисней Лэнд, ваще, закачаешься! Я тебе фотки потом покажу.
Мама: Давай-ка, ты сначала английский подучи,тогда уже подумаем.
Маруся: Ой, да, ёк-макарёк, я и так его на раз-два-три.  Oh, my God! To be or not to be?  Do you like to swim ? My name is Marusya Brusnitcina. London is the capital of Great Brittan! Thank you.
Вся палата начала хихикать.
Мама: А как будет окно по-английски?
Маруся: The ok-now.
Соседка по палате: А люстра?
Маруся: The lus-trage.
Мама: А апельсины?
Маруся: The apple-san-es-is.
Палата хохотала все громче и громче. Вдруг двери отворились. В проходе стояла санитарка и врач.
Санитарка: Вот, полюбуйтесь. Смешно им тут. Детей своих тащат куда попало еще и ржут потом, понимаете ли.
Врач: Так, Брусницына. Что там у вас? Тааак. Ну, что сказать. Как чувствуете себя?
Мама: Уже лучше, как видите.
Врач: Ну да, ну да. Готовы к операции?
Мама: Готова.
Врач (Санитарке) – Значит так, повези её сначала посмотрим-помереем, а там уже готовить будем. Прощайтесь с дочкой. То есть. Ну, в общем, даю пять минут.
Маруся: Мамочка, тебя что, уже сейчас?
Мама: Доченька. Доча моя. Не волнуйся. Совсем скоро. Уже совсем скоро.
Маруся: Мам, а если…
Мама: Все будет хорошо. Слушай папу и береги бабушку, она совсем одна, ты же знаешь. Больше так не сбегай от взрослых без спросу. Хорошо учись, я же тебе говорила, образование – штука нужная. Не дерись с мальчишками, и не обзывай их, ладно?
Маруся: Ну а если они, правда, как дураки!
Мама: Маруся, я же тебя только что же попросила. Не ешь много сладкого, у тебя попа вся от него в диатезе - некрасиво. Ты у меня умница. Ты у меня самая лучшая, ты самая любимая моя доча.
Маруся: Мама, я не хочу чтобы ты…
Мама: Ну, тогда тем более все будет хорошо.
Санитарка: Ну ладно, все уже, сколько можно. Специальное же время и место есть. Устроили тут, понимаете ли.

Санитарка медленно повезла каталку с мамой по коридору. Маруся шла следом

Маруся: Мама, там в Диснейленде такие горки есть. У нас в Парке Маяковского просто фигня какая-то, а не горки. Ты выздоровеешь, мы прокатимся.
Мама: И ругайся поменьше, хорошо? Фигня – нехорошее слово.
Маруся: Ну, так поехали, да?
Мама: Скоро, Маруся. Скоро все будет хорошо. Я тебя люблю больше всех. Больше всего на свете.
Маруся: Я тебя тоже люблю, Мамочка!
Санитарка: Все, дальше тебе точно нельзя.

Маруся смотрела вслед санитарке, медленно увозящей каталку с мамой.

Горбатая уборщица: За кем это ты плетешься, ёк-макарёк?
Маруся: Я вам не ёк-макарёк. И вообще, я не разговариваю с незнакомыми людьми.
Горбатая уборщица: Тоже мне. А что ты сейчас делаешь?
Маруся: Ну, я же вас не знаю.
Горбатая уборщица: Не знает она…Видишь, у каталки лягушка прыгает?

Маруся не поверила своим глазам.

Маруся: Вау! А откуда это она здесь?
Горбатая уборщица: Кто на каталке, спрашиваю тебя, мама?
Маруся: Ну, мама, и что дальше с того?
Горбатая уборщица: Грубишь старшим? Тоже мама научила?
Маруся: А вы маму мою не трогайте.
Горбатая уборщица: Её трогай не трогай, все одно. Совсем плоха она у тебя.
Маруся: А это что значит?
Горбатая уборщица: Лягушка вон там. У каталки прыгает. Видишь, какая большая? Это уже не лягушка, это жаба здоровая. Жаба эта и есть матери твоей болячка. Её кроме нас с тобой никто больше не видит. Поймаешь её, принесешь мне, и выздоровеет мать твоя.
Маруся: И все? Ну, так это, ёк-макарёк, я сейчас принесу.
Горбатая уборщица: Э, дорогая, все не так просто.
Маруся: Ну, так  что? Я тогда побежала?
Горбатая уборщица: Ну давай-давай. Побежала она. Ты сначала поймай её, а потом еще меня найди. Ёк-макарёк.

Девочка, не дослушав, что есть мочи, понеслась за жабой. Маруся всегда бегала хорошо – быстрее почти всех своих знакомых ребят, даже тех, кто её старше. Но эта жаба прыгала настолько быстро, что девочка только и успевала держать её взглядом,  Наконец, Маруся догнала упрямую лягушку в закутке, но та неожиданно сиганула  в открытый контейнер, над которым красными буквами было написано «Для грязных простыней». Маруся в азарте забыла о страхе, и сильно зажмурившись, прыгнула за жабой. Кубарем прокатившись по трубе, девочка начала падать куда-то в невесомость. Внезапно её подхватил пчелиный рой и с шумом понес в неизвестном направлении.

Сцена 2. Пасека.

Маруся то ли потеряла сознание, то ли находилась в шоке: она не могла понять, что произошло. Вокруг девочки гудело огромное облако из пчел, окутывая её целиком. Кажется, она сорвала голос, пока кричала. Сквозь свои крики и пчелиный гул она начала слышать чей-то голос.


Маруся: Мамаааааа!
Пасечник: Ну щё ты, щё ты так заголосил? (пасечник потыкал палкой в клубок из пчел, из которого слышались крики Маруси).
Маруся: Господи, святые угодники! Помогите мне! Кто-нибудь!
Пасечник: Да щё ты елозишь, как таракан под струей дихлофоса?  Дети, ну-ка, где там лицо евоное не разгляжу, покуда не освободите. 

Пчелы, наконец, освободили лицо девочки

Пасечник: Это ще за щудовище? Ты еще и девка штоль?
Маруся: Помогите! Кто-нибудь! Мама! Мамочка! Помогите!
Пасечник: Да ще ты так воешь, как подстреленная волщица? Тище, говорю, детей моих всех распугашь, ишь, они у меня какие хиленькие.
Маруся: Мама, я их боюсь, помогите, уберите их! Да ёк-макарёк, куда вы лезите?
Пасечник: Ползают тут всякие, с неба падут, а потом охают, пощему пчелы такие злые. Падут ведь прямо на улей, еще и воют, как чумные. Вот тебе ще здесь надо? Пала она тут.
Маруся: Отпустите меня, ну пожалуйста, я больше так не буду.
Пасечник: Так не будет она больще. Тебя отпустишь – ты тут все разгромишь, я не знаю штоль?
Маруся: Я не хотела, я просто бежала за жабой, ёк-макарёк. Она в больнице, где моя мама, прыгала такая, вот. А я за ней туда. Мне потому что бабка эта сказала, ну, такая, поломойка которая. Такая мне: догонишь, мама выздоровеет. Я ей поверила такая, погналась, а она прямо в дыру эту, и я прыг за ней. Мне так страшно стало, вонь такая, ёк-макарёк, еще чесноком этим … а там все-таки мама же моя, ну, понимаете?
Пасечник: Замолщи, немедля замолщи, говорю! Защебетала, детей мне сейчас распугашь. Они вот какие у меня хиленькие.
Маруся: Что же мне теперь делать?!!
Пасечник: Ще делать ей… Дети, ну-ка марш домой.

Внезапно все пчелы разлетелись по ульям, и девочка так и упала наземь.

Пасечник: Ще за бабка тебе это все нащебетала?
Маруся: Поломойка в больнице. Ну, такая горбатая, в косынке.
Пасечник: Горбатая, говоришь? Горбатая — это хорошо. И плохо тож.
Маруся: А плохо почему?
Пасечник: Пощему. Покащену. Ты спроси, пощему хорошо. Щи-щи-щи-щи-щи-щи…. (Пасечник начал нервно перебирать пальцы) Правда все это, ще она сказала, поймаешь животинку, покуда – выздоровеет мать.
Маруся: Ну, так это ж хорошо получается, да ведь?
Пасечник: Хорошо-то оно хорошо, но вот только жабу эту ищи-свищи, как иголку в стоге сена. И выбраться тебе отсюда щерти как.
Маруся: Дяденька, дедушка, миленький, ну что мне теперь делать?
Пасечник: Я тебе не дяденька, я тебе не дедущка, и помокчи я тебе нищем, покуда, не могу.
Маруся: Ну, дедушка пасечник, ну вы же добрый, я же вижу. Вы вот животных любите, или как их, насекомых.
Пасечник: Не канючь! И вообще, сама ты насекомая. Это детищки.
Маруся: Я не насекомая, я тоже детишка, между прочим.
Пасечник: Ишь ты. Детищка она. Да чем я тебе могу помогчи? Обратно тебя тудысь? Так это детишкам не под силу. Но попробовать можно. А жабы эти в пурпурном рогозе водятся. Я уж тех мест не припомню даж. Как-то заблудился покуда, оказался там. Жуть страшенная, деревни какие-то запущенны стоять, собаки бездомны рыщуть, обратно не вернусь, даже не убалтывай. Уже не те годы, да и на кого детищек оставлять?! Давай обратно попробуем подкинуть тудысь?
Маруся: Обратно, это как? Ёк-макарёк…в больницу чтоли?
Пасечник: Ну, мне по щем знать откуда ты свалилась?
Маруся: А как же мама?
Пасечник: Да мне-то пощем знать, как там и щто? 
Маруся: Так вы же знаете, ёк-макарёк, поломойку горбатую. Ну, сами говорили же, что не наврала.
Пасечник: Знаю-то знаю. Поломойку. Ну, дает. Как вот поймашь ты её? И поймашь ли вообще? А если мы тебя тапереча подкинем, то, авось, попадешь к матери своей. А там уже, на все воля Божья.
Маруся: Нетушки, дед! Я без жабы обратно никуда, я чо, совсем, ёк-макарёк? Моя мама иначе не выздоровеет. Я одна пойду её искать в этот, как его…
Пасечник: Тьфу ты, тоже мне. Сама она. Ты ж даже не знаешь, что такое рогоз, покуда.
Маруся: Ну и что такого? А что это?
Пасечник: Кто такие камыши-то хоть знашь?
Маруся: А, да камыши, ёк-макарёк? Камыши знаю. Ну, все, я побежала. Куда бежать?
Пасечник: Тьфу ты. Куда бежать. Тебя там это хулиганье махом словит, тадысь уже совсем можешь про мать свою забыть, покуда.
Маруся: Знаете что, дедушка?!  Пасечник. Вы вот все меня за глупую держите. А я что, не понимаю ничего? Мне тоже страшно, может быть, и что мне теперь без мамы остаться? Она знаете, как болеет? Она вместе с теми чудищами проклятыми лежит. А эти, взрослые которые, думают, я ничего не понимаю. А я вот все понимаю, между прочим. Вам сказано, что я без этой жабы никуда не полечу обратно?  Не хотите – не помогайте. А пугать меня тут не надо.
Пасечник: Замолщи немедля! Ты это чего мне тут раскричалась? Щи-щи-щи-щи-щи…

Дед потерянно заходил кругами, было видно, что старик на взводе 

Пасечник: Знащит, так. У меня сейчас время подходит соты собирать. Мне как раз лишние руки нужны.
Маруся: Лады. А это долго? А что делать? А вы потом со мной сходите?…
Пасечник: Замолщи ты, и не перебивай меня. Ще ты вперед паровоза? Знащит, будешь на подмоге мне, а там поглядим, покуда работу доделаем. Я эти места плохо помню, но это не самое главное. Воперед всего нужно хулиганья этого опасаться. Сюда они не сунутся – не переживай. Но будь осторожна. Видишь, вот эти коробки, на комоды похожия?
Маруся: Вот эти?
Пасечник: Так вот это ульи. В них живут мои детищки. То есть, как их, пчелы.
Маруся: Дедушка пасечник, а почему вы их называете?…
Пасечник: Замолщи и не перебивай. Видишь, вооон тот, серебристый, дальний улей?
Маруся: Вон тот?
Пасечник: К нему – ни ногой, поняла меня? Не послушаешь — ощень плохо будет, поняла? Ощень! И о жабе своей сразу же сможешь забыть, поняла?
Маруся: Ага, а скажите еще, почему…?
Пасечник: Поняла, говорю?
Маруся: Да поняла-поняла, ёк-макарёк, что орать-то?!
Пасечник: А как с тобой? Во перед паровоза если. Так вот. Ну а теперь, за работу. 

Сцена 4. Марусина запись на диктофон.

Маруся: Мамочка. Как хорошо, что в последний раз я тебе диктофон отдать запарилась, а то ваще не знаю, как я тебе тогда бы все это рассказала. Эх,  с чего начать? Ёк-макарёк, давай с того, что горбатая тётинька из больницы пообещала мне, что если я поймаю жабу – твою болезнь, то ты снова станешь здоровой. Представляешь? Твоя болезнь – это всего лишь навсего большая толстая жаба! Сама не могу поверить все еще.
Вот. А сейчас у чувака одного, короче, у дедушки на пасеке. Здесь просто закачаешься, как красиво. По вечерам загораются фонари, сами по себе, не от розетки, представляешь? Вообще, нет ни телевизора, ни компьютера, ни микроволновки – но все равно клёво! А луна здесь, так близко. Вот если бы ты меня подсадила, я бы точно да неё рукой дотянулась! По утрам петухи кричат, а я дрыхну до последнего, пока Дедушка Пасечник не разбудит. А вот он,ёк-макарёк, совсем не спит. Кстати, он оказался очень добрым, я даже и не подумала бы сначала. Пообещал мне помочь найти эту жабу, только вот ему нужно сейчас собрать мед. Пчелы оказались тоже очень добрыми, и совсем не кусачими. Я делаю им водичку с сахаром, и мы с Дедушкой Пасечником даем её вместо меда. А соты забираем себе. Соты просто закачаешься, так и тают во рту, ты бы это увидела – сразу же сказала, что у меня вся попа будет в диатезе. Как же я по тебе скучаю…
Вот.
Дедушка Пасечник рассказывает мне очень много всего интересного. Например, что, оказывается, больные люди не умирают, а просто переезжают в другой город навсегда. Там им сразу же становится лучше, они выздоравливают и становятся счастливыми. Только вот я не хочу, чтобы ты навсегда уезжала, поэтому все-таки надо поймать эту проклятую жабу.
Еще он мне рассказывал, что есть город, где дети совсем не вырастают. Но он говорит, что там живет одно хулиганье и еще там кругом одна неправда. И еще есть много разных городов, о которых мы с тобой не знаем. Вообще, он хоть и старенький и хромой, но такой, ёк-макарёк, как шило. И так своих пчел обожает, что называет их своими детишками. Я даже думала, что он немного того, какое-то время, но потом вроде, смотрю – нет, нормальный. Хороший такой.
А вообще, очень хочется к тебе. В последний раз мы виделись так мало, что я даже не успела тебя обнять. Что-то я не могу говорить дальше… Знаю, ты не хочешь, чтобы я плакала. 
Давай, я тебе лучше спою свою новую песню? Я её недавно придумала. Она про море.
Вот.

Российское море
Российские волны.
Российская глубина.

В волнах России,
Души плавают. Совсем.
Российская глубина,
Глубина.

Россия Россиечка.
Россия Россиечка.
Россия везде.

Вот. Ну, дальше я забыла. До свидания, мамочка. Скоро все будет ровно, я найду жабу, и мы поедем в Дисней Лэнд. Пока-пока. Good bye!

Сцена 5. Лес

Этот день начался очень странно, пропал дедушка пасечник. Маруся долго звала его, просила вернуться, но вокруг была тревожная тишина. А еще с утра не пели петухи. Но самая большая загадка таилась в том, что не летало ни одной пчелы. И еще девочка откуда-то слышала детский плач. Маруся, в поисках пчел, обошла все ульи, но те оказались пустыми.  Оставался только один – серебристый, из него, как казалось девочке, и доносился этот стон. Маруся долго стояла перед ульем, размышляя, ведь Дедушка Пасечник строго настрого запретил ей даже подходить к нему.

Маруся: Дедушка Пасечник! Ёк-макарёк, ну, где вы? Отзовитесь, а не то я сейчас залезу в ваш этот несчастный серебристый улей! Видите? Я уже подхожу. Хватит меня разыгрывать, мне нисколько не страшно.

Детские голоса кричали из улея «Помогите!», «Спасите нас!».
Маруся: Ну дедушка, хватит меня пугать. Там кто-то плачет.
Любопытство Маруси победило страх, медленно подойдя к улью, она открыла его
Маруся: Господи, святые угодники! Что это за страх такой? Мама! Мамочка!!!
Из улья начали вылетать пчелы с человеческими лицами, все они громко гудели и кричали «Спасите!», «Помогите!»
Маруся: Да что здесь такое творится?  Почему у вас лица детей? Господи, у этой пчелы руки человеческие. А эта вот полностью ребенок, только с пчелиными крыльями. Мамочки, как страшно. Что же происходит такое? Это все дед! А вдруг он и меня превратит в пчелу? Надо срочно убегать, срочно.
Маруся что есть мочи рванула, как можно дальше от пасеки. Девочка бежала, закрыв глаза, ведь ей было все равно, куда, главное подальше от этого жуткого места. Как только Маруся забежала в лес, стало совсем темно. Ветки хлестали её по лицу. Под ногами, то мешались кочки и корни деревьев, то проваливалась земля. Внезапно, стало слышно какие-то взрывы. Они были гораздо громче, чем во время салюта. И самое страшное: что-то взрывалось совсем недалеко. Внезапно, кто-то повалил её наземь и прикрыл своим телом. Взрыв раздался совсем близко. Кажется, их с незнакомцем, который прикрывал её, засыпало землей.
Когда, наконец, взрывы прекратились, неизвестный стряхнул с себя землю, и присел рядом с Марусей. Им оказался мальчик, чуть взрослее Маруси. Он был в красной военной форме.
Макс: Ну как тебе? Страшно, ага?
Маруся: Д-д-да уж.
Макс: Я чего-то тебя не припомню. Как зовут?
Маруся: М-м-маруся.
Макс: Какое имя смешное. А я Макс. Ты чего это, заикаешься?
Маруся: Н-н-н-нет. Исп-п-пугалась просто.
Макс: Да, сегодня палит, что надо! Это мой день!
Маруся: Че это у меня имя вдруг смешное? На свое посмотри. Что за Макс? Уж тогда Максим, наверное.
Макс: О, вижу, пришла в себя. Я Макс и только Макс и всегда им был. А ты чего это без формы? Ты вообще, за кого?
Маруся: Я ищу жабу. Не знаешь, где камыши здесь?
Макс: Чего? А, ты, наверное, новенькая. Слушай, давай пока войну закончим, а потом с тобой разберемся, а? Просто сегодня мой день.
Маруся: Ну, ты как хочешь, а мне надо маму спасать.
Макс: Это что значит?
Маруся: У меня мама сильно болеет, мне бы быстрее жабу эту найти, чтобы она выздоровела.
Макс: Вообще ничего не понял. Слушай, на дворе война, сейчас это самое главное. За мной целая дивизия гонится, у меня карты секретные. Или ты со мной, или совсем пропадешь.
Маруся: Ну ладно, ты меня вроде как спас…
Макс: Вот именно, хоть бы спасибо сказала. Мари.
Маруся: Я Маруся и только Маруся. И всегда ей была!
Макс подал девочке фляжку с водой
Маруся: И да. Спасибо, кстати.

Сцена 6. Штаб-квартира.
      В  душной темной комнатке штаб-квартиры Маруся потеряла счет времени. Мальчики лет двенадцати, облаченные в синюю военную форму, уже трижды успели сменить друг друга. Но, тем не менее, все они были на одно лицо: один и тот же холодный взгляд пронизывал её от головы до самых пят. Маруся сидела привязанная к стулу, руки и ноги её затекли.
     Джокер: Номер три тысячи пять. Отвечать быстро. Как вас зовут?
Маруся: Брусницына Маруся.
Джокер: Отвечать быстрее. Откуда вы?
Маруся: Из города Екатеринбурга. Я же сто раз говорила.
Джокер: Отвечать четко. Как вы сюда попали?
Маруся: Я была у мамы в больнице. Я тут случайно, мне надо не сюда. Ну, мне надо в этот, как его, ну в камыши, короче, понимаете? Пожалуйста, отпустите меня.
Джокер: Отвечать по существу. Вы его знаете?
В миллионный раз Марусе прямо перед глазами начали светить фонариком, тыкая фотографией Макса, в глаза. В это время через окно, за всем этим серьезно наблюдали другие дети. Два близнеца-альбиноса шепотом переговаривались.
Близнец в синей форме: Как думаешь, расколется?
Близнец в красной форме: Она много болтает, но в целом, безобидна.
Близнец в синей форме: Долго не сдает Макса, но уже надоела болтовней про свою маму.
Близнец в синей форме: В общем-то простая, как три рубля. Думаю, можно заканчивать с ней.
Близнец в красной форме: Тем более, что «мои» победили.
Близнец в синей форме: Победил Макс, а не «твои». Так что, думаю, его день полностью оправдан. Эй, рядовой Джокер! Слушать мою команду. Кончать с ней!
Мальчик в форме на полуслове остановил допрос, лицом к лицу наклонился к Марусе и снова начал светить в глаза все тем же ужасным фонариком.
Джокер: А теперь слушай меня, детка. Если сейчас же ты не скажешь, где этот человек, то произойдет следующее. Сначала я выйду, но это не лучшая новость для тебя. Так вот, после того, как я выйду, стены этой комнаты будут медленно-медленно сужаться. Поверь, даже в слепящей темноте ты будешь способна видеть, как это происходит. Эти стены будут приближаться настолько, насколько они бы могли раздавить тебя, как никчемного клопа. Если ты все еще себя таковым считаешь, то можешь дальше стоить из себя дурочку. А если ты, хоть на секунду задумаешься, что сейчас происходит, то немедля скажешь, где этот чертов мальчишка!
Маруся: П-п—пожалуйста, ну пожалуйста! Ну я же вижу, вы добрый.
Джокер: Где этот мальчишка, отвечать быстро!
Маруся: Отпустите меня, я п-правда здесь случайно.
Джокер: Всего доброго.
Как только Джокер вышел, стены комнаты с ужасным скрипом начали двигаться друг на друга. Это, действительно, было видно даже в слепящей темноте. Маруся старалась не плакать и от страха продолжала завывать.
Маруся: Господи, святые угодники! Да что же это такое творится? Пожалуйста, прекратите! Я же всего лишь ребенок! Мальчики, отпустите меня, отпустите немедленно. Мы же всего лишь дети. Мама! Мамочка!
Стены были совсем близко, девочка закрыла глаза и запела:
Маруся:

Российское поле цветет,
Российские зерна зернеют,
И зарево солнца
В России везде.
И зарево солнца синеет.

Россия, Россиечка.
Край мой родной
И в сердце все сжалось,
Ты край мой родной.
Ты реки, ты волны, цветущий мой сад.
Батяня, батяня комбат.

Внезапно, Маруся почувствовала, как сквозь веки её просочился яркий свет. Продолжая петь, но уже чуть тише, она щурилась, пытаясь хоть что-то увидеть. И тут, её оглушил какой-то грохот, а за ним взрыв смеха. Огромное количество детей и подростков окружило её, заливаясь хохотом. Стены комнаты распались, как карточный  дом. Из толпы показались два близнеца-альбиноса, толпа быстро стихла.
Близнец в красном: Друзья! Поздравляю красную армию с полной победой. А Чадово с новым жителем, достойным таковым называться.
Близнец в синем: Сегодня был успешно проведен день, посвященный Максу. Он не только сумел донести секретные карты до места назначения, но и удачно ввел в курс дела нашу новую подругу – Марусю Брусницыну.
Близнец в красном: Все мы сейчас были свидетелями того, как эта девочка героически боролась за Макса. А ведь, между тем, она абсолютно не осознавала, что это всего лишь игра.
Близнец в синем: Давайте же еще раз порадуемся за нашего героя дня, Макса. Он не только справился с задачей, но и крепко подружился с новым Чадинцем. Макс, где ты?
Близнец в синей форме: Сегодня мы награждаем жителя Чадово Макса почетным званием «Герой дня» и орденом «за отвагу».
Из толпы показался Макс. Близнец  в красной форме достал красивую шкатулку, из которой вытащил золотой орден. Близнец в синей форме прикрепил орден , альбиносы пожали руки Максу и учтиво поклонились
Близнец в красной форме: И, конечно же, с великим удовольствием награждаем еще одну нашу героиню, Марусю Брусницыну, орденом «за отвагу».
Близнец в синей форме: А для начала, попросим наших бравых солдат развязать ей руки и ноги.
Толпа детей вновь начала громко хохотать. Мальчишки, которые проводили допрос, посмеиваясь, развязали девочку. Руки и ноги Маруси затекли, но она пребывала в состоянии дикого восторга и готова была прыгать от счастья. Марусе казалось, что она попала в рай. И, казалось, эта мысль была услышана.
Близнец в красном: Добро пожаловать в Чадово — детский рай.
Близнец  в синем (прикрепил к платью Маруси орден): Орден «за отвагу» присуждается Марусе Брусницыной. Гордимся тем, что ты присоединилась к нашей большой и дружной семье.
Марусе казалось, что она растворилась в аплодисментах. Близнецы жали ей руки и обнимали её.
Близнец в красном (шепнул Марусе): Завтра твой день, Маруся Брусницына.
Сцена 7. Чадово
Маруся долго искала Макса, но пока она  со всеми перезнакомилась, наступил вечер. Мальчик сидел на обрыве скалы и ловко кидал камушки в озеро. Камни, перед тем, как утонуть, отскакивали от воды раз по десять.
Маруся: Так вот ты где? А я тебя ищу.
Макс: Зачем это?
Маруся: Ну, как… мы же вроде, подружились, или нет?
Макс: Ты мне испортила весь день сегодня. Разговоров вокруг только о твоем этом дурацком допросе. А ведь сегодня мой день.
Маруся: Ну, так ты же меня сам попросил. Ну, чтобы я тебя не сдавала ни при каких условиях.
Макс: Надо было держаться меня, тогда и не попала бы в плен.
Маруся: Ну, так а что я сделаю, если ты убежал, меня не дождавшись?
Макс: Бегать надо быстрее.
Маруся: Ну, знаешь. Тебе не угодишь. Ты не из Дагестана случайно?
Макс: Что это значит?
Маруся: У меня есть друг, Анзор, такой же как и ты: вроде и веселый, но обидчивый, и даже внешне на тебя похож. Он кавказец.
Макс: Как-как?
Маруся: Попом об косяк. С Кавказа, что тут не понятного?  Есть русские, есть кавказцы. Мы вот сейчас на каком языке разговариваем? На русском же, правильно?
Макс: Что значит «на каком языке»? Разговариваем и разговариваем, ни на каком ни на языке. Сейчас птица пролетит, у них тоже какие-то языки?
Маруся: Ну, так с птицами никто и не раговаривает.
Макс (свистнул пролетающему воробью) : Привет, старый воробей! Как дела?
Воробей: Да чтоб вы сквозь землю все провалились, хулиганье! Что сегодня опять устроили – пол-леса повзрывали! Да где это видано?! (воробей улетал дальше, продолжая причитать) 
Маруся: Вот это да! Я знаю русский, знаю английский, ну, чуть-чуть. Но вот то, что я знаю воробьиный, или как его там, воробьячий...
Макс: Ничего, со временем привыкнешь ко всему.
Маруся: Слушай, а помнишь, ты мне сказал, ну, что поможешь мне найти камыши?
Макс: А, пурпурный рогозник? А зачем тебе туда?
Маруся:  Понимаешь, моя мама очень болеет. Если я сейчас не поймаю эту жабу, то даже и не знаю, что делать. Ну, в общем, мне нужно туда очень-очень.
Макс: А что это все значит?
Маруся: Чего значит? Говорю же, мама болеет. Сильно.
Макс: А что такое мама болеет?
Маруся: Не знаешь, что такое мама?
Макс: Нет.
Маруся: Ну, даешь. Ну, как бы объяснить. Мама меня родила,      воспитывает, любит. Кормит, учит танцевать. Покупает одежду. Правда болеет давно, но все равно меня любит. Да у всех есть мамы. Как иначе мы появились на свет?
Макс: Даже и не знаю. Мы есть и есть. К примеру, как-то же появилось солнце? Утром оно встает, а сейчас вот садится. И я ничего про это не знаю. И ничего.
Маруся: Это разные вещи. Совсем даже. Солнце – это солнце. Без него, конечно, тоже никуда. Но без мамы, даже не знаю. Я себе не представляю, чтобы раз – и ты без мамы. Вы тут совсем-совсем одни? Ну, без взрослых?
Макс: Что значит, без взрослых и одни?
Маруся: Ну, вы же все дети?
Макс: И что?
Маруся: Ну, вам не страшно?               
Макс: Чего не страшно? Ты такая странная. Чего нам боятся-то, не пойму?
Маруся: Даже не знаю. Ну, вдруг что случится?
Макс: Тут постоянно что-то случается, но все это делается нашими руками. У нас есть главные: близнецы-альбиносы. Есть мы. Больше нам никого не надо. Мы сами себя кормим, одеваем, учимся танцевать.
Маруся: А кто вас любит тогда?
Макс: Причем здесь это?
Маруся: Ну, меня любит моя мама. А я люблю её.
Макс: А я люблю сладкое и войнушку.
Маруся: Я тоже люблю сладкое, но это же совсем другое. Мама – это мое все, ну, понимаешь?
Ребята болтали и болтали без умолку, спорили, перебивали друг друга. А на самой высокой скале в это время за ними пристально следили альбиносы-близнецы.
Близнец в красном: Эта девчонка уже надоела своим нытьем про маму.
Близнец в синем: Да уж, я тоже весь уже напрягся. Но это ничего. Завтра её день. Потом закинем на зеленую зону и как миленькая про все забудет.
Близнец в красном: А Макс?
Близнец в синем: Макс всегда был любознательным. Но не больше. Он же отходчивый, быстро все забывает.
Близнец в красном: Ну, ладно, посмотрим, что с ней делать. Завтра у нас что по планам?
Близнец в синем: Концерт Маруси Брусницыной на Чадинском стадионе.
Близнец в красном: О, да! Трепещу от нетерпения.

Сцена 8. Чадинский стадион.

Именно сегодня, в свой день, Марусе показалось, что она узнала предел всех своих желаний. Это был Чадинский стадион: огромный, блистающий всевозможными огнями, кричащий целым морем детских голосов. Над девочкой вот уже час корпели стильно одетые подростки, наряжая, расчесывая ее, и накладывая ей грим. Внезапно послышалась музыка и голос ведущего.

Джокер: Дорогие друзья! Сегодня с вами ваш верный друг Джокер, и для меня большая честь стать ведущим концерта, посвященного нашей новой звезде — Марусе Брусницыной!

Публика аплодировала, визжала, свистела.

Джокер: Все мы были свидетелями того, как отважно она отстаивала интересы Макса. А ведь Маруся знала его всего лишь первый день, и даже не догадывалась, что участвует в игре. Давайте все поддержим нашу звездочку бурными аплодисментами.

На сцену вышла Маруся, блистая стразами по всему платью и даже лицу.

Джокер: Маруся, у меня нет слов, вы еще и такая красавица.
Маруся: Ну, спасибо, это все те, которые за кулисами, они там такое вытворяют!
Джокер: Это правда. Маруся, скажите, я сильно напугал вас вчера на допросе?
Маруся: Ну, если честно, я вас все еще побаиваюсь.

Весь зал обрушился смехом.

Джокер: Вот за что мы вас и любим! Ваш веселый нрав уведет вас далеко! Скажите, с какой бы песни вы хотели начать?
Зал заголосил: «Российское поле! Российское поле!»
Маруся: Ну, думаю, раз все так просят. Я спою вам песню про поле. Я сочинила её сама.
Джокер: Что вы говорите?! Этого не может быть?! Мы ничего не понимаем в её песнях, но обожаем их! Сегодня и сейчас, встречайте, Маруся Брусницына со своей песней, ставшей в Чадово настоящим хитом «Российское поле!»   

Заиграла музыка, небывалой красоты, какая Марусе и не снилась.Девочка пела и зал выл вместе с ней.

Маруся:

Российское поле цветет,
Российские зерна зернеют,
И зарево солнца
В России везде.
И зарево солнца синеет.

Россия, Россиечка.
Край мой родной
И в сердце все сжалось,
Ты край мой родной.
Ты реки, ты волны, цветущий мой сад.
Батяня, батяня комбат.

Казалось, зал сошел с ума. Но больше всех в экстазе находилась Маруся.

Маруся: Вы знаете, я мечтала о том, что вот  сейчас и здесь происходит всю жизнь. У меня во дворе есть трансформаторная будка, за ней никого-никого не видно. Так вот, я заходила за неё и репетировала этот танец, и эту песню. И мечтала, что когда-нибудь я обязательно прославлюсь. Как минимум, в пять с плюсом. Ну, это у нас на телеке такая тема. Я никому никогда не рассказывала про это, подумала, что все будут вертеть у виска пальцем: "ты чо это, ёк, макарёк, совсем?" (зал вновь расхохотался). Спасибо всем вам, вы клевые. А еще большее спасибо моей маме. Я знаю, что ей сейчас плохо, я про это, честно, не забываю. Даже сейчас, когда мне так клево. А вообще, моя мама – самая лучшая на свете. Каждый так говорит, наверное, но моя и правда самая-самая лучшая. Жаль, что она всего этого не видит. .Вот. Она всегда жила только ради меня и я знала, что никогда и никто меня больше так не полюбит. Когда она начала болеть…(внезапно в Марусином микрофоне все начала скрипеть, свистеть, а потом он и вовсе выключился)
Джокер: В связи с техническими неполадками мы вынуждены временно остановить выступление нашей Маруси. Встречайте танцевальный коллектив «Чадлане».

Джокер  увел Марусю. На сцену выбежали ребята и под громкую музыку начали делать что-то невообразимое. Крутились на головах, прыгали выше сцены, сгибались пополам и даже завязывались узелком. Казалось, что у них не было костей. Публика визжала от радости.

Сцена 9. Запись на диктофон.
Маруся:
Мамуля. Я так давно тебе ничего не записывала.И вообще, у меня тут столько всего наслучалось, что я даже не успеваю запомнить… но ты не подумай, что я про тебя забыла. Вот. Сейчас я нахожусь в очень клевом месте, в Зеленой Зоне Чадово. Целыми днями я тут смотрю мультики и фильмы, играю в компьютерные игры. Тут огромный игровой зал с гонками, стрелялками и танцевалками. Есть большой кукольный дом – в человеческий рост. Все ребята веселятся и играют. И я, если честно, тоже. Если бы не обнаружила диктофон в кармане случайно, то совсем забылась бы о нем. Только ты не обижайся, пожалуйста, просто мне давно уже не было так весело. Несколько раз я пыталась найти выход отсюда, чтобы пойти искать жабу, но тут вообще, ёк-макарёк,его как-будто просто нет. Ну, или я так плохо ищу. Честное слово, не хочется уходить отсюда.
В Чадово вообще круто. Погода всегда клевая, много всего сладкого и вкусного. Я постоянно бегаю купаться на озеро – оно такое теплое и прозрачное. Здесь никто практически не ссорится, все живут вместе дружно: тут есть даже темнокожие,  в них даже пальцем не тыкают. Вот. Правда, нет ни одного взрослого, но это даже хорошо. И самое странное— никто не отвечает мне на вопрос, когда я могу уйти искать жабу, а разговоры про маму тут вообще никто не поддерживает. Видимо, тут все считают себя настолько взрослыми и крутыми, что не нуждаются в своих родителях. Но ты-то мне нужна очень-очень. Я стараюсь не забывать, зачем вообще здесь, хотя, ёк-макарёк, это иногда сложно. Но я не забываю, и молюсь о тебе каждый день и верю, что все будет хорошо, как ты говорила мне. Здесь всем нравятся мои песни – они уже запомнили их наизусть, хотя даже я сама не могу ни одной запомнить. И к тому же они здесь вообще не знают, что такое Россия. Сегодня я сочинила целых три песни. Спою тебе одну.

Российский флаг
Андреевский флаг.
Пусть веется он,
Над нами всегда.

Российский флаг,
Андреевский флаг,
Мы маршем идем под него.

Слава России!
Слава России!
Слава России!
И флагу её.

Сцена 10. Гостиная альбиносов.

Близнецы-альбиносы спокойно сидели у камина, попивая горячий шоколад, когда Джокер нарушил их покой.

Джокер: Я не знаю, что с ней делать, она не прекращает говорить о своей маме.
Близнец в красном: Послушай, Джокер, уже прошло достаточно времени, чтобы забыть о том, как тебя зовут, а вы все с мамой разобраться не можете. Что у тебя в руках?
Джокер: Это мы нашли у неё. Она из-за него, наверное, и не могла забыть ничего.

Джокер включил диктофон из него послышался голос Маруси: "…стрелялками и танцевалками. Есть большой кукольный дом – в человеческий рост. Все ребята веселятся и играют. И я, если честно, тоже. Если бы не обнаружила диктофон в кармане случайно, то совсем забылась бы о нем. Не обижайся…"
Близнец в синем: Выключи немедленно. Вы что, забыли самое важное правило? Сколько раз вам говорить: все инородные предметы забирать в первую очередь.
Джокер: Но я уверяю вас, ничего при ней не было.
Близнец в красном: Значит так. Нам важен результат – ты сам это прекрасно понимаешь. Результата пока нет, и не наше дело, почему именно. Если до следующего утра девчонка не примет наши условия, то отправится в золотистый улей. Было бы справедливо и тебя, Джокер,  отправить вслед за ней. Но мы просто уберем тебя с должности администратора и переведем или на кухню, или к строителям. А там уже будем следить за твоим поведением.
Близнец в синем: А сейчас живо переведи её в изолятор, мы поговорим с ней сегодня вечером. И не кормите её там больше.

Сцена 11. Изолятор.

Марусю заперли в небольшую комнату. И если в штаб-квартире она ощущала страх, как от фильмов ужасов, то здесь её не покидало чувство тревоги. В изоляторе было душно, во рту девочки пересохло: ей не давали ни еды, ни воды. Каждая минута казалась вечностью. Когда сквозь небольшое окошко изолятора свет начал тускнуть, зашли братья-альбиносы.

Близнец в красном: Здравствуйте, Маруся. Как ваше самочувствие?
Маруся: Очень пить хочется.
Близнец в красном: Дайте воды человеку. И поесть
Близнец в синем: Маруся, поймите нас, мы не хотим быть вашими врагами, но такова уж политика Чадово, что его жители забывают, кем они были до того, как в него попали.
Близнец в красном: Мы так живем ни одно десятилетие, и даже ни один век. Чадово — страна вечного детства. Здесь никто не вырастает. Поэтому о взрослых здесь говорить нет смысла, в том числе о родителях. Здесь просто это не обсуждается, здесь нет такого, понимаете?
Маруся: Но как же я могу? Если это правда? Они что же, не знают правды?
Близнец в синем: Какой правды? Что их родители умерли, бросили, забыли о них? Этой правды?
Близнец в красном: Никто не попадает сюда случайно. И вы здесь не просто так. Мы знаем вашу историю. Ваша мать умирает, вы живете с отцом, которого практически не знаете. Стоит ли жить с такой правдой?
Маруся: Не надо, это не честно, не смейте говорить такого! Моя мама болеет, но она не умирает, и только я могу помочь ей. Наконец-то я могу сделать хоть что-то для неё. И нет, чтобы помочь мне: вы предлагаете мне сделать вид, что её нет? Вы думаете, я совсем глупая?
Близнец в красном: Вовсе нет, потому и разговариваем с вами, и не рубим с плеча.
Маруся: И что же вы со мной сделаете, если я не откажусь от мамы?
Близнец в синем: Поверьте мне, сделаем так, что если вы даже и увидитесь с ней, она едва ли вас узнает.
Маруся: Да хоть убейте меня, я не...
Близнец в красном: Послушайте, Маруся. Таких речей мы наслушались предостаточно, нам это просто не интересно слушать. Давайте договоримся так. До утра мы даем вам время. Или вы принимаете наши условия и остаетесь, и поверьте мне, будете жить долго и счастливо, и уже через пару дней забудете обо всем.
Близнец в синем: Или же завтра мы распрощаемся навсегда, и вход в Чадово будет закрыт для вас, и будущее, уж поверьте, превратится в вечное существование, а не жизнь.
Близнец в красном: А теперь мы оставим вас до утра, но советуем до того, как село солнце, посмотреть за окно. Там вы увидите наш новый проект, который начнет функционировать уже завтра. Уверен, вам должно понравится.

Маруся подошла к окошку и не поверила своим глазам:

Маруся: Святые угодники! Этого не может быть. Это же Дисней Лэнд. Тот самый! Лос-анджелесский! Как у них это получилось? Откуда они это узнали?

Всеми этими вопросами девочка задавалась почти до самого утра. Все  ли она правильно делает? Чего она хочет и что она должна – и совпадает ли одно с другим. Еще она бесконечно долго думала о своей маме: Маруся поняла, что совсем не может выразить свои мысли без диктофона. Но под утро девочка все-таки уснула и увидела прекрасный сон, где они с мамой прогуливались мимо аттракционов в Дисней Лэнде. Подобное ей снилось часто, и это было настоящим счастьем. Но в этом сне мама постоянно хотела отойти, то за сладкой ватой, то за поп-корном, а Маруся никак не отпускала её руку. Мама говорила, что нельзя себя вести, как маленькая девочка, и когда-нибудь они все равно должны разомкнуть руки. А Маруся упрямо отказывалась отпускать её. И вдруг, на самом интересном месте кто-то начал трясти девочку, пытаясь разбудить. Маруся не хотела просыпаться, но этот «кто-то» был очень настойчив.

Маруся: Макс, ты?
Макс: Быстрее просыпайся. Ты еще хочешь найти свой рогозник, или думаешь остаться здесь?
Маруся: Ну, хочу найти рогозник. А почему ты здесь? Ёк-макарёк. Я вообще думала, ты меня недолюбливаешь.
Макс: Твоя проблема в том, что ты слишком много думаешь. Так и здесь, в Чадово: все видят то, что они хотят видеть. Пошли за мной, пока все спят.

Рядом с дверью изолятора спал Джокер. Макс вел девочку за руку, периодически открывая двери ключами. И, наконец, вывел на улицу.

Маруся: Ёк-макарёк, светло-то как.
Макс: Ну так, пять утра времени. А теперь слушай меня, видишь вон там, пустошь?
Маруся: Ну, вижу.
Макс: До того времени, как солнце сядет, ты должна пройти её и найти заброшенную деревню.
Маруся: Но как?
Макс: Попом об косяк. Не перебивай, мало времени. Следи за солнцем, в какую оно сторону движется — туда и иди. Видишь, такие серые бугорки на пустоши?
Маруся: Угу.
Макс: Это брошенные собаки. Весь день они будут спать, но смотри под ноги: не наступи. Проснется одна – проснутся все. Этих собак всю жизнь предавали, били, обижали, потому они ненавидят людей.
Маруся: Блин, я и так их боюсь.
Макс: Думай о хорошем, собаки чувствуют страх. Представь себе, что это не собаки, а просто…ну, допустим даже, как я там сказал, серые бугорки. За пустошью найди заброшенную деревню. В ней живет полоумная бабка, её зовут Ангелина. Скажи ей, что ты её соседка — она всему верит. Бабка знает, где рогозник, она и проводит тебя. Только особо не слушай её, она сумасшедшая, с ней можно тоже с рельсов съехать. Ну, ты меня понимаешь.
Маруся: Макс. А если у меня не получится?
Макс: Если ты останешься здесь и будешь продолжать просить найти тебе рогозник, утром тебя посадят вон в то золотистое здание, видишь?
Маруся: Угу.
Макс: Это золотистый улей. Тебя посадят туда на сутки, а потом выбросят где-нибудь в лесу. И ты постепенно начнешь превращаться в пчелу. И останешься никому не нужной, кроме старого пасечника, и то, если он найдет тебя со своими пчелами.
Маруся: Вау. Так пасечник не сам превращает людей в пчел?
Макс: Нет. Он их подбирает и выхаживает.
Маруся: Ёк-макарёк… А я-то думала. Макс, а ты-то мне зачем помогаешь?
Макс: Понимаешь, то, о чем ты говоришь: любовь, взрослые,  и все такое. Я чувствую, что со мной все это было когда-то.
Маруся: Ну, так конечно, у тебя же тоже были родителя. Пошли со мной, вместе мы их найдем.
Макс: Я живу здесь, в Чадово. Я знаю, что все тут не так хорошо, как кажется. Знаю, что почти все  здесь обман. Но я принимаю это, Чадово — мой дом. Просто я решил помочь тебе. Раз ты так веришь во все это, значит оно стоит того. Я видел таких как ты: они не могли отпустить прошлое, некоторые становились больше по размерам, менялись внешне. Всех их отправляли в золотистый улей, и я про это знал. И ничего не делал. А тут решил помочь.
Маруся: А если они узнают, что ты мне помог? Тебя тоже отправят в улей?
Макс: Не узнают. Я веду себя так, что они держат меня за идиота.

Ребята рассмеялись.

Макс: Ладно, иди быстрее. Тебе нужно успеть пройти пустошь до ночи: собаки проснутся с наступлением темноты. И еще – тебя будут искать люди альбиносов. Потому, беги быстрее. У тебя все получится. И да. Вот, держи.

Мальчик протянул девочке её диктофон. Маруся  сжала парня в крепких объятиях. Мальчик даже не понимал, что она делала, и стоял растерянный. Маруся побежала в пустошь.

Сцена 12. Пустошь.

Перешагивая через бесконечное число спящих собак, и пытаясь при этом следить, куда движется солнце, Маруся начала думать, что она забывает куда идет и зачем. Собаки сопели и вздыхали. Маруся решила петь собакам колыбельную песню, такую же бесконечную, как у её мамы.

Маруся: Баю баюшки баю, спи, собачка на краю. Придет серенький волчок и укусит за бочок. А Маруся вас пройдет, не обидит даже вот. А из Чадово детей, покусайте вы скорей. Если за Марусенькой побегут за миленькой. До заката вас пройду, да и дальше я пойду. И на вас не наступлю, и бабулю ту найду. Кстати, как её зовут? Кстати, Ангелина, вот.  Меня к жабе приведет, я её и заберу. Жабу эту я возьму и быстрее побегу. И найду я поскорее, бабку-поломойщицу, бабку-поломойщицу, будь она не ладная, будь она не ладная, будь она не ладная. Бабка жабу заберет, мамочка и выздоровёт… мамочка здоровая, и Маруся счастлива. Баю-баюшки баю, спи, собачка на краю.
 
Маруся пела-пела, а пустошь все не кончалась. И вдруг, она увидела, что на неё смотрит огромный сторожевой пес-кавказец. Маруся замерла. После небольшой паузы пес заговорил. Маруся вздрогнула.

Пес: Я премного благодарен вам, что вы не нарушили сон жителей пустоши. Вы не обидели их, ни разу не наступили, вели себя тихо и даже спели чудесную колыбельную. Я впервые вижу такого воспитанного ребенка. 
Маруся: С-с-спасибо.

Пес подал свою лапу

Пес: Меня зовут Жак. Сегодня я на вахте – охраняю сон жителей пустоши.

Маруся пожала псу его огромную лапу.

Маруся: М-м-м-маруся. Вообще-то я до недавнего в-в-в-времени не заикалась.
Пес: Юная Маруся, позвольте спросить, куда вы направляетесь?
Маруся: Вообще-то я ищу жабу. Она должна быть где-то в пурпурном рогознике. Если я найду её и донесу до больницы, ну, где мама лежит, то она выздоровеет. Вот. А для того, чтобы её найти, мне нужно попасть в заброшенную деревню, к старухе по имени Ангелина.
Пес: То есть вы ищете деревню?
Маруся: Ну, типа того.
Пес: Я рад, что семейные ценности еще что-то да значат в юном поколении. Сейчас это такая редкость. Я помогу вам. Позвольте, вас проводить – вам осталось совсем недалеко идти.
Маруся: Ну, это. Спасибо

Пес встал на задние лапы и поправил бабочку на шее. Маруся, не сдержавшись, хихикнула.

Маруся: Извините, пожалуйста. Просто я всегда так боялась собак. А вы такой клевый.
Пес: Клевый?
Маруся: Да! Я даже вспомнила, как мой дядя говорил:  «Если в каком-то фильме появляется говорящая собака, то дальше его можно не смотреть».   
Пес: Ну и как же вы думаете, он прав?
Маруся: Да нет, конечно. А вы знаете эту старуху? Ну, из заброшенной деревни.
Пес: Да, госпожа Ангелина каждый день приходит к пустоши. Она делает вид, что нас подкармливает. Делает вид, потому, как у неё не то, чтобы объедков — у неё даже еды нет. Увы, эта милая особа питается исключительно своим горем. И я бы посоветовал вам быть осторожнее: горе может завладеть любым.
Маруся: То есть, она и правда с рельсов съехала?
Пес: Простите?
Маруся: Ну, выжила из ума.
Пес: К сожалению, это так. Но мы к ней относимся хорошо: она очень ласкова и безобидна.
Маруся: А мне сказали, что вы здесь людей ненавидите.
Пес: Отчасти это так. Каждый из нас в этой жизни пострадал от своих хозяев, от детей, да и от людей в целом. Эта боль навсегда живет в нас. И боль не просто физическая, а гораздо сильнее, боль предательства. Ведь мы пришли к людям с открытым сердцем.
Маруся: Ну, да. Собака друг человека.
Пес: Совершенно верно. 
Маруся: Ну, а вообще, я понимаю, о чем вы говорите. Ну, что такое жить с болью. Моя мама. В общем, она очень больна. Мне никто не говорит, но я вижу, что в мыслях своих все её уже похоронили,и смотрят на меня с жалостью. Мне так и хочется заорать: «не надо меня жалеть! Не надо на меня так смотреть». Но я делаю вид, что я маленькая и глупая, чтобы им – взрослым было проще.
Пес: Увы, вам, людям, приходится притворяться.
Маруся: Да уж. Хотя. Собаки тоже притворяются. Когда просят еду – делают такие грустные глаза, как будто если не поделишься с ними – умрут от голода.

Пес и Маруся засмеялись. Жак стер лапой слезу с глаза и посмотрел заодно на часы.

Пес: А вот и деревня, милая Маруся. Как раз начинает темнеть, мне пора будить жителей пустоши. В одном из домов вы найдете госпожу Ангелину. Говорите громче — она плохо слышит. И да, огромное спасибо вам за чудесную компанию.
Маруся: И вам спасибо, вы очень хороший человек, Жак.
Пес и Маруся расхохотались вновь.
Маруся (убегая): Я больше не буду бояться собак!

Сцена 13. Заброшенная деревня

Прежде чем найти старуху, Марусе пришлось обойти всю деревню. Место это было жутким: дома скрипели, всюду каркали вороны, к тому же, начинало темнеть, что еще больше пугало девочку.
Старуха сидела в старой кривой избушке за столом, абсолютно не шевелясь. Маруся не сразу же заметила её силуэт.

Маруся: Бабушка Ангелина.

Старуха продолжала сидеть и смотреть в одну точку.

Маруся (громче): Бабушка Ангелина.

Маруся подошла к ней вплотную и помаячила ладонью перед глазами.Девочка похлопала старушку по плечу, а потом и вовсе начала трясти её.

Маруся: Бабушка Ангелина! Очнись! Это я  — твоя соседка!
Бабушка Ангелина: Ой, ой, внученька, баушка совсем уже стара стала. Ох и напугала ты ж меня, Баба Лина чуть и не пала. Ну проходи, проходи, внученька, покуда, я молока надоила. Вот на тебе.

Старуха протянула девочке ковшик.

Маруся: Но это же просто вода. Хотя...ну,  точно… и на том спасибо. Это самое, Бабушка Ангелина, я что пришла то. Мне к рогознику пурпурному надо. Вы же знаете где это?
Бабушка Ангелина: А что ж ты это, на ночь-то глядя туда собралась?
Маруся: Надо срочно туда. Жабу одну выловить.
Бабушка Ангелина: Вот те на! Жабу выловить. У меня пирогов полная печь, Матвейка с минуты на минуту некормленый придет, а ей, видите ли, жабу словить: вынь, да положь. Совсем уже Бабу Лину не бережете!

Маруся посмотрела на разваленную печку,стало понятно, что её не топили лет пятьдесят.

Маруся: Ну, так мы же быстренько туда-сюда, до Матвейкиного прихода, а? И пироги подгореть не успеют. Ну, Баба Лина?
Бабушка Ангелина: Ой, ой, ну что вы со мной делаете, чертята маленькие?! С утра до ночи баушку гоняете старую. Мне огород полей, вскопай, скотину накорми, воды натаскай, еще и с вами носисся!
Маруся: Баба Лина, ну, вы же добрая у нас, а?
Бабушка Лина: И не уговаривай, гвоорю, ни ногой.
Маруся: Бабушка Лина. У меня матери плохо совсем. Если жабу не поймаю вообще...
Бабушка Лина: Ну, пошли, пошли, покуда, все не сгорело – разговоров больше.
 
Старуха вела и вела Марусю сквозь кустарники, шлепала босыми ногами по болотам. И бубнила себе под нос.

Бабушка Ангелина: Вот, внученька. Ты совсем еще кроха, как Матвейка мой был. Он как ушел от нас уж лет сто как, так и не вернулся, покуда. Только и крикнул мне на прощанье: «Мам, я пойду с ребятками поиграю?». Анатолий, как узнал, что не уследила, прям, взял, да выдрал мне клок волос. Так и жили мы – ждали его каждый день. Покуда, мы старыми не стали. Я на почту пошла, а там бабка горбатая пол намыват. И мне такая:  «Как ты живешь, рухлять старая? Смотреть на тебя нет сил. Все жалеете себя, да жалеете. А меж тем жив ваш сорванец, бегите за жабой этой, она в тех же краях живет». Я Анатолию как заору: «Ты слыхал, что говорит? Слыхал?». Он думал, что я все — с резьбы сошла, но все одно поверил. Тут уже во все поверишь. Терять-то нечего. И побежали мы за жабой той. Шли за ней – вечность, а потом пришли к водопаду. Там камни кругом, вниз глянешь – как падешь, так расшибесся. А эта жаба возьми, да прыг туда. Он говорит, мол, куда ты собралась, дура старая, а я одно – прыг тудысь за жабой. А ему ж одному оставаться совсем никуда не годно, и он за мной. Оооой, закружило-завертело нас тогда: как щас помню. Так упали, так упали, ой-ой, все кости себе чуть не переломали. Вот так сюда и попали. Матвейка с этими жил, с головорезами. С хулиганьем. Нас, покуда, не признавал. Мы только и ходили вокруг да около села ихнего. Долго так проходили. Ой, ой, что только и не делали они с нами. Камнями забрасывали, ногами запинывали, били, хохотали при этом. Одно сказать, бесы в робячьем обличии. А Матвейка с ними за одно – знай себе, хохочет. Ох, и рыдала я, убивалась. Он меня даже успокаивать начал, чего сроду не было. Говорит, мол, потерпи, мать. Выкрадем нашего Матвейку, пройдет время, покуда, вспомнит нас. Год прошел, два прошло, три прошло, пять прошло, а Матвейку не скрасть никак. И вообще не зайти в село их. Что и делать. Дед спал, покуда. Пришла я к ним, к селу ихнему, на колени встала и плачу: «Отдайте Матвеешку моего. Что хотите, делайте. Что хотите, просите. Хотите, убейте на месте. Только отдайте: никуда отсель не уйду, покуда Матвейку мне моего не вернете . Вот вам крест». И тут два таких робятешки белесые выходят и говорят: «Просидишь тут неделю, не вставая, молча, да без еды, да без воды — отдадим». Захохотали все опять так жутко и ушли. Дед-то меня нашел в тот же день, а я сижу, как истукан. Он меня поднимат, трясет, а я одно – сажусь и сижу, молчу. Он и сел рядом, костер развел, крольчиху поймал. А я не ем ничего. Так, покуда, и прошла неделя. Подходят ко мне эти белесые, смотрят так – аж жуть берет, и кричат: «Дайте ей выродка ихнего». Ох, мы не нарадовались с дедом. Матвейка же весь какой-то слабенький, хиленький, бледненький. Нас не признает, еле говорит. А мы только знай его обнимать по очереди. Вот и прошел месяц, покуда, из его спины бугорки какие-то начали появляться. И совсем ему худо стало. И в общем… Стала с него кожа слазить, мех сбиваться, он кричал ночами, плакал. Потом эти крылья выросли. Потом стал меньше, меньше, меньше… В общем, превратился Матвеюшка в пчелу, да полетел. Дед за им побежал, а я все там сижу, да плачу. Пришла потом к деду, он там уже избушку начал строить, улей настраивать. Попросилась к нему, а он одно мне: «Не прощу тебя, Ангелина. Не прощу. Два раза парня на тот свет отправила. Уходи». Вот так и живу я. Каждый день с ума схожу, и возвращаться не хочется. Сяду и представляю себе, что сейчас вот Матвейка забежит и крикнет: «Мамочка, а я погулял с ребятами, доставай пироги, чай пить будем». И как шибанет меня, что не придет он, что это все мне мерещится —  сил нет, как жутко. И помереть не могу, и жизни мне нет. Вот как, внученька.
Маруся: Ёк-макарёк. Кошмар какой. Ужас вообще. Так дедушка пасечник ваш муж?
Бабушка Ангелина: Внученька, ты меня еще и слушаешь чтоль? Так давно говорю-говорю-говорю сама себе, что аж как впервой, что слышит кто. Был когда-то мужем. А сейчас врагом самым злейшим меня считает, поди.
Маруся: Так вот почему он не хотел сюда идти.
Бабушка Ангелина: Ну да. Чо уж там. Не хотел он, поди.
Маруся: Точнее, вы не подумайте. Он не то, чтобы не хотел. Он детей этих ненавидит из Чадово, а про вас ничего не говорит плохого. Знате, вы вовсе не чокнутая. То есть, вы нормальный человек, Просто вы, как бы сказать, несчастная.
Бабушка Ангелина: Да не все ли равно тапереча, несчастный, али чокнутый.
Маруся: Знаете что? Вам нужно вернуться к Дедушке Пасечнику. Он вас простит, точно говорю. Ему как раз нужны лишние руки мед собирать.
Бабушка Ангелина: Ой, это я даже сунуться боюсь. Да я уже и так привыкла. Каждый день прошлым жить.
Маруся:  А у меня тоже есть день, в который бы так хотелось вернуться — вот все бы отдала. Тогда я еще в первом классе училась. Сижу на уроке, и тут бац, какая-то училка заходит и говорит, мол, такая: «Мария Брусницына, к вам мама пришла, выйдите». Тогда еще никто не знал, что мама болеет, но я все равно так перепугалась. А она стоит вся такая красивая: с прической, накрашенная, она ж у меня на телевидении работает. И вот, говорит мне: «А я с работы сбежала, пошли?» - а сама такая странная-странная, как заговорщица. Ну, я даже и ранец не стала брать: прямо так и ушла. И пошли мы в «Шоколадницу» через дорогу, напились там горячего шоколада, налопались булок, мне аж поплохело. Вообще, мама мне не разрешает много сладкого, а тут вообще, просто праздник какой-то. Вот мы и решили, что будем называть такие праздники «семейными обстоятельствами», потому что всем на работе и в школе так и сказали: не было по семейным обстоятельствам. Вот. И все еще я сижу иногда на уроках и думаю: зайдет опять кто-нибудь и скажет, мол, Мария Брусницына, за вами пришли. И мы снова с мамой пойдем в «Шоколадницу», будем смеяться и лопать сладкое, и радоваться тому, что прогуливаем школу и работу. Я пробовали туда завести бабушку, пробовала папу. Но это совсем не то, понимаете? Вроде бы булки те же самые, а они даже не такие вкусные.
Бабушка Ангелина: Ничего не вернешь, ничего не вернешь, внученька. Но ты живи, ты совсем еще кроха. С мамой все будет слава Богу, покуда, все утрясется. Тем более, до рогозника тьфу – два шага.

Сквозь кусты виднелись огоньки, переливающиеся пурпурным и золотистым цветом.

Сцена 14. Пурпурный рогозник.

Камыши были просто небывалой красоты: под два метра в длину, яркого пурпурного цвета. Полянку окружало огромное количество светлячков, освещение которых позволяло увидеть величественность рогоза. При легком ветерке с него спадали семена-парашутики, выглядело это просто волшебно. А на полянке вовсю шел жабий бал. Огромное количество жаб в разных костюмах синхронно танцевали, а наблюдала за ними огромная кудрявая жаба, восседающая на троне. Рядышком с ней еле-еле втискивался тощий Жабеныш, казалось, в один прекрасный день он просто застрял в огромных телесах Жабы-Царицы.

Жаба-царица: Ты чего это пгипеглась, стагуха? Пгишла, так пляши, чего, не знаешь что ли?
Бабушка Ангелина (закружилась в незатейливом танце): Да вот, ваше величество, Жаба Царица, соседушка моя попросила в ваши края её завести.
Жабеныш: Фу, что это еще за угодина?
Маруся: Ты на себя посмотри, задохлик!
Жаба-Царица: Эй ты, девочка! Ты хоть знаешь, с кем газговагиваешь? Зачем пгипеглась эта хамка?
Бабушка Ангелина: Да, по соседству, говорю, живет. Да полно вам, Жаба-Царица, она добрая девчушка.
Жаба-Царица: Из меня тут идиотку не надо делать, ладно? Тоже мне, полоумная. Какие соседки у тебя: вогонье, да собаки блохастые. Тебе чего надо, голодганка?
Маруся: Мне надо это, найти жабу, которая болезнь моей мамы.
Жаба-Царица: Чего-чего? Большего бгеда в жизни не слышала.
Жабы заквакали от смеха.
Жабеныш: Жаба-болезнь. Жабикоз. Жабугез. Жабодегмит. Жаботуха! Ха-ха-ха-ква-ква!

Жабы еще больше захохотали и заквакали.

Жаба-Царица: Эй, шуты! Шуты, жабьи отгодья! Видите, как  нужно смешить свою Цагицу? Жаба-болезнь. Да ты хоть знаешь, девочка, кто мы такие?
Маруся: Ну, не знаю, к примеру.
Жаба-Царица: Не знает она, к пгимегу. Мы, жабы- пговодники. Если бы не мы: ни тебя, обогванка, ни бабки этой, ни её пгидугошного пасечника, ни этих отвгатительных детей, ни этих гьязных собак, никого здесь не было. А ты знаешь, что там дальше?
Маруся: Не знаю, к примеру.
Жаба-Царица: К пгимегу. Дальше находится Лазагетово. В этом месте больные люди выздогавливают навсегда. Так может быть ты, голодганка, погналась за пговодником для твоей мамы?
Маруся: Да за каким проводником? Что вы мне тут вообще? Мне, что бабка-поломойка сказала, то я и сделала.
Жаба-Царица: Такие вы глупые, человеки. Тебе бы эта бабка сказала налысо побгится, да в болоте утопится, ты бы тоже её послушала?
Маруся: Да что вы все на меня орете? Думаете, я какая-то глупая?
Жаба-Царица: Нет, ёпегесете, умная шибко. И чего ты стоишь пегедо мной, гьязнуля? Давай пляши.
Маруся: Чего?
Жабеныш: У тебя пиявки в ушах засгяли? Цагица сказала пляши, значит пляши.
Маруся: Я не буду плясать, понятно вам? И не надо тут обзываться.
Жаба-Царица: Ты кого это мне пгитащила, стагуха?
Бабушка Ангелина: Да полноте, Жаба-Царица пожалей малютку. У ней матушка болеет, видишь, переживат робятешка. Ну, дай ты ей кого из своих.
Жаба-Царица: Я? Ей? Из своих? У тебя там вместо мозга водомегка пгыгает?   
Жабеныш: Я давно тебе говогил, Мася, не к чему с этой бабкой цегемонится.
Маруся: Бабушка Ангелина, хватит перед ними тут плясать. Слишком много чести этим придуркам.
Жабеныш: Эй, чокнутая Бабка! Иди-ка отсюда по добгу- по здогову. И свою эту пгидугошную угодину забеги.

Казалось, внутри у Маруси вскипел вулкан, она подбежала к трону, вытащила Жабеныша из тучного тела Жабы-Царицы и сильно сжала его в кулачке.

Маруся: Послушайте вы, жабы резиновые! Если сейчас же не отдадите мне болезнь моей мамы, я сдавлю этого задохлика, как никчемного клопа!
Жабеныш: Масяя! Масяяя! Что эта пгидугошная делает?
Жаба-Царица: Масеныш, не бойся, сейчас я все улажу. Что тебе нужно от меня? Я тебе говогю, у нас нет таких жаб. Мы пговодники, а не какие-то жалкие болячки.
Маруся: Тогда зачем поломойщице было меня обманывать?
Жабенышь: Масяяя, Мася, она мне делает больно!
Жаба-Царица: Пгекгати, пгекгати, я не знаю, зачем ей это. Может, для того, чтобы ты  поняла что-то. Я не знаю.
Маруся: Чтобы я поняла что?
Жабеныш: Масяя, да отдай ты ей кого-нибудь.
Жаба-Царица: Пгекгати, сейчас я тебе дам все, что тебе нужно. Свита! Свита! Подать Цагице кого-нибудь из пговинившихся!
Маруся: Ёк-макрёк, да мне не надо абы кого, мне нужна именно та жаба, которая моей мамы болезнь.
Жаба-Царица: Ну что же с вами поделаешь?! Свита, подать болезнь её мамы. Чего уставились? Пгиказано – выполняйте!

Из толпы жабы дружно выпнули пухлую жабу в помятой балетной пачке.

Жаба-Царица: Получай, девочка. Ты добилась своего. Ты все сделала пгавильно и вот тебе нагьяда – болезнь твоей мамы.
Жаба в пачке: Цагица, миленькая, но вы же знаете о моем положении.
Жаба-Царица: Молчать, когда говогит Цагица!
Жаба в пачке: Но я же икгистая, вы знаете.
Маруся: Постойте, вы кого это мне хотите подсунуть? Икристая – это что, беременная что ли?
Жаба-Царица: Кто тебе газгешил вообще отгывать свой гот, глупая жаба? Нет, девочка, не слушай её. Она пгосто хочет запутать тебя. Чегтова афегистка.

Кусты позади Маруси шумно зашевелились, кто-то быстро двигался в сторону рогозника

Маруся: Жак, ты так меня напугал.
Жак: Маруся, со мной молодой человек, он убедил меня, что ему очень нужно что-то вам сказать.

Из кустарника показался Макс.

Макс: Что здесь такое происходит?
Маруся: Макс,  ёк-макарёк, хорошо, что пришел. Эти жабы меня вконец запутали. Они говорят, что среди них нет болезни моей мамы, а теперь подсовывают мне эту вот, беременную. Думают, я совсем глупая.
Жаба-Царица: Жак, немедленно скажи этой болванке, чтобы отпустила моего фавогита.
Жак: Маруся, никто не смеет трогать жаб, они выполняют очень важную функцию. От них слишком многое зависит.
Маруся: Но мне-то что делать?
Жабеныш: Отпустить меня для начала, пгидугошная, что тебе еще не понятно?
Макс: Маруся, отпусти Царициного фаворита, так, правда, нельзя делать.

Маруся разжала ладонь. Жабеныш ловко выпрыгнул прямиком в телеса Жабы-Царицы.

Маруся: Я вообще думала это её сын… А что значит, фаворит?
Жаба-Царица: Пгекгати егничать! Уходите все отсюда, пока я добгая.
Жак: Царица, я правильно понял, вы обещали девочке отдать вот эту жабу?
Жаба-Царица: Она укгожала, что мне оставалось делать?
Жак: Слово Царицы закон, не правда ли?
Жаба-Царица: Это не честно! Я не отдам этой хамке ничего!
Жак: Или все же таки закон?
Жаба-Царица: Да будьте вы все пгокляты. Забигайте её и уматывайте.

Жаба в мятой пачке зарыдала

Жак: Маруся, срочно забирайте эту жабу, нам пора бежать. Этот молодой человек сказал, что чадинцы уже совсем рядом. Жители пустоши попробуют их задержать, но, поймите: мы тоже не можем рисковать.
Маруся: Но ведь это не та жаба, я же вижу, что меня обманули.
Макс: У тебя уже нет выбора. Бери, что дают, и удирай быстрее.
Маруся: Макс, побежали со мной.
Макс: Этот пес тебя проводит до пасечника, он уже в курсе. Пчелы подбросят тебя обратно, к маме.
Маруся: Я живу сейчас то у папы, то у бабушки, но они не будут против. Можно постелить тебе на полу. Мы найдем твоих родителей. А моя мама, она такая хорошая, ты ей очень понравишься.
Макс: Я тебе уже говорил, что мой дом – Чадово.
Маруся: Это не твой дом, не правда. Там только и знают, что веселится и ничего не делать всю жизнь. Но это не правильно. Они никого не любят, понимаешь? А ты не такой как они, я же вижу.
Макс: Я не понимаю о чем ты.
Маруся: Да все ты понимаешь. Что теперь тебе делать? Альбиносы уже знают, что ты мне помогал, сто пудов…
Жак: Не хочется вас торопить, но нам действительно пора, иначе вам не вернуться к своей матушке — молодой человек прав.
Маруся: И все? Так мы и попрощаемся?
Жак: На моей спине вам обоим хватит места, предлагаю, поторопиться.
Маруся: Макс, поехали, ну пожалуйста.
Бабушка Ангелина: Да полно вам тут уже, бегите, покуда, эти головорезы вас не догнали. Останешься тут еще, не дай Бог, как и я. Беги, внученька, спасай мать.

Макс решительно схватил рыдающую жабу в помятой пачке, всучил е в руки Маруси и усадил девочку на спину огромного кавказца.

Макс: Езжай, Маруся. Еще увидимся. Обещаю.

Сцена 15. Лес.

Маруся крепко вцепилась в загривок Жака,и зажмурила глаза. Сердце так и колотилось. Она слышала позади детские жуткие крики и грохот падающих камней. Внезапно Жак с Марусей упали, пес заскулил.

Жак: Маруся, мы забежали на территорию Чадово, здесь кругом капканы.
Маруся: Господи, святые угодники, у вас столько крови. Да что это за дети такие?
Жак: Вы еще не поняли, Маруся? Это не дети. Они же даже не разговаривают, как дети.
Маруся: Давайте я сниму как-то эту ужасную штуку.
Жак: Бегите, юная Маруся. Поверьте мне: этот капкан – не самое ужасное, что было в моей жизни. Бегите быстрее, до пасеки осталось совсем чуть-чуть. Где ваша жаба?
Маруся: Да вот, в кармане (Маруся погладила рыдающую жабу в пачке). Потерпи, дорогая, не плачь.

Недалеко от них упал еще один огромный камень

Жак: Они совсем близко. Поторопитесь. И смотрите под ноги, не  забывайте о капканах.
Маруся: Жак, вы такой… я и не знаю, как вас…
Жак: Ну, бегите же, скорее.

Маруся бежала, не смотря под ноги, не соображая ничего, только и знала, что прижимать жабу в пачке к груди. Камни стали падать все ближе и ближе. Маруся подвернула ногу и  упала без сил.

Маруся: Мама, мамочка. Я больше не могу. Я не могу больше.

Вблизи послышался шорох. Пчелы суетливо закружились над девочкой.
 
Дедушка Пасечник: Внущка, внущенька моя. Вставай быстрее. Вот те на, в двух шагах от капкана пала.

Маруся: Я больше не могу, дедушка пасечник. Не могу. Это не та жаба. У меня ничего не получилось.

Пасечник взял девочку на руки и прикрыл плащом.

Дедушка Пасечник: Все у тебя получилось, робятешка, все, покуда, идет ладно. Ишь ты, в капкан умудрилась не попасся. Побежали, побежали скорее.
Маруся: Я не знала, что это, ну в общем, не вы такое с детьми делаете. Я так испугалась. Не послушала вас, вы же говорили. Как я могла про вас такое подумать?!
Дедушка Пасечник: Ну щто теперь поделать. Это я старый дурак виноват, ушел и ничего, покуда, не сказал.

Камни стали попадать в спину Пасечника, дети улюлюкали еще громче.

Маруся: Дедушка Пасечник, не нужно ничего. Идите к себе домой.
Дедушка Пасечник: Я чего-то не пойму. Ты это какого лешего сдаться решила? А мать твоя, покуда, так же сказала бы: не могу и все тут, так же, села бы в калошу? Щто бы тогда? Не может она. Я тоже не могу, но, покуда, встаю и иду дальша. Мне не легша твоего было. А я, погляди, старый какой. Вставай, внущенька. Все ты можешь.
Маруся: Давайте, я сама.

Маруся спустилась, и, прихрамывая, поковыляла, держась за руку Пасечника.

Дедушка Пасечник: Вот и ладно. Покуда, дойдем, детищки тебя раз – и подбросят тудысь. Ну, щего ты остановилась?
Маруся: Идите, я не убегу так просто. Я должна им сказать, что, коряво тут все у них. Не правда это все.
Дедушка Пасечник: Не смей. Не смей, тебе говорят. Нищево эти ироды не поймут. И не надо им понимать. И щерт с ними, побежали.
Маруся: Нет, бегите. Я не боюсь их.
Дедушка Пасечник: Они Матвейку моего не пощадили, и тебя не пощадят.
Маруся: Я скоро приду, готовьте там своих детишек, я стала еще тяжелее. Давайте только, знаете что, подсадите-ка меня на вот этот дуб, пожалуйста.
Дедушка Пасечник: Щщщщщщ, да, тощно говорищ, подобротнее ты стала. Ладно, внущка. Щто с тобой поделать. Я тут, покуда, рядом, услышу, ежели чо. Кричи, коли убивать будут.
Маруся: Ладно. Что-что, а кричать я умею.

Девочка не успела перевести дух, как увидела приближающуюся толпу чадинцев.

Кто-то кричал из толпы: Она бежала в эту сторону, к пасечнику.
Кто-то отвечал: Я же говорил вам, этот пес с ней за одно, с чего ему было к нам врываться?
Кто-то вторил: Здесь её след обрывается.

Девочка пыталась докричаться, но в общем шуме не сразу была замечена. Тогда она сорвала огромный желудь и бросила его прямо на голову Джокера.

Маруся: Да прекратите вы орать или нет? Я здесь – на дереве.

От неожиданности все подняли головы, и, молча, открыли рты.

Маруся: Что пялитесь? Снимите меня отсюда.
Джокер: Чего уставились? Снимите эту сумасшедшую и потащили её быстро до близнецов. Там они быстро с ней разберутся.
Кто-то крикнул из толпы: Осторожно, у неё в заложниках жаба.
Кто-то отвечал: Если жаба пострадает, этого нам никто не простит.
Маруся: Снимите меня для начала. Только осторожно, поняли? Это фаворка, или как её, жабы-царицы. Да ведь, жаба?
Жаба в мятой пачке: Да, пожалуйста, слушайте её, иначе может случится что-то непгеобгатимое.

Толпа зашепталась «что значит фаворка?», «что она творит?». Девочку сняли с дерева.

Джокер: Что тебе надо, сумасшедшая?
Маруся: Прежде чем уйти, я бы хотела, чтобы все дети Чадово узнали правду.
Джокер: Твой бред никто не будет слушать.
Маруся: Заверни варежку, иначе (Маруся сделала вид, что хочет свернуть жабе в пачке голову)
Жаба в пачке: Пожалуйста, пожалуйста, не спогьте с ней.
Кто-то кричал из толпы: Да пусть выскажется.
Кто-то отвечал: Если она укокошит эту жабу, нам потом отвечать.
Кто-то вторил: Говори, Маруся Брусницына.
Джокер: Ладно, говори, что хотела.
Маруся: Ребята, я бы хотела сказать спасибо всем. С вами было так весело, мне, и правда, не хотелось уходить. Но не уж-то у вас нет ощущения, что вам чего-то не хватает? У вас нет ни прошлого, ни будущего. Вы не знаете, благодаря кому появились на свет. Вы не знаете, что такое вырасти, и никогда не узнаете. У вас нет самого клевого – мечты. Вы захотели стать солдатом – вы стали им на следующий день, и забыли. Захотели стать певицей, тут же вам и сцена, и толпа народу. Это все очень классно, но не уж то вам не надоело? Вспомните, что было для вас дороже всего. Не уж то конфеты и игровые зоны? Как вы могли забыть своих родителях? Какими бы они не были. Моя мама тяжело больна, и то, что меня пугает больше всего на свете, ну, что её не станет. Я чувствую, что это все ближе и ближе. Но ни за что на свете я бы не хотела забыть о ней. А о своем папе я узнала только после того, как мама заболела, но я верю, что мы с ним подружимся. Он очень добрый. А бабушка, хоть и постоянно причитает «Господи, святые угодники, да, господи святые угодники», и делает руки в боки, но она мне самый лучший друг. Вы все тоже очень классные и добрые, но не уж то вы не чувствуете себя одиноко? Ведь вы даже не привязываетесь друг к другу. Один ушел, другой пришел, и не важно, что случилось с тем. А вы знаете, что всех, кто не может забыть своих родителей, альбиносы превращают в пчел?
Кто-то кричал из толпы: О чем она говорит?
Кто-то отвечал: Это она, видимо о золотистом улье.
Кто-то вторил: Не уж то они правда это делают?
Джокер: Прекратите немедленно этот базар. Вы что, поверили ей? Посмотрите на неё, она же сумасшедшая.
Маруся: Ты думаешь, они такие глупые, опять сделают вид, что ничего не было?

Из толпы вышли близнецы-альбиносы.

Близнец в красном: Всех прошу успокоится.
Джокер: Я же говорил, что поймаю её.
Близнец в синем: Джокер, уйди с глаз моих. С тобой у нас будет отдельный разговор, поверь.
Близнец в красном: Послушайте. Я думаю, что не имеет смысла утверждать, что Маруся Брусницына говорит неправду. Все вы в один миг вспомнили то, что мы долгими десятилетиями пытались стереть из вашей памяти. Зачем мы это делали?
Близнец в синем: Чтобы сделать вас счастливыми, и только. Чтобы вы не знали, что такое болезнь, смерть, разочарование.
Близнец в красном: Мы защищали вас о того жесткого мира, из которого все вы пришли.
Маруся: А зачем вы людей тогда калечили?
Близнец в синем: А что нам оставалось делать?
Близнец в красном: Вернись они обратно, все узнали бы о нашем городе, вследствие чего случилась бы неразбериха, анархия, развал.
Близнец в синем: Оставлять их в Чадово было бы еще опасней.
Близнец в красном: Мы даже не убивали их.

Толпа начала возмущенно кричать что-то.

Близнец в синем: Попрошу тишины. Тише!
Близнец в красном: Маруся Брусницына, надеюсь, вы сказали все что хотели?
Маруся: Нет. В общем. Кто-нибудь хочет пойти со мной?

В толпе внезапно повисла тишина.

Маруся: Никто не хочет? Точно? Пасечник нас прямо сейчас добросит туда, откуда вы пришли.
Близнец в синем: Насколько нам известно, тот, к кому вы сейчас обращаетесь, давно все для себя решил.
Близнец в красном: Поймите, это выбор всех, кто здесь перед вами стоит. Ваш выбор – это ваш выбор. Идите своей дорогой. Мы не смеем вас больше задерживать.
Маруся: Ну, да. Тогда. Всем пока, что ли.

Что-то невообразимое началось, когда Маруся развернулась: все бросились обнимать её и напевать песню о Российском поле. Дети плакали и смеялись, и, наконец, стали похожи на настоящих детей.

Сцена 16. Пасека.

Дедушка пасечник: Я все слышал, внущенька. Все-все. Ты уходищ настоящим побеждателем.
Маруся: Да уж, ёк-макарёк. Только вот не знаю, ждет ли меня самая главная награда? Хочу, чтобы выздоровела моя мамочка.
Дедушка пасечник: Ты уходищ побеждателем. Это тощно.

Пчелиный рой окутал девочку в свое огромное, шумное одеяло и понес куда-то высоко.

Маруся: Дедушка Пасечник! Вы меня слышите? Не бросайте там Бабушку Ангелину.
Дедушка Пасечник: Щто? Щто, внущенька?
Маруся: Не бросайте Бабушку Ангелину. Она хорошая!
Дедушка Пасечник: Нищего, нищего не слыщу. Старый совсем стал.
Маруся: Да все вы слышите!!! Не бросайте её!

Сцена 17. Больница.

Маруся очнулась в отсеке, предназначенном для грязного белья. В нем жутко пахло, и было совсем темно. Только яркие огни периодически ослепляли девочку.

Мужской голос: Девочка, девочка, как её там. Маша, ты тут?
Маруся: Да, да, я здесь, я здесь!
Мужской голос: Мы спускаемся к тебе. Не бойся. Разговаривай со мной, Маша. Сейчас все будет хорошо.

Сцена 18.  Запись на диктофон.

Маруся:
Привет, мамуля. Даже и не знаю, с чего начать. Ни одной записи на диктофоне не сохранилось. Наверное, все это дело рук альбиносов и их мальчишек.
Даже не верится, что в тот же день, когда спасатели нашли меня в контейнере для белья, так вот, в этот же день, я видела тебя. Столько всего произошло… Кто знал, что все это было, мамулечка,  в последний раз…
Никто не стал меня тогда ругать, бабушка только обнимала и плакала: «Господи, святые угодники что же это такое творится?!». Ну, это, как всегда.
О том, что с тобой случилось, мне все еще не сказали. Я и сама не спрашиваю, где ты. Ведь я знаю, что ты в Лазаретово. Там, где больные люди выздоравливают навсегда. Дедушка Пасечник говорил мне, что там так хорошо, как хорошо бывает в нашей жизни ровно одну секунду. И то, если повезет. Конечно, это не честно, что мы с тобой больше никогда не увидимся. Это так не справедливо. Я даже пока не верю в это
Когда я очнулась в контейнере,  жабы в пачке со мной не было, но я была вся в её слизкой икре. Там так воняло.
Эх, я так и знала, что эта не та жаба. А потом, представляешь, бабушка повела меня в церковь, и там я встретила ту горбатую уборщицу. Я спросила её, ну, что я сделала не правильно, и она мне такая: «ты все сделала правильно, и даже больше. И главное, что ты сохранила маму в своем сердце». Вот так вот, в своем сердце, представляешь? Бабушка сказала мне, что в тот день, ну, когда мы с тобой виделись в последний раз, тебе приснился сон, где тебя купали в церковной купели. Она сказала, что это хороший знак. Она очень грустит. И я.
Вот. Вообще, знаешь, хорошо, что я не осталась тогда в Чадово, и не забыла тебя. Я помню, как ты подолгу собиралась по утрам, и однажды вместо дезодоранта набрызгалась лаком для волос. Как мы смотрели по вечерам новости с тобой, и ты всегда спрашивала меня, нравится ли мне. Конечно, мне всегда нравилось, ведь ты у меня такая красивая. А ты все хмурилась, недовольная собой. Вот. Как мы дышали с тобой картошкой, когда я заболела, а потом лопали её под одеялом. Еще я очень любила трогать твои ладони, они всегда были такие теплые. А ногти похожи на конфеты «морские камушки». Я сейчас вот говорю, и даже как будто могу их потрогать.  Конечно, я не променяла бы тебя на Дисней Лэнд. Ведь я хотела быть там только с тобой.
Мам, ты, главное, не переживай за меня. Я буду хорошо себя вести. Буду ходить по врачам, когда приболею, как ты просила. Постараюсь не забывать мыть руки, когда пришла с улицы. Не буду называть мальчишек дураками. Буду хорошо учится. Что еще…
Вот. А позаботится обо мне есть кому. Папа познакомил меня с бабушкой, которая живет на севере. Меня увезли туда на целых две недели. Теперь у меня целых две бабушки, и папа. Но тебя я, конечно, всегда буду любить больше всех. Всегда. Ты никогда-никогда не плакала, даже если было очень больно. Вот и я пытаюсь сдержаться. Я спою тебе новую песню. Я назвала её «Матросская тишина».

Матросское море.
Матросские звезды.
Матросская глубина.

Российские ели,
Российские реки.
Матросская тишина.

В Российские реки,
Российские слезы,
В матросскую глубину.

Матросское море.
Матросские звезды.
Матросская тишина.

Сцена 2. Школа.

Вот и наступило первое сентября, день знаний. Все ребята были рады видеть друг друга, им не терпелось рассказать, сколько всего случилось за это огромное лето. Все, кроме Маруси. Она видела, как смотрят на неё ребята: тем самым ненавистным ей взглядом, полным сожаления. Конечно же, все знали, какое горе случилось в жизни Маруси, но никто не решался подойти. Кроме Шитикова, которого заставили обстоятельства.

Шитиков: Брусницына, ты это само, не обижаешься, что я пересел к Зосиной?
Маруся: Да нет, Шитиков. Сиди, сколько влезет.
Шитиков: Ну, я, это само. Мне жаль, что твоей мамы…ну, ты понимаешь…
Маруся: Это мама твоя опять велела так сказать?
Шитиков: Ну да, это само. Ты не обижайся. Она сказала, что ты вниз покатишься, и меня за собой потянешь…
Маруся: Все с вами понятно.
Шитиков: Это само, Брусницына. Ты же её знаешь.
Маруся: Да ладно, Шитиков. Иди к своей Зосиной.
Шитиков: Ну, так, это само, ты на меня не в обиде?
Маруся: Я? Да с чего бы это. Иди, Шитиков. Молодец, что маму слушаешься. И вообще, ты мне и так надоел в прошлом году. Зануда.

В класс вбежала учительница, она заметно нервничала.

Учительница: Здравствуйте, милые мои.
Класс: Здравствуйте, Юлия Владимировна.
Учительница: Я прошу прощения, только что вернулась с юга, самолет ужасно задержали. Вот, только что узнала столько новостей. В голове не укладывается. Дорогие мои ученики. Не знаю, как и сказать. Ребята, все мы знаем, любим и ценим нашу Марию Брусницыну. Месяц назад в её семье случилось горе: умерла её мама. Все мы видели её по телевидению, и здесь, в школе. Она была самым желанным гостем на всех наших мероприятиях, излучала свет и радость. Что еще… Ребята. У взрослых есть такая вещь, как минута молчания, знаете, да? Я бы попросила встать весь класс и помолчать одну минуту, в знак памяти и уважения к этой молодой, сильной женщине. Прошу встать весь класс.

Все встали, класс пребывал в неуютном молчании. Дети  переглядывались, не понимая, что происходит.

Учительница: Ребята, мы все очень любим Марусю, и теперь забота о ней — наш долг. Шитиков, почему ты пересел к Зосиной?
Шитиков: Это само, мне мама так сказала.
Учительница: Ладно, потом разберемся с тобой. В общем, Маруся, если будет нужна помощь, не стесняйся, хорошо?
Маруся: Ну, хорошо.
Учительница: Вот и ладно. И еще одна новость, на этот раз – хорошая. Ребята! Все вы знаете, что наша школа участвует в программе «Чужих детей не бывает». Уже несколько учеников-сирот учатся у нас в разных классах. И вот, настал черед нашего. Так вот, в этом году к нам присоединится еще один ученик. В данный момент он живет в семейном доме: это такие большие семьи, которые берут на воспитание детей-сирот. Ваш новый одноклассник никогда не учился в школе, но по результатам тестирования он выдал уникальные результаты и был зачислен сразу в наш четвертый класс. Ребята, посидите, пожалуйста, я его позову.

Учительница выглянула за дверь.

Учительница: Максим, а что же ты тут сидишь? Давай, заходи быстрее.

В класс зашел Макс.

Учительница: Познакомьтесь, это Чадов Максим.
Макс: Я Макс, и только Макс и всегда им был.
Учительница: Ах! Вот даже как?! Ну что же, как видите, с ним не соскучишься. Ребята, вашему новому однокласснику так же потребуется помощь, ведь он никогда не учился в школе. Кто возьмется ему помогать?
Маруся: Я, я возьмусь!
Учительница: Маруся, ты уверенна? Ведь у тебя сейчас не самое простое время.
Маруся: Да, Макс, садись сюда скорее.
Макс: Я же говорил, Маруся Брусницына, что увидимся.
Учительница: Вы, что же знакомы? Ну, хорошо, давайте так…

Ребята с трудом дождались конца первого в этом году урока, они шли по небольшому парку у школы.
Маруся: Как у тебя это получилось?
Макс: Да, знаешь, после твоей пламенной речи все так переменилось. Теперь каждый, кто хочет, может вернуться сюда. Только пока я один решился. Жаба-Царица сказала, что по десять раз никого водить туда-сюда её проводники не будут.
Маруся: Да она вообще, вредина. Слушай, а ты-то сам слышал, что я говорила, слышал, да?
Макс: Нет, пытался задержать альбиносов, но это все все Чадово только и говорило об этом.
Маруся: Эх, как я уделала этих близнецов, ты бы видел.
Макс: Они после всего этого здорово разругались, и начали тянуть всех каждый в свою сторону. Но никто их уже не хотел слушать, потом близнецы вовсе пропали. Поговаривают, что альбиносы сами себя превратили в пчел и улетели неизвестно куда.
Маруся: И что там теперь, ну, в Чадово?
Макс: Пчел научили превращать обратно в детей. Но согласился только Матвейка. И то, потому что видел, как его родители мучились. Представляешь, оказывается, быть пчелой гораздо лучше, чем человеком. А Матвей теперь живет с родителями: Бабка Ангелина и Пасечник сошлись обратно. 
Маруся: Ну, вот, я же говорила ему, а он «не слыщу, не слыщу».
Макс: Его пчелы меня сюда и подкинули. Ох, и напутешествовался я здесь. Я-то вылетел в другом месте. Хорошо, я название твоего города худо-бедно запомнил. Пришлось ехать товарными поездами, да на попутках. Такие истории рассказывал жалобные, что почти все готовы усыновить были.
Маруся: Да уж, что-что, а заливать ты умеешь.
Макс: Это точно. Ну и вот, доехал досюда, и меня сразу же поймали. Сначала в одно место привезли, потом в другое, потом в третье. Вот и оказался я в этом семейном доме. Все пытался сбежать, а меня хвать, и обратно за ухо ведут. Тут меня посадила женщина, которая нас всех воспитывает, на разговор, и спрашивает, мол, что тебе нужно? Куда ты бежишь? И когда выслушала меня, то сказала, что поможет мне. Мы тебя искали через эту штуку, компьютер. Там и фотографию твою нашли. Тут она мне и говорит: давай-ка, мил друг, иди-ка ты с ней учится. И тут я думаю: а зачем мне бежать из места, где мне помогают. Вот я и здесь.
Маруся: Во, дела! Ну а как ты решился-то? Ты же все говорил, что твой дом —Чадово.
Макс: Я встретил твою маму. Её вела в Лазаретово жаба в пачке. Я сразу же понял, что это именно она, вы так похожи. Твоя мама очень хорошая.
Маруся: Так ты с ней познакомился?
Макс: Конечно. Я рассказал ей, каким героем ты у нас стала. Она и попросила меня о тебе позаботиться.
Маруся: Вот как, значит. Мне так её не хватает, ты бы знал, Макс.
Макс: Маруся, ты же знаешь, что у неё все теперь хорошо, что она счастлива и здорова.
Маруся: Ну да. Но все равно, я скучаю.
Макс: Маруся, твоя мама просила передать тебе, что никуда она от тебя не делась. Она каждый день с тобой. Просто ты этого не можешь увидеть. Но она даже сказала, что порой ей кажется, что ты чувствуешь её присутствие.
Маруся: Да, чувствую.
Макс: Она слушает твои записи, которые ты делаешь на диктофон. Эй! Ну, ты и даешь, Маруся Брусницына, национальный герой Чадово. Первый раз вижу, чтобы ты плакала. Встрепенись.
Маруся: Не могу, Макс. Не могу больше.
Макс: Эх, ты! Знала бы, сколько у тебя фанатов в Чадово.
Маруся: П-п-правда?
Макс: Конечно! Джокер, мотался-мотался от одного близнеца к другому, а потом вообще не знал куда деться. Подходит ко мне, мол, а кто у власти будет? Я ему типа по секрету: « я слыхал, что Марусю Брусницыну должны вернуть». Так он поверил и на собрание пришел с макетами. Не поверишь,   памятник решил тебе построить. Губы –во, глазища – во, а я всех предупредил, все сидят с серьезными лицами, пытаются не расхохотаться. А потом как пришел, и говорит: «Давайте сделаем «Российское поле» гимном Чадово?». Мы все с серьезными лицами киваем. Так он давай ноты писать, оркестр собирать, текст песни вспоминать. Ох, мы там катались от  хохота. В общем, веселит нас по-прежнему. Никто его не стал даже гнать. 
Маруся: Ну и правильно. Он же даже не плохой, просто, как бы сказать, привык близнецам подчиняться. А я, представляешь, очнулась в этой трубе, после того, как меня Дедушка Пасечник подбросил. Ничего не помню, вокруг все такое мерзкое, воняет, темно, и кто-то фонарем в глаз светит. И кричит: «Мааааша, Маааша, ээээто тыыы?». Все, думаю, смерть моя пришла. Оказалось, это спасатели были. Они меня вытащили, а я вся в икре жабьей. Все долго голову ломали, где там жабы умудрились развестись. А Бабушка моя только обнимала, да плакала: «Господи, святые угодники, за что это нам? За что это нам?».  Я сразу же поняла, что мамы нет больше.
Макс: Эх, Маруся-Маруся. Если икра осталась – хорошо. Значит, еще сколько-то больных людей до Лазаретово дойдут. Ну, хватит плакать. Святые угодники. Вот откуда у тебя эти святые угодники.
Маруся: А пошли в Шоколадницу? Тут через дорогу.

Макс и Маруся, попинывая первые оранжевые листья, пошли к Шоколаднице. Они говорили-говорили-говорили и не могли остановиться. Пожалуй, никто из ребят в Марусиной школе не был так рад началу учебного года, как эта парочка.